Пламя нашей жизни

      Все закончилось. Большая часть базы телепортировалась в другое, неизвестное нам место. Бьякуран все подготовил заранее, будто действительно знал. Хотя почему будто? Просто знал. Хотела бы я только знать, почему не помешал…        У Шоичи осталась лишь лаборатория посреди пропасти, что расстилалась вокруг. Кубометры земли и бетонных стен, даже люди, все еще оставшиеся где-то на базе, просто-напросто исчезли. Все, что осталось, обвалилось, превратившись в кучу мусора. Было похоже на очень большую иллюзию, но это была реальность. У Мельфиоре уже была технология телепортирования, пусть она и требовала много энергии пламени, но Шоичи предвидел такой поворот, и лаборатория осталась устойчивой и относительно целой. Хотя Бьякуран, наверняка, знал и это.       Хибари, который в момент начала тряски схватил меня, прижав к себе рукой, не спешил выпускать, даже когда все закончилось. Так я и продолжала сидеть у него под боком, пока Шоичи, забеспокоившись, извлекал из круглой машины, в которой, как оказалось, все будущие версии путешественников во времени, коробочки Тсуны, Хром, Гокудеры и Ямамото. Хром незаметно для меня поменялась на свою версию из прошлого и, кажется, грозилась потерять сознание от вида взрослого Мукуро.       — Вро-о-ой! — неожиданно завопил наушник в ухо, отчего зазвенела вся голова.       — Это передатчик от Варии, но я боюсь, что он прослушивается Мельфиоре, — донесся следом быстрый и взволнованный голос Джанини.       — Ну и отлично! — безошибочно узнала я хриплый вой Скуало. — Дай мне его, черт подери!       — Он такой страшный, я соединяю его с вами! Просто сбавьте громкость в наушниках.       Я быстро выполнила его совет, забив на все остальное, но все равно по мозгам снова долбануло:       — Вы все еще живы, мелкие засранцы?!       — Скуало! — обрадовался быстро пришедший в себя Ямамото.       — Чертов горластый! — рявкнул Конрад, пытаясь его перекричать.       — Ты слишком шумный! — завопил в ответ на пределе громкости Гокудера.       — Говори тихо и быстро, иначе я сейчас точно выброшу этот наушник, — предупредила я, надеясь, что хоть это сработает.       Ведь может говорить нормально, когда захочет.       — Вро-о-ой! — вновь завопил он, будто назло. — Не повторяй за чертовым боссом! Не тронь наушник, я сказал! Кга-а-а!       — Что это было? — спросил Тсуна, когда непонятный вопль сменился на тишину и шорох.       — Мелочь, — неожиданно донесся до меня низкий, хорошо угадываемый голос Занзаса. — Что скажешь?       Он замолчал, а я пыталась подобрать слова. Где-то на заднем плане все еще слышались ругательства Скуало, в которого он, очевидно, снова чем-то бросил тяжелым. Поняла, что он имеет в виду Бьякурана и его слова. Я хотела разобраться в том, что тут происходит в будущем, и я до сих пор всего не могу понять, но в одном я уверена:       — Это не он. Но мне еще есть, что спросить.       — Хорошо, — последовал ответ. — Покажи ему, на что ты способна. Я слежу.       Связь прервалась, о чем свидетельствовал характерный шум.       Я выдохнула, осмотрелась вокруг и прикрыла глаза. Всё потихоньку стали приводить в порядок. Раненым оказывалась помощь и их подготавливали к перемещению на общую базу. Шоичи схватился за голову, сразу же взявшись за компьютер. Ламбо и Спаннер пришли ему на помощь, и они грозились полностью пропасть там — в бегающих строчках черного экрана.       Следовало как-то прийти в себя, что ли. Меня не столько вымотал сам бой, как вся нервотрепка и короткий диалог с боссом Мельфиоре. Мало того, Хибари встал, развернулся и куда-то пошел, потащив меня следом.       — Ты куда? — спросила я, попытавшись еще раз высвободиться.       — Мы возвращаемся, — как всегда безэмоционально ответил.       