То, что нужно им обоим

Чуя с самого детства знал, что людям верить нельзя. Но все равно наивно доверял тому, кого считал врагом. Каждый раз в его жизнь врывался шатен-суицидник, скрашивая нудные вечера своими дурацкими розкознями. Только рядом с ним Чуя мог уснуть и не боятся о перерезанной глотке. Откуда такое доверие? Дазай Осаму являлся в его жизнь, копошился в ней, подчинял себе и снова уходил в туман, словно наигравшись с игрушкой и откладывая ее на полку. На полку, с которой нельзя сбежать. Но осознание всего этого пришло слишком поздно, даря какую-то немую боль и дискомфорт в душе. Хочется почесать, но даже полупьяный Накахара понимает, что это невозможно. Поэтому он делает ещё один глоток крепкого спиртного и зыркает на рядом сидящего шатена. Тот тоже пьет. Каждый третий глоток, поворачиваясь на стуле, он спрашивает у бармена, нет ли у него мышьяка, синильной кислоты или другой отравы, чего последний пугается и отрицательно машет головой. А эта скотина не меняется, думает Чуя, делая последний глоток и соскакивая с высокого стула. Он даже не удивился, когда бывший напарник тут же последовал за ним. Хотелось обернуться и накричать, чтобы мумифицированная рожа не подходила ближе чем за десять метров, но и желания совершенно не было. Рядом с ним боль становилась сильнее, но дискомфорт уходил. - Долго ты ещё будешь за мной ходить? - окликивает Накахара. - Тебе это кажется, Чуя. - отвечают из-за спины. Чуя хмыкает, но не отвечает. Смотрит вверх. Глубокая темень. Что они вообще делают в такое время вместе?! - Чуя, а помнишь, как в такую же ночь ты грозился мне, что станешь крутым и надерёшь мне зад? - Помню. А потом ты спёр у меня идею и исчез на два года. - Возможно. - пожимает плечами, словно это сущая правда, - А возможно это тебе силенок не хватало. - хмыкает, телом чувствует, как беситься его бывший напарник, но последний все равно сегодня решил проявить зверскую выдержку. - Покуда тебе знать, тебя ведь рядом не было. - берет на ноту выше. Внутри какой-то непонятный круговорот и Чуя сжимает рубашку на груди, совсем немного ускоряя шаг. - Мы были напарниками четыре года. - сзади тоже ускоряются. - Уж скорее два с половиной. Молчание. Позади шаги словно исчезают, но в следующую секунду тело мафиози обхватывают две длинные руки, спиной прижимая к чужому телу. - Эй, сволочь, ты чего творишь? - у Чуи нет желания вырываться, у Чуи есть желание врезать по морде, которая так нагло сдерла с его головы шляпу и вместо нее умостила свою челюсть. - Тебе жалко постоять со мной так пару минут? - Осаму выдыхает в рыжие пряди, зарывается носом, пока их обладатель дает такую возможность, - Ты не хочешь находится рядом со мной? Я вот хочу быть рядом с тобой всегда. - Тебе-ли об этом говорить, - мафиози опускает голову и пытается отстранить руки перебинтованного. В голове сразу всплывает лицо Огая, который смотри на него, как на личную псину с довольной ухмылкой. Таким взглядом он одаривает только достойных людей, и только таких людей во истину будоражит такая улыбка. Особенно, когда ты стоишь перед ним один. -Ты мне поверишь, если я скажу, что так надо было? - голос сзади не несёт в себе всяких издевательств, но верить ему совсем не хочется. Накахара все таки не выдерживает и на каблуках резко поворачивается к Осаму, хватая того за воротник, чтобы чертов суицидник смотрел на него, упирается пристальным взглядом. - Надо было меня кинуть, когда я больше всего нуждался в тебе, мразь?! И тогда, четыре года назад, так тоже надо было?! - Дазай хмурится, продолжая соблюдать молчание. Чуя выжидает ответа. Эта сволочь всегда преследовала свои цели и думает, что раз не получилось, то можно спокойно вернуться назад?! Нет, Чуя этого не позволит. - Чуя, давай.... - "Чуя, давай" что? Начнем с начала, забудем прошлое и так далее? Не будет этого, Дазай. Ты разрушил все, что мог и думаешь, что можешь все исправить. Ты представляешь, каково мне было? - Накахаре рычит, понимая, что уже взболтнул лишнего. Все внутри бурлит, противоборствуя между собой, боль нарастает, жгучее желание кровавым следом выцарапывает ответ на долгий вопрос, вызывая желание сплюнуть, - Уходи. - голубые глаза сверлят карие, шатен молчит, отводит взгляд, - Уходи. - он отпускает шиворот детектива. Чуе хочется сбежать. И как можно скорее. Потому что он себя не контролирует. И в этом виновато далеко не выпитое спиртное. В этом виноваты чувства, которые хранил в себе