Мелкая не оставляла его в покое до самой ночи. Кажется, она решила, что брат мгновенно впадет в депрессию, стоит только оставить его одного, и была не так уж и не права, в чем Дилан убедился чуть позже. А пока он помогал девочке выбирать наряд для завтрашнего свидания, вдвоем они накрывали стол к ужину, а после готовили горячий шоколад. Его они попивали, пока смотрели какую-то романтическую комедию по телевизору, когда женщины умиленно вздыхали, а сам он тихо фыркал. После фильма Ава включила музыку и достала монополию, и хотя Дилан поначалу хмурился и кривился, быстро втянулся, и принялся за дело с бешеным азартом.
Уже поздно вечером, оказавшись у себя в комнате, Дилан, подумал, что никогда еще не проводил время с семьей вот так, просто вместе. Его мать никогда не готовила, и он вообще не знал, когда в последний раз его родители смотрели телевизор, а о предназначении настольных игр они вообще вряд ли имели хоть какое-то представление. И несмотря ни на что, Дилану стало очень тоскливо.
— А извиняться все-таки придется, — пробормотал он, усаживаясь за стол. Старый стул под ним протяжно заскрипел.
Извиняться Дилан не хотел и не умел. Обычно жалобной мордашки и обаятельной улыбки хватало, чтобы ему простили все на свете. С Каей, по крайней мере, это работало безотказно, с учителями тоже, с друзьями он никогда всерьез не ссорился, а на остальных ему было плевать. До этого момента, видимо. А сейчас он должен был признать свою вину, и перед кем? Перед мать-его-Сангстером, которого он раньше и человеком-то считал с натяжкой.
— Так, подумаем логически, — вздохнул О’Брайен, с ужасом попытавшись представить эту картину. — Кто виноват том, что случилось сегодня? Я. Прекрасно. Сангстер дуется? Дуется еще как. Мне до этого есть дело? — недолго поразмыслив, с досадой понимает, что есть. Его полудохлая совесть это или еще что, но чему-то внутри категорически не нравилось быть в ссоре с Томасом. Совсем как тогда, когда они разругались у дома гадалки. — И хрен он забудет так просто.
Как задобрить Сангстера он не знал. Несколько озадачил его тот факт, что он ничего не знает о Томасе. Что он делает, когда вот так же остается в комнате один? Какую еду любит? Чем увлекается? Какую музыку слушает, в конце концов?
Дилан завертел головой по сторонам. Ничего лишнего, кричащего о предпочтениях хозяина, вокруг не валялось. Если уж на то пошло, то вообще ничего не валялось, все вещи явно находились ровно на своих местах. Никакой грязи или пыли, из чего Дилан сделал вывод, что Сангстеры те еще чистоплюи. Который, кстати, вряд ли знает хоть что-то о моде и стиле: в шкафу только рубашки да футболки разных цветов, пусть даже чистые и выглаженные. На полке в основном учебники, на столе — тетради и два стаканчика с канцелярскими принадлежностями, причем один из них под завязку забит карандашами разной длины. Пройдясь глазами по корешкам, Дилан выцепил пару книг по анатомии и едва не застонал.
— Только не смей говорить, что ты собираешься в медицинский, — пробормотал он, придвигаясь поближе к книгам. Помимо прочих он нашел что-то вроде энциклопедии мировой живописи и толстенный сборник стихов английских поэтов. — Ясно, Сангстер, ты британец до мозга костей.
Оставалось только заглянуть в ящики стола, на что Дилан долго не мог решиться. Создавалось ощущение, что стоит протянуть руку, как появится Сангстер и шлепнет его по пальцам. Будто он лезет, куда не звали, вторгается во что-то личное.
— Найду дневник — вот честное слово, читать не буду, — пообещал Дилан самому себе и выдвинул первый ящик.
Он ожидал увидеть что угодно, начиная порнушкой и заканчивая коллекцией марок, но даже и подумать не мог, что ящик окажется плотно заставлен банками и коробками с красками, кисточками, карандашами и какими-то цветными ручками. Всеми ими явно пользовались давно и часто: баночки перепачканы так, что уже не вымыть, кисти довольно потрепаны, от многих карандашей остались одни огрызки. Дилан повертел их в руках, прежде чем влезть во второй ящик. Там обнаружилась чистая бумага разных мастей и размеров. Он мало что в этом понимал, но с интересом пощупал.
