Ангелы зовут это небесной отрадой, черти — адской мукой, люди — любовью. Г. Гейне
Обыденный подземельный полумрак. Совсем не важно утро ли снаружи или ночь... Здесь, в логове Змеиного Лорда, всегда царила тихая тьма, которой не давали абсолютно воцариться лишь яркие, но в то же время сдержанные, огоньки бледных восковых свечей. Я не спеша направляюсь в сторону столовой вместе с красиво оформленным завтраком, приготовленным мною в лучших японских традициях, с особой старательностью для господина Орочимару. Каждый мой шаг отдавался гулким эхом из-за каменного пола подземелья, хотя я и шла маленькими, аккуратненькими шажками. Ах, какой же восхитительный аромат у приготовленных сегодня мною блюд... Сложно описать какой это именно аромат. Тепло, свидетельствующее о том, что блюда только приготовили, соевый соус, сама атмосфера... Целая совокупность различных ароматов. И почему-то он ассоциировался у меня с каким-то праздником... Наверное, потому что с таким старанием когда-то готовила моя мать по случаю какого-либо торжества. Вот и остались в голове светлые, теплые и радостные образы. На мне было надето золотисто-бежевое атласное кимоно с красивым мелким узором цветов и ниспадающими широкими рукавами, перевязанное насыщенно чёрным широким поясом оби. Свои длинные платиново-светлые волосы я уложила в аккуратный и даже немного строгий плетёный пучок, зафиксировав его необычайно красивой металлической палочкой для волос с различными стразами, которые по-волшебному радужно блестели, отражая умиротворённое пламя настенных свечей, обрамляющих эти бесконечные каменные тоннели... На лицо я сегодня нанесла совсем немного косметики: слегка подчеркнула глаза, проведя пару раз по длинным ресницам черной тушью; взмахнула бледной пудрой и накрасила губы сладким полупрозрачным малиновым блеском. Обычно я вовсе не использую косметику. Моё достаточно миловидное лицо и без неё выглядит полноценным и красочным: аккуратные, немного изогнутые, тонкие сероватые брови, напоминающие своим цветом оттенок мокрого асфальта, которые своей женственной изящностью ещё более утончали и подчеркивали милые черты лица; немаленькие глаза цвета насыщенной зелёной листвы, зачастую напоминающие блестящие изумруды и обрамлённые темными ресницами; матово-фарфоровая кожа; тоненький аккуратный прямой нос; средние, чётко очерченные, женственные губы. Изящное лицо было обрамлено медовыми, в свете свечей, волосами. Иногда говорили, что я чем-то похожу на Леди Цунаде. Действительно, что-то схожее было. Цвет, длина и, возможно, даже пробор волос. Ростом она 163 см., а я всего на сантиметр выше, что визуально совсем незаметно. Возможно, мы и формой носа похожи, хотя я не совсем помню какая у нее. В жизни мы ведь виделись всего раз и то давненько так... Форма глаз совсем слегка только отличается, но, в общем, тоже очень схожа. Конечно, природа не наградила меня такими прелестями, как у принцессы Цунаде, но я вполне довольна и своим третьим размером. Кхм... Бесспорно, мне очень льстило, что мы с Леди Цунаде немного похожи. Я уважаю и восхищаюсь этой сильной и необычайно красивой женщиной. В каких-то вещах она навсегда останется для меня примером. Например, в храброй верности своей родине, несмотря на личные интересы... Да, я сейчас укоризненно подкалываю сама себя. Но мне действительно спокойно от того, что титул Хокаге занимает именно госпожа Цунаде. В общем, природной красотой Создатель не обидел, но иногда все же хочется совершить попытку выглядеть ещё лучше. Кто отменял безупречный вид в качестве оружия женщины для завоевания сурового мужского сердца? Даже такого чёрствого, как у Змеиного Лорда. Конечно, дело не только в красоте... Когда человек влюбляется в другого за один лишь внешний вид да милый