***
В том районе было пусто — мало аномалий, мало артефактов. Неверным здесь делать было нечего. Он сам пришел сюда только потому, что на его пути отдыхало семейство химер. Связываться с ними — себе дороже. Пришлось обходить… Его засекли не химеры — кровососы. Их грозное рычание за спиной заставило монолитовца сначала круто развернутся и вскинуть автомат, а мгновение спустя, когда подраненые длинными очередями мутанты, споткнулись, со всех ног броситься бежать. Бегство было не самой лучшей идеей, но выстоять против нескольких кровососов в одиночку он бы все равно не смог. Так что он бежал. Бежал так, как никогда в жизни не бегал. Ему даже пришло в голову, что если бы он тогда так поторопился, Лилит осталась бы жива… Вломившись в подъезд и пытаясь отдышаться, Прицел схватившись рукой за выкрашенную зеленым, грязную стену, сдернул респиратор и уже бросился было к лестнице, но наверху что-то загрохотало, а следом раздался дикий вой… Полтергейсты… — понял монолитовец и вскинув автомат, замер — за дверью уже слышались рык и сопение. Подвал был единственным выходом и стараясь двигаться, как можно тише, сталкер потянул на себя дверь, а спустившись вниз, натянул респиратор обратно — эту сладковатую вонь не перепутать ни с чем — где-то здесь разлагался мертвец. Или несколько мертвецов. … Так оно и было. Посеченные, обгрызенные, лежащие в лужах засохшей крови. Трупов было трое… Один в форме нейтралов, один долговец, и один, что весьма странно одетый в форму слуг Великого Монолита. — Это кто ж вас так, — глядя в изуродованное лицо неверного, хмыкнул Прицел и осмотрелся. Кровь, сломанное оружие, покоцанные стены и рюкзаки в углу. Не тронутые рюкзаки, — про себя уточнил мужчина и приступил к любимому занятию всех сталкеров, будь то простой неверный бомж-одиночка или же слуга Великого — к обыску… Что найдет ПДА Лилит он совсем не ожидал. Сколько времени он пялился в темный, погасший экран, Прицел не знал. Но когда поднялся по ступеням и толкнул подъездную дверь, в глаза ударило светом… Оказывается в том подвале, куда загнали его кровососы, он просидел всю ночь. Теперь кровососы ушли, и путь был свободен. На базе посмотрю, — решил для себя монолитовец, но включить ПДА так и не смог, почему — сам не понимал, может считал, что это как-то мерзко, рыться в ее вещах, а может, что более вероятнее — боялся, предчувствовал что-то. Как бы то ни было, наладонник Лилит включил не он — другие.***
Им не составило труда взять его — к Лилит он обычно ходил один, не любил чтобы кто-то мешал ему. Тот день выдался ветреным и как обычно дождливым. Дождь то стихал, то вновь набирал силу. Вместе с тремя братьями он, как обычно патрулировал отведенный им сектор. В этот раз все было спокойно, ни неверные, ни опасные мутанты им так и не повстречались, только несколько собак выскочили из-за угла дома и угрожающе рыча бросились к тут же вскинувшим свои автоматы людям. Разобраться с ними было дело нескольких секунд. Оставив за спиной собачьи трупы, группа неторопливо двинулась дальше. А когда пришло время возвращаться на базу, Прицел отпустив людей, повернул к ней… За ним следили несколько дней. Это он понял, как только разлепил веки и обнаружил себя привязанным к стулу. Враги Монолита сработали четко. Он как раз уже собирался уходить, как что-то укололо шею. Пытаясь прогнать надоедливое насекомое, Прицел махнул рукой, но в глазах уже темнело. Единственное, что он успел заметить — к нему подходят какие-то люди. Неверные, — еще успел подумать монолитовец, и мир исчез…***