Нижний ящик оказался доверху забит блокнотами, альбомами и папками. Первый — чистый — Дилан отложил в сторону. А дальше он глазам своим не поверил. Каждый из них был полностью заполнен всевозможными рисунками, начиная небрежными карандашными набросками и заканчивая большими красочными картинами. Сангстер, кажется, рисовал все подряд: и пейзажи, и городские постройки, цветы, животных, людей, мультяшек каких-то, чего там только не было. На некоторых картинках Дилан с восторгом узнавал знакомые улицы и даже невзрачный двор их школы, который здесь выглядел как-то по-особенному. Когда очередь дошла до блокнота с портретами и анатомическими зарисовками, стало понятно, зачем Сангстеру понадобились те книги. Он рисовал даже парочки за столиком в кафе, но ни одного знакомого лица Дилан так и не нашел, даже Авы с миссис Сангстер нигде не было.
Добрую половину ночи О’Брайен провел, просматривая рисунки Томаса. Некоторые папки он пересматривал дважды, а от некоторых картинок долго не мог отвести глаз, рассматривая каждую деталь. Кто бы мог подумать, что все это создал парень, которого все они считают жалким неудачником. Дилан, так гордившийся своими музыкальными талантами и только сегодня называвший Томаса бездарем, ощутил приступ жгучего стыда. В сочетании с чувством вины смесь получилась адской, и он проворочался почти до рассвета, в сердцах проклиная свой длинный язык и дурной характер.
Зато теперь он точно знал, чем можно задобрить Сангстера.
А уже ближе к обеду следующего дня он ошарашил открывшую ему горничную информацией о том, что пришел к «Дилану» делать проект по биологии.
— О’Брайен, — тяжело вздохнул Сангстер, отрываясь от компьютера, когда шаги за дверью совершенно точно стихли.
— Погоди, я с дарами, — Дилан закрылся большим бумажным пакетом как щитом и, подойдя ближе, быстро всучил его в руки Томаса. — Вот, короче.
— Скажи честно, там сибирская язва? — с сомнением протянул тот, держа пакет на вытянутых руках.
— Не умничай уже, просто открой, — буркнул Дилан, складывая руки на груди. Он не был уверен в том, что истеричка-Сангстер не запустит пакет в него обратно, и почему-то очень нервничал. Отваливая за покупки кругленькую сумму, он был чрезвычайно доволен собой. Ровно до этого момента. — Я не очень разбираюсь, но тетка в магазине сказала, что это лучшее, что у них есть, так что…
Он болтал скорее по привычке, чтобы заполнить давящую тишину, пока Томас осторожно копошился в пакете. И неловко замолчал, когда тот поднял на него круглые глаза со странным выражением лица. То ли ошарашенным, то ли сердитым, то ли еще каким, но кажется, бросаться на него с благодарностями Сангстер не собирался.
— Ты рылся в моих вещах? — только и сказал он, и это было совсем не то, что Дилан ожидал услышать.
— Вот еще, — фыркнул он, складывая руки на груди. — Ладно, как будто ты их прятал. Если не нравится, то…
— Я уже год пытался откладывать, чтобы накопить на такие, — перебил его Томас, бережно извлекая из пакета большую коробку с акварельными красками. — Но… как-то не сложилось.
Он судорожно сглотнул, замявшись, но Дилан понял, о чем тот подумал. Синяк у него пока еще не сошел.
— Зачем? — растерянно спросил Сангстер, и смотрел при этом так беспомощно и устало, что у Дилана защемило где-то в груди. — Что ты опять задумал, О’Брайен? Я знаю, сколько все это стоит. Мне надоело каждую минуту ждать подвоха, понимаешь?
— Эй, стоп, — замахал руками Дилан. — Это тебе. Просто тебе, без всякого, о чем ты мог подумать. Я хотел… хотел извиниться, вот. Так что просто возьми.
— Что, прости?
