Пламя нашей жизни

      Под ногами шуршал мелкий песок с пылью, покрывшей носки кроссовок. Небольшое облачко каждый раз поднималось вверх, когда подошва опускалась на выжженную землю.       Мы резко остановились перед вертолетом, за штурвалом которого сидел Кусакабе, кивнувший мне. Ребята принялись погружаться и помогли забраться своему раненому боссу внутрь. Уже оттуда увидела приближающегося Расиэля, который выглядел, как выжатая после стирки тряпка, которой еще и били об стену. В общем, тяжело ему, видать, пришлось, сил не хватило для длительной схватки. Вот он и выдохся еще на побережье.       Мы принялись загружаться. И тут — вижу — лежит знакомый рюкзак. Тсуны. В моей голове, усиленно терроризирующейся голодным желудком, мгновенно возникло воспоминание: Бьянки со слезами от расставания вручает печенье Реборну, а Реборн не отказывается и просит закинуть его в рюкзак к Тсуне. Так оно и было… Только у Тсуны не спросить разрешения взять их… С другой стороны, он мой брат, так что можно сказать, что множество вещей у нас общего пользования.       Вокруг на довольно большой площади роился улей из людей, занимавшихся разнообразными и не совсем понятными делами. Кто-то переговаривался, кто-то отдавал приказы что-то куда-то нести или помогать раненым, кто-то, видно, пытался исследовать поле боя, чуть ли не роя носом перерытую землю и не пробуя на вкус пепел.       Заметив коротышку в черном костюме и федоре с оранжевой лентой среди мафиози и хранителей Вонголы, крикнула, пока лопасти вертолета не завертелись:       — Реборн, можно я твое печенье возьму?       Чисто для приличия спросила, а он возьми и ответь, на секунду оторвавшись от разговора с хранителем Грозы Девятого:       — Бери, — и продолжил о чем-то беседовать.       Я полезла за печеньем и быстро нащупала пленку, в которую Бьянки его замотала. Так же быстро я ее разорвала и достала печенье.       Тут-то Реборн как-то подпрыгнул на месте, резко обернулся, вновь прервав разговор, и заорал, как будто не в себе:       — Нет!       Я чуть было печеньем во рту не подавилась. Благо оно пошло в то горло.       — Это же ядовитая кулинария! — продолжил Реборн с непривычно нервной нотой. Не знала даже, что он так умеет.       Парни резко посмотрели на меня, засунувшую в рот второе печенье. Естественно, впитав и переварив из него пламя Урагана, как я это делала еще во время битв за кольца. По вкусу, кстати, похоже на имбирное печенье — с легкой острой горчинкой.       Разговоры как-то прервались. В воцарившейся тишине тем более стал отчетливым звук: «Хрум-хрум».       Окружающие люди оборачивались и смотрели, заставляя меня чувствовать себя неловко, когда столько людей наблюдают за тем, как я ем.       Когда была прожевана вторая печенька, пакет с печеньем вырвали у меня из рук. Резким и быстрым движением.       Конрад, прижавший к себе пакет, с ожиданием уставился на меня. Все остальные также таращили глаза. Кёя прищурился, почему-то бросив убийственный взгляд на растерявшегося и слегка вжавшего голову в плечи Тетсую. Мукуро взволнованно сглотнул.       Бежал в нашу сторону Луссурия практически с другого конца поля, ирокез аж назад изогнулся.       И чего, спрашивается, такая реакция? С ожиданием чего-то. Нет, не так. ЧЕГО-ТО.       Подбежавший Луссурия под всеобщим наблюдением просканировал меня, приложив руку, объятую пламенем, к моему животу. Вблизи я заметила, как у него на лице выступила испарина. Наконец медик убрал руку и медленно выпрямился.       — Кажется, ее это не берет, — каким-то отсутствующим голосом, как на похоронах, тихо, но отчетливо в царящем безмолвии, сообщил Луссурия.       Я нахмурилась и собиралась было ответить, что — конечно, блин, я ж правильно впитываю пламя Урагана, прежде чем есть! Но тут вдруг возник, как черт из табакерки, Скуало.       — ВРО-О-О-ОЙ! — разъярённо взревел он во всю глотку. — Что я вам говорил, ублюдки?! Мясо должно быть в пределах досягаемости! А теперь она тащит в рот всякую гадость!       — И вовсе не гадость! — возмутилась я и строго на него посмотрела, почувствовав, как пламя прилило к глазам.       Скуало раздраженно закрыл глаза и отвернулся, замолчав. Я, конечно, не против дружеских советов, но не при стольких зрителях.       Кёя быстро захлопнул дверь и подал знак Тетсуе взлетать. Лопасти вертолета завертелись, поднимая ветер, сгибая ветки с уцелевшими листьями, трепля волосы и одежду людей.       Печенье мне так и не вернули. Более того, как только вертолет приземлился на специальной площадке на корабле, пакет волшебным образом исчез из рук рыжего. На мой вопрос, где печенье, он сделал непонимающий вид, пытаясь загородить мне обзор на то, как за его спиной Рёхей подбежал к перилам и высыпает содержимое пакета в море.       Недоуменно наблюдая за происходящим, я лишь приподняла бровь. Да еще пыталась стянуть перчатки, которые почернели и растрепались. После боя в плотной коже даже почти появились проплешины.       Увидев, как я мучаюсь, Конрад помог мне расстегнуть и снять перчатки. Выбрасывать их было рано — камни-то вполне целые.       — Ну и что тогда здесь есть съестного? — спросила я.       Оказалось, мы взяли с собой зайца, так как вылетевший из вертолета Мармон поплыл по воздуху, позвав за собой. Привел он нас в пустую столовую, в которой спешно по его указу нам накрывали.       Пока мы сидели в ожидании, я имела удовольствие чувствовать неспокойное пламя Облака, такое же пламя Тумана с другой стороны и на расстоянии в полтора метра еще и таких же Солнце, Ураган и Грозу. Я не чувствовала в себе сил их как-то всех успокоить. Вряд ли тут поможет простая фраза: «Все уже позади». Они и сами это понимают, только нужно время, чтобы отойти от произошедшего кошмара.       — Ну, — поерзала я нетерпеливо на стуле, пока на стол выставляли пустые тарелки. — Кажется, мы справились. И ты, Мукуро, больше всех постарался.       Последнее было сказано не в обиду остальным. Просто Мукуро выглядел несколько подавленным, вдобавок к измотанности. Расиэль, вон, вообще обмяк на стуле. Все остальные относительно держатся бодрячком.       Дверь открылась, и внутрь зашел боец Варии, который выглядел так, как будто засунул пальцы в розетку. Мрачный, слегка в копоти, волосы торчат. Хорошо, что у него была нашивка отряда Грозы, а значит, он должен быть вынослив. Он выдержал присутствие Ламбо, которого тащил за одежду. Ребенок упирался и орал:       — Пусти меня, глупая ты стоеросина!       Увидев нас, сидящих за столом, Ламбо резко сменил направление движения и стал вырываться в другую сторону.       — О, Ламбо! — обрадовался ему Рёхей. — Твое оружие нам здорово помогло! Мой план сработал!       Я не смогла не улыбнуться. Удивительно, что только эти двое додумались использовать заряды базуки. Хотя это было рискованно, но сработало очень вовремя.       Ламбо, выпущенный из рук, подбежал и потерялся в задумчивости, куда ему примоститься. Рёхей усадил его рядом с собой.       — Он куда опытнее и сильнее меня, — улыбнулся невеселой улыбкой Мукуро. — По сути, он меня учил очень недолгое время. Скорее, показал минимум, чтобы моими руками уничтожить мафиозную семью — Эстранео.       Хм, похоже, у них с Деймоном как таковых взаимоотношений учитель-ученик и не было. Понятно теперь, почему они так грызлись.       — Нам повезло, — закончил Мукуро.       — Нет, — возразила я, решительно нахмурившись. — Вы все справились. Противник был не из легких, но вы выстояли.       — При поддержке твоего пламени Неба, — хмуро отозвался Конрад. — Без него мы бы еще после первого боя лежали пластом.       — Хорошо еще, что через десять лет мы стали сильней! — громко добавил Рёхей.       — Станете, — кивнула я, но тут принесли, наконец-то, еду, и я скосила глаза на тарелку, раздумывая, как мне управиться и с ножом, и с вилкой. — Вы, наконец, поняли, что мы одна команда, одна семья. И если в беде один, то выручать будем все вместе, — усилием воли заставила себя отвлечься от тарелки с едой, источавшей упомрачительный запах спагетти с сыром и кетчупом, и взглянула в глаза Мукуро: — И кто бы ни был обидчик, никого заменить я не дам.       После этих важных слов схватила левой рукой вилку и попыталась накрутить на нее спагетти. Те либо вообще не крутились, либо крутились все и сразу. Пока мне не помог Конрад. Он забрал вилку и протянул мне ее уже с макаронинами. Быстро скушав их, кивнула, чтобы повторил. Но тут принесли отбивные, мгновенно привлекшие внимание всех присутствующих.       — И теперь ты — ценный ресурс в глазах Вонголы и Торикай. Тебе следует быть осмотрительней, — услышала я замечание Кёи.       Забрав у Конрада вилку, наколола на нее отбивную целиком и попыталась быстро проглотить. Осилила одну, вторую. Затем почувствовала сытость и еще больше усилившуюся усталость. Продолжая жевать третью, кажется, заснула прямо за столом. Жуя.       