Сначала он решил, что его взяли ради информации. Пробраться в Саркофаг — об этом ведь мечтают многие неверные, он видел, как работающие с братством наймы жадно пялятся в сторону бетонной обители Великого. — Вы не коснетесь Монолита, — хотел произнести Прицел, но не смог, рот затыкала влажная тряпка, и поэтому мысленно усмехнувшись, монолитовец нагло, с язвительным вызовом, уставился на спрятанные под балаклавы лица окруживших его нескольких мужчин — что-что, а выдерживать пытки слуги Великого не разучились. Но пытать его никто не спешил. Вместо этого один из неверных снял с себя балаклаву и утвердительно кивнув на удивленный взгляд монолитовского проповедника, аккуратно вынув из его рта кляп. — Скажи, сколько времени тебе понадобилось на то чтобы принять, что Монолита на самом деле нет? — спросил предатель Монолита, и на него обрушилось знание. Немыслимое и жестокое. Разрушительное. Оно дотла сожгло ту последнюю надежду, что сама того не желая подарила ему неверная, за которую он пусть и на краткий миг, прежде, чем сознание затмила глухая ярость, испытал благодарность… Да, сначала он сопротивлялся. Стараясь абстрагироваться от произносимых неверными слов, смотрел на мигающую на потолке тусклую лампочку и бессчетное количество раз повторял про себя священные слова молитвы. Но голоса и лица предателей снова и снова кружились, плыли вокруг его привязанного к стулу тела, и он ничего не мог с этим поделать. А они сменяли друг друга — такие знакомые и одновременно чужие, он ведь их знал. Помнил. Словно наяву видел, как они все вместе стоят на коленях вокруг зовущего их Кристалла, секундой ранее бывшего лишь простой конструкцией из дерева и металла, и чувствуя полное умиротворение все ниже склоняют головы… Броня. Серп. Тихий. Морж. Фома. Теперь они стоят над ним и тычут ему в лицо какими-то бумажками. — Смотри. Читай… — приказывает один из них. Смотреть и читать он отказывался. Отворачивался, закрывал глаза. Сидел привязанный к стулу и отчаянно дергаясь, пытался разорвать стягивающие его руки веревки. А голоса и лица всё кружились, и их слова, пусть и не все конечно, но все же пробивались до его сознания… — Да он ничего не знает… — Ты что, не читал? — Где Бродяга, брат? Скажи, где Бродяга… — Бесполезно… — И что нам теперь делать с ним? Если отпустим, нас поймают. — Погоди… И послушай… послушай… послушай… — Послушай!!! Их слова эхом отдавались в голове, они врезались в уши словно колокольный звон. И в конце концов он устал, сдался, а предатель по имени Броня все говорил и говорил… — Там ее переписка с каким-то наемником. Они использовали закрытый канал. Хрен знает, почему Лилит ее не удалила, но… Но меня заинтересовало не только она. Понимаешь, тот найм скинул ей фото одного дома, с просьбой о встречи в расположенном по-близости схроне. Ты помнишь? — спрашивал он ее, и знаешь, я же узнал то место. Но все равно, чтобы найти схрон, мне пришлось потрудиться. В той квартире ведь было пусто, только комбез ее валялся, мы ведь тогда, два года назад, в спешке уходили, Бродяга с Пророком химер засекли, вот мы и не дали ей экипироваться как положено, так повели. Потом я вспомнил, что Лилит, тогда еще неверная по имени Ева, в колодец провалилась. Я ее толкнул тогда, шла слишком медленно, а она в сторону шарахнулась. Колодец тот открыт был. Пророку лезть за ней пришлось. Долго его не было. Ногу она тогда повредила, идти не могла, пришлось тащить. В общем проверил я тот колодец. И там… Это вовсе не колодец был. Вернее не совсем колодец. Там проломы какие-то и туннели. Может быть аномалия в грунте эти ходы выжгла. Хер знает. Вот один из ходов и ведет в бункер. И там… Этот наймит там хранил многое. И не только жратву и аптечки… Когда я нашел в твоих вещах ее наладонник, то прочитав их переписку, я подумал, что ты тоже в курсе. Но… Прости. Прости меня, брат. Нам никак по-другому… В тот момент, когда Прицел открыл глаза, предатель