— Мне обязательно нужно повторить? — вспылил было он, но как-то смущенно и скорее по привычке. — Ладно, слушай. Вчера ты хотел помочь, а я повел себя как придурок. Снова. Так что я хочу извиниться. И не только за вчерашнее, вообще… за все. Иногда бывает сложно мне не врезать, так что если снова буду перегибать, ты так и говори, не бойся, — Томас фыркнул беззлобно, и у Дилана будто гора с плеч свалилась. — Ты вряд ли поверишь, но мне не нравится с тобой ругаться, просто по-другому не получается. А вчера я нашел твои рисунки, и они просто замечательные, знаешь, ты молодец, и я подумал, что тебе пригодится и понравится, и…
Дилана несло, выдавливать из себя нужные слова приходилось только вначале, потом же говорить стало даже слишком легко, так, что в иной раз он не сказал бы и половины. Но Сангстер остановил его на полуслове, просто подняв руку, смотрел недолго и вдруг улыбнулся.
— Я верю. Может и зря, но верю. Спасибо. Если всем этим ты хотел меня задобрить, то у тебя получилось.
— Ты меня раскусил, — притворно вздохнул Дилан, и улыбка парня стала шире. — Тебе помочь?
Томас кивнул, хотя помогать, в общем-то, было нечем. Но неловкость все еще висела в воздухе, и нужно было срочно найти тему для разговора или просто занять руки. Поэтому они молча раскладывали на столе покупки Дилана.
— Ты скупил весь магазин или что-то еще осталось? — иронично поинтересовался Томас, тем не менее, бережно поглаживая пальцем коробку. Помимо огромного набора акварели Дилан принес с десяток замечательных кисточек, три альбома и небольшой скетчбук, цветные карандаши и уголь. Тот пожал плечами. — Можно еще спросить? Как там… дома?
— Нормально все. Тихо, спокойно. С сестрой твоей не соскучишься. Весь вечер меня развлекала, решила, что я в депрессии. Научила играть в монополию, — похвастался Дилан.
— Ты раньше никогда не играл? — брови Томаса взлетели куда-то ближе к волосам. — Шутишь?
— Ну прости, я был занят более важными вещами, — огрызнулся О’Брайен.
— Типа выпивки и девочек? — с сарказмом уточнил Томас, и он хотел было возмутиться, но вовремя захлопнул рот:
— Ну вот опять начинается. Сангстер, ты специально нарываешься, а? Мало приключений на задницу, что ли?
— Раз уж у нас день откровений, чем тебя так зацепила моя задница? Только о ней и говоришь.
Дилан честно не понял, пошутил Томас или нет, и даже задумался об этом на несколько секунд, пока не осознал, что ответ вертится на языке, и это уже не похоже на ругань, а такой язвительный Сангстер ему даже нравится. Если не перегибать палку, можно обмениваться колкостями хоть весь день и получать от этого удовольствие.
— Наверное тем, что это моя прекрасная задница, — протянул он и выразительно похлопал себя по ягодицам. — Не то, что твоя костлявая.
— Во-первых, не такая уж и прекрасная, во-вторых, хватит меня лапать! — возмутился было Томас, но потом неловко рассмеялся, рука взлетела вверх и нервно взлохматила волосы.
— Ладно, что ты там нашел? А то я, вообще-то, к тебе заниматься пришел. Ты бы видел лицо старой стервы, я думал, у нее глаза выпадут. Зуб даю, скоро припрется с чаем или еще какой хренью, проверять тебя будет.
— Да ну, ерунда, а не проект, если завтра посидеть, то к понедельнику будет готово, — отмахнулся Томас, но, в ответ на недоверчивый взгляд Дилана добавил: — Я надеялся на настоящее исследование, а тут биометрия да еще и в теории. Надо было тебе папку выбирать, ты же везунчик.
— Очень смешно, — буркнул Дилан, но послушно помог ему убрать подальше художественные штучки и уселся за ноутбук, пока Сангстер втирал ему что-то про отпечатки пальцев, сетчатку глаза и еще какую-то дребедень.
Томас говорил быстро и увлеченно, не сбиваясь и не останавливаясь, показывал какие-то таблицы и картинки, и Дилан даже кивал с умным видом. Он вдруг подумал, почему всегда считал его занудой. Сангстер говорил совсем не занудно, наоборот, Дилану нравилось слушать его, хотя он и не понимал ни слова. И выглядел он при этом таким увлеченным, таким живым, пусть даже и убеждал, что проект скучный. А еще Дилан попытался представить, как выглядит Томас, когда рисует. Эта мысль так прочно засела в голове, что он уже мысленно представил, как попросил бы его, но Сангстер вдруг начинает махать ладонью у него перед носом, и за руку он его схватил чисто автоматически.