***

      В следующий раз я проснулась, обнаружив рядом с кроватью, на которой лежала, сидящего на стуле Кёю. А на своем животе — свернувшегося клубочком Баюна, довольно жмурившегося. Хибари мгновенно перевел на меня взгляд серых глаз.       — Как твое самочувствие? — спросил он.       Ссадив кота, я поднялась на кровати, сделав легкую разминку, так как мышцы затекли. Баюн потянулся всем телом и сел, обвив себя хвостом.       Похоже, я еще в каюте на корабле. Сквозь иллюминатор видно слабые солнечные лучи, едва пробивавшиеся сквозь тучи. Погода стояла пасмурная. Пол под ногами слегка покачивался.       Я прислушалась к своим ощущениям. Что-то меня разбудило.       Правая рука гораздо меньше болела. Ее кто-то к тому же перемотал бинтами, под которыми я чувствовала пламя Солнца. Но она все так же не желала двигаться — максимум, который мне удался — это дернуть кончиками пальцев. А вот плечо уже гораздо лучше. Даже двигать им могу безболезненно.       — Нормально, — ответила ему. — Сколько я спала?       — Двенадцать часов.       — Ты хотя бы спал? — заподозрив обратное, внимательно осмотрела бледного, как и обычно, Хибари.       Глаза выглядели уставшими.       — Да, я недавно сменил Эрнесто, — коротко ответил Кёя. — Ты должна кое-что знать, — он сделал паузу, давая мне возможность собраться и услышать. — После всего произошедшего на том острове невозможно, чтобы все осталось без изменений. Торикай имеет виды на тебя, как и Вонгола.       — Понятное дело.       Ничего из сказанного не было для меня новостью. Можно было легко догадаться, что после своего эпического выступления незамеченной я не останусь.       У Кёи же отчего-то дернулась бровь. Он резко рывком приблизился, схватив меня по сложившейся традиции за ухо, и навис, стоя.       — Что именно из сказанного мной тебе понятно? Ясно ли тебе, что глава клана Торикай будет искать самые разные способы присоединить тебя к клану? И способы эти могут разниться, начиная от кражи тебя, отравления, шантажа и заканчивая политическим давлением, с целью принуждения к подчинению, где даже Вария не поможет. Я могу лишь предполагать, как принято действовать в Вонголе, но то, что они не преминут совершить похожий противоестественный акт в отношении Варии при удобном случае, не сомневаюсь.       Я подняла на него глаза, чувствуя по состоянию Кёи, что на данный момент сжимать мое ухо — это слишком мало для него, чтобы выразить свои эмоции, но тем не менее, это минимум, дозволенный ему. И он рамки дозволенного не переступает только огромным усилием.       Но как красиво сказал-то «поиметь» — «совершить противоестественный акт».       — Понимаешь ли ты, что, ставя себя политической фигурой, ты не должна быть такой беспечной, — продолжал Кёя говорить, практически не разжимая рта. — Тебе следует подумать о том, что на территории Японии клан имеет монополию на влияние. Все мелкие кланы так или иначе находятся в подчинении у представителей той или иной ветви, и против них никто не рискнет пойти, потому что клан сильнейший и непобедимый. На континенте правит Вонгола, и перед ней также склоняют головы, боясь ее силы. И если придет кто-то новый, кто не захочет так же, как все, склонить голову, кто-то, не находящийся под присмотром Вонголы, он будет уничтожен. Потому что никто не захочет делиться нажитым. Урезать свои сферы влияния. А в то же время ты не выглядишь тем, кто понимает, что его ждет.       Я спокойно смотрела ему в глаза, рассматривая напряженное лицо. Баюн следил за нами, слегка подергивая хвостом из стороны в сторону.       — Кёя, я знаю, что ты волнуешься, — сообщила ему спокойно. — Но не думаешь же ты, что я не знала, что делаю?       Хибари замолчал. Его лицо оставалось таким же непроницаемым, глаза — пронзительными, а грудная клетка вздымалась слишком часто. Он рассматривал мое лицо так, как будто хотел убедиться в сказанном. Заглядывал в глаза, ища ответ — получится ли у нас.       Сейчас я не могла сделать с этим практически ничего. Проблема повышения влияния Феникса требует приложения множества усилий, но одномоментно ничего не получится. Тем более что в руки не валится уже готовая организация с властью, деньгами, кадрами и связями. У нас была фора для того, чтобы стать сильнее и обзавестись связями — я сделала для этого все, что было в моих силах. И на данный момент мы представляем из себя немного больше, чем три года назад.       Наконец, его дыхание выравнивается. После чего рука отпускает мое ухо и он, уже успокоившись, говорит:       — Как я говорил раньше, ты — маленький хищник. Я верю, что когда-то ты станешь чем-то несравненно большим. Может быть, даже больше Вонголы и Торикай вместе взятых. Но если ты хочешь дожить до этого момента, то не пытайся добровольно есть яд.       Я не сдержала улыбки от этого. Все-таки стоит и мне, по примеру Кёи, помнить о том моменте, когда он все-таки решил пойти за мной и вместе с тем совершить в его понимании страшное — презреть волю клана.       — Хорошо, — согласилась я с этим, мысленно добавив: «Только если буду считать его безопасным».       Ведь по сути я и не ела яд. Пламя Урагана было основным ингредиентом всех блюд Бьянки. Оно же и было отравой, что обычно она вкладывала в пищу, даже если не хотела этого. А я вытягивала усилием те крохи пламени, что портили еду.       — Если все серьёзно, тогда продолжай держать себя в руках на людях, и если хочется меня отчитать, то делай это, как сейчас, оставшись наедине со мной.       Кёя продолжал что-то рассматривать в моих глазах, а затем просто кивнул, тем самым говоря, что все понял. Я почувствовала, что это был очень удачный момент, чтобы решить этот вопрос достаточно легко и безболезненно.       Не будем портить впечатление и, как осознал эту необходимость Кёя, будем делать вид, что я крута, как босс Варии. Хотя сравнение не самое удачное, ведь босс Варии также делает вид, что крут, как босс Варии. Как политическая фигура Занзас пока слабоват. Может быть, Кёя это знал или… не знаю, почувствовал инстинктами, когда лез драться с ним. Знал, что, если и получит по шапке за это, так максимум физически, и все обойдется этим. С главой Торикай или с главой ветви Хибари, или даже с Тимотео и его хранителями он был бы паинькой. Занзаса же считает где-то равным себе и может развернуться с поистине китайским размахом.       — Что… — я почувствовала, что хочу знать, но вопрос уж слишком непростой, — что насчет твоего отца?       Я видела, в каком он был состоянии, когда все еще рвался участвовать в бою. Отсутствие руки, большая кровопотеря, понимание, что этот бой станет последним и — я видела — желание уйти достойно, а не влачить существование, пока другие хищники клана его не загрызут до смерти. И вновь открывшееся кровотечение могло привести к тому, что Хибари Хизэши бы скончался уже после боя. Я знаю, с каким упрямством Хибари может двигаться до последнего, пока не упадет без сил.       — Он жив, — коротко и рублено ответил Кёя, но даже глаз не отвел. — Ни меня, ни тебя не должна волновать его судьба. Он — член клана Торикай.       — Но он же твой отец, — возразила я, нахмурившись. — Ты ведь не можешь о нем даже не думать?       Я не могла понять, какие узы их связывают. Кёя с непроницаемым лицом говорил то, что считал правильным. Но даже я не могу не думать о Емитсу. Конечно, вряд ли Хизэши похож на того же Ямамото Тсуеши, но все же он был все время рядом с сыном и смотрел, как тот растет. Я не видела ненависти друг к другу ни от отца, ни от сына. Старшего сына не беру во внимание — тот просто слишком вспыльчив, по сравнению с ними. У них в клане нравы жесткие, не думаю, что там были теплые отношения в привычном мне понимании…       — Меня отдали, и больше я не должен возвращаться к клану, — ответил Кёя. — Даже мои останки не примут.       Все, что я видела — неудовольствие отца сыном и, соответственно, желание Кёи доказать отцу, что даже несмотря на, по общепринятому решению в клане, «дефектное» пламя, он, Кёя, все равно сильный. И «отдали» по сути Вонголе, но ситуация ведь изменилась. Хибари больше не могут приказывать Кёе, но и Вонголе он отказывается подчиняться. У меня же с Хибари особых разногласий пока не было, не считая нескольких встреч, где только мерились аурами пламени. И как бы — да, я должна быть против того, чтобы Кёя хотя бы пошел и спросил, как там его отец. Потому что это искушение. Хибари Хизэши глава его ветви и его отец. Он может отдать ему приказ шпионить, как минимум.       — Я не часть Вонголы, так что и ранние договоренности между Вонголой и Торикай меня не касаются, — начала я издалека. — Учитывая также то, что ни я, ни мои хранители не находятся с Хибари или Торикай на ножах, то я вполне могу понять, принять и даже согласиться с твоим желанием увидеться с отцом.       — Это неуместно, — коротко ответил Кёя, продолжая держать привычную бесстрастную маску.       Не дождавшись от него более продолжения, решила оставить в покое. Разрываться вместо Хибари между желанием и долгом не тянет.       Когда разговор сам собой затух, я зевнула, чувствуя, что дремота на самом деле уже ушла.       — Это, — я снова посмотрела на заговорившего Хибари, который взял с прикроватной тумбочки лежащий там большой платок, — оставил Солнце Варии.       Кёя подошел, расправив платок, и осторожно обернул его вокруг моей правой руки, завязав тот на шее. Рука теперь не висела безвольной плетью, а поддерживалась.       — Он что-нибудь сказал по поводу того, что можно с этим сделать? — спросила я.       — Менять компресс каждый день. Через неделю будет видно, есть ли эффект.       Кивнув на это, обулась и пошла в поисках душа. От предложенной Хибари помощи отказалась, сказав, что справлюсь с одной рукой сама. Стоило мне отдернуть шторку ванной, как меня ждала свежая одежда, причем из моей же сумки. В комнате стоял все такой же невозмутимый Хибари. Баюн куда-то пропал.       — Присядь, — Кёя указал на выдвинутый вперед стул. — Я приведу тебя в надлежащий вид.       Коротко поморщившись от внутреннего негодования по поводу «надлежащего вида», который таковым считал Кёя, на этот раз все же послушалась. Если одеться одной рукой кое-как получилось, то заплести косу — совершенно нет.       Расправив на мне кофту, Хибари поправил штанины и вытащил шнурки кроссовок, которые я засунула внутрь. Завязав шнурки, осмотрел, видимо, удовлетворился результатом, и принялся за волосы.       — Остальные все отдыхают? — задала вопрос, пытаясь не поворачиваться.       — Да, — Кёя, как всегда, был немногословен.       — Где мы сейчас? И где остальные?       — На корабле Варии. Не переживай на счет ран — всех уже осмотрел Луссурия с отрядом Солнца. Потребовалось задержаться ненадолго на острове. Забирали раненых и немного прочесали его на предмет следов Спейда. Разумеется, ничего не нашли. После чего один за другим покинули остров. Сейчас мы находимся в пути обратно в Японию.       Наконец, я поняла, что могло меня разбудить. Среди мешанины разнообразных источников пламени вокруг нас на несколько десятков метров я почувствовала знакомое пламя Неба. Это был Каваллоне… только что он здесь делал?       Я слегка нахмурилась, вдруг подумав о том, что мы вообще-то на корабле Варии, который хоть и неслабо пострадал во время морского боя, но его смогли залатать, в отличие от арендованого корабля Джиг.       — Никаких происшествий не было, пока я спала?       — Нет.       Когда Кёя закончил, я не сразу поняла. Он вроде бы отступил на шаг… и следом я почувствовала чужое прикосновение. Меня погладили по голове, мягко проведя рукой.       — Хохлатый, — прозвучало с предупреждением от Хибари.       Я повернулась, встретившись взглядом с Мукуро. Уставшим. Вымотанным. Все еще не восстановившимся.       Я нахмурилась, видя перед собой чистое лицо, без синяков под глазами и усталых складок на лице, но также ясно видя усталые глаза и чувствуя эту же усталость в движениях иллюзиониста. Ему наверняка требовалось больше времени, чтобы оправиться. Тем более после той пули.       Я поднялась, отчего Мукуро застыл и выпрямился, с ожиданием уставившись на меня. Не знаю, чего он ждал, но я схватила его за руку и сделала два шага, подойдя к кровати. Усадила его туда, а затем слегка надавила на плечо, заставляя лечь. Рокудо послушно сделал это, продолжая на меня смотреть вопросительно.       — Отдыхай, — потребовала я. — Тебе нужен отдых.       — Мне не нужно… — сказал он, попытавшись сесть обратно.       — Нужно, — твердо отрезала я, вновь слегка надавливая на плечо.       Мукуро лег на подушку, повернув ко мне голову, и возразил:       — Но я должен быть рядом с тобой…       — Надо было тебя отдыхать силой уложить еще после того, как из тюрьмы вытащили. Но я понадеялась, что ты догадаешься, что твоему телу нужно восстановление.       Брови Мукуро свелись к переносице и приподнялись вверх. Я не смогла точно расшифровать чувства, что он испытывал, или что такое для него совершенно очевидное, но неясное для меня, требовалось сказать.       — Кем бы я его ни считал, но он не слабак, — Кёя, доселе молча стоявший в стороне, по своему обыкновению, высказал все коротко и емко.       Мне оставалось только расшифровывать эту фразу. «Не слабак» — это, в понимании Хибари, как ползти к врагу с тонфой в зубах и кишками наружу, но ползти. После того, как Вендиче вернули Мукуро мне, открытый конфликт с Вонголой уже был закончен, и Мукуро не требовалось рвать жилы. Хотя… нет. Он искал меня, а я была в будущем. Затем небольшой перерыв, когда Мукуро смог немного расслабиться у меня в гостях. Но после того эта история с церемонией, и ситуация повторяется. То есть Мукуро «не слабак» — это Кёя понял после того, как наш иллюзионист рвал жилы, чтобы стоять рядом и защищать.       Самое странное в этой ситуации, что Мукуро вполне согласен и принимает точку зрения Кёи.       — Кира-чан, — услышала я Мукуро, голос которого звучал как-то вкрадчиво и одновременно неуверенно, как будто он наблюдал, засомневавшись в ответной реакции, — слабым в теневом мире нет места, тем более нет места им в Семье.       Я посмотрела на него… ну, тем самым взглядом, но с устоявшимися понятиями не стала спорить и сказала:       — Ты — лежи и отдыхай. Слово босса нарушать нельзя.       Повернулась к Хибари:       — А ты — помалкивай, а не то тоже положу отдыхать и наверх пойду одна.       Мукуро проводил меня слабой улыбкой. Кёя не изменил своей привычке держать лицо, но взгляд стал каким-то довольным и даже немного вроде бы повеселевшим.       Я решила пойти лично проверить обстановку. Мало ли как она могла измениться после конфликта. Кёя отправился со мной, а Мукуро, вроде бы, как ему и положено, остался. Не знаю, может, он и следил как-то… от него можно всего ожидать.       Поднявшись по лестнице на палубу, заморгала от слишком яркого света. Затем глаза привыкли, но все равно не желали открываться. Слишком яркие блики отбрасывала гладь воды и почти безоблачным было утреннее небо.       Каваллоне сочился пламенем прямо на палубе. Причем не на нашей, а на соседней. Там же присутствовали хранитель Грозы Девятого и Реборн, переговаривавшиеся с ним о чем-то.       На нашем корабле туда-сюда сновали рядовые бойцы. Варийцы настороженно и замедленно двигались, как будто в ожидании чего-то. Сразу же как вышла, я почувствовала тяжелую атмосферу не расслабляющихся людей. Причем с соседнего, недалеко от нас идущего корабля то же ощущение создавалось. Люди с оружием через плечо зыркали во все стороны. Как будто вот-вот ожидали нового нападения.       Я медленно поворачивала голову, отмечая происходящее. Я переводила взгляд, не задерживаясь на ком-то одном. Но на меня как-то искоса посматривали, что я чувствовала взгляды. Один за другим, словно распространявшиеся круги по воде.       Ощущение чьего-то внимания, даже массового, не было для меня чем-то новым. Потому я не поежилась, не вздрогнула, почуяв неясным образом витавшую в воздухе… опаску?       Нападать никто не спешил. Пройдя к краю, оперлась о перила, рассматривая водную гладь, разделявшую нас с кораблем Вонголы, и людей, что там сновали.       Наверное, мне следует привыкать к новому амплуа. Да и Фениксу надо экстренно подниматься на еще одну ступень, а то и перепрыгивать несколько. У меня не хватает, как минимум, квалифицированных медиков. Полевых медиков. Киоко — это хорошо, она быстро учится и у нее есть учитель. Только тащить ее сюда никто бы и не подумал. Да и я тоже. Слишком рискованно — не Деймон зашиб бы, так какой-нибудь баран затоптал в толпе. И этот вопрос зрел давно, как и вопрос опыта в делах мафии. Кёя сказал, что вся территория уже поделена. Это было и так ясно, поэтому я пока не спешила куда-то срываться. Но и останавливаться на этом тоже не следует.       В стороне послышался какой-то утробный рык. Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как с пути лениво переставляющего лапами Бестера отпрыгивают и жмутся к стенам и перилам бойцы. Лигр оставался таким же огромным и, с полосами или без их наличия  — угрожающим. Он скалил клыки, поворачиваясь к людям, как бы демонстрируя, кто тут главный.       