по имени Броня уже поднимал пистолет. Прицел молчал, смотрел в лицо предателя, а внутри сверлило и кричало… Она знала! Знала! Знала!!! ПДА! Их переписка!!! Козни… Она знала!!! — Прости, — повторил Броня и приготовился нажать на спусковой крючок… Смерть, — подумал Прицел, — Лютая смерть тем, кто отвергает Его священную силу… А она знала… Лилит знала! Всё знала! — Дай! — прохрипел Прицел и напрягая связанные за спиной руки, пошевелил плечами. — Дай!!! — совсем заорал он, и Броня вздрогнул. А затем оглянулся на остальных и закрыл лицо руками… — Брат, — через минуту прошептал он. — Дай, — снова пробормотал Прицел, и Броня склонился над ним. Страницы Прицел листал с холодным спокойствием, может еще надеялся, что это козни врагов Великого Монолита. Он уже не был привязан к стулу — обложившись папками и совсем рваными, в пятнах бумажками, он сидел на полу и читал. А они были рядом — его бывшие братья. Они не оставляли его одного, опасались наверное, что их брат не выдержит… Он выдержал, а всего через пару дней уже смотрел на плавающие в каком-то зеленоватом физ растворе обнаженные фигуры нескольких мужчин… — Это те, что уцелели… Харон и не думал отпираться. Он рассказал все по первому требованию — не хотел раскола в группировке — проповедник-то из него вышел-то отличный — ведь отнюдь не из-за ораторских способностей ему в свое время доверили нести слово Совершенного. Он, Прицел, был военным. Офицером. Причем неплохим офицером. Как вести бой знал, как правильно расставить снайперов знал. В Монолите это ценилось… Орать в рупор может ведь каждый. Вести бой так, чтобы минимизировать потери — нет. Взять тех улетевших на вертолетах вояк — всего ведь несколько их тогда уцелело… Вот и сейчас за дверью кабинета, что обустроил себе Харон в одном из административных корпусов ЧАЭС, его ждали несколько преданных лично ему бойцов братства, а снаружи — целый отряд. Объявить предателем Харона, что с тех пор, как на станцию привезли ученых, не показывал оттуда своего носа, было проще простого. Прицел знал, что многим братьям не нравилось, что обитель Великого Монолита теперь наводняют неверные. А Харон, он дураком ведь не был — всё понимал… — Скажи мне одно — как? — спросил он, как только Прицел уселся на стул и бросил перед собой несколько флешек. На это проповедник лишь хмыкнул, а потом достав из кармана ПДА, положил его на стол. Аккуратно подтолкнув его рукой, Прицел посмотрев в глаза сидящему напротив мужчине, попросил: — Включи… Выполнив требование с минуту молчавший лидер Монолита выругался. — Идиотка… Вот же тупая сука!!! — бормотал он. — Развели, блядь, бардак… — Нас бы снова?.. — перебил его Прицел, и Харон поднял на него глаза. — Да, — твердо ответил он. — Как скоро? — Как только бы отремонтировали и отладили оборудование, — пожал плечами мужчина. — Этот Стрелок все тут к чертям разнес. — А её? — Нет. — Почему? — Мой друг был против. — Почему? — снова спросил Прицел. — А то ты не догадываешься! — хмыкнул Харон, и Прицел, вспомнив, как смотрела Лилит на стоящего перед захваченными учеными наемника, устало кивнул. — Из человека выбить все человеческое невозможно, — подтверждая его мысли, пояснял Харон. — Что-то да останется. Вон те же зомби оружием машут, да жрать просят, а ведь мертвецы они почти. А тут красивая, умная женщина. Ты ведь тоже… Не остался к ней равнодушен. Вот и он не остался. Наконец, Харон поднялся со своего стула. — Но Пророк ошибся в ней. Теперь-то я понимаю, что Лилит никогда не была эмоционально устойчивой. Нельзя было ее… — Понимаешь? — горько хмыкнул Прицел, и Харон серьёзно кивнул. — Мне очень жаль, Прицел. Правда, жаль. Смотреть на него было больно, и Прицел отвернулся. — Лилит говорила, что это я должен