Я затормозила подошвами по полу, и он остановился, с неудовольствием обернувшись. Кёя уже успел оттащить меня в сторону и остальные слишком заняты, поэтому на нас толком не обращали внимание. Даже Мукуро отошел на секунду проверить, как там Хром.       — Хибари, прекрати это, — негромко, спокойно, но твердо потребовала, упрямо хмурясь, так как чувствовала, что легко не выйдет. — Отпусти меня и отдай мою коробочку.       Кёя повернулся ко мне всем телом, внимательно рассматривая, но продолжая крепко держать запястье.       — Ты что же, еще не успокоилась? — чуть приподнял бровь. — Хочешь еще раз сбежать?       — От тебя — очень хочу, — откровенно призналась.       — Хоть мне сейчас очень хочется это сделать, я обещал тебя больше не запирать, — подумав, сказал Кёя. — Тем не менее, следует проучить тебя за то, что не послушалась.       — Проучить? — переспросила, настороженно рассматривая его лицо, надеясь, что ослышалась.       — Наказать, — кивнул он, подтверждая мои подозрения.       — И, — начала, осторожно попытавшись вырвать свою руку и отступить назад, — что же ты собрался мне сделать?       Нет, Хибари из этого времени меня избивать не станет. Точно нет. Из прошлого — тот мог бы попытаться погонять и поставить пару синяков, потому что иначе он не умеет. Но что взрослый Кёя в таком случае сделает?       — Раз уж ты ребенок, — с намеком прищурился он, рассматривая меня почти с гастрономическим интересом, и опасно приблизился, потянув мою руку на себя, — то это должно быть болезненно и поучительно.       — Ты же обещал, — напомнила ему, задрав подбородок, так как Хибари буквально нависал.       — Никакого ограничения свободы, — подтвердил Кёя, все еще рассматривая меня тем злым и опасным прищуром.       — Что ты тогда задумал?       И тут мне в плечо что-то врезалось, из-за чего напряженные до предела нервы заставили меня вздрогнуть. Даже не поняла, что это могло бы быть, ведь помещение имело много свободного пространства, и до стены, изрядно поврежденной после телепортации, я тоже дойти не могла.       Находясь еще в этом мгновенном непонимании, почувствовала, как это что-то сдвинулось, неожиданно легонько хлопнуло меня по пятой точке, и над головой мягко прозвучало:       — Всего лишь вот это, Акира-чан, — я повернула голову, чтобы встретиться с разноцветными глазами, а он присел и обхватил меня руками из-за спины, прижимая к себе: — Этого мы, конечно, ему сделать не позволим.       Стою я, значит, и чувствую себя канатом, который натурально перетягивают. Даже зашипела, почувствовав, что захват запястья становится болезненным. Кёя ослабил хватку, услышав это, но не отступил и сверлить злым взглядом Мукуро не перестал. Даже тонфа достал, вокруг которых заклубилось фиолетовое пламя Облака.       Использованное пламя привлекло к нам внимание окружающих, и мне даже стало немного стыдно за эту картину. Но видя перед собой это ослиное упрямство Хибари, я начинала думать о совершенно другом.       — Босс, держись от него подальше! — закричал с тревогой Конрад, неистово пытаясь вырваться из пут. — Рокудо опасен!       Мукуро обнимал меня крепко, но бережно. Думаю, я смогу высвободиться, если попытаюсь. Но передо мной Кёя, который только и ждет подходящего момента. По глазам вижу — он уже продумывает варианты своих действий. Боюсь, он все-таки начнет драку.       — Я знаю, что он сделал с Ланчией, — твердо ответила, следя за Хибари и тоже раздумывая над своими действиями.       Руки Мукуро напряглись. Жаль, что не вижу его лица из-за Хибари этого! Я должна была поговорить с Рокудо один на один об этом.       — Ей, не в том дело! — рыжий сжал зубы от бесплодных попыток.       — Он напал на нас с Эрнесто, — ошеломил меня новостью неожиданно подавший голос Фальк, которого все еще мутило.       