Гармония или страдания

— Грейнджер? — он вскочил на ноги так быстро, как только мог, вперяясь взглядом в едва отдающую мягким рыжеватым точёную фигурку. Недалеко от него, по левую руку, в шуме полуприглушённого света и пыли стояла… — Что ты… Что ты здесь?.. — Здесь? — точно, сука, Грейнджер. Со своей излюбленной интонацией училки, словно в его вопросе было что-то неестественное. Сделала шаг вперёд. — Здесь. Что ты тут забыла? — липкие дорожки, свидетельства его позорной истерики, неприятно стянули кожу. Попытка сделать голос угрожающим провалилась, едва он притронулся пальцами к щеке, пытаясь скрыть это. Жалко. Будто Грейнджер не видела его момент слабости, шума же не было, чтобы наивно надеяться, что она вошла… — Грейнджер? — в образовавшейся вдруг тишине Драко напряжённо сделал новый вдох. — В напиток Живой Смерти сколько корней асфоделя нужно? — М-м-м… — неожиданный выпад её явно смутил, — шесть. А что? Проклятье! Тупой вопрос. Он и сам не знал, гений-детектив. — Ну и как давно ты сюда припёрлась? — О Мерлин, пожалуйста! Молчит. Вот дрянь. Глаза снова предательски защипало. Драко еле выдавил из себя усмешку: — Туше. Он больше не собирался ничего говорить в пустоту. Грейнджер же вопросительно уставилась, будто даже не поняла, о чём речь. Может быть и не поняла. — Присаживайся, чего ты, — пробормотал он, противореча самому себе, недобро стреляя глазами. Она же, глядя опасливо, не шелохнулась. Не хочешь по-хорошему? Ладно. — О, или тебе запрещают подходить к другим на пушечный выстрел твои… Поттер, или Уизел, или как-его-там тот смазливый болгарин?! Едкие слова почти неосознанно сорвались с губ, по привычке. Будь они всё ещё детьми, уже давно убежала бы в слезах, но Грейнджер проявляла какую-то особенную выдержку. — Что происходит? — опять этот тоненький наивный голос. Пропустила мимо ушей. Грёбаное притворство. Или… Нет, да по нему уже, заливаясь, больница святого Мунго плачет. — Напьёмся, Грейнджер? Ожидаемая отчаянная тишина на отчаянный вопрос. Но, вопреки здравому смыслу, — или надеждам, — он сразу не услышал презрительного: «Что ты несёшь, Малфой, забудь!». Первые секунды Грейнджер будто бы даже размышляла. — Выручай-комната способна обеспечить всем, кроме зелий и еды. Мы не можем просто так попросить у неё огневиски, — дурацкое детское поведение плечами, лёгкая улыбочка, невинный вид. Ещё бы галстук поправила, и картина маслом: Гермиона Грейнджер на уроке зарабатывает баллы для факультета. — Точно. Подойди-ка ко мне. — Зачем? — Я сказал, подойди. Он даже её не слушал — естественно знал, что здесь нельзя даже по-нормальному выпить, иначе давно бы уже это сделал. Вдребезги. Но пик накала давно завис в высочайшей точке, колотясь там в истерике, и он подумал, почему нет. И она подошла. Точно не Грейнджер, минус десять баллов за неубедительность. Но так похожа. Выразительные карие глаза, слегка взлохмаченные волосы, словно она бежала сюда, длинные густые ресницы, вздёрнутый носик, узкие плечи, ниже его ростом, такая миниатюрная. Как и годы назад, ещё на младших курсах, во взгляде опасливый вызов. Не чета подхалимским слизеринкам. То, что нужно. Он испытывающе всмотрелся ещё раз в красивую подделку, наклонился, резко и грубо запустил руку к её затылку, путаясь волосах, и… вдруг обомлел. Она отскочила испуганно, вырываясь, будто он только что этой рукой ударил её. — Малфой! — её возмущению не было предела, но какая нахер разница? Он был уверен, что это иллюзия, обман комнаты, как с яблоком, но неужели опять ошибся? То есть Грейнджер пришла сама, пялилась тут на него, потом… — С какого хрена ты настоящая? — выдохнул. Она явно всё ещё не могла прийти в себя, то и дело отряхивала от невидимой грязи мантию. Бросила на него прожигающий взгляд: — Что ты, настоящие люди — те, у кого чистая кровь, так что это ты всё опять напутал! — Грейнджер… — Пошёл ты! — Грейнджер. — Что? Что ты… Драко, нет! — в одно мгновение он сократил расстояние между ними, подхватывая одной рукой её талию, рывком притягивая к себе, и, чтобы не кричала, впечатываясь своими губами в её прохладные губы. Он хотел, чтобы она отбивалась, но всего спустя какие-то жалкие мгновения тщетных попыток выскользнуть из не безболезненной хватки, Грейнджер доверчиво расслабилась в его руках, заставляя Драко, не отрываясь, нахмуриться. В нос