был погибнуть вместо того проповедника… — Это тоже так. Мы должны были придержать здесь военных, ты же знаешь. Стрелок был просто обязан выйти на них. К слову, это она выбрала тебя, Прицел. На это заявление Прицел даже ухом не повёл, и через секунду Харон продолжил. — Стрелок думает, что на большой земле он в безопасности. Но деньги… Они ведь могут многое. А Лилит… Никто не посылал ее туда! Она просто сглупила. Она должна была просто свести этого свободовца с Бродягой. Тот ведь мог беспрепятственно провести его в прачечную. Все ведь шло хорошо! Даже когда те люди сломали алтарь и захватили эту Анну, шансы на благополучный исход были весьма высокие. Лилит ведь несмотря на все свои недостатки, была той еще интриганткой. Прежде чем начать везде таскать за собой эту девчонку, Лилит мне сказала, мол, кто знает кого — нас или военных, больше ненавидит «Свобода»… А за свою бабу, он всяко отомстит… — Покажи мне их, — грубо прервав лидера, коротко приказал Прицел. — Только если ты обещаешь не делать глупостей, брат. Это звучало, как насмешка. Но тем не менее встал из-за стола и кивнул… — Обещаю. Пойдём, — сказал Прицел.***
Его накрыло уже в городе. Упав в траву Прицел схватился за голову и глухо застонал, а предатели Монолита, он все еще называл их так, вместе с безмолвными бойцами Великого стояли над ним и сочувственно пялились на него. — Брат, — настойчиво звал его один из них. — Где Бродяга, брат? Он жив? Прицел не отвечал. Только тупо смотрел прямо перед собой, пустыми, ничего невидящими глазами, а когда рука одного из бывших братьев коснулась его плеча, поднялся с земли и пошел прочь… На смотревших ему вслед бывших соклановцев Прицел так и не обернулся…***
Да, сначала было. Всё было. И растерянность была, и злость, и отомстить хотелось. Страшно хотелось. Вот только кому мстить-то — Харону что ли? Так он сам в том же положении был. И что Харон должен был сделать? Выйти и правду сказать? Ну вышел бы, ну сказал, ну пристрели ли бы его, да он сам первый бы и пристрелил. А потом сам бы застрелился. А остальные, если бы за его примером не последовали, разбежались, что тоже весьма плачевно бы для них кончилось. Вон, одной уже сказали, и что вышло? Так что, прав Харон, он сам бы так на его месте поступил. А те учёные в капсулах… Наказаны они уже, и без него наказаны, — их существование теперь и жизнью-то не назовёшь, растения они, овощи, чья пси-энергия всего лишь сдерживающий фактор. Так кому мстить-то? В том-то и дело — некому. И что делать дальше он не знает…***
Первым его порывом было разъебать здесь все, как это сделал Стрелок, и уйти. Куда уйти? Да хоть куда, можно даже на Большую Землю. К Катьке и Соньке. Вот только не может уйти. Никак не может. Как он вернётся? Как в глаза им посмотрит? Что скажет? Что в плену был? Катька та поверит конечно, даже обрадуется, что живой он, что вернулся… Вот только она-то поверит, а другие нет. Да даже если, Колян молчать будет, что он, лейтенант Юрьев, людей резал, что их сослуживца сначала на кресте распял, а потом горло вскрыл, то у других вопросов к нему много появится. И что тогда? Прятаться? По липовым документам жить? Можно конечно, вот только… А если накроет его однажды? Что он сделает, когда решит, что рядом с ним не жена и дочь, а неверные? Ответ один — глотки им перережет, как Анне этой. Представив лежащую в луже крови маленькую девочку, Прицел до крови сжал кулаки и застонал, в груди заломило… Нет, не будет этого! Не вернется он. Пусть они лучше думают, что погиб он, что нет его больше. Пусть запомнят его прежним, каким он остался на фотографиях — улыбающимся, смотрящим на мир прямо и открыто, без шрамов на лице и сумасшедшего огня в глазах… И к сталкерам не может он уйти — на всю Зону ведь прославился… И оставаться здесь тоже не может. Смотреть на них, знать, лгать в их давно ставшими родными лица… Это было выше его сил. А кодировка… Повторная кодировка. Предложение Харона было весьма было заманчивым. — Разве тебе было плохо? — улыбаясь спрашивал его Харон. — Я бы сам, но не могу… Кто-то ведь должен обо всем заботиться. Подумай. И Прицел мысленно кивал — он еще слышал тот самый, по-прежнему дающий неописуемо прекрасное чувство покоя шепот, когда смотрел на светящейся ретранслятор. — Ты забудешь ее. Как будто и не было ее вовсе, — говорил ему Харон пока он стоял и задумчиво рассматривал бледное и сосредоточенное лицо лежащего в капсуле человека. — И эту Анну забудешь. И всех других. Я ведь понимаю тебя, Прицел. Все понимаю… И он уже готов был согласиться. Почти согласился. Существование в том, счастливом, полном покоя и убеждения в собственной правоте неведении было очень заманчивым. Но потом ему пришло в голову, что Лилит-то мертва, и даже если он забудет ее, она так и останется мертвой. Будет лежать в своей безымянной могиле, а он возможно пройдет рядом и на висящий на палке противогаз и внимания-то не обратит… Так готов он вычеркнуть ее из своей жизни? Навсегда предать забвению ту, которую любил, по-настоящему любил… Нет, не готов. И никогда он этого не сделает. Лучше сам сдохнет… Прижав к своей голове ствол, он приготовился произвести последний в своей жизни выстрел, как вдруг вспомнил о Каре. Еще живой Каре. Убивать ведь он ее запретил — всё ждал подходящего случая… Со вздохом вернув пистолет в кобуру, он встал из-за стола и вышел за дверь… Когда Прицел вошёл в ту же комнату, где дождалась своей участи сначала Анна, а теперь и Кара, он приказал девушке следовать за ним. Кара безропотно поднялась с пола и подошла к нему. А Прицел смотрел на неё и думал, что не должна эта совсем молоденькая девушка быть здесь, не должна с выражением полной покорности на худеньком, почти детском личике, идти на смерть… Сколько же тебе лет? Хоть двадцать-то есть? — думал он тогда и сам себе отвечал, что неважно. Какая теперь разница? Разве кто-то думал об этом? Может быть Харон думал? Или те, кто продали ее О-Сознанию для экспериментов, думали? Ясно одно, не сама она, не по своей воле оказалась здесь. Вот другие — да, сами. Большинство. Но не она… Хоть тебя я вытащу, — сжимая в своей руке, тонкое запястье, думал Прицел, а в голове звенели слова Лилит. — Искупление, Прицел. Жертва…***
Поняв, что ее не собираются убивать, белая, как сама смерть, девушка удивлённо вскинула на него глаза. — И что мне делать? — спросила Кара, когда он сообщил ей, что она свободна. — Уходи. — А Монолит? — Ты предала Монолит, сестра. Но твоя смерть не нужна Великому. Он простил тебя, но оставаться здесь ты больше не можешь… Кара замялась. Стояла глядя куда-то мимо него, но потом снова переспросила: — И что мне делать? Ответить он ей ничего так и не смог — сам не знал. Вместо этого спросил: — Почему ты решила помочь той неверной, сестра? — Не знаю, — просто ответила девушка. — А что бы ты сделала, если бы вам все-таки удалось добраться до Янова? — Не знаю! Я не знаю! Я об этом не думала!!! Эту фразу она повторила наверное с десяток раз… Чтобы более менее привести девушку в чувство, ему пришлось ударить ее по щеке. И все равно, пока Прицел вел ее в выбранное им место для ночевки, Кара преданно смотрела ему в глаза, и время от времени спрашивала: — Что мне теперь делать, брат?***