Тут уж я забыла про Хибари и повернулась к разноглазому лицом. Мукуро присел, встав на одно колено, и смотрел извиняющимся взглядом, несмело продолжая меня держать за талию. Как шкодливый кот, он, наверное, чувствовал, когда его будут ругать. Правда, если обстоятельства в случае с Ланчией были мне неизвестны, то тут я все видела своими глазами. Я очень хотела услышать объяснения, и Рокудо это понял.       — Прости. Мне жаль, — сказал почти стандартное, прижавшись лбом к моему плечу и потершись, будто в самом деле был котом, желающим ласки. Но мне это сказало очень многое.       Мукуро понизил голос и едва слышно, без сожаления в голосе, даже зло, прошептал:       — Они забрали тебя из защищенного укрытия и привели сюда. Я бы убил их, если бы ты тут погибла.       Раскаяние в сотворенном? Нет, ничего подобного. Скорее, сожаление в том, что я это узнала. Он не сожалел, но хотел прощения. Ну что ж… По крайней мере, честно.       — А Ланчия? — так же тихо спросила.       — Я был расстроен и зол, — подумав, добавил: — Очень зол.       Кажется, крыша у него поехала не больше, чем у других. В принципе, зная каждого, можно было предугадать, как они будут это переживать и что будут делать с горя. Рехей с головой ушел в деятельность, желая хоть что-то делать и, подчиняясь своему шилу, пошел к Тсуне, который предложил ему работать вдвоем. Конрад попытался заглушить все чувства другим методом, к счастью, все еще пытаясь что-то делать. Кёя ушел в себя и тихо психовал в одиночку, отправившись путешествовать с одним лишь верным Кусакабе, и, вероятно, спуская пар по дороге, пока Тсуна и Шоичи не предложили ему План. А Мукуро… Вернулся к тому, с чего начал, почувствовав себя снова одним против всего мира. Вероятно, ему было все равно, кого убивать, чтобы выпустить чувства, достаточно было малейшей причины. Он как-то обмолвился, что над ними в детстве проводила опыты какая-то мафиозная семья. Эстранео, вроде бы. После этого он озлобился на всех мафиози и поставил себе за цель убить их, даже если они ему ничего не сделали. Хорошо, что на этот раз он понимает, что это все с горя.       — Ох, золотце, — выдохнула тяжело, погладив его по волосам и по этому злосчастному торчащему хохолку.       Мукуро как-то расслабился, обнимая меня руками за спину и прижимая к себе в объятиях. Прижался лицом, прикрыв глаза. Он, как и Кёя, не показывал чувства на людях, по крайней мере, большинство чувств, чтобы никто не воспринял это за его слабость. Все, что он демонстрировал, он делал так, что воспринимать можно было двояко, в качестве шутки или язвительности. Видимо, в этот раз ему было все равно, если все смотрят.       — Почему это он «золотце», а я «горюшко»?! — в воцарившейся тишине возмущенно воскликнул Конрад, вызвав у меня улыбку.       — Достаточно! — прервал нас ледяной тон Хибари.       Я не видела, что он там сделал за моей спиной, могу лишь догадаться, что Кёе надоело стоять в стороне и бездействовать. Но Мукуро среагировал мгновенно — одной рукой схватил под коленки, второй за спину. И все вокруг вдруг исчезло, оставив лишь непроглядную тьму без пола или потолка. Мукуро же стоял на одном колене вполне уверенно и держал меня на руках, прижимая к себе.       — Мукуро, — осторожно обратилась я, не предпринимая попыток выбраться, так как здесь, в темноте, где я тем не менее могла хорошо рассмотреть иллюзиониста, было жутко. — Где мы?       — Это подреальность, — пояснил он, а на его лице заиграла мягкая улыбка. — Сложная иллюзия, через которую кому-то со слабыми способностями Тумана, как Кёе-куну, не прорваться. Фактически, мы все еще там, но уже нет.       — А остальные? — уточнила я. — Они же будут искать. Что там происходит?       — Давай посмотрим, — предложил разноглазый, голос которого стал еще более высоким и завораживающим.       