голос — это определенно не любовь. Далеко не любовь. Хотя и утончённый аромат парфюма, роскошный наряд, милые черты лица и ухоженный вид имеют свою весомую часть, но если человека манит в тебе только это, то любовью назвать данное чувство трудно. Это может быть страсть, сиюминутное желание, похоть, симпатия, что угодно! Но только не любовь. Я считаю, что истинное чувство любви — это когда человек покоряет тебя всеми своими качествами. И внешностью, и душой, и разумом, и даже недостатками и своей историей... Когда ты любишь его ВСЕГО. Всего, без остатка. И не перестанешь любить, если и даже красота его угаснет (внешние предпочтения тоже у каждого, конечно же, своеобразны). Не перестанешь любить, если этот человек вдруг станет никем, если он падет ниже края земли. Не перестанешь любить вопреки всему. Ведь истинная любовь не перестает. Если она прошла, значит какого-то составляющего звена в твоей любви не хватало. Значит это не было любовью. Ведь любовь — вещь синкретичная по своим составляющим. И нельзя любить за что-то отдельное. Человек может и вовсе никогда не найти своей любви. Не найти ту личность, которая являлась бы для него бесценным идеалом, какой бы она не была. Это большая редкость... Великий дар, что далеко не всем вручается. Наконец я сделала последний поворот за каменную стену. Прямиком в небольшую комнату, также объятую привычным, мягким полумраком. За низким столиком, на татами, спокойно сидел на плоской серой подушке дзабутон господин Орочимару, сосредоточенно закрыв глаза и немного нахмурив угольно-черные тонкие брови. Видимо, думал о чем-то серьёзном... Впрочем, этот бледный мужчина с красивым и немного трагичным лицом всегда о чем-то размышляет. Он непринужденно сидел в расслабленной позе агура. На нем были обыкновенные чёрные брюки и темно-красного цвета свободная футболка с изображением двух белых змей на задней части рукава и на спине, с обеих сторон. Прекрасные длинные волосы Орочимару, словно чёрный сон, спадали на призрачную белизну его строгого лица. Только взглянув на Змеиного Саннина, моё сердце уже забилось быстрее, а к щекам прилил жар и стало труднее дышать... Как бы мне хотелось коснуться его... Кисти рук моих постоянно буквально изнывают от непреодолимого желания дотронуться до его прелестных волос, мягко провести ладонями по каждому мужественному изгибу его теплого, самого желанного и драгоценного для меня тела... Хочется проводить с этим человеком дни напролет, хочется обсуждать всякие дела и события, а также говорить о личном и прогуливаться по городу. Сидеть в кафе, ходить вместе на встречи с другими людьми или даже просто умиротворенно смотреть друг на друга... Просто потому что вы вместе — одно целое. Какое же это счастье, наверно, иметь такого человека, которому доверял бы как себе и взамен получал бы тоже самое. Единое целое. Кровь от крови, плоть от плоти, два разума в едином теле, две души, обвенчанные в одну. Опустив черный винтажный лакированный поднос с позолотой, я сосредоточенно стала сервировать стол, в центре которого находилась крупная восковая свеча в деревянном подсвечнике. Из-за моих периодических движений ее пламя судорожно подрагивало, будто пыталось сойти прочь с фитиля и убежать от меня. Хоть бы не поджечь себе случайно кимоно... а то не очень красиво получится. Когда я закончила с расставлением блюд, господин Орочимару открыл глаза. Но серьезный взгляд его ярких янтарных глаз с узкими змеиными зрачками все равно не был направлен ко мне. Мужчина отрешённо взирал в пустоту, витая в своих мыслях. Я ровно встала у стены, задумчиво глядя на худощавого Змеиного Саннина, который, немного согнув спину, сидел со столь суровым видом. — Приятного аппетита, Орочимару-сама,— с добродушной улыбкой пожелала я, почтительно низко поклонившись, отдавая самую наивысшую степень уважения. Затем я неспешно развернулась, чтобы изящно и тихо удалиться. — Настья, ты не собираешься составить мне компанию?