***
Аньку Пчелка хоронил сам. Лично. Работал молча, просто сбрасывал в могилу землю и почти ни на что не отвлекался. И только когда Аньку стало уже совсем не видно, наконец шмыгнул носом, но тотчас же вытер кулаком глаза и снова взялся за лопату, а потом стоял за столиком и не обращая внимания на настороженные взгляды соклановцев, накачивался водкой, надеялся, что так легче будет, правильно. В тот вечер Пчелка больше ни на кого не кидался, пил тихо, а утром похмеляться не стал. Вместо этого умылся из стоящего тут же ведра, того самого из которого поливал его монолитовец и отправился к Локи. Локи выслушал его молча. Так же молча кивнул, но потом, когда он уже толкнул дверь, вдруг попросил прощения. — Удачи, брат… — на прощание сказал соклановец, и в тот же вечер напился так, что два дня отходил. Его к тому времени на Янове уже не было. Ушёл. И Шаурма ушёл. Навязался. Сказал, что он, Пчелка, псих конечно, но если его снова подстрелят, бухать совсем не с кем будет. К походу в Припять они готовились тщательно и скурпулезно. Голым Локи, как грозился, его не оставил. Снарягу на первое время дал. Да и пацаны кто чем мог подсобили. А он в свою очередь хватался за любую работу. Найти артефакт — пожалуйста, завалить какого-нибудь опасного мутанта, будь то кровосос или снорк, их Пчелка с недавнего времени особенно «любил» — милое дело… Вот только работы было мало, ученые же ушли, свернули свою лабораторию и эвакуировались — видите ли совсем им не улыбалось напороться во время проведения замеров на карательный отряд совсем съехавших с катушек монолитчиков. Даже некоторые сталкеры предпочли убраться отсюда. Остались лишь самые матерые. Ну и «Долг» со «Свободой» тоже остались конечно. Сдавать позиции сектантам они совсем не собирались. А те и не нападали больше. Тусовались себе на занятом ими с недавних пор Юпитером и в открытые бои особо не стремились. А вот засады на прежде популярных маршрутах устраивать не брезговали. Иногда Пчёлка с горечью думал, что казнь Анны была даже не предупреждением или объявлением войны, нет, совсем нет. Скорее всего это была просто насмешка. Над ними, над ним. Наверное, сука-Лилит к этому времени совсем очухалась, и откуда-то прознав, что он не сдох, придумала как отомстить. И не потому, что он чуть не убил ее — они все-таки были врагами, и если бы он попытался просто прирезать ее, Лилит бы и внимания на это не обратила, приняла, бы как должное… Но заставив эту стерву орать и просить пощады, он, Пчелка, сделал кое-что похуже — уязвил ее гордость, показал, что она отнюдь не грозный боец военизированной секты, а просто наделенный своими слабостями человек. До одури боящаяся контролеров женщина. Этого монолитчица так просто оставить не могла. Вот и приперлась. Наверное сектанты от души поржали представляя их ошарашенные морды… Хотя почему представляли, даже наблюдали возможно. От мыслей о монолитчице становилось больно, не по себе, а отделаться от них, перестать о ней думать он, Пчёлка никак не мог, закрывал глаза и видел ее улыбающееся, такое красивое лицо. А вот анькино лицо и правда постепенно забывалось… Только глаза. Огромные, голубые, полные тоски, растерянности и надежды… Наверное она до последнего верила, надеялась, что он придет за ней, спасет ее, также как тогда рванет на себя дверь и выпустит ее из темноты. Не пришел. Вместо этого на Янове бухал. Типа собирался.***
