Лишь настоящим, лишь тобой.

Чонгук. Вся информация о новом друге, которую знает Чимин. Если быть честным самим с собой, то они совершенно незнакомые люди и их не связывает ровным счётом ничего, но при одной лишь мысли об этом парне у Пака разливается тепло по венам, а на душе долгожданное умиротворение. Каждая клетка тела кричит о том, что Чонгук стал для него кем-то родным, кем-то, с кем можно проводить дни напролет и не чувствовать усталости. Это странно, очень странно, ведь Чимин осознанно с ним общался лишь сегодня утром, а послевкусие такое, словно они уже сто лет знакомы. — Пак Чимин, — режет уши писклявый мужской голос, — Чем Вы занимаетесь? Преподаватель подходит к парте, за которой сидит светловолосый, и ударяет указкой по закрытой тетради. Лекция по психологии уже дошла до середины, а у Чимина в голове и полочки нет для слов учителя. Все старания сосредоточиться в начале дня улетели коту под хвост, стоило лишь имени «Чонгук» промелькнуть в одном из потоков мысли. Этот парень забрался в мозг, занял и без того маленькое пространство, и не позволяет мыслить разумно. Что же будет дальше? Что в итоге получит Чимин, углубившись в этого милого парня? — Пак Чимин! — прикрикнул декан. Н-да, ну и задумался же Чимин, уже у декана сидит.- Вы вообще меня слышите? Студент лишь кивает и смотрит на мужчину. Тот сегодня волосы уложил в другую сторону — это выглядит забавно. Вроде бы такая мелочь, а из взрослого зрелого мужчины вмиг делает озорного студента. Может поэтому сейчас сидеть перед ним не так судорожно страшно, как до этого. А может всему виной то, что Пак тут чуть ли не каждый день штаны просиживает после второй-третьей пары. Как его не поперли с универа, спросите вы? Дело в том, что несмотря на частые посиделки с этим солидным мужланом, Чимин никогда не спускается с третьего места списка лучших студентов. Что тут поделать, не объяснять же людям, что с психологического поперли парня, что часто мозговые штурмы проводит? Заведение не мало известное, за каждым действием следят люди, в том числе и СМИ, а ректору ой как не охото терять все те бумажки, что в его кармане мнутся. Декан вздыхает, потирая переносицу и жмуря глаза. Его часом достала эта каждодневная процедура промывки мозгов, которые уже не промоет никто. — Иди-ка ты домой, — прочистив горло, говорит мужчина, — Неужели тебе самому не надоело вся эта муторность? Разве нельзя хоть вид сделать, что ты слушаешь? — Мистер Чхве, вы уж простите этого старика, — усмехается парень, — Он, видимо, ещё не понял, что это бессмысленная затея. «Затея вразумить меня и вернуть на свою орбиту, когда сама орбита в пух и прах уничтожена человеком, создавшим эту орбиту.» Чимин выходит из кабинета, а внутри что-то зарождается. Это что-то таких огромных масштабов, что выплескивается из парня, в прямом смысле слова, фонтаном. Пак бежит в ближайшую уборную и прочищает свой желудок. Его шатает из стороны в сторону, когда он шагает по пустому коридору. До мёд.пункта ещё этаж, а Чимин уже превозмогает свои сила. Идея куда-то идти и шевелится в принципе кажется столь никчемной, и парень падает, тяжело дыша. Что же его так подкосило? Веки, словно свинцовые, тяжелеют с каждым вздохом, и студент прекращает попытки хоть как-то приоткрыть их. Знакомое ощущение падения, знакомые холодные лапы обволакивают тело. Снова темнота. «Чонгук, ты нужен мне как воздух» Открыть глаза оказалось ещё сложнее, но Чимин делает это и это одна из глупых, как кажется парню на этот момент, идея, которая пришла в гудящую голову. Яркий свет ослепляет, заставляя вновь закрыть глаза. В ушах стоит звон, что пугает, ведь он не проходит. Страшно. Неужели он оглохнет. — Молодой человек, — обращается спустя некоторое время нежный женский голос, — Как вы себя чувствует? Можете говорить, шевелиться? — Д-да… — Хорошо. Вам стоит пройти обследование, у меня плохое предчувствие по поводу вашего обморока. Чимин смотрит на девушку. Молодая, слишком даже, для врача. Смотрит на бейдж: " О Юна. Интерн.» Тогда все понятно. Может она ошибается, мало ли. Чим никогда не верил и не верит интернам, на личном опыте известно, что косячат они много. — Хорошо, — хрипит парень, — Когда я могу отправиться домой? — Ой, да, сейчас, подождите. Девушка копошится в бумагах, ранняя на пол какие-то таблетки и парочку листов. Чимину бы сейчас сфейспамить, но он держится, не хочет обижать будущего «врача». И не спрашивайте, почему врач в кавычках, вам лучше этого не знать.

***

Дом встретил своего блудного хозяина ночной прохладой и пустотой. А так хочется прийти в дом, где тепло, где пахнет чем-то вкусным, а с порога встречает родной человек. Чимин вздыхает и направляется на кухню. Не зря же он подумал про что-то вкусненькое. Живот урчит как трактор. Причиной обморока, кстати говоря, был голод, зверский голод. И никакой кофе не унял бы его. А ведь и правда, ел парень в последний раз только утром прошлого дня, да и то бутерброд вряд ли можно назвать едой, так, перекус. На плите уже кипит вода, а Чимин смотрит в окно и опять ничего не слышит, опять в мыслях. — Твою мать! Подбежав к плете, Пак уменьшил газ, закидывая лапшу. Может он поесть то хоть спокойно, без своих могучих дум? С тарелкой только что снятого с плиты рамена и чашечкой кофе парень медленно передвигается в глубине своих хором, стараясь не споткнуться о раскиданную по всюду одежду. — Пак Чимин, — обращается он к своему отражению. Весь мятый, бледный и какой-то взлохмаченный. Когда ты уже повзрослеешь? » Когда ты уже повзрослеешь и приберешь свои вещи, сынок?» Как же не кстати часто употребляемая матерью фраза всплыла в затуманенном уме. Снова появилось желание вернуться в прошлое и изменить все, но кто спрашивает Чимина, чего он хочет. Парень шаркает дальше, в лапы тьмы, чтоб одним щелчком выключателя разрушить её. Разрушить бы также одним щелчком все воспоминания.