Сначала он подумал, что проснулся от того что замёрз, в подвале одного из жилых домов было так холодно и зябко, что чтобы суметь хоть как-то уснуть им пришлось тесно прижаться друг к другу. Ни одеял, ни тем более спальников у них не было. Братьям ведь он сказал, что скоро вернётся. Один. Так что было холодно. А еще темно. Заправленная чем-то вонючим керосиновая лампа, что служила им вчерашним вечером единственным источником света почти погасла, топливо заканчивалось. Он перехватил её руку прежде чем она коснулась его. Кара отпрянула, попыталась вырвать ладонь из его хватки, но он держал крепко. Тогда она всхлипнула. Но потом решительно подалась вперёд. — Пожалуйста… — прошептала она, и Прицел увидел, как влажно блестят ее глаза. Наконец по щеке покатилась слезинка. Сейчас Кара совсем не походила на ту бойкую девушку, что когда-то давно, помогала им со Скелетоном расчищать от мусора будущую снайперскую позицию. Сейчас она бледная и напуганная тянулась к нему, самому важному в ее иллюзорной жизни человеку. Может быть она просто таким единственно доступным для нее способом хотела отблагодарить его за спасение. А может, ей это необходимо. Действительно необходимо… Нежность, ласка, человеческое тепло, участие. В конце концов ему тоже это было нужно. Не так как ей, конечно, но… — Пожалуйста… — снова попросила девушка, и он рывком дёрнул её на себя. Когда его руки заскользили по ее спине, Кара приподнялась на руках, посмотрела ему в глаза потянулась к его губам. А он уже нетерпеливо лез руками под мешавшую ему кофту. Потом Прицел прижимал девушку к себе, ждал, когда она заснет. Легче ему не стало. Наоборот. Стало ещё больнее. Но он так и не отстранился. Только когда ее дыхание сделалось размеренным и глубоким, аккуратно вытащил из-под ее головы свою руку, и усевшись возле тускло лампы, принялся заряжать магазины. Он разбудил ее среди ночи. А на сонный, вопросительный взгляд протянул ПДА. — Смотри и запоминай. Это отметки снайперских позиций и схемы патрулей. Надеюсь меня не хватятся до следующего вечера. Как выберешься из Припяти, иди в Мертвый город. К сталкерам не приближайся. Вот здесь могила, — он ткнул пальцем в ПДА. — Под крестом схрон. Как выйдешь на наемников, назовешь свое имя. Поживешь у них какое-то время, а потом… А потом… — добавил он про себя. — тебя отпустит. И если повезет… Хотя нет, не так — если хватит ума. Если тебе хватит ума ты примешь все произошедшее с собой и будешь жить дальше, твои умения выживать в Зоне и навыки в убийствах будут весьма хорошо оплачиваться… Ну, а если же нет, то ты снова попрешься в Припять… За ответами. А там, если тебя сразу не грохнут, снова попадешь под излучение… — А ты? — перебила его мысли девушка, и на ее наивный вопрос Прицел усмехнулся. — Все будет хорошо, — тихо ответил он и погладил ее по волосам.***
Он ушел ранним утром, думал, что измученная пережитым девушка еще спит. Что направляется к могиле Лилит, Прицел не замечал до последнего. Просто шел и шел себе, ни от кого не таясь и ничего не опасаясь. Он даже по-сторонам не смотрел. Смысла-то теперь не было. Он шагал налегке. Рюкзак с автоматом ему были больше не нужны, вот он их и оставил, подумал, что Каре пригодится. Ей ведь теперь каждая мелочь пригодится. А ему нет. Только пистолет… И именно этот пистолет он сейчас прижимает к голове, а отчаянно пытающаяся подняться на ноги, Кара протягивает к нему руки и кричит… Тише, не кричи, — хочет сказать он. — Мутанты же услышат… Но они уже услышали, и Кара, обманутая, как и все они, с залитым кровью лицом, поломанная, но сумевшая вернуть в свое сердце то самое важное, чего лишили их всех — и его, и Скелетона, и Лилит, сейчас умрет. И она уже знает об этом — видит его направленный ей за спину взгляд, видит выражение его лица, пытается обернуться. Кара… За чьей спиной пространство так знакомо смазывается… Кара… Единственный человек здесь наверно… И сейчас она погибнет… Выстрел врезался в шум дождя с оглушительным грохотом.