Вопреки всему на снаряжение собиралось быстро, сталкером ведь он был умелым, опытным. И как оказалось, удачливым. В Припять за монолитовцами ему тащиться не пришлось. Они вышли на него сами. — Смотри… — шепнул Шаурма и передал ему бинокль. — А ведь сам парень идет. Этот ведь в него стволом не тычет. Чего это за хуйня-то такая? Посмотрев бинокль, Пчелка кивнул. — Хрен знает. Может шпиона нам забросить хотят? Вот только… Не парень это! Сука! Да это же эта сука — Лилит! Это Лилит!!! Имя сектантки потонуло в грохоте выпущенной очереди… Но в тот момент, когда мозг свободовца только-только послал по нервам электрический импульс, девушка споткнулась, а монолитовец развернулся, шагнул к ней, наверное хотел помочь ей подняться… И тем самым загородил фанатичку от пуль.***
Уткнувшаяся в грудь умирающего проповедника, девушка плакала. Вот его рука приподнялась и погладила ее по голове, по взгляду было видно — сектант вот-вот отойдет. — Вот это да! Не ожидал конечно… — растянулся в улыбке Пчелка. — Не… Убивай… Ее… — едва слышно ответил монолитовец и закашлялся, подавился кровью. нашарить оружие даже не пытался. Девка к слову тоже. Ни автомата, ни ножа при ней не было. Пчелка хмыкнул и ткнул стволом в скрытую под капюшоном голову. От боли девушка вздрогнула и наконец оторвавшись от своего скорбного занятия подняла на него лицо… Ну привет, тварь! — успело мелькнуть в голове, а с лица уже спадала довольная ухмылка. Не она… Не она! Другая! Не она! А так похожа! И волосы темные, и такая же мелкая, красивая, но не она! Эта молодая совсем, почти девчонка. Смуглая, волосы вьются… И глаза у нее не серые, а карие, почти черные, даже зрачков не видно. Но смотрит так, как Лилит на него смотрела, со смесью страха, отвращения и беспомощной ненависти. А на комбезе кровь. Ранена что ли? Так и есть, рука повисла, не слушается. Но не пулевые это… Перевязана рука-то. — Не убивай ее, — снова просит умирающий. — Пожалуйста… А отвечать не хочется. Только тыкать в лицо сектантки автоматом и мстительно лыбиться в потухающие глаза монолитовского офицера-проповедника, а еще шептать, шептать. — Аня, тоже просила наверное… Да? Просила же? Прикинь, че я с этой сукой сделаю? Хоть и не Лилит это, но тоже сойдет… — Лилит мертва. — Что? — Лилит мертва, — повторил умирающий, на свободовца он смотрел внимательно и твердо. Наконец он прошептал: — Я ведь понимаю тебя. Ты ведь тоже… Тоже… Наверное Прицел хотел добавить что-то еще, но не успел — потерял сознание. И в свой самый последний момент, уже стоя на краю черной засасывающей все его ощущения бездны, его ускользающее сознание подарило ему то, отчего его лицо озарила слабая, лишь уголки губ дрогнули и приподнялись, улыбка. Он снова был с ней под красным небом, снова держал ее за руку, и снова видел ее наполовину скрытое респиратором лицо. Но он почему-то знал, что Лилит улыбается. И улыбался ей в ответ… А потом ее лицо заслонила ярчайшая белая вспышка. Я иду к тебе… — прежде чем свет сменился непроглядной тьмой, успел подумать Прицел. В тот момент, когда глаза сектанта закатились, а лицо обмякло, девка пронзительно взвыла. Закричала так, что стоящие над ней сталкеры вздрогнули. Она больше не смотрела на наставившего на нее автомат свободовца. А сквозь причитания проносятся мысли… Умерла… Мертва. Она мертва. Ее нет. И за Анькой он не пошёл. А Лилит мертва. Она умерла… Как? Как?! Когда?! — хочет спросить, заорать он, но раненый не отвечает. Он больше не смотрит на него. Лежит с закрытыми глазами и отвисшей челюстью, наверное подох уже… А эта жива. Плачет. Вцепилась мертвой хваткой в разгрузку и трясет, трясет уже мертвое тело… А сам он, Пчелка, оказывается пытается оторвать её от него и орет: — Как она