— неожиданно спокойным и, как всегда, загадочным, хриплым и по-мужски низким голосом спросил меня Легендарный Саннин, когда я уже была повернута к нему спиной. Худощавый мужчина выглядел довольно молодо. Больше 30-ти не дать. Но стоит заглянуть к нему в глаза или услышать его низкий и немного скрипучий голос — понимаешь, что этот человек намного старше, чем кажется. Но, так как Лорд Орочимару регулярно меняет тела, выглядеть на свой реальный возраст ему не придется. Никогда. На пару мгновений я скромно застыла. Мы еще никогда не завтракали вместе... Лорд Орочимару всегда начинал свой день намного раньше остальных, ранним-ранним утром. А я просто предложила однажды готовить ему, чтобы он успевал завершать больше дел. Да и вообще у меня, как у женщины, получается готовить намного лучше. По крайней мере, за эти пару лет я уж точно усовершенствовала данный навык. Да и желания у мужчины, полного темных загадок, никогда не возникало с кем-то делить трапезу. Он всегда предпочитает быть один. Думать, разрабатывать свои стратегии, строить различные авантюры, анализировать идеи, события и все в таком духе. А компания этому только мешает. Поэтому обычно я завтракала вместе с Кабуто и Саске, хоть меня немного и напрягало такое общество... Лукавый и язвительный Кабуто да Саске со своим обостренным самолюбием и скверным подростковым характером, которому так много времени уделяет Саннин, как своему будущему сосуду... Просто идеально! Но, боюсь, по крайней мере, Кабуто сочтет оскорбительным, если я решу тоже есть отдельно от всех. И я его понимаю. Не волнуйся, Кабуто, я не оставлю тебя одного с нашим "добрым другом", Саске. Услышав голос Орочимару, я даже вздрогнула. Благо, что я стояла к нему спиной, и он не видел выражение лёгкого ступора на моём лице. Все внутри так сильно затрепетало, что пару секунд я не могла произнести ни слова. Щеки мои порозовели, словно свежераспустившиеся розы в весеннем саду под дождем. Наконец, разворачиваясь к Саннину лицом, я спокойно и нежно улыбнулась, снова взяв себя в руки. — Конечно, господин Орочимару, —ответила я, мельком глядя на него. В это мгновение я успела увидеть, что Змеиный Лорд смотрел на меня обыкновенным непроницаемым взглядом. Как обычно, не говорящим ни о чем. Глаза его, как всегда, были невероятно красивы. Прекрасные очи, излучающие свет золотых звезд. И я всегда целиком и полностью растворялась в глубинах его неземного, но такого тяжелого взгляда... Без права на сопротивление. Фух, ну, хоть получилось немного успокоить бурлящую в венах кровь... Орочимару-сама знает, что я в него до смерти влюблена, хоть и сам, судя по всему, не верит в любовь. Я пребываю с ним уже почти три года... Спиной к спине с холодным и абсолютно стальным убийцей. И где-то два с половиной года назад я призналась ему в любви. Хотя Саннин и до моего признания прекрасно это знал... Но это ещё не повод вести себя как дурочка. Я просто обязана иметь силы взять себя вовремя в руки и не таять под потоками чувств, а быть спокойной и рассудительной, не терять голову и холодный рассудок, что был мне некогда присущ. Какая польза от девушки, что чуть ли не падает в обморок , когда с ней говорит её господин? С опущенным взглядом я медленно и изящно двинулась к низкому лакированному столу, аккуратно опустившись на колени в строгую официальную позу сэйдза, скромно сведя ноги вместе, как и положено девушке. Я села с левого боку Орочимару, а не напротив. По-моему, так гораздо комфортнее. Саннин сложил бледные ладони вместе, прикрыв глаза. Я вслед за ним повторила