мафиози долгие и жуткие годы, никому не давая даже взглянуть на них. Сколько времени бы не прошло, никто не мог добраться до самых глубин. А он смог. Снова. Чуя с досадой понимает, что кроме него не сможет никто. Только он мог заставить потухший пепел снова гореть. Только он мог вызывать у Чуи желание убить и спасти. Только он мог заставить Чую себя ненавидеть и хотеть видеть рядом с собой вновь и вновь. -Но ты ведь не хочешь, что бы я уходил. - суициднник перехватывает ускользающее запястье, прижимая мафиози к себе. Не давая опомнится, накрывает чужие губы своими, припечатывая поцелуем и всеми силами удерживая рыжего. Мафиози торопеет, ожидавший чего угодно, но только не этого. Внутри разливается обида, внутри разливается досада, внутри разливается желание. Потому что Дазай целует бережно, а значит, он ждет ответа. Когда Чуя перестает сопротивляться, Дазай углубляет поцелуй. Жгучий, страстный, такой, в каком нуждался Накахара все это время. Он снова хватает детектива за ворот ненавистной рубашки, приказывая тому наклонится, ибо ему неудобно. Мафиози буквально чувствует на губах чужую победную ухмылку. Он сдается. Эмоции переполняют тело и все это благодаря одному человеку. Чуя больше не будет отрицать их. Не видит смысла. Чуя с самого детства знал, что доверять людям нельзя, но он отдал себя самому худшему из них. Чуя терпеть не может Дазая. Чуя ненавидит Дазая. Чуя хочет видеть Дазая мертвым. Но он не хочет, что бы это сделал кто-то другой кроме него. Он думал, что суицидальная рожа постоянно всплывала в памяти только из-за жгучей жажды с ней расправится. Так и есть. Чуя хочет убить Дазая. Медленно, мучительно, клеточка за клеточкой изо дня в день он будет его убивать, отравлять собственным ядом. Ведь эта скумбрия сама подпустила слишком близко, сама открыла двери, приглашая во внутрь, сама дала согласие на мучения, в обмен на присутствие рыжего рядом с собой. И Накахара улыбается, теперь все на своих местах. Дазай думает, что за всю свою жизнь он допустил только две самые большие ошибки. Одна сейчас. Когда он уже точно не даст на попятную. Чуя ему точно шею свернет. Ведь он залез слишком далеко и теперь не в силах выбраться. И он сам этого хотел. И он это не отрицает. Жалеет только о том, что не понял этого раньше. Он говорил, что выбрал мафию, чтобы найти в ней что-то интересное. А оказалось, что это "интересное" было совсем не там. Он говорил, что он теряет все, к чему долго стремится, едва ли заполучив. На самом деле, сам отталкивал. Хотел чтобы открылись ему, а сам держался запертым на семи замках. Ода ему как-то сказал, что он никогда не найдет того, что ищет. Возможно он прав, и мафиози под боком только эфемерное самоубеждение. Но Дазай хочет верить, что впервые за их знакомство Ода ошибся. Сейчас Дазай хочет верить, что нужен человеку рядом с собой, не в этом ли его цель? Не в этом ли его смысл жизни? Даже если этот смысл до жути не любит говорить то, что думает на самом деле, постоянно дерется, грубит и кусается? Еще и хочет его убить. Знать бы это раньше. Нет, он не против. Напротив. Наконец-то за столькие годы, он больше не нуждается в небе. Он больше не нуждается в его наставлениях и ответах на мучительные вопросы. Он наконец-то нашел свой собственный уникальный способ самоубийства. Стопроцентно верный, мелкий и рыжий. За свою свою жизнь Дазай думает, что совершил только две самые большие ошибки. Первая - сейчас идет рядом и бурчит о том, какой Осаму придурок. Ему нечего ответить. Потому что он с ним согласен. Потому что он твердил, что видит мир насквозь, а сам не мог разглядеть самого важного под носом. Причем, в буквальном смысле. И Дазай говорит о последнем вслух, тут же отхвачивая подзатыльник. Мелкий, а прыгает высоко. Вторая же - отпечаток в памяти, которые ни за что не вытащить из мозга Дазая никакими щипцами. То, о чем он никогда никому не скажет и унесет этот маленький секрет с собой в могилу. Суицидник усмехается, догоняет вырвавшегося вперед мафиози и наваливается на него всем телом, чтобы получить новую порцию бурчания и ударов. И быть действительно довольным от этого, понимая, что доволен не только он. Теперь все на своих местах. Верно? Дазай никогда и никому не скажет, что больше десяти лет назад их первым с Чуей касанием было не простое прикосновение ко лбу, а поцелуй. Чуя никогда и никому не скажет, что спустя больше десяти лет он все еще помнит и хранит этот поцелуй в своей памяти.