умерла!!! Говори!!! Говори, сука! Но в ответ молчание. Девушка на него не смотрит, держится за фанатика… А вдруг напиздел урод этот? Суку свою выгораживал, знал, что он, Пчелка, из кожи вон вылезет, но до нее доберется. Хотя нет, не врал. Не врал!!! Не может человек с таким взглядом врать. — Как она погибла?! Говори!!! Как?! Когда?! Девушка по-прежнему плачет, по-прежнему не смотрит. А вот к ножу уже потянулась. Никак чтобы в горло себе вонзить… Ну уж нет… Он опередил ее на секунду. Сгреб за капюшон и швырнул от себя. Фанатичка упала на бок. Как раз на раненое плечо. От боли она вскрикнула и зажала рану ладонью. — Чего стоишь? — склонившись над сектанткой, зло зашипел Шаурме Пчелка. — Веревку давай! И снова молчание. Да вы что здесь сговорились все?! — мысленно возмутился сталкер и оглянулся. Выполнить приказ друга Шаурма совсем не торопился, стоял, мусолил тлеющий бычок и во все глаза смотрел на сидящую на земле девушку. — Веревку! — совсем рявкнул Пчелка, и только тогда Шаурма неуверенно шагнул к ним. Было видно, что происходящее ему совсем не нравится. Опять застыл… Надо же нежный какой! Да и плевать! Переживёт… Он, Пчелка, вот всё пережил!!! И этот переживет. — А давай мы с тобой для этих психов шоу устроим… — заговорщически подмигнул Шаурме свободовец. — А что, место тут подходящее… Ни мутантов, ни монолитовских патрулей. Далеко вы забрались… И куда же вы, интересно, направлялись-то? Скажешь? Пчелка ухмыльнулся — то, что эта раненая деваха совсем не сука-Лилит вдруг стало для него и впрямь не важно… И правда, какая в конце концов разница, — подумал он, снял с руки ПДА и взял сектантку за подбородок. — Смотри в камеру, стерва. На вопросы четко отвечай… Поняла? — приказал он. — Имя! В камеру девка по-началу смотреть не хотела, отказывалась, вместо этого уперлась взглядом в землю, но потом вдруг улыбнулась и подняла на него лицо. — Меня зовут Кара, — тихо сказала она и вдруг зачем-то, повторила. — Да, Кара. Меня зовут Кара, и это правильно, что мы убиваем вас. Вы другого и не заслуживаете. И мне очень жаль, что я усомнилась в правоте своего брата. Но он сказал, что Великий простил меня. И я рада умереть здесь, рядом с ним. Великий простил меня, простите меня и вы, братья… — Вот это речь, бля! — деланно восхитился Пчелка и обернулся к Шаурме. — Видишь, как они разговаривают? Психи ебанные… Кем в «Монолите» была?! — Снайпером, — четко ответила девушка. — Я убила многих неверных… — И на Барьере была? — Была, — улыбнулась сектантка. — Мы все там были. А ты-то был? — Был, сука, был, — усмехнулся Пчелка. — А вот ты больше не побудешь. С этими словами, он рывком заставил монолитчицу подняться на ноги и толкнул вперед. — Пошла! Аттракцион тебе сейчас будет. — Ты чего творишь?! Спятил? — вдруг заорал Шаурма и дернул его за рукав. Пчелка пошатнулся. Во как, бля! —зло подумал сталкер, резко развернулся и ударил. Ударил сильно. Кулаком. С разворота. Ударил так, что Шаурма свалился. Из носа потекла кровь. А фанатичка улыбается, смотрит на них. Довольна никак сука, нравится ей… А аномалия трещит и искрится. Так притягательно и жутко одновременно. Словно кто-то невидимый и тихий стоит за спиной и шепчет в ухо: Толкни, толкни… — Я в этом не участвую, — бормочет где-то за спиной Шаурма, и Пчелка слышит, как шуршит под ногами опавшая листва. А ведь думал, за ствол этот придурок схватится, уже готов был. Но нет, не схватился, убежал. Да и хрен с ним, мешался только. Больше Пчелка о Шаурме подумать ничего не успел, все еще улыбаясь, девушка сделала шаг назад, раскинула руки и плашмя упала в аномалию. Закричать она так и не успела. Пиздец. Сама прыгнула, — еще до конца не осознавая произошедшее, самым краем сознания отметил Пчелка и не в силах отвернуться от бившегося в судорогах тела, попятился, наткнулся спиной на дерево и сполз на землю…***