отчётливо ударили запахи лимонного печенья, цветов, какой-то свежеспиленной древесины, мятной зубной пасты. Как пахнет Грейнджер по-настоящему, он не знал — как-то не доводилось нюхать, но почему-то был уверен, что именно так. — Что же ты делаешь, — едва понимая, что говорит, он выдохнул ей в губы. Мысли путались. Выручай-комната вообще может синтезировать людей? И что это значит, то есть, она просто делает копию или переносит кого-то сюда? Было бы очень удобно. Тем временем её неловкая рука обожгла незакрытую шею, подтягиваясь к нему ещё ближе, заставляя углубить поцелуй. Он попытался прочувствовать её всю, понять, ощущаются ли так фантомы, но Драко никогда не целовался с Миртл, чтобы было с чем сравнить. Да и это не то. Вроде Грейнджер была здесь, осязаемая, неуверенно подающаяся к нему вполне ощутимым телом, кожей, горячим дыханием. Слишком скованная для Парвати, слишком податливая для Грейнджер. — Ты точно настоящая? А? Скажи, — он титаническими усилиями сумел заставить себя ненадолго разорвать поцелуй. — Я не знаю, — точно таким же шёпотом тут же отозвалась она, шумно вдыхая и отстраняясь. Твою мать. Чёрт-чёрт-чёрт! Он так же отпрянул, цепляясь пальцами за спасительный край стола. Тяжело дыша то ли от шока, то ли от слишком долгого поцелуя. Неважно. — «Драко», — он болезненно усмехнулся, внезапно останавливая хаотичное скольжение взгляда поверх всего, чего только можно, кроме неё, концентрируясь на одной единственной точке. — Ты не настоящая, — прикрыл глаза с подрагивающими от напряжения ресницами. Он не видел, что она пожала плечами. Тишина, будто все звуки вмиг отключили рубильником. И прервана ей же: — Зачем тогда ты сделал это? — Что ж, значит ты поможешь мне с этим, — резко переменившись, едва совладая с дыханием, одним кивком он указал на Исчезательный шкаф, почти перебивая её и игнорируя её вопрос. Спор на 10 галеонов, она в это время поджала губы. Шелест чужой мантии, но: — Он неисправен? — В точку, — наконец Драко позволил себе открыть глаза и отцепиться от столешницы, мимо Грейнджер снова к дурацкому шкафу. Претенциозность клокотала внутри, запрещая даже оглянуться на неё, просто убедиться, что он точно прав. — И тебе он очень нужен? — голос за спиной. Такой участливый, что тошно. — Позарез. Движение рядом, вынуждающее лишний раз напрячься и подумать о том, как предательски губы до сих пор покалывает и как они горят. Рука невольно потянулась прикоснуться к нижней. Конечно, и что он вдруг решил, что, может быть, рожей похож на Уизли? Ха, какая была бы честь! — Что ты пробовал с этим сделать? — А ты там уже специалист-техник? — устало хмыкнул. — Голос тот же. — Я начитана. Неплохой аргумент. Если комната может смоделировать Гермиону со всеми её мозгами, он даже готов принять этот позор с честью. Обречённо выдохнув, начал соображать: — Мне нужно отправить одну вещь. Для этого я кладу сюда что-нибудь, закрываю дверцу, и где-то в другом месте, в таком же шкафу, она появляется, а здесь исчезает. Но однажды так я угробил птицу, и уже не уверен, что та моя вещь дойдет в целости и сохранности. Эту рухлядь нужно срочно починить. — Птицу? И вот, он опять не сдержался, чтобы усмехнуться. Он ей про неисправность какой-то мебели, решающей вопрос жизни и смерти, а она про птицу. — Если я не сделаю это, буду в очень скором времени мёртв. Вот и всё. Так просто, будто Грэхэму руку пожать при встрече. — Значит, тебе нужно переслать что-то живое, чтобы самому остаться в живых? — Да. — Но безболезненно в пересылке проходят только исключительные предметы? — Да. — И время не ждёт? Если бы это не была Грейнджер, — хотя, дурень, это так кстати и не Грейнджер, — он подумал бы, что над ним пытаются издеваться. На её последний вопрос он не ответил, и теперь стоял в тишине уже которую минуту. Она тоже не знала, что сказать, либо давно исчезла за ненадобностью, оставив за собой лёгкий цветочный шлейф то ли мыла, то ли духов. Ну так он точно сойдёт с ума. Странные выходки комнаты, долбаный телепорт. Время шло, и его уже начало клонить в сон. Пусть возвращаться в факультетскую спальню, обратно в объятия к кошмару, и не хотелось, наверняка Пэнси всё-таки выперлась его искать, и вот-вот поднимет панику, если сегодня в лирическом настроении. Невольно вздрогнул. Будто комната смеялась над ним, напоминая, что даже в этой