Тьма в одном месте расплылась, светлая клякса прояснилась, показывая лабораторию, где началось жуткое движение. Многие носились, казалось бы, без толку. Рыжий высвободился, его дерганые движения то туда, то сюда казались самыми бессмысленными. Хибари стоял с кольцом, имеющим темно-синий камень и, похоже, действительно пытался выжать из себя крохи пламени источника Тумана. Я знала, что в этом времени практику использования вторых источников некоторые люди развивали, но для этого требовалось огромное упорство. Если главный атрибут был самым сильным, ведущим, и пусть с трудом, но поддавался, то использовать остальные, даже с кольцом другого типа, было очень сложно. Уже молчу о том, что овчинка выделки редко стоила, так как другой источник был априори слабее.       Рехей пытался заставить Лар Милч пересилить свои раны и попробовать воспользоваться своим кольцом Тумана. Все еще зеленый Фальк с трудом приподнялся, ожидая хоть каких-то результатов.       Реборн спрашивал паникующего Шоичи, который показывал на белую круглую машину и хватался за голову, Ламбо пытался успокоить рыжего и разговаривал о чем-то с аркобалено. Кажется, он добивался чтобы Реборн меньше давил на Шоичи, беспокоящегося из-за всего произошедшего и нормальной работы круглой белой машины, а Тсуна перестал панически дергать свои волосы. Спаннер — механик, что помог Тсуне, стоял в стороне, разводя руками, и, что ли, собрался помочь Шоичи, отчего тот слегка расслабился.       — Мы спрячемся здесь, а когда они успокоятся, уйдем под иллюзией, — пояснил Мукуро, усаживаясь вместе со мной на вдруг появившееся огромное кресло.       — Получается, ты меня похитил, — утвердительно произнесла, не зная, как на это реагировать.       С одной стороны, от Хибари я, несомненно, ушла, но тут случай, может быть, еще более запущенный. Тем более что его руки держали меня пусть и осторожно, но крепко, а сам Рокудо прижался щекой к моей голове и едва слышно выдохнул, прикрыв глаза. В свою очередь, я практически лежу на нем и думаю: а что мне, собственно, делать?       — Мукуро, может, стоит остальным хотя бы сказать, что все в порядке? — испытывая двойственные чувства, предложила я. — Они ведь волнуются.       — Пусть волнуются, — безмятежно отозвался иллюзионист, практически мурлыча.       — И что ты теперь собираешься делать? Прятать меня от остальных?       — Нет, — все тем же тоном ответил. — Я не буду прятаться в подземной базе. Мы с тобой вольны, как ветер, и можем отправиться куда захотим. Не волнуйся, я не буду таким, как Кёя-кун, я сделаю все, что захочешь, моя прелесть.       От его слов едва патока не лилась, настолько они были сладкими. Только чувствовала я все равно какой-то подвох. Может быть, виновата эта «моя прелесть», напомнившая мне Горлума, но сейчас я пока не могла и не горела желанием бежать. Тем более, возвращаться к Хибари. Но над остальными не за что так издеваться. Мукуро скрылся слишком неожиданно. Они ведь могут подумать, что Рокудо держит меня против воли.       — Мукуро, у тебя листочка и ручки не найдется? — решила я.       — Зачем? — не понял разноглазый.       — Хочу оставить Кёе небольшое поучительное послание.       Иллюзионист, посомневавшись немного, достал из кармана кожаного плаща необходимое. Не знаю, было ли оно настоящим, я просто написала:       «Вернусь, как только захочу и у меня появится свободное время»       Едва свернув короткую записку и подняв глаза, охнула, увидев, что творится по ту сторону. Хибари избивал Конрада. Фальку, видимо, тоже досталось, но меньше, так как у него лишь была разбита губа. Рыжего же планомерно мутузили, несмотря на попытки сопротивления. Рехей вступился, останавливая Кёю — и слава богу, я уже готова была попросить Мукуро вернуться. Хотя… Нельзя бросать их — они же друг друга поубивают.       — Мукуро, верни меня, пожалуйста, обратно, — сказала, скомкав записку за ненадобностью.       — Зачем? — в голосе Рокудо послышалось неудовольствие и напряжение. — Мне казалось, ты хочешь проучить Кёю-куна. Или это потому, что он напал на них?       