Так он просидел долго, был в какой-то полудреме. Иногда он подносил ко рту сигарету, наверное подсознательно пытался перебить запах паленого мяса, и всё смотрел, смотрел на бесившуюся ловушку… А вокруг лес. Тихо. Не совсем конечно мертвая тишина, аномалия вон до сих пор трещит все успокоиться не может, но все равно, тихо, спокойно так. Только ветер шуршит в кронах почти сбросивших листву деревьев, да изредка вороны вскаркивают… А вот и кусты позади шебуршат… Никак Шаурма вернуться решил? Нет, не решил. Не Шаурма это. Из кустов вывалился насквозь прогнивший зомби. Одинокий и совсем не опасный. Безоружный. Пошатнувшись, трупак повернул к сталкеру свою безглазую морду и раззявив пасть, промычал что-то… А Пчелка все сидел и тупо пялился на него, лежащий на коленях автомат не трогал, почему-то знал — именно этот мертвец пройдёт мимо. Так оно и вышло — зомби отвернулся и поплелся дальше. Все правильно, — глядя мертвяку в спину почему-то думал Пчелка. — своих они не трогают… И хмыкнул от этой своей идиотской мысли. А хорошо все-таки так сидеть. Сидеть, курить, смотреть на аномалии, проходящих мимо зомбей и развалившегося совсем рядом мертвеца. Как Анька говорила его имя? Александр кажется? Да, вроде так… Александр Юрьев. А вот свое имя он Аньке так и не назвал. Не успел. И как Лилит зовут он не знает, да и не узнает теперь никогда. Да и не зачем узнавать. Она мертва. И Прицел мертв. И Пых, и Анька… Его враги, его друзья. Все они мертвы. А он живой. Сидит под деревом и зачем-то провожает взглядом зомбированного сталкера… А вот ПДА пищит. Что там? Кому от него опять что понадобилось? Ничего. Рассылка это всего лишь. На территории Радара зафиксирована мощная вспышка пси-излучения. Это могло означать только одно — заработал Выжегатель… Наверное, дохрена кого накрыло… Да неважно это. Ну заработал и заработал. Накрыло и накрыло. Ему то что? Не его это проблемы, сюда-то импульсы не дошли. А все же устал он. Очень устал, ничего не хочется. Вот бы вечно так сидеть, смотреть перед собой и ни о чем не думать. Вот только нельзя долго тут находиться — темнеет уже, скоро мутанты из своих нор повылазят. Надо возвра… Додумать эту свою последнюю мысль Пчелка не успел, прислушался: Как будто зовет его кто-то… Так и есть, зовет. Анька что ли? Нет, не может она его звать, Анька же мертва. И Лилит мертва. И эта дура сдохла, вон в аномалии валяется… А вдруг и правда Прицел соврал? Может и правда соврал. Чем черт не шутит? Слышит же он ее голос… Она это. Лилит. А вот что она говорит, он, Пчёлка, разобрать не может. Только знает — найти, ее надо найти. Она ведь где-то здесь, совсем рядом. Может быть за тем деревом? Опять смеётся. Точно она… А мысли тяжелые, липкие… И голова болит, хорошо же эти козлы его тогда прикладом стукнули. Должан провоцировать не хотели. Предатели, блядь!!! А голова теперь совсем раскалывается, но надо встать. Сидя здесь он до нее не доберется. Устало вздохнув, Пчелка с хрустом поднялся на ноги... Постоял — больно. Как будто гвозди в виски вгоняют. Но. Ее надо найти. Поморщившись, сталкер сделал пару пробных шагов — мир шатался и темнел. И почему-то желтое все. Ну это ничего, привыкнет. Только бы найти. Найти. Найти... Электра за его спиной продолжала бить своими молниями корчившееся на самом ее краю мертвое тело.