Лигр замер, также увидев меня. Мы встретились взглядами. Рядовой из отряда Грозы, забравшийся по тросу наверх, медленно сполз и подтянулся. Другой — одну ногу перекинувший за перила, замер, передумав прыгать в воду, чтобы освободить дорогу.       В следующую секунду большой кот, издав довольное и громкое:       — Р-Р-Р-РА! — помчался ко мне с удивительной скоростью для пятисоткилограммовой туши.       А я — развернулась к нему с широкой улыбкой.       Кёя выступил вперед, желая меня загородить от несущегося прыжками зверя, но я его обогнула, — и как раз вовремя. Лигр последний раз отпружинил от земли и закинул лапы мне на плечи. От его веса я свалилась назад, но головой не ударилась. Большой кот сжал меня лапами, прижимая к себе и как будто обнимая. Я тоже обняла его, зарывшись левой рукой в густую белую гриву:       — Я тоже рада, что с тобой все в порядке, — не прекращая улыбаться, произнесла.       — Р-Р-Р-А-АУ! — издал согласный рев Бестер, а затем разжал лапы, чуть отстранившись, и лизнул прямо по всему лицу шершавым языком так, что зализал мне назад челку.       Затем левую щеку, правое ухо и уткнулся лбом мне в лоб, кося красными глазами.              ***              В это же время на корабле Вонголы Дино Каваллоне встретился с хранителем Вонголы и Реборном. Рассказав им коротко, что он был в Японии и его попросили просто передать послание, Дино только дожидался разрешения спуститься на палубу корабля Варии. С ними у него и его семьи не было разногласий, так что пустить были должны. Но тут раздался зверский угрожающий рык, который было слышно даже с соседней палубы.       — Р-Р-Р-РА!       Дино подбежал, схватившись в бессилии руками за перила. Добраться до другого корабля, даже если бы умел летать, он бы не успел. Он прекрасно видел, как огромный лигр несется на девочку. Еще немного, и огромные, видимые отсюда клыки, не меньше тридцати сантиметров, сжались бы на ее шее.       Реборн прильнул к перилам, но за пистолетом не потянулся. Наверное, даже он бы не достал пулей отсюда. Это к тому же вряд ли бы остановило пламенного зверя. Хранитель Грозы Девятого побледнел, в ужасе от ожиданий из-за увиденного.       Когда стало ясно, что голова девочки на месте и брызги крови не появились ни в первую секунду, ни во вторую, Дино вспомнил, как дышать. Отсюда было прекрасно видно, как Акира гладит льва по гриве, а тот лижет ей лицо. Но то, что было видно, не значит, что Каваллоне был готов поверить своим глазам.       Реборн отлип от перил и поправил шляпу, чему-то ухмыльнувшись:       — Зато теперь ясно, почему история Вонголы неразрывно связана со львами.       Дино выдохнул и неуверенно улыбнулся. Наверное, это просто ее зверь из коробочки, а он уже начал переживать.              ***              Что-то потянуло меня за шиворот вверх, вытягивая из лап лигра, который недовольно зарычал. Кёя, а это был именно он, ответил Бестеру пронзительным взглядом.       — Не ссориться! — быстро предупредила я, чувствуя, что сейчас может начаться битва Самсона со львом.       Эти хищники еще немного померились взглядами, как будто разговаривая на неизвестном мне языке, а затем, видимо, пришли к чему-то. Кёя меня поднял и поставил на ноги, немного отряхнув.       — Сейчас ты тоже планируешь свое поведение, прекрасно все зная, босс? — донеслось негромкое от Кёи, при этом практически не размыкавшего губ.       Я слегка смутилась, но тут же возмущенно на него уставилась:       — Но это же Бестер!       Кёя молча приподнял бровь, как бы спрашивая: «И что?». Затем достал из внутреннего кармана платок и протянул мне:       — Ты только из душа и уже испытываешь меня.       Терпение, видимо, я его испытываю. Самообладание и выдержку. Я быстро вытерла лицо от слюней Бестера и вернула челку на место, отдав платок обратно. Кёя невозмутимо его выбросил за борт.       — Вро-о-о-ой, драный кошак! — для разнообразия на этот раз орал Скуало на Бестера. Мечник стремительно приближался. — А ты куда смотришь, чертяка! Полтонны мяса с клыками и когтями!       Мы с Бестером единодушно обиженно на него уставились. Бес решил, видимо, что пришел его черед веселиться и обниматься: вышел из медальона и замер, плотоядно облизнувшись.       Скуало затормозил пятками и выставил указательный палец в угрожающем жесте:       — Только посмей! Только посмей!       Но было поздно. Бес молниеносно оказался позади Скуало, так, что тот едва успел к нему обернуться, но дракончик уже схватил его за волосы ртом. Мне кажется, Бес стал еще немного быстрей. Пока я наблюдала за вертящимся и вовсю матерящимся капитаном Варии, распугивавшим своих рядовых не хуже Бестера, меня несильно хлестнул хвост с кисточкой. А затем еще раз.       Я посмотрела на лигра, который стоял на лапах вполоборота, как будто собираясь куда-то идти. Он еще раз мотнул хвостом, за который на этот раз я все же ухватилась. Будто только этого и дожидаясь, Бестер повел меня… куда-то. Ну и Кёю тоже, который последовал за нами.       Лигр спустился в недра корабля. Путь продолжался некоторое время, и я задумалась о том, что произошло там, на острове. О Деймоне, конечно, о недо-призраке Примо, который вроде бы и всезнающий, но явно не в курсе всего. Деймон желал услышать эти слова. Они его отрезвили. Но Примо же что-то там говорил про верные решения… Где же они были, эти верные решения? В том, что Деймон помешал церемонии, чуть не уничтожил Шимон до конца, или имелась в виду кровавая бойня? Это-то призрак должен был видеть из кольца.       Зверь привел меня к двери, открывать которую пришлось мне. Зайдя внутрь, отпустила хвост Бестера, осматриваясь в просторной каюте, напоминающей какой-то бар для отдыха.       Внутри царил приятный полумрак. Окон не было, включенные лампы на потолке имели малую мощность. Лигр, изогнувшись, обошел стоящие столы и приблизился к барной стойке, где сидел Занзас. Бестер улегся возле него, издав тихий рык, как будто сообщая о своем присутствии. Луссурия протирал стакан и, поставив его перед боссом, приветливо мне улыбнулся:       — Как ты, солнышко? Как твоя рука?       Я не ответила, почувствовав магию момента… Нечто в самой атмосфере этого места вызвало что-то из памяти. Уже зная, что это могут быть за воспоминания, я попыталась ухватить их за хвост, но те спрятались уж слишком далеко. Нужно было что-то еще.       Бельфегор играл с Леви-а-таном в карты. Кажется, они раскладывали на троих и теперь доигрывали.       — Ты опять проигрываешь Белу, — заметил Мармон, маленькая фигура которого терялась за стулом.       — Ши-ши-ши, — засмеялся победно принц, — интересно играть на деньги разве что с тобой, Мармон.       Я не спеша прошла к барной стойке, боясь сделать какое-то резкое движение и потерять мелькавший хвост этого воспоминания из виду. А то как будто специально не давалось и, дразнясь, манило.       Кёя прошел следом за мной тенью, остановившись в паре метров от барной стойки. Даже за стол не присел. Я забралась на высокий стул рядом с Занзасом, спокойно наблюдавшим за мной бордовыми глазами.       Луссурия налил что-то коричневое из бутылки в стакан, стоящий перед боссом. Немного, на треть где-то. Но пары алкоголя достигли моего обоняния, слегка защипав нос.       — Луссурия, а можешь и мне что-нибудь налить? — спросила я.       Медик недоуменно сдвинул брови домиком и бросил взгляд на нахмурившегося Занзаса.       — Зверек, — оказался у барной стойки Хибари со своим предупреждением.       — Погоди, — я подняла руку, прося его повременить.       Что-то на краю сознания, почти вытянутое по ассоциации, едва не выскользнуло, когда я вынужденно отвлеклась и сбилась. Я снова попыталась поймать «волну», сосредоточившись на ощущениях.       Занзас кивнул своему хранителю Солнца. Луссурия немного, вроде бы, подумав, отошел к задней стенке, открыл застекленный шкаф и достал оттуда пару бутылок. Пока он там что-то мешал, я ожидала, перестав слышать даже шорох позади — от столика с картами. Как будто эту магию почувствовала не одна я.       Звякнуло тонкое стекло бокала, раздался плеск смешивавшегося коктейля, что-то быстро вспенилось пузырьками, едва слышно.       Ко мне придвинули по темной столешнице высокий бокал с надрезанной долькой апельсина на краю.       Вжух. Со скрипом стекла по отполированному столу.       Более изящная рука с длинными тонкими пальцами придвинула ко мне высокий бокал со светлым вином на дне.       Бар внутри ресторана был куда более богатым и просторным. Со стороны зала всегда доносились негромкие разговоры, смешивавшиеся с живой музыкой. Мой старый друг работал барменом.       