— Заснул что ли? Ты в курсе, что твоя смена в кафе начинается через сорок минут? –Томас нервно отдергивает руку.
— Что? И в выходной? — по привычке протестует Дилан, только после вспоминая, что в кафе ему понравилось, да и не придется сидеть одному дома с миссис Сангстер. К тому же, в вечер выходного дня в кафе должно быть еще интереснее. — Ладно, пончикам же без Сангстера никуда.
Томас закатил глаза, но промолчал. Нервно так промолчал. Как будто что-то еще недоговорил.
— Ну ладно, — Дилану пришлось с полминуты сверлить его взглядом, прежде чем тот сдался. — Ты не против, если я… ну, с тобой пойду?
И смотрит как будто бы виновато. О’Брайен и хотел бы съязвить, но он, как ни странно, понимает. К тому уже, мыслями он уже в кафе обслуживает — слово-то какое — симпатичных девушек. Он кивает и терпеливо ждет, пока Сангстер собирается, и когда тот бережно укладывает в рюкзак новенький скетчбук, чувствует приятное тепло внутри. Это странно, но Дилану нравится и хочется улыбнуться.
Томас действительно достает блокнот, как только перед ним оказывается красивая чашка с напитком и свеженький пончик, но скорее для того, чтобы отвлечься от желания вылить кофе на голову О’Брайена.
Сперва все шло как надо, они вошли в кафе вместе, Дилан даже придержал для него дверь. Мисс Райли, да и Джессика заодно, мгновенно захлопотали вокруг «друга нашего Томаса», благо, посетителей было достаточно, и знакомство было довольно коротким. Его усадили за столик у окна и приготовили карамельный латте — лучший напиток Джессики. Она же его и принесла, приветливо улыбаясь, успев задать пару стандартных вопросов типа «как давно ты знаешь Томаса?», но смотрела внимательно и как будто бы настороженно. Мисс Райли тоже нет-нет да поглядывала в сторону его столика, и Томас с удивлением подумал, что кому-то есть дело до него и его друзей. Он даже устыдился немного, что всегда избегал и отталкивал Джессику, даже когда она искренне беспокоилась о нем. Он ведь мог бы, как Дилан, сделать комплимент ее красивому новому платью. Ему ничего не стоит, а девушке приятно, даже покраснела вон.
Что?!
В полнейшем замешательстве Томасу остается только наблюдать, как придурок О’Брайен павлином распускает хвост перед Джессикой, а та, сперва растерянно, но таки отвечает и улыбается. И хотя Томас мало что в этом понимает, со стороны слишком уж похоже на флирт, и остановить это безобразие никак не получится. Ведь он сидит за дальним столиком и может только сверлить взглядом спину О’Брайена и яростно сжимать кулаки. Уж он-то надеялся, что хоть в его присутствии Дилан будет держать себя в руках и не попытается охмурить его напарницу, но, кажется, парня этот факт вообще не смущал.
И несмотря на то, что Дилан говорил с девушкой не больше пары минут, Томас не мог понять, о чем вообще можно столько разговаривать. Тугая пружина внутри отпустила только тогда, когда О’Брайен, наконец, вышел в зал с положенным ему блокнотом наперевес и, с прищуром оглядевшись, направился к одному из столиков. Тогда он смог, наконец, заняться своим кофе.
Несколько минут он спокойно наслаждался напитком, пока понял, что что-то не так. В зале негромко играла музыка, и обычно Томасу она нравилась, не зря ведь они с Джессикой по очереди обновляли плейлист. Он не сразу понимает, что звуки, которые так раздражают его, не что иное, как глупое девчачье хихиканье совсем рядом. Томас медленно поворачивает голову в ту сторону, мысленно убеждая себя, что ему просто показалось, но — естественно — видит Дилана около столика с компанией старшеклассниц. Вот он негромко сказал что-то, ловко взмахнув блокнотом, и девицы старательно засмеялись одна громче другой. Томас, не веря своим глазами, только и мог наблюдать, как они ловят каждое его слово, а тот лениво флиртует в ответ. Он подумал бы, что ошибся, если бы не поймал такой же возмущенный взгляд Джессики.