жест, заметив, что у меня слегка подрагивают от смущения руки. Господи, ну, я прямо как влюбленная школьница! Возможно, так я себя и ощущаю рядом с таким мудрым и рассудительным человеком, повидавшим жизнь намного трагичнее, ужаснее и болезненнее, чем я. И все же, это не дело. Надо бы исправляться. — Itadakimasu*, — Практически синхронно, тихо произнесли мы, сделав легкий поклон. Затем взяли палочки для еды и приступили к трапезе. Какое-то время мы сидели молча в обществе тающего воска свечей и периодических стуков посуды. У Саннина много убежищ, которые мы периодически меняем, однако внутренний интерьер не очень таки отличал их друг от друга. Камень (что естественно, ведь это подземелья), свечи и довольно обыкновенная мебель. Насколько я поняла за эти довольно недолгие годы, Орочимару не слишком заботили стиль или роскошь. Почти все было как у нормальных людей, за исключением темниц с пленниками и очень хорошо обустроенной лаборатории, которой позавидуют многие ученые. Общий интерьер был довольно прост и скромен. Господин Орочимару не был типичным злодеем из какой-то сказки, где антагонисты обычно имеют вульгарные, окологотические вкусы... Он все-таки человек, а не один из сказочных героев, которым уже логически предопределено какими нужно быть. — Кабуто наметил встречу с членом «Akatsuki»,— внезапно нарушил тишину Орочимару серьёзным голосом, задумчиво смотря в никуда. Вот так новость... Я на миг забеспокоилась о том, что Кабуто мог проснуться пораньше и услышать нас. Я перевела удивленный взгляд на Саннина, немного опустив чашку с рисом, краем глаза окинув тёмный проход из столовой. — Неужели?.. Но зачем? Саннин негромко хмыкнул. — У меня есть кое-какие планы на Сасори... — Орочимару вновь задумался, будто проматывал те самые «планы» вновь и вновь у себя в голове. Я слегка выдохнула, на миг приподняв брови. — Ох, Орочимару-сама, я уж подумала, что речь идет о предательстве Кабуто... — Я облегченно слабо улыбнулась. Змеиный Лорд ухмыльнулся. — Я и рассчитываю на то, что это будет выглядеть именно так. Я чуть прищурила глаза, рассматривая безмятежное лицо Орочимару. Не люблю, когда ходят вокруг, да около, а сути не выкладывают. — То есть? — Все же решила спросить я. — Объясните. Саннин перевёл взгляд на меня и заманчиво улыбнулся, но в этой улыбке чувствовалось что-то вроде надменной мужской солидарности. Я вновь опустила глаза. Неприлично это в нашей культуре, глазами сверлить человека. Особенно если этот человек выше тебя по положению. Без разрешения в идеале не стоит поднимать глаз. Эталон скромности и уважения. Так повелось с древних времен: нельзя было смотреть в глаза людям, стоящим выше тебя на социальной лестнице. Это считалось неслыханным хамством. И сейчас прямой открытый взгляд в Японии — признак агрессии, своеобразный вызов. К примеру, когда родители ругают своих детей-подростков, те не перечат им, а просто нагло смотрят в глаза. Поэтому постоянно отводить взгляд — это нормально. — Сейчас расскажу, — господин Орочимару вновь направил взгляд куда-то в угол стены, но видел он перед собой совсем не стену, — Когда-то Кабуто был подчинённым Сасори Акасуны, также известного как Сасори Красного Песка. Ты, наверняка, слышала о нем. — Да, искусный кукловод...