Верно, разноглазый сделал то же самое, но Хибари раз за разом подрывал мое к нему расположение. В принципе, они даже одинаково отреагировали бы на новость, что Конрад и Фальк позволили мне уйти из базы — поубивали бы всех вокруг. Мукуро может понять, что так делать не следует, и послушается. Уверена, он уже меня услышал и будет осторожен в своих действиях. Но не Кёя — тот с ослиным упрямством будет делать по-своему, пока ему силой не сделать внушение. Редко, когда он понимает не на языке силы, и через десять лет мало что поменялось.       — Поэтому тоже, — согласно кивнула, посмотрев в разные глаза. — Кёя считает, что я-из-прошлого его собственность. Он раз за разом ломал мое к нему хорошее отношение. Я захотела уйти и, если бы Конрад с Фальком не пошли со мной, я бы ушла в одиночку.       Надеюсь, Мукуро не разучился учиться на чужих ошибках и повторять путь Хибари не будет.       — Значит, ты злишься на него, — Рокудо неожиданно растянул губы в широкой улыбке.       — Тебя это радует? — уточнила я.       — Конечно, — я почувствовала, как он нащупал мою руку и погладил пальцами по запястью. — Это значит, что я на шаг впереди к номеру один.       Все снова повернуло не туда. Надеюсь, я смогу адаптироваться к этому будущему хоть когда-нибудь или на крайний случай, скорей бы вернуться обратно. Там двое подростков дурели, а я с ними через раз справлялась, тут же…       — Возвращаемся? — сменив тему, уточнила я.       — Давай не будем портить воспитательный момент, — предложил Мукуро, забирая у меня скомканную записку. — Уйдем на несколько часов, только и всего. А затем вернемся, — подумав, он добавил: — Если захочешь, конечно.       Чувствую себя в компании змея-искусителя, но не могу сопротивляться такому предложению. Мне нужно отдохнуть, иначе я точно сорвусь от этого зоопарка, что сидит на подземной базе.       Мы сделали, как и планировалось, но люди покидали лабораторию медленно и неспешно.       Я обратила внимание, что Реборн что-то сказал всем, после чего забрал с собой Тсуну, Гокудеру и Ямамото. Гамма с чернокожим здоровяком и длинноволосым подростком свалил тихо, пользуясь общей суматохой. Лар Милч и Хром все еще были без сознания, их увезли на больничных тележках. Шоичи вместе с Ламбо и Спаннером занялись оборудованием.       Звуки в подреальность, тонущую во тьме, не долетали. Я могла лишь догадываться о том, что происходит по ту сторону. Кёя и Рехей пытались что-то сделать. Оставив в покое жутко паникующего Шоичи, не знающего, за что хвататься, они ходили туда-сюда, периодически переругиваясь. Конрад, хоть и выглядел очень плохо, тоже вставлял свои злые пять копеек. Фальк их пытался разнять и успокоить, и, на удивление, получалось неплохо. По крайней мере, едва обстановка накалялась до предела, все фыркали и расходились в стороны, чтобы снова сойтись чуть позже.       — Мукуро, а как долго ты можешь поддерживать эту иллюзию? — уточнила я, когда по ощущениям прошло около часа.       — Столько, сколько потребуется, — мягко ответил он, погладив мои волосы.       Я сидела перед ним на кресле, и по ощущениям иллюзионист находился в крайне добродушном настроении, переплетая мне косу.       — Брось, — неожиданно для себя зевнула. Видимо, сбавившая накаленность обстановка давала о себе знать. — Это ведь совсем не просто. Раньше ты так не умел. Я не видела, чтобы ты использовал такую иллюзию.       — Да, она сложнее, чем кажется, — не стал отрицать Рокудо и заверил меня: — Не волнуйся, если все слишком затянется, я найду способ нам незаметно выбраться.       — Как она работает? — полюбопытствовала я, припомнив, что у каждой иллюзии существует свой закон, а то и не один.       