— Ты что творишь? — зашипел Сангстер, поймав Дилана за рукав, когда тот проходил мимо его столика после того, как принес девушкам их пирожные.
— Что не так то? — почти искренне удивился тот.
— Не прикидывайся идиотом, О’Брайен!
— Ладно, ладно, не начинай. Для тебя же стараюсь, — пенял Дилан, стукнув его по лбу кончиком пальца, и хотя жест смутил Томаса, от слов он едва не рассмеялся.
— Интересно, какая мне польза от того, что ты не можешь держать себя в руках? Ну ладно эти-то, а к Джессике зачем полез? Ты поболтал и забыл, а мне с ней еще работать! И недели не можешь прожить без этих своих…
— Остынь, Сангстер. Твоя гадалка сказала, что мы должны что-то там исправить, друг другу помочь и вообще бороться за мир во всем мире? Сказала. Так что не мешай мне тебе помогать, — с железобетонной уверенностью заявил О’Брайен всей своей теперешней массой нависнув над Томасом, чтоб навострившие уши девчонки не подслушали. Тот разом забыл все, что хотел ему ответить. — Тебе, кстати, которая приглянулась? Ну это так, чтоб зря не стараться. А вообще знаешь, ты не такой уж и уродец, оказывается. Только задротствуй поменьше, и девчонки на тебя сами будут прыгать, — и доверительным шепотом добавил: — Зуб даю.
— О’Брайен, — сдавленно выдохнул Томас, призывая все свое спокойствие и четко выговаривая каждое слово. — Не надо мне помогать. Никакие девчонки мне не нужны.
— Как это? — удивился Дилан. Он никогда не признается никому на свете, что от того, как Сангстер произнес его имя, желудок сделал кульбит до самого горла. — Так ты правда по мальчикам что ли? Не, парень, прости, но в этом я тебе не…
— Заткнись, — угрожающе зашипел Томас. — Заткнись и исчезни. И никаких девок, О’Брайен.
— Но…
— И тем более никаких мальчиков. Или тебе одного меня мало? — чуть громче, чем до этого, требовательно поинтересовался он, накрывая ладонью руку Дилана, которой тот опирался о столешницу.
Смотреть в расширившиеся глаза парня оказалось истинным удовольствием. Особенно когда сбоку донеслись шорох и перешептывания. Дилан, бросив лишь взгляд в ту сторону, мгновенно изменился в лице. Самодовольно ухмыльнувшись, он наклонился прямо к уху Томаса, опаляя горячим дыханием, и прошептал:
— Ты маленький хитрый говнюк. И кому ты хуже сделал?
— Да плевать, — так же шепотом ответил Томас. Ему почему-то стало трудно дышать, а рука Дилана, которой он касался, казалась ужасно горячей.
О’Брайен ничего не ответил, хмыкнул только и, резко выпрямившись, вернулся к стойке. Томас бездумно смотрел на его спину, пока не поймал взгляд Джессики. Девушка смотрела на него как-то… разочарованно что ли, теребила в руках тряпку и поджимала губы. Подошедший Дилан к ней как ни в чем не бывало улыбнулся и заговорил о чем-то.
— Придурок, — буркнул Томас. До него только сейчас начало доходить, что именно он творил. — Черт знает что.
Кофе давно остыл. Старшеклассницы со своих мест поглядывали на него с неприязнью. Дилан, проходя мимо, демонстративно выложил ему на стол салфетку с номером, довольно подмигнув, когда Томас поднял на него хмурый взгляд. Кажется, все происходящее его не только не смущало, а даже развлекало.
— Придурок, — обреченно повторил Томас.
Он уже пожалел, что не остался дома. Чтобы занять себя и больше не смотреть на О’Брайена, который наверняка снова будет играть у него на нервах, Сангстер достал блокнот. Бережно провел пальцами по обложке, перелистнул страницы, сам не замечая, как на губах расцветает едва заметная улыбка. Этот момент — когда впервые открываешь новый альбом — казался ему особенным. А уж этот, в общем-то, обычный блокнот был особенным вдвойне.
Ладно, не такой уж он и придурок.
***
— Нет, ну вы это видели? — с возмущением всплеснула руками Джессика, стоило лишь парням выйти за дверь. Через окна кафе было хорошо видно, как они препирались по дороге. — Он сошел с ума!