—задумавшись, ответила я. — Верно. Также он был моим партнером в «Akatsuki». На своих подчиненных, в том числе и на Кабуто, он накладывал особое дзюцу, при помощи которого Сасори мог манипулировать их сознанием и памятью. Я, конечно же, развеял его... но он об этом не знает. — Понятно... Значит Кабуто будет делать вид, будто бы дзюцу еще в действии и он является его шпионом... Орочимару еле заметно кивнул. — А я его "выслежу", после чего мы сведем с Сасори кое-какие счеты. Я рассматривала крепкие мужественные плечи Саннина, попутно обдумывая все, что он говорил. Ложью будет сказать, что мне не интересно какие именно «счеты» собирается сводить Саннин со своим бывшим партнёром... Но мне хватает такта об этом не спрашивать, раз он сам не решил поведать об этом. Да и господин Орочимару чаще всего использовал только один способ «свода счетов»... Убийства. Змеиный Лорд перевел взгляд на меня, и я сразу же перестала его рассматривать. Он специально так делает, да? Орочимару вглядывался в мое лицо и было видно, что он пытается читать мои мысли и это у него практически всегда получалось, от чего мне было не очень комфортно. Ну и ладно. — Все ясно, милорд... А не будет ли Вам нужна моя помощь на задании? —спросила я как ни в чем не бывало, чтобы он перестал так пристально глядеть на меня. Тем более, что я не думала ни о чем столь уж интересном. — Нет,— протяжно ответил он,— это задание легче, чем отобрать у ребенка конфетку, Настья. Я слегка пожала плечами. Ох, Орочимару-сама... Вы в курсе, что олицетворяете собой полнейшую надменность и самоуверенность? И почему у меня такое плохое предчувствие насчёт этой встречи?.. — Как скажете, господин, — смиренно ответила я, но было мне почему-то не по себе. Интуиция? Возможно. Но, скорее всего, конечно, это просто естественное волнение перед довольно важной миссией господина Орочимару... Эх, надеюсь. — Кстати говоря, Настья, не хочешь ли ты присоединиться к одному очень занимательному делу?.. — Какому делу? — я немного оживилась, расправив плечи. — Я просто хочу кое о чем попросить тебя... Ты же знаешь, что для того, чтобы испытывать новые дзюцу, обычно мне нужно больше сотни подопытных. Но благодаря лечебному ниндзюцу Кабуто, я могу использовать одни и те же тела много раз подряд. А мне ведь постоянно не хватает подопытных... — на лице Саннина царила спокойная безмятежная улыбка. Довольно пугающая для такой темы, но холодная черствость была обыденной чертой господина. — Я хотел предложить тебе то же занятие. Кабуто довольно талантливый и полезный мальчик в плане медицины и не только, но ведь ты ничем не хуже его, Настья. Мне бросилось во внимание слово "мальчик". Кабуто младше меня всего на 2-3 года. Значит для Орочимару я тоже маленькая девочка? Ладно, учитывая то, что он старше меня ровно настолько, сколько мне лет, я могу его за это простить. — Хм-м...— Я медленно глубоко вдохнула и выдохнула. Орочимару пристально глядел на меня сквозь упавшую на лицо черную вуаль. Зрелище, мягко говоря, привлекало внимание. Отблески факелов плясали в его блестящих волосах, превращая их в клетку чёрного жемчуга, вырезанную из света. Как только я услышала предложение Орочимару, в голове вспыхнули довольно неприятные картины... А именно образы несчастных мучеников, их душераздирающие крики о пощаде. Мало того, что над ними проводят ничуть не гуманные эксперименты, так ещё и каждый раз залечивают их смертельные травмы, дабы подвергать ужасным унизительным мукам снова и снова. Прокручивая эти мысли в голове, я невольно звучно сглотнула под ожидающим пытливым взглядом господина Орочимару. Тела, тела, тела... Тела живые, тела мёртвые, тела расчленённые, тела выпотрошенные на органы, тела изуродованные... Человеческие тела, из которых сделали монстров. А на это у Змеиного Лорда была отличная фантазия. Ладно еще мертвецы, и их пустые безжизненные взгляды... Но мне не хотелось смотреть в глаза изнуренных несчастных, но живых людей. Мне не хотелось видеть их страх и ненависть ко мне, будто бы перед чудовищем. Но, быть может, я и есть чудовище? Я не знаю как оправдать и не ищу оправдания своим поступкам. Таким, как предательство родины из-за влюбленности в Орочимару. Содействия в убийствах... А также, наш крепкий общий интерес со Змеиным