Иллюзорная птица, кружащая по моей комнате, летала по заданной траектории — она была очень простой иллюзией. Таких Мукуро мог создавать пачками, ведь непосредственного контроля они почти не требовали. Огненные столбы, извергающиеся из-под земли, оказались сложней. Требовалось не только контролировать точки их выхода, но и поддерживать именно такую форму и передавать жар, который они источали. Если, например, закон формы огненных столбов нарушить, можно самому неожиданно оказаться внутри огня, поэтому правила иллюзий создавались неспроста.       — Это точка в пространстве, — ответил Мукуро. — То место, где мы стояли в момент перехода. Сюда можно попасть только через нее, но для этого, как я и сказал, нужен иллюзионист классом повыше. В твоем времени даже я этого не умел.       — А еще?       — Здесь ничего нет, только темнота, в которой удобно создавать иллюзии. Я могу создать любое правило, например, правило поверхности, чтобы на ней стоять. Или правило, превращающее пространство в воду, в которой можно дышать.       Повинуясь взмаху его руки, воздух действительно потяжелел. Я чувствовала сопротивление, и дышать стало сложнее, но я все еще могла вдохнуть воздух.       — Смотри, — указал Мукуро в сторону, выпустив ртом пузырьки воздуха.       По воздуху, как в воде, плыл косяк пестрых рыбок. Поблескивая чешуей, они шустро закружились вокруг, взмахивая плавниками и беззвучно хлопая ртами. Рокудо как ни в чем не бывало продолжил рассказ, а я слушала его, рассматривая рыбок, к которым присоединились другие — мелкие и крупные.       ***       Открыв глаза, я обнаружила себя в объятьях, уткнувшись в мужскую грудь, и хотела уже было возмутиться, какого это Хибари опять на меня навалился, но… это оказался не он. По сути, Мукуро не навалился, просто сильно прижал к себе. И он спал.       Во сне у него было такое умиротворенное, расслабленное выражение холеного лица, что поневоле засмотришься. Он все еще бледный, будто солнца не видит, но эта бледность не выглядит болезненной, как раньше. Нет ни высокомерия, ни бравады, просто безмятежность, отдающая чем-то мягким и теплым. Правда, сейчас я заметила синяки под глазами и усталые морщинки. Наверное, он слишком выматывал себя и скрывал это за иллюзиями.       Но… главный вопрос. Почему я проснулась в его объятиях, лежа на широкой кровати в явно светлой комнате? По ощущениям, еще раннее утро, но не это важно. Я помню, что расслабилась под мерный мягкий голос и мельтешение пестрых рыб, а затем, кажется, заснула. Мы покинули базу Мелоне? Где мы? Моя одежда все еще на мне, только обувь снята — уже радует. Надеюсь, не получится, как с Мегуми. Она помешанная, и что-то мне подсказывает, у меня с ней точно ничего не было. А с кем было? Хм… Могла ли взрослая Акира быть с кем-то из хранителей? Я не знаю, какой она стала, но я сейчас не рискнула бы так сделать. Чувствую, будет жестокая и кровопролитная война в отдельно взятой семье и «избранного» просто порвут на клочки. Допустим, Кёя или Мукуро смогли бы выдержать напор, они оба сильные, в этом и проблема. Хибари очень воспитанный, даже если что-то было, он бы и намека не дал. Мукуро очень тактильный, даже если ничего не было, он просто может так проявлять симпатию и привязанность. Конрад? Да если бы было, он был бы уже мертв. Рехей? Не смешно, он мне как младший брат. Тогда кто-то со стороны… Ну… Эм… Скуало мне нравится. Когда не орет. Но, что-то мне подсказывает, такие отношения Занзас воспримет, как попытку украсть у него хранителя Дождя. Блин, пусть с этим разбирается взрослая Акира. Ей хотя бы восемнадцать есть.       — Доброе утро, — Рокудо неожиданно зашевелился, придвинул голову и выдохнул мне в макушку. — Как спалось?       — Хорошо, — удивленно ответила, сообразив, что не было никаких странных сновидений от пережитого ранее. — Где мы?       Сев на кровати, обвела взглядом просторное помещение, выглядевшее, как картинка с рекламы гостиницы — та же самая чистота и порядок, но никаких лишних вещей.       