— Кто? — зевнула девушка, сменившая Сангстера, — Стейси.
— Это она про Томаса, — мисс Райли с укором посмотрела на Джессику, но та лишь фыркнула. — Он привел к нам в кафе своего парня. Милый молодой человек, по-моему.
— Воу, — вскинула брови девушка и посмотрела в окно, надеясь увидеть того самого парня, но обоих уже и след простыл.
— Привел, а потом заигрывал со всеми подряд. Тот второй вообще взбесился, — пожаловалась Джессика явно заинтересовавшейся девушке.
— И что он?
— Зажались прямо у столика и отношения выясняли. И думать не хочу, о чем они там договорились, что Томас такой довольный ходил и глазки ему строил.
— Томас? Наш Томас? Да быть не может, — недоверчиво протянула Стейси. Девушка скривилась:
— Я же говорила, что с ним что-то не так. Как подменили, честное слово.
— Будет вам языками чесать, — беззлобно вмешалась хозяйка. — Что плохого-то? Мальчик ожил, светится прям весь, не то, что раньше. Влюбился просто, а вы все одно — подменили, накурился. Еще спасибо тому парню сказать надо, что он на нашего Тома так влияет, а вы!
— Кто знает, до чего еще он его доведет, — упрямо возразила Джессика. Мисс Райли устало покачала головой. — Ну что? Я этому парню не доверяю.
— Поживем — увидим, — примирительно сказала женщина. — Ладно, девочки, за работу!
***
— Ну Сангстер, — ныл Дилан, едва ли не выпрыгивая ему под ноги. — Я же видел!
— Счастлив за тебя, — бурчит в ответ Томас, не глядя на него.
После представления в кафе он испытывал странную смесь самых разных эмоций от смущения до негодования, и скачущий вокруг О’Брайен никак не помогал в них разобраться. Как будто в самом деле интересно, что такого он рисовал.
— Ну покажи, это вообще мой блокнот!
— Ты мне его подарил, так что теперь он мой, — Дилан скорчил до того комичную гримасу, что Томас невольно улыбнулся. До этого никто, кроме мамы и Авы не интересовался его рисунками, тем более так настойчиво. Это смущало, но было приятно, и Томас почти хотел бы показать, но это ведь О’Брайен. — Ладно. Только есть условие.
— Ничего себе до чего мы дошли, — хохотнул Дилан совершенно беззлобно, даже с каким-то удовольствием, и Томас, ожидавший противоположного, расслабился. — Ну давай, диктуй.
— Надеюсь, про вторую подработку ты не забыл? — О’Брайен, конечно же, забыл, но признаваться в этом не собирался. Он кивнул. — В понедельник твоя смена, так что у нас еще есть время научить тебя.
— Ой, ладно тебе пугать, ты думал, я и с кафешкой не справлюсь.
— Это не кафе, а ресторан, знаешь может, на Восточной восемьдесят четвертой? Я там официантом работаю, а ты же привык, чтобы тебе еду подносили, а не наоборот, — Томас ждет чего-нибудь язвительного в ответ, но Дилан молчит, странно изменившись в лице.
— Средиземноморская кухня? — переспрашивает он, и когда Сангстер кивает, хмурится и твердо отвечает: — Я туда не пойду.
— Опять ниже твоего достоинства с подносом ходить? Думаешь, на знакомых нарвешься? — фыркнул Томас, тоскливо думая, что их мирная жизнь продлилась недолго. Сейчас они наверняка разругаются в пух и прах.
— Не в этом дело, Сангстер, плевать я хотел, — раздраженно, но не так, как он ожидал, ответил Дилан. Он выглядит растерянным, как будто все его хорошее настроение разом испарилось. — В любой другой, но не туда.
— Меня уволят, О’Брайен. А на зарплату оттуда моя семья имеет крышу над головой, но тебе, конечно, сложно это представить!
Дилан остановился и схватил его за плечи, заглядывая в глаза.
— Слушай, ну хочешь, я тебе заплачу? А потом помогу с работой, и чтоб денег побольше, и толстосумов обслуживать не придется, у меня связей много. Но я туда ни ногой.
Томас растерянно смотрел, как бегают глаза О’Брайена, который с тоской во взгляде просит — просит! — его, и пробормотал:
— Ну приплыли.