Лордом — нездоровая любовь к науке... За одним операционным столом у нас просто наступает пик полного взаимопонимания. Тем более что, лежа на холодном операционном столе, жертва уже не кричит и не чувствует (далеко не во всех, конечно, случаях), поэтому не может воззвать к моему внутреннему моралисту. Быть может, меня в Орочимару и привлекла его суть монстра? Быть может, я сама монстр? И даже если бы в ту ночь, в Лесу Смерти, я приняла другое решение, это бы ничего во мне не изменило? Я вижу в прекрасном Лорде Орочимару свет, попутно все больше и больше обнаруживая в себе тьму... Краешком души осознавая, что ведь по сути мы почти одинаковы. Что нас отличает? Мотивы? Но это если не копать глубже. И если это так, то частично меня это пугает. Приближается рассвет. Я чувствую, как он давит на темноту, и эта тяжесть готова разорвать ночь. Орочимару встал сегодня особенно рано. Видно на это есть причина. Я серьёзно взглянула на него. Саннин аккуратно опустил чашу на стол, наконец сведя с меня затуманенный взгляд. Кожа его как всегда была матово бледна. Изысканные черты лица на миг выразили задумчивое разочарование, но в ту же минуту сменились непроницаемой маской, сквозь которую нельзя было ничего понять. — Неужели ты откажешь мне в таком любопытном деле? — негромко и хрипло наконец произнёс он. — Я был почти уверен, что ты примешь верное решение, милая Анастасья... — Орочимару хмыкнул. — Я разочарован. Хоть и голос его звучал почти ласково, что-то внутри мне подсказывало, что в нем содержалась угроза. Да еще и Орочимару редко называл меня полным именем. — Я этого не говорила, — спокойным деловым тоном ответила я, сделав маленький и аккуратный глоток зелёного чая, сразу же поставив фарфоровую чашу обратно на стол. Мужчина довольно ухмыльнулся. Он повернул ко мне взгляд золотистых глаз, и золото казалось ещё ярче в обрамлении черных бровей. — Ты меня интригуешь? Я приподняла брови и, расслабившись, отвела взгляд в даль стены. — Нет,— протяжно ответила я.— Лишь пытаюсь принять правильное решение. Улыбка чуть спала с его лица. Он как-то задумчиво опустил взгляд в стол, затем же снова сверкнул глазами на меня. — Быть может, тебе не хватает жажды? — начал он непринужденно, с легким поддразниванием, но я достаточно долго его знала, чтобы ощутить нарастающую жестокость и психологическое давление, обращённые ко мне, в его словах. Мы с Орочимару встретились взглядом, и я заметила как блестят его глаза... Словно два ярких желтых сапфира.— Одержимости этим занятием... И, наконец, желания обрести и открыть для себя больше... А это необходимо!..— левой рукой, на которой была запечатлена татуировка для призыва змей, он подвинул к себе чашу для напитков. Кстати говоря, за эти годы я тоже заключила договор со змеями... Это было лично моим желанием, а Лорд Орочимару обучал меня тонкостям использования подобных техник. Кто, как не сам Король Змей, научит тебя большему в деле со змеями? Я привстала, дотянувшись до сосуда с саке, и стала потихоньку наполнять чашу Орочимару. — Достаточно, — остановил он меня меньше, чем на половине. Саннин практически никогда не пил. Но если и находило на него подобное желание, то выпивал он совсем чуть-чуть, как и положено человеку, для которого имеет значение постоянная ясность и острота ума. Тем более, что быть пьяным — значит быть расслабленным. Быть расслабленным — значит быть уязвимым. Хотя... кто знает... Змеиный Лорд так самоуверен, что, возможно, так не считает. Я поставила саке на место и вернулась в своё прежнее положение. Мужчина не стал совершать ответного жеста, так как знал, что я не пью. Я смотрела, как он изящно выпивает саке с расслабленным лицом, не выражающим ни единой эмоции. Как двигается его мужественный кадык, и