Он был одет в ту же футболку и брюки, а его плащ висел на стуле. Его сапоги и мои кеды стояли у кровати.       — Небольшое временное убежище, — ответил Мукуро, следом за мной поднимаясь с кровати. — Ванная за той дверью слева. Позже сходим куда-то позавтракать, не задерживайся.       Неожиданно схватив меня и развернув, поцеловал в лоб и, если мне не послышалось, назвал, дословно, «маленьким сокровищем». Все еще слегка очумевшая, отправилась выполнять утренний моцион и приводить себя в порядок. Это будущее иногда полностью выбивает землю из-под ног, скажу я вам.       Как оказалось, едва мы вышли на улицу, вокруг все еще знакомый и родной Намимори. Мы находились в центре города, где с раннего утра уже кипела жизнь.       Солдаты Мельфиоре действительно исчезли из окрестностей, ни одного ни я, ни Мукуро не заметили. Сложно поверить, что буквально вчера все было совершенно иначе. Нельзя было просто так пройтись по улице и зайти в кафе.       Десять дней… Много это или мало — как посмотреть. Пытаться стать сильнее за этот срок — все равно что учить билеты за полчаса до сдачи экзамена. Расслабиться и отдохнуть, слегка подтянув по возможности навыки, с учетом прошедших боев — вполне реально. К тому же требовалось подготовиться к той игре, которая в переводе называется «Выбор». Правила, пожалуй, стоит уточнить у Шоичи, но с этим можно повременить.       — Акира-чан, скажи «ам», — Мукуро растянув губы в широкой и довольной улыбке, держал перед лицом ложку с кусочком мороженого.       Мы, конечно, оба любили сладкое — кто бы еще на завтрак согласился взять пирожные и большую вазочку посыпанного шоколадом мороженного, которую тоже с радостью уплетал? И да, он, похоже, тоже относился ко мне, как к чему-то маленькому, милому и пушистому, но за такими уже знакомыми шуточками я могла не придавать этому особого значения. Да я и так уже перестала напрягаться от мысли поехавшей крыши Рокудо.       — Отправимся подальше от Намимори, — предложил Мукуро, продолжая мягко улыбаться и жмурить глаза в улыбке. — Кёя-кун уже наверняка вышел на след. Акаге тоже умеет быть надоедливой ищейкой, поэтому у нас, скорей всего, меньше суток.       Рокудо был прав, пусть мне все же чуть-чуть, но хотелось вернуться. Потому что есть люди, которые будут волноваться, и если Кёю можно так проучить, то Рехей и Конрад такого не заслужили. Да и Тсуна, Хром, Ямамото, Ламбо, Киоко, Шоичи… Они ведь пережили этот бой на базе Мелоне, и требовалось время, чтобы перевести дух и начать доверять друг другу. Понимаю, что несколько дней они тоже будут бездельничать — слишком это все было непривычно для них, не готовы, особенно подростки, к таким событиям, да и техникам надо привести в порядок остатки базы Мелоне.       Мукуро перебирал пальцы моей руки своими и рассматривал мое лицо с легкой улыбкой. Кажется, ему будет все равно, куда дальше. Но боюсь, это ему не понравится.       — Мукуро, — привлекла внимание, заглядывая ему в глаза, — я хочу связаться с Вендиче.        Это оказалось единственным моим желанием, против которого был Мукуро. Ни логические доводы, ни уговоры на него не действовали, так как тюремщики были самым опасным, что известно мафии. Они даже, наверное, смогли бы остановить Мельфиоре, но просто не делали этого. Они были теми личностями, даже упоминание о которых заставляло вздрогнуть сильных и бывалых убийц, поэтому они предпочитали не подходить к той грани, когда на них обращала внимание темная и загадочная тюрьма Вендикаре. Никому не подчиняются и вершат суд над каждым, каким бы сильным или влиятельным он ни был.       Но натренированная на Хибари, я смогла пронять Рокудо. Он долго сидел, обнимая меня и вдыхая запах моих волос, а затем все же согласился при одном условии.       И это условие уже не понравилось мне.