бескрайней свалке мелкого барахла желанного ему не заполучить. Но внезапное прикосновение ладони к плечу освежило. Маленькой ладони, можно было даже не смотреть, но он посмотрел. Тёплое, словно не сон, за ним стояло то, что на самом деле было так необходимо. Давно. Может быть, со второго курса, когда он впервые назвал её грязнокровкой в лицо, вот так, не задумываясь. А на нём отразилось непонимание и дикая боль. Драко в который раз тяжело выдохнул, цепляясь за этот момент. Пусть искуственный, но для него. — Ты знала, что я пытался предупредить вас тогда? — ладонь, сжимающая его мантию, едва ощутимо напряглась, но она молчала. — В лесу, когда твой обожаемый благоверный споткнулся о корень, и вы бросились ему помогать вместо того, чтобы спасать твою жизнь?               — Ну, с ногами такого размера это немудрено, — он громко произнёс это за их спинами, специально растягивая слова. Поттер, рыжий болван и Грейнджер синхронно круто обернулись. Тогда Уизел выругался, как последний сапожник, и это звучало неприятно. Несмотря на обстановку, Драко подумалось, что он никогда бы не позволил себе так говорить при девушке. — Выбирай выражения, Уизли, — вздохнул. — Не лучше ли вам убраться отсюда? Тебе не понравится, если заметят её, верно? Он кивнул на Гермиону, и в тот же момент со стороны поля послышался грохот, словно взорвалась бомба, и вспышка зелёного света на мгновение озарила деревья вокруг. — И что это должно значить? — она с вызовом посмотрела так, будто он только что согласился собственноручно её убить. — Грейнджер, они ищут маглов. Не хочешь похвалиться своими панталонами между небом и землёй? Если не против, составь компанию вон тем, они как раз движутся сюда, а мы все дружно повеселимся. — Гермиона — колдунья, — тупо огрызнулся Поттер. Ну же, слушай мои слова, ты же Избранный, идиот, должен быть умненьким, если у Грейнджер затык и истерика. — Думай себе что хочешь, Поттер. Если полагаешь, что они не отличат грязнокровок, оставайся стоять, где стоишь. — Придержи язык! — опять противно рявкнул Уизли. — Не обращай внимания, Рон, — она, как последняя… Не Грейнджер, глупая, начала успокаивать рыжего — тот уже шагнул к нему. Тут с другого края леса раздался грохот, какого они ещё не слышали; некоторые вокруг вскрикнули. Он подавил смешок. Сдавленный, ироничный, смешок не-верю-неужели-не-понимаете.  — Легко пугаются, верно? Полагаю, твой папочка велел вам всем спрятаться? Кстати, он что, кинулся спасать маглов?  — А где твои родители? — вскричал Поттер с нарастающим гневом. — Там, в масках, я не ошибаюсь? — Ну… если бы они там и были, вряд ли бы я тебе сказал, согласись, Поттер. — Ох, да бросьте, — она бросила тогда с таким отвращением. — Пойдёмте отыщем остальных. — Не высовывай свою лохматую голову, Грейнджер. — Пойдём, — настойчиво повторила и потащила своих дружков к дороге. — Готов поспорить на что угодно, его отец — один из той банды в масках! — не мог уняться Уизли, забивая свою мелкую голову совсем не тем.               Драко дёрнулся, но всё ещё покоящееся на плече тепло позволило заново быстро расслабить мышцы. — Я, — его голос почему-то сел, — тогда пытался предупредить. Искренне. — Спасибо. И всё. «Спасибо». Правда, чего ещё ожидать, вообще-то он прямо сейчас готовился грохнуть её любимого директора. Недовольно заметил, как её ладонь соскользнула. Теперь на том месте слишком отчётливо ощущалось холодное сквожение взявшегося откуда-то в помещении ветра. Но, контрастное с морозом, обжигающее дыхание тут же приятно коснулось шеи. Грейнджер что, стояла на цыпочках? Та же рука мягко обхватила его предплечье там, где заканчивалась чёрная метка, и тогда она еле-еле слышно прошептала ему над ухом: — Harmonia Nectere Passus. Щелчок — быстрый поцелуй в щёку. Она не исчезла, он всё еще мог чувствовать. В идиотском порыве Драко снова зажмурился, хватая свободной рукой её руку, задерживая её на метке. Как маленький ребёнок шарик, настойчиво не дающий тому улететь. В шкафу что-то громко толкнулось и затрепыхало биением о воздух маленьких… крыльев. — Гармония или страдания, — уже почти беззвучно прошелестел её голос. Произнося это с идеальным акцентом, выговария всё правильно в нужных местах. Так, как теперь оставалось произнести ему. Обрываясь то ли на утвердительной, то ли на вопросительной интонации.