понимала, что безумно люблю его. Люблю это бледное худощавое лицо с выразительными скулами, эти нечеловеческие пронзительные холодные глаза, эти любимые мною длинные волосы цвета вороньего крыла, что спадали ему на спину густой волной... Я люблю его наводящий ужас смех и одержимую улыбку. Я люблю в нем все до мелочей. Как он озадаченно хмурит чёрные изящные брови, которые были будто нарисованы каким-то искусным художником. Как он щурит глаза, когда пытается анализировать какую-то вещь или событие... Как я уже говорила, дело далеко не только во внешнем, но тогда я буду говорить очень долго, перечисляя всё, что составляет Орочимару. С самого начала я оставила всё ради него, хоть и не уверена в том, что поступила правильно... Пускай мой поступок присущ слабой и бесхребетной личности, так легко меняющей союзников. Пусть он совершенно безнравственен, но, быть может, так оно и должно было случиться. Быть может, я действительно нужна Лорду Орочимару и смогу сделать его жизнь лучше, отогреть его ледяное сердце и давно окаменевшую душу... А заодно и стараться не подпитывать его жажду сравнять Коноху с землей. В любом случае, я приняла решение быть с ним в любой ситуации и любом положении. До конца. Даже если я буду вечно стучаться к нему, а он так и не откроет... Даже если он останется таким холодным и жестоким навсегда. Любить я его от этого меньше не стану. И не оставлю ни за что. Никогда. Лишь он — моя обитель на земле, хоть и от каких-то вещей в его жизни мне хочется просто тихонько закрыть глаза, чтобы не сойти с ума. Но это мое решение. Любить все, что в нем есть. Любить его, кем бы он ни был. А в данном случае я ничего изменить не могу. Лишь принять то, что гуманность в этом деле не мой конек. — Я согласна, — наконец ответила я и нервно выдохнула, сцепив руки. Орочимару довольно ухмыльнулся, затем приподнялся и сел ближе ко мне. Вид его моментально с довольного перешел в серьезный и невозмутимый. Наклонившись, опираясь на левую руку, он стал пристально вглядываться в мой профиль, от чего сердце готовилось выпрыгнуть у меня из груди. Я беспокойно облизнула губы. — Глупышка... — правая рука Саннина стала гладить тыльной стороной ладони меня по щеке, и я закрыла глаза. — Тут нечего бояться... Бояться надо нежелания найти правду. Я стала глубоко и спокойно дышать, чтобы адекватно обдумать сказанные слова. Негромкие сладкие речи Орочимару были похожи на жуткую одержимость. Я понимала, что в своих жестоких методах он не прав. Наука, исследования, открытия чего-то нового — это хорошо, интересно и очень увлекательно. Но не такой ценой. Поежившись, я произнесла, открыв глаза, но смотря в никуда: — Может Вы и правы. Но ведь все же они люди... — Пришедший ко мне, навсегда теряет человеческую сущность, Настья. Все они — лишь примитивные существа, мой эксперимент, мои подопытные кролики...— он особенно медленно выделил голосом последние слова. — Таков их выбор. Я устало и печально вздохнула. — Может быть, господин... Может быть... Действительно, в чем-то он прав. Никто не заставлял их и не подталкивал к такой судьбе, кроме их корыстолюбивого сердца. Они сами избрали свой путь, они сами за это расплачиваются. Но ведь не все личности переступили порог Саннина добровольно... Наконец Орочимару отнял ладонь от моего лица, закончив прикосновения, проведя тыльной стороной двух пальцев, начиная от моих совсем небольших скул и заканчивая кончиком подбородка. Выпрямившись, Змеиный Лорд вновь взялся за своё недопитое саке. И наше совместное предрассветное время продолжилось. А я вновь находила самой себе компромиссы и оправдания очередным злодеяниям... Но как иначе? Вся эта жизнь — изначально мой выбор. А если ты принял какое-то четкое решение, то просто обязан идти до конца.***