***

Проект никак не хочет писаться, а у Пака уже мозг готов сделать большой такой бадабум, ну или просто свалить куда-нибудь подальше от этого сумасшедшего. На часах 22:57, лечь бы спать, но нет, Чимин мучает себя до последнего. — Хоть план составлю, — уговаривает он свой организм, но тот, видимо, не хочет идти на какие-либо компромиссы. Кидая ручку в далёкий полёт из открытого окна, Пак все же идёт спать. Раздражение так и норовит вылиться в мир высококачественным матом, но парень держится, стоя в душе, держится закрывая окно, держится, забираясь под одеяло, держится… Да кого обманывать, Чимин материт все, на чем свет белый держится, но сам Чимин не держится. Только проваливаясь в мир снов, светловолосый остывает. Хотелось верить, что кошмар постепенно прекратит своё существование, но нет, он все так же является неотъемлемой частью ночного бытия. Все так же в 4:40 с дрожью во всем теле и испариной на лбу Чимин встаёт с злосчастной постели, направляясь в тот же душ, но, не получая удовлетворения своих желаний, одевается и уже осознано доходит до дома Чонгука и жмёт на кнопку звонка. Дверь открывается и на парня смотрит засыпанный, до безумия милый и домашний парень. За секунду Чимин опускает покрасневшее лицо и начинает что-то бубнить на подобие извинений, но его грубо перебивают все тем же хрипловатым от недавнего пробуждения голосом: — Ты пришёл. И этого было достаточно, чтоб Пак Чимин вновь ощутил мир и покой в сердце, душе и голове. Только Чонгук может заставить старшего дышать. Не один психолог не сможет возместить то тепло, что утратил Чим в тот ужасный день, но Чонгук смог, а ведь они даже толком то и не знакомы. Породнившаяся за короткий срок кухня вновь приютила две одинокие души, сплетая их ароматом горячего кофеина и яркими улыбками, но грустными глазами. Оба парня понимают, что как только встанет солнце, а на часах стукнет 10, две души вновь отправятся в плавание по известным, но таким чужим и до жути противным рифам, которые бы стоило объехать, но выбора никто не давал. — Чонгук, — шепчет старший, — Давай не будем сидеть здесь и говорить о том, о чем и так нам обоим известно? Так мало времени, но так хочется успеть все… — Хен, — тянет Чон, и не только слово, но и руку собеседника. Они идут по темному коридору, но Чимин не замечает ничего вокруг, для него сейчас важен тот, кто держит его промерзшую до костей ладонь и дарит тепло. Пак следит за каждым его движением, даже когда его рука висит вдоль тела, а младший суетится по комнате, утонувшей все в той же тьме. — Иди ко мне, — подражая шепот светловолосого, манит крольчонок. А Чимин ведётся, он ведомый, одержимый. Он идёт на манящий его шепот, наплевав на опасность. Да какая к черту опасность, когда Чонгук рядом, когда они в его доме. Старший забирается под одеяло и льнет к горячему телу, выбивая шумный выдох из его обладателя. Вдыхает запах розововолосого, оглаживает подкаченную спину и жмется ближе, наровясь слиться с парнем воедино. — Чимми, — хмыкает Гук и вытягивает старшего из-под одеяла. Лицом к лицу. На расстоянии трех-четырех сантиметров. И так бы навечно, но младший поворачивается, показывая свой шикарный профиль, а Чимин задыхается. Слишком много Чонгука, но хочется больше, хочется заполнить им не только мысли, но и лёгкие, и душу. И так и происходит. С каждым словом, произнесённые этим парнем, Чимин зарастает им, словно плющом. Старший тонет в чувствах, что были чужды ему раньше. Но этого он не боится. Он следит за каждой мышцей младшего и не понимает, что ему хочется сделать. — Да к черту все, — хрипит Чон и прижимается, лоб в лоб, нос к носу. Розововолосый дышит в приоткрытые губы Пака, слушает, как бешено бьётся сердце гостя, как часто тот дышит, и давится воздухом. В глазах напротив Пак видит вселенную, видит то, что чувствует сам. Поддавшись желанию, Чимин льнет к алым губам друга, посасывает их, наслаждается сладостью, но не получает ответа. Секунда. Вторая. Ничего. Уже отстраняясь, Чимин чувствует, что испортил даже не начавшуюся дружбу, но далеко его не пускают. Чонгук также впивается в губы, целовавшие его мгновение назад. Тягучей патокой тепло разливается по телу, заставляя провалиться в забытие. 9:08, парни нежатся в объятиях друг друга, запоминая каждое прикосновение. Ещё 52 минуты нежности и тепла, а после каждодневная серость города, отстраненность общества, эгоизм социума. Можно приводить ещё множество синонимов одного и того же понятия, но это не изменит его, не сделает более ярким, менее муторным. Ловя каждый вдох, две души принимают решение не бросать друг друга, как бы сильно того не желал мир. Эти две души — это отдельный мир, красочный, яркий, живой, сочный и прекрасный. В нем нет того, что разрушало два сердца, когда те были врозь. Вместе, теперь вместе, а значит способны на все, даже изменить маленькие мирки окружающих.