Он обладал красивыми руками и приятной завораживающей улыбкой. Она не была обидной, скорее, дежурной, намертво приклеенной к его лицу, которое я уже не помнила.       Ловкие руки умело и уверенно что-то взбалтывали, смешивали и даже поджигали. Тонкие бокалы плясали и отблескивали.       Бармен, как водится, слышал много разных историй. Умело поддерживал беседы. У него было множество знакомств и разных связей. Но я к нему на работу редко приходила. Мы с ним были довольно близки. Более изворотливого человека я не знала.       Он прятал довольно крупную выручку прямо на полке с бутылками. В неприметной темной бутылочке с широким горлышком, чтобы удобней класть и доставать.       Я спросила его как-то:       — Не боишься, что кто-то заметит и заберет?       Он ответил, как обычно, растянув губы в улыбке:       — Если хочешь что-то спрятать, спрячь на самом видном месте.       И улыбнулся той самой плутоватой улыбкой, как привычно делал это.       Я вынырнула из воспоминаний, смотря перед собой — на полку с поблескивавшими бутылками за стеклом. Вокруг был вновь темный и отнюдь не праздничный бар.       В моей голове происходило что-то сродни соединявшимся зубцам шестеренок.       Щелк.       «Ведь ты даже подарил свою душу, зная, куда ты ее вкладываешь».       Душу можно вложить куда-то, пожертвовать или можно привязаться к чему-то. Почему именно «подарить»? Подарить — значит кому-то. Я думала, что Деймон возложил ее на алтарь Вонголы.       «Помня, что иначе ты сгинешь».       Душевные терзания погубят Деймона в случае, если он откажется от идеи возвеличивания Вонголы… Будет ли это считаться самоубийством, если, по сути, Деймон должен быть уже давно мертв? А он нашел каким-то образом выход и обманул саму Смерть.       «А теперь не перечеркни свои верные решения».       Получается, в какой-то момент эти решения были верными и правильными по версии Джотто; я думала, что тогда, когда еще было не очень понятно, как далеко готов зайти Деймон.       Я резко повернулась к сидящему справа Занзасу, смотрящему в мою сторону бордовыми радужками. И, видимо, такая решительность была написана на моем лице, что, когда я попросила:       — Дай мне кольцо, — …Занзас достал его из внутреннего кармана без вопросов.       Приняв украшение из ладони босса Варии, я хищно оскалилась так, что видела эту опасную и непривычную улыбку в отражении одутловатой бутылки с текилой.       — Вылезай, сволочь. Рядом нет Деймона, из-за которого ты, видимо, и решил показаться, но у меня к тебе есть один очень важный вопрос.       Думал он недолго. Через пару минут мое оранжевое пламя впиталось в кольцо и выпорхнуло из него полупрозрачным облачком. Таким образом я и совершила призыв духа Примо Вонголы. Во второй раз.       Призрак появился за стойкой, из-за чего столешница перерезала его облик пополам чуть выше пояса, а ноги тонули где-то в поверхности дерева.       — Я не собирался больше приходить, ведь моя роль уже сыграна, — сказал он ровным голосом с непроницаемым лицом. — Но что-то мне подсказывает, что твой вопрос вновь касается моего хранителя Тумана.       — Вообще-то я тоже не горела желанием тебя видеть, тем более что ты, похоже, сделал эту голограмму только ради наставления Деймона, а никак не потомков, — хмыкнула я. Бояться было нечего — этот недо-призрак мне точно ничего не сделает, так как полностью на иждивении моего пламени.       Занзас также недружелюбно сверлил призрака взглядом поалевших глаз. Кёя буравил светло-серым прищуром. Луссурия оказался стоящим в самом начале барной стойки, да еще и в такой позе, которая почему-то наводила на мысли о боевой стойке.       — В чем состоит твой вопрос? — напомнил Джотто.       — Я заметила… — начала, с трудом подбирая слова, — что Деймон изголодался по нормальному общению.       — Он долгое время был без друзей и соратников, — ответил мне Примо, как будто зная, о чем я хочу узнать. — Он был покинут всеми и наверняка осознавал, что потянулся к Небу, которое напоминало ему о хороших временах. Но нет сомнений, что он слишком Спейд, — губы призрака слегка дрогнули в улыбке, — чтобы признать это.       — Но он признал, что я — это не ты, — нахмурилась я, справедливо возражая.       — Но он также хотел доказать, что лучшего Тумана, чем он, не сыскать, — спокойно возразил Джотто, смотря мне в глаза.       Я пыталась понять, что он хотел этим сказать. На самом деле, об ответе я уже, как минимум, догадывалась.       — Значит, свою душу он подарил мне? — приподняла я бровь, все еще отказываясь верить. Но Джотто кивнул. — Почему? В тот момент он еще не мог видеть во мне ни Небо, ни чье-либо перерождение.       Возвращаясь мыслями к церемонии наследования и тем разговорам в подвале… размышляла о том, чем мог думать Спейд. Ему нужно было тело, которое держало бы его. Хоть что-то, теоретически живое, чтобы душа могла привязаться. И этим чем-то вполне мог оказаться медальон, в котором жило живое пламенное создание…       — Вероятно, он видел то, какая ты есть, и этого оказалось достаточно, — спокойно ответил моим мыслям Джотто.       Я сидела слегка потерянно. Как будто упала с высоты и ударилась головой, теперь немного кружившейся и побаливавшей. Получается… В памяти всплыло то выражение настоящей паники на лице Деймона, когда Х-баннер Тсуны сметал все на своем пути. И на этом пути была я. После Спейд целился только в живот, где был Мукуро, и еще позже — попал в плечо — слишком далеко до жизненно важных органов и недостаточно для того, чтобы даже случайно зацепить цепочку с украшением…       Уронив голову на столешницу, стукнулась о дерево лбом и накрыла рукой голову, издав лишь глухой стон, хотя хотелось, как по списку: заорать раненым ламантином и что-нибудь взорвать.       Получается, у меня на шее не только домик Беса, но и сердце Деймона. Джотто подтвердил мои догадки. По крайней мере, он уверен в своих словах, и Деймон прекрасно понял, о чем говорит недо-призрак. Но тогда, если уничтожить медальон, то можно навредить и Бесу… У меня нет настолько хорошего мастера на примете, чтобы что-то сделать с этим. Но если бы я только знала раньше…       — Почему ты ничего не сказал раньше? — подняла я сердитый взгляд на облик Джотто, спокойным, казалось, даже слегка скучающим взглядом, следившего за всем происходящим.       — Я — его Небо, — так же спокойно ответил он.       Это, наверное, значило, что чхать он хотел на нас всех. На все потери в сражениях. Его интересовали только душевные терзания Деймона, только его судьба.       Я бросила кольцо на стол, прекратив подпитывать его пламенем. Призрак еще немного повисел в воздухе, а затем развеялся в пламени и потух, будто перекрыли газовую горелку.       Я оставалась в зависшем состоянии, продолжая пялиться в одну точку перед собой. С одной стороны, я понимала его — своего я бы не бросила уж совсем на произвол судьбы, но с другой — своего я бы и не оставила так, как Деймона оставили.       Вдобавок не отпускала мысль, что, знай я это раньше — и могла бы взять Спейда за яйца, заставив остановиться. Я и сейчас могла бы… Но тот знал, где спрятать свое сердце. Вот и вскрылся подвох с добродушным предложением улучшить кольца со зверьми, — ведь так удобно, когда вместо двух колец — один медальон, к тому же еще и усиленный.       Почему Деймон это сделал, я также могла предположить. Я не знала о том, что скрыто в медальоне, но берегла бы его. Теперь, даже зная об этом, не имела понятия, что с этим знанием делать. Что сподвигло его использовать именно медальон… не ясно. Может быть, иллюзионисту это показалось правильным или забавным — дать его именно Небу. Или же причиной тому послужил тот разговор…       — Он еще вернется, мелочь? — сбил меня с мысли вопрос, заданный низким голосом с легкой хрипотцой.       Я повернулась к Занзасу, задавшему мне его, и заметила на лицах других ту же внимательность и ожидание ответа. Это чего? Они от меня хотят услышать некое предвиденье или что? Да нет. Наверное, просто в прошлый раз я как раз и предупредила, что Деймон появится, вот они снова ждут ответа.       — Не думаю, что это случится в ближайшее время, — серьезно ответила я. — Но наверняка утверждать не берусь.       — Как ты этого Примо призвать сумела? — привлек к себе внимание Леви-а-Тан, незаметной огромной тенью подпиравший стену. — Ни разу не слышал о чем-то подобном.       Леви оглянулся вокруг, как бы проверяя — не слышал ли кто-нибудь другой о таком случае? Я же честно почесала затылок в озадаченности.       — Не то чтобы я была уверена… Это всего лишь мое предположение. Думаю, Джотто оставил отпечаток своей личности лишь ради Деймона. Может быть, догадывался, что когда-нибудь его хранителю Тумана понадобится услышать его голос, — сказав это, пожала плечами, все еще пребывая в легкой прострации.       Я всего лишь сказала то, что хотела, — обратилась к Деймону, — и Примо будто получил сигнал. Возможно, в призрак был заложен некий алгоритм, как в иллюзию. Вместе с тем он получил доступ к пламени — и вуаля: получили то, что имеем. Я не видела в произошедшем чего-то особенно выдающегося. Разве что было интересно, каким именно образом был выполнен трюк. В остальном он был совершенно бесполезен.       После моих слов все присутствующие как будто стали еще задумчивее. Возможно, строили свои теории или вспоминали произошедшее.       Я опустила глаза, вспомнив о бокале перед собой. В горле, конечно, пересохло, но я не уверена, что хотела это нечто розового цвета с зелеными прожилками пить. Разве что попробовать, ради интереса…       — Мелочь, — коротко бросил Занзас.       Стул натужно скрипнул, когда босс Варии слез с него. Повернувшись ко мне вполоборота, позвал:       — Есть разговор, — после чего отправился к другой двери, видимо, ведущей в следующую каюту.       Слегка тряхнув головой, отправилась следом, на всякий случай бросив взгляд на непроницаемого Хибари. Тот не пошел следом, видимо, приняв необходимость оставить меня с Занзасом один на один.       Босс Варии ждал меня в следующей каюте, которая представляла собой нечто вроде общей гостиной с кучей диванчиков и кресел. Похоже, комнат для отдыха на корабле было несколько.       Занзас сразу же уселся в огромное кресло, кивком подбородка предложив мне занять идентичное напротив. У меня появилось ощущение какого-то серьезного разговора, отчего я почувствовала себя не в своей тарелке. Как бы странно это ни звучало. Но уж слишком серьезное у Занзаса было выражение лица, а я еще чувствовала себя слегка не в себе, как будто в состоянии легкого опьянения, хотя к тому коктейлю, что сделал Луссурия, так и не прикоснулась.       Присев в глубокое кресло, сразу же в нем утонула. Ноги не доставали до пола, и я предпочла их поджать, сев по-турецки, как привыкла. После чего взглянула на Занзаса, ожидая обещанного серьезного разговора. Может, как Кёя, будет внушать, что надо вести себя более серьезно? Или про Примо расспрашивать начнет?       Занзас выглядел не слишком мрачным. Больше сосредоточенным, как будто разговор ожидался непростой.       — Мелочь, — начал он довольно негромко. Брови его сошлись к переносице, образовав складку. — Та копия коронованного мусора твой хранитель?       Недоумевая от такого вопроса, приподняла бровь. Чем ему Расиэль не угодил? Или меня ждет разговор по поводу родовой принцевской прибабахнутости?       — Ну, да, — коротко ответила.       Не то чтобы Расиэль прямо так легко влился в коллектив. Скорее, не выдержал напора и его таки прогнули под себя другие хранители, но эта венценосная личность оказалась достаточно гибкой и умной, чтобы не сдаться после этого.       Занзас продолжал хмуриться и выжидающе смотреть на меня, как будто хотел потрепать нервы.       — Тот ублюдок, Спейд, сказал что-то про узы, связывающие меня с тобой.       Босс Варии ронял слова тяжело, я же еще более недоумевала. Ну сказал он, ага. Так Занзас мне как старший брат — тут и так все ясно-понятно. Видя непонимание, написанное на моем лице крупными буквами, он продолжил, ничуть не расслабляясь:       — Почему во время боя ты делилась со мной пламенем?       Я почувствовала себя так, как будто упала. В лужу. С громкими брызгами.       Меня ждало еще одно осознание вместе с потрясением. Проглотив язык, я молчала. Сложилось все: и Расиэль, которому не хватило сил на второй бой, и та фраза Деймона, который все, похоже, прекрасно видел со стороны, и даже, возможно, именно поэтому мне так замечательно и все лучше стали даваться Серо. Просто пламени Урагана на них было предельно достаточно. Из-за выросшего источника. А я и ни в зуб ногой, так как привыкла к ощущениям треснувшего льда как к идентификатору заключения связи.       Занзас стал мрачно сверлить меня взглядом чуть исподлобья. Кажется, он пытался прочесть мою реакцию. Я, выпучив глаза, изображала немую рыбу. Хорошо хоть рот не открывала. Но уже чувствовала, что воздуха не хватает.       Я ощущала только примерное направление оттока моего пламени во время боя. Было ли это точно так, как говорил Занзас, я не знала наверняка, но не верить ему на слово предпосылок не было. В моей памяти при ее ворошении всплыло воспоминание, что, кажется, Расиэль находился недалеко от Занзаса во время боя. Там ведь все были вперемешку.       Но как это может быть?!       В смысле… Он же Небо! И где-то наполовину Ураган… Да нет, тут какое-то недопонимание. А даже если все так и есть и босс Варии действительно мой хранитель Урагана, лучше сделать вид, что это не так. Стоит только взглянуть на него, на это хмурое лицо и алый мрачный взгляд, и сразу станет ясно, что Занзас скорее убьет меня и останется только Небом для своей Варии. В смысле, даже просто признать этот произошедший факт связи — будет оскорбительно для босса Варии. Хранители ведь подчиняются Небу, и не важно, как это часто на деле выглядит, все равно п-о-д-ч-и-н-я-ю-т-с-я. Занзас даже не Кёя, которого в клане приучили подчиняться хотя бы главе, а ведь с Облаком мне было ой как непросто, что уж говорить о вспыльчивом и гневливом Урагане. Даже просто всеобщий стереотип про подчинение играет тут большую роль, несмотря на то, что в реальности все иначе. Занзаса готовили как наследника. Мало того — я сама собиралась убедить Тсуну передать ему титул. И тут — это.       А тем временем пауза стала затягиваться. Занзас выжидал ответа, как будто затаившись перед броском. Я держала лицо, пытаясь не делать резких движений.       Нет, я не хочу променять те взаимоотношения, что есть сейчас, на сомнительную перспективу заполучения Урагана. Нет-нет-нет.       — Оставим все как есть, — прямо предложила я. — И сделаем вид, что этого разговора не было.       Занзас как-то еще больше потемнел лицом. Шрамы, слава богу, не разрослись, но, кажется, он только что подтвердил свои опасения.       — Ты предлагаешь мне проигнорировать это? — пророкотал он приглушенно своим низким голосом, при этом с силой сжав пальцами подлокотники.       — Просто будем относиться к друг другу как раньше, — развела... рукой, постаравшись сделать максимально дружелюбный вид. — Я этого не планировала и не делала специально.       — Не специально? — прищурился Занзас, пытаясь, видимо, по мимике и жестам понять, вру ли я.       Он даже весь вперед подался, продолжая сжимать подлокотники, как будто удерживая себя с их помощью. Алые глаза внимательно сверлили мои. Не похоже, что он готов просто замять дело. Придется объясняться.       — Да, — кивнула я. — Не думай, что я намного больше других знаю об образовании неких связей между атрибутами. Я даже не всегда замечала, когда эта связь по пламени начинала образовываться, как и сейчас. Из своих наблюдений я могу сказать, что это получалось вне моего желания. Как-то само собой. Я ничего для этого не делала. И вообще, я выбрала себе хранителем Урагана Расиэля, так что искать кого-то другого не вижу смысла. Это всего лишь самовольство пламени, не думаю, что имеет смысл идти у него на поводу. В конце концов, Расиэль тоже достойный хранитель и, я думаю, он справится с обязанностями. А там, глядишь, и пламя поймет, кто должен быть хранителем Урагана.       Занзас, кажется, немного смог успокоиться во время моих пояснений, но выглядеть более довольным не стал. Скорее, задумался о чем-то, став смотреть куда-то мимо меня. Выпятил нижнюю губу еще, откинувшись назад в кресло.       Воодушевившись тем, что конфликт исчерпан, поднялась на ноги, улыбнувшись:       — Рада, что мы друг друга поняли. Притязаний на твой Ураган не будет. Еще раз: я точно не собиралась и не собираюсь присоединять тебя как хранителя.       Я отправилась на выход. Мне уже вслед донеслось недовольное и грозное:       — Почему это?       Так и не дойдя до дверей, обернулась, взглянув вновь недоуменно.       — «Почему» что, Занзас?       — Думаешь, пламя выбрало не самого сильного? — прогудел низким голосом недовольно. — Я, что ли, чем-то хуже этой королевской креветки?       Я готова была упасть там, где стояла. Поэтому снова смотрела на него с расширенными от шока глазами. Вместо того, чтобы подумать — а что он будет делать с этим новым знанием, — Занзас успел сначала разозлиться за нежданную связь, а затем оскорбиться, что я предпочла бы другую кандидатуру. Мне показалось, он сам не знал, что хотел.       — Ты разберись сначала, чего ты хочешь, — теперь и я уже была слегка раздраженной. — Или тебе мало своего пламени, так еще и мое надо?       — Тогда к черту гребаную связь! — оглушительно заорал Занзас и потребовал. — Развяжи ее как-то обратно!       — Это невозможно! — возразила я погромче, чтобы быть услышанной. — Я не могу.       — Что значит «не могу»?! — Занзас поднялся с кресла, заставив и меня подскочить, так как уж очень опасно стал выглядеть. — Что с этим делать, говори! Как вернуть назад?!       — Не могу я твою девственность вернуть! — возмутилась я наглым, невозможным, но бескомпромиссным требованиям. — И вообще — если связь образовалась один раз случайно, то еще не хранитель!       — Так лучше этот мусор?! — заорал он еще пуще прежнего, что, казалось, стены затряслись. — А со мной САМО КАК-ТО РАССОСЕТСЯ?!       Я отскочила в сторону, уклоняясь и избегая контакта с накинувшимся на меня одуревшим боссом Варии. У него, кажется, от влияния пламени истерика началась с неконтролируемыми излияниями гнева. На этот раз все серьезней, потому что кроме расползшихся и потемневших шрамов на лице на ладонях Занзаса появилось оранжево-красное свечение концентрировавшегося пламени. Наверное, это приведенная мной аналогия помогла ему немного осознать, что это необратимый процесс, и остается только надеяться, что все решится само так же, как и случилось.       Сшибив легким движением мое кресло, Занзас снова попытался меня достать. Я юркнула в сторону.       — Чего ты хочешь от меня?! Не могу я вернуть, как было! — крикнула ему, надеясь образумить.       Он воспользовался моей заминкой и схватил за плечо. За то, где только затягивалась рана. Я зашипела, схватившись за его запястье, и обожгла ему руку своим пламенем. В таком состоянии просить его остановиться бесполезно.       Занзас руку не разжал, отчего запахло паленой шкурой. Белая рубашка, видать, была из того материала, который плохо загорался, но не плавился, просто превращаясь в пепел.       Я пнула его в живот ногой, желая оттолкнуть. Он, не отпуская до сих пор плечо, согнулся пополам, а затем с короткого разбегу придавил меня к стене.       Снова начав дышать и едва сумев раскрыть глаза от резкой боли, схватила его за чей-то хвост, который служил украшением и прикалывался к волосам. С силой дернула, заставив Занзаса крутнуть головой. С перекошенным от злости лицом он сам схватился за этот хвост и сжег его своим пламенем. Мне оставалось только позволить наполовину превратившейся в тлеющей пепел шерсти выскользнуть из левой руки. Перья так и остались торчать нетронутыми. Зато, продолжая удерживать мое левое плечо правой рукой, левой рукой Занзас с силой придавил и сжал правое, которое отозвалось болью, прошедшейся к руке на перевязи.       В отместку, пользуясь маленьким расстоянием, я приложила руку к его рубашке на груди и прожгла ее пламенем. Белая ткань быстро почернела и осыпалась от температуры, оставляя открытой алеющую от ожога кожу.       Занзас только дернулся и задышал тяжело, с хрипом выдыхая.       — Отпусти меня, а не то прожгу насквозь, — предупредила я, сжав зубы.       Занзас моргнул. Черные густые ресницы взметнулись вниз-вверх. Взгляд изменился, став чуть более осмысленным, но все еще злым.       — Единственный способ разорвать эту связь, — продолжила я. — Это полностью разочароваться в человеке и пожелать не иметь с ним никаких взаимоотношений. Так что, если действительно хочешь — разрывай.       Тут уже я зло на него смотрела. Шрамы Занзаса не спешили исчезать, но сам он стал выглядеть немного растерянным. Странное выражение лица, которое я у него раньше не видела.       — Тогда хер с ней, — наконец после долгой минуты раздумий решил босс Варии. — Пусть остается эта гребаная связь. Стану я твоим хранителем, мелочь.       Я смерила его лицо взглядом и твердо ответила:       — Нет.       Он посмотрел на меня внимательно и немного удивленно, как будто обнаружил перед собой что-то неожиданное, и придавил:       — Я сказал — да.       — А я сказала — нет, — так же твердо произнесла.       Мы сверлили друг друга взглядами, пока Занзас, повысив голос, еще более настойчиво и не допуская обратного, не повторил:       — А я сказал — ДА!       — А я сказала — НЕТ! — повысила и я голос.       — ДА, я сказал! — упрямо повторил он, оглушив меня звуковой волной.       — А я говорю — нет! — я едва не подавилась, так как связки явно не привыкли к таким нагрузкам.       — А Я СКАЗАЛ — ДА!       — Ты охренел!       — А ТЫ ОБОРЗЕЛА!       — Нет, я сказала!       — ДА! — рявкнул опять мне в лицо. — И мне плевать!       — А мне плевать, что тебе плевать! — выдала я.       Занзас почти задохнулся и уже набрал воздуха, чтобы заорать снова, но тут, как тот кролик из зазеркалья, справа, на расстоянии в один шаг, появился знакомый мне мечник.       — Прошу прощения, что вмешиваюсь, — вежливым спокойным тоном извинился он. — Вам нужна моя помощь, Акира-сама?       Генкиши, на голове которого все еще был повязан розовый бант, в ожидании уставился на меня, как исполнительный подчиненный.       — Да, мне не помешала бы помощь, — ответила я.       Пока охреневший Занзас отпустил меня одной рукой и потянулся правой за пистолетом, Генкиши активизировался. Он достал меч и рубанул им воздух, разделявший меня с Занзом. Босс Варии вовремя убрал руку и все-таки выстрелил пламенем из пистолета. Генкиши смог уклониться, так как выстрел был не слишком мощным. Пусть и выжег стену, разделявшую каюты. Иллюзия тропического леса покрыла всю комнату буйной растительностью. Вились, как виноград, лианы, стреляли в стороны остроконечными листьями пальмы.       Я поняла, что оказалась скрыта иллюзией. Уже был подобный опыт. Генкиши жестом указал, что можно идти на выход. А ближайший выход был в проплавленном отверстии в стене. Оттуда уже выглядывали слегка удивленные и заинтригованные рожи офицеров Варии. Видать, они все же почувствовали пламя и избежали урона.       Их быстро обогнул Кёя, решительно прорываясь внутрь каюты. Я цапнула его за пиджак и потащила с собой на выход. Генкиши понятливо прикрыл нас иллюзией, и мы даже сумели быстро сбежать. Конечно, Занзас палил вслед, но офицеры бросились его останавливать и убеждать прекратить, а не то все потонем. Все же мы были в открытом океане.       Когда мы поднялись на палубу, появился Мармон.       — Что ты здесь делаешь? — спросила я зависшего в воздухе коротышку.       — Проветриваюсь, — чопорно ответил тот. — Босс в ярости. Меня не должно быть рядом, чтобы я мог вас остановить.       — А ты не будешь останавливать? — испытывая подозрения, поинтересовалась я.       Мармон издал вздох и, кажется, даже закатил глаза. Под капюшоном было не видно наверняка.       — Не хочу вмешиваться в ваши разборки. Себе дороже выйдет.       — Тогда не мог бы ты пустить поиски по ложному следу и прикрыть меня, пока Занзас не остынет? — подумав, полюбопытствовала я.       — Это будет дорого стоить, — сухо выдал аркобалено, не испытывая от этого предложения энтузиазма.       Я порылась рукой в карманах, чудом сумев отыскать там пятьсот йен. Протянув их Мармону, предложила:       — Сделаешь скидку на этот раз?       Еще раз вздохнув, Мармон забрал монетку и полетел прочь, буркнув:       — Только в этот раз.       Видимо, он сделал скидку с расчетом на дальнейшее сотрудничество.       Я повернулась, почувствовав взгляд Кёи. Хибари стоял и смотрел на меня таким взглядом, как будто хотел то ли ударить, то ли хлопнуть себя ладонью по лбу. Но судя по виду, ничего другого от меня не ожидал.       — Акира-сама, — подал голос Генкиши, — я слышал, что босс семьи Каваллоне прибыл сюда, чтобы передать Вам послание.       Я посмотрела на него задумчиво. Парень, видно, исполнительный. До сих пор с бантом ходит и не решается его самостоятельно снять, пусть и выглядит в нем нелепо. Конечно, иллюзионисту это не помеха: взял да спрятал под иллюзией, но не прячет. Ходит, как положено. Погодите… Послание? От кого? Никто, вроде бы, не мог мне передавать посланий. Все, кого я знаю — здесь, кроме разве что Наны и Ланчии.       — Дино все еще на корабле Вонголы? — спросила я.       — Да, — коротко ответил мечник.       Кивнув, подошла к нему ближе, потянувшись рукой к банту. Разница в росте с Генкиши, которому по виду явно было уже около двадцати, была слишком существенной. Но мечник не просто наклонил голову, чтобы мне было удобней, а присел на одно колено, и я без труда потянула за край ленты, распуская бант. Розовая лента улетела за борт, в океан, а Генкиши поднял на меня глаза:       — Могу ли я считать это знаком, что Вы приняли меня?       — Ага.       — Еще один Туман? — процедил недовольно Кёя.       — Но он так на меня смотрел… — протянула я, взглянув на его непроницаемое лицо.       Идентичное обычно изображал Генкиши.       — Это тебе не бродячий кот, чтобы забирать его с собой, — фыркнул Хибари, повернув голову в сторону.       — Да ладно тебе, он мне помог. Пойдем лучше найдем способ, как перебраться на соседний корабль, пока Занзас нас не нашел, — сказав это, пробурчала: — Иначе опять подеремся.       Если бы мы взяли шлюпку, то даже будь она с мотором, все равно за быстро идущим кораблем не поспели бы. Но мы нашли выход и сработались как команда. Кёя выпустил Ролла, который разделился на несколько копий и увеличился. Мы быстро запрыгнули на него, перескочили на следующего и так же быстро преодолели это расстояние. А чтобы ни у кого не возникло вопросов, прикрывал это все дело Генкиши. Только, едва мы стали ногами на чужую палубу, как нас ждал теплый прием.       Мафиози Вонголы, видимо, отслеживали любые иллюзии, после встречи с Деймоном, поэтому тут же окружили нас, наставив пистолеты. Не успела я и голос подать, как разнесся крик Каваллоне:       — Не стреляйте, это же Акира! А рядом с ней…       — Генкиши, — представила я и, не желая затягивать, спросила: — У тебя, говорят, какое-то послание ко мне?       Дино быстро сориентировался и порылся в куртке, выудив оттуда конверт. Следом за ним пришли Реборн и хранитель Солнца Девятого. Они не слишком спешили, в то время, как Каваллоне явно мчался предотвратить недопонимание.       — Вот, Кира-чан, — протянул мне конверт Дино. — Это от твоего отца.       Я взяла конверт в руки, и тут же в поле моего зрения появился Кёя, требовательно смотря на меня.       — Не чувствую на нем никаких иллюзий, — услышала я голос Генкиши, который уже начал отрабатывать оказанное доверие.       Я поняла, что Кёя скорее хотел проверить конверт, поэтому отдала его ему. Мало ли, что там может быть. Я не доверяла ни Емитсу, ни Каваллоне. А если вспомнить, как Емитсу передал фальшивые кольца через Базиля, не жалея парнишку, так вообще…       Кёя быстро ощупал закрытый конверт, даже понюхал его, но ничего, видимо, не обнаружив, вернул его мне. Я аккуратно разорвала бумагу, достала оттуда почему-то два листа и принялась за чтение.                    «Доченька,                    До меня дошли слухи о том, что Занзас заставил тебя сесть на корабль и отправиться на миссию, где девочкам не место. Реборн убеждал меня, что ты сама захотела этого, как и пришла на церемонию. Поверь, ты не знаешь, с чем имеешь дело. Наш мир опасен. И теперь у тебя нет обратной дороги. Меня нет рядом с тобой сейчас, чтобы показать тебе это. Поэтому сюда прикладывается письмо, которое ты должна будешь передать в школу, в которую я тебя отправляю. Можешь взять с собой двоих друзей: Рёхея и Такеши, например, для безопасности. Тебе понадобится защита. Это школа мафиози, и ты сможешь увидеть на что подписалась. Дино подвезет тебя».              — Каков наглец! — возмутилась я неприкрытой попытке упечь меня куда подальше.       Боюсь, если кто-то ему расскажет о прошедших боях с Деймоном Спейдом, в которых я участвовала, папаня подумает, что кто-то ему безбожно врет. Для себя я вынесла один итог: надо самостоятельно поговорить с ним и показать, на что я способна. Только... вначале убедиться, что я выиграю этот бой.       Я взялась за второе письмо, но только пробежалась по нему глазами. Это письмо, видимо, предполагалось передать директору той школы, куда меня хотел упечь отец. Бьюсь об заклад, школа закрытого типа. Хотя в письме говорилось, что я там всего на пару недель. Также Емитсу просил не оглашать, от какой семьи меня отправили, а отправили, видимо, от лица Вонголы.       Пффф…       Я собиралась уже было сжечь письмо и понаблюдать, как то медленно тлеет, как услышала вопрос Реборна, который просто не мог пройти мимо и не всунуть свой любопытный нос.       — Что там, Кира?       — Емитсу хочет отправить меня в школу мафиози поучиться жизни, — не скрывая пренебрежения, ответила я, наблюдая за тем, как затлел край прочной бумаги.       — Как жестоко с его стороны! — возмутился Каваллоне. — Мне пришлось учиться там. Ужасное место!       — М-да, — цокнул языком Реборн. — Там куча всякой мелкой мафиозной шушеры. Которая при том еще только учится. Действительно, нечего тебе там делать.       Огонь добрался до краешка букв и начал поглощать «Доченька».       — Ужасно! — продолжал восклицать Дино. — Это не место для такой очаровательной девушки. Там, конечно, учатся и наследники семей, но больше всякого жестокого сброда.       — Если мне не изменяет память, Скуало там тоже учился, — заметил Реборн. — В принципе неплохое место, как для мафиозных яслей. Там даже пламени немного обучают.       Глядя, как огонь поглощает строчки письма Емитсу, я вдруг подумала о словах Кёи — что Феникс маленькая организация, которой еще предстоит урвать свой кусок. Мы показали, на что способны, но все еще мало ориентируемся в мире. По крайней мере это точно можно сказать про меня. Также мелькнула печальная мысль, что, может, после этого разговора с Занзасом союзнические взаимоотношения с Варией немного покачнутся. Занзас ведь стремился к креслу босса, и тут вдруг — чей-то хранитель Урагана. Я понимала, почему его трясет. Не знаю, о чем он думал, и не понимаю, зачем я ему вообще сдалась. Разве что нарастить силы, но этого добра у него и так вроде бы достаточно. Нам еще предстоит с этим разобраться, но… немного позже.       А пока что мне предстоит еще что-то придумать насчет базы. Пора банде Азазеля уже конкретно обосноваться, пусть и в маленьком Намимори. И даже это не гарантирует безопасности. Это тогда еще, на момент отправления письма, Емитсу был не в курсе всех моих «достижений». И у меня уже не осталось времени на укрепление своей крепости и обозначение территории. У меня из людей — только что-то стоящий костяк хранителей, плюс пара "добротных" мафиози со стажем, да подростковая банда, которую еще предстоит развивать. Кстати, действительно, не помешало бы отправить в такую школу Мураками на разведку. Просто ради поиска еще каких-то полезных связей. Да и Фуюки бы подтянуть с пламенем, как минимум.       Тлеющий огонь поглотил половину письма Емитсу и добрался до начала сопроводительного письма в школу.       А вот Емитсу, как узнает о Фениксе… Какой будет его реакция на то, что я выхожу из-под его управления? Фактически его кровь уходит на сторону. Возможно, его воспаленное сознание даже создаст гипотезу, что меня Вария заставила, которая сейчас пошла в оппозицию против Вонголы, или еще кто другой. Найдутся его враги. Вот и получится, что в его понимании меня используют против его же семьи. Тогда какой будет его реакция? Учитывая, что он сидит достаточно высоко и занимает кресло советника — фактически второго человека в семье. Если забудет — ему напомнят, что это именно его кровь сражается против Вонголы или создает наследников врагам Семьи.       У Емитсу, мне кажется, будет сердце кровью обливаться, но он сделает то, что должен. А именно — ускорит свои планы на мой счет, что он, возможно, уже пытается сделать этой школой, или же… уберет. Я более чем убеждена, что в вопросе выбора семьи он выберет Вонголу. И если кто-то использует меня против Вонголы, он должен решить эту проблему. Остановить его сможет разве что Девятый, но ему незачем это делать. Я ему тоже мешаю и с Занзасом, и с Тсуной. Еще и с Торикай уже воду баламучу. И вообще, слышала я уже обрывки разговоров рядовых варийцев - так, в порядке слухов, что Тимотео тяжело перенес бой, так как до сих пор не было его видно.       Нет, мне совершенно точно не помешает иметь побольше связей, чтобы хотя бы точно знать, когда ждать удара. Не зря Вонголу боялись все назначенные хранители Десятого. Мне понадобятся помощь и кадры. Причем о собственной безопасности, особенно пока я не оправилась от ран, следует не забывать, как минимум. А значит, нужно взять с собой неучтенные лица. При должной удаче мне даже удастся еще немного выиграть времени. Тимотео — оправляется от боя, Торикай с Вонголой не стремятся делиться информацией и, как сказал Кёя, вообще уже сами имеют на меня виды. Джиг вроде бы с Варией некий союз заключили. Две недели, да?       Подув на бумагу, попыталась затушить огонь, но тлеющие алые угольки распалились только сильней. Поэтому я бросила бумагу на пол и придавила подошвой.       Сопроводительное письмо все же сохранилось… Большей частью. Слова, в принципе, разобрать можно.       Разогнувшись, оглянулась вокруг и сообщила:       — Я отправляюсь в школу мафиози.