«Люди со средствами думают, что главное в жизни — любовь, бедняки знают точно, что главное — деньги», — Джералд Бренан.
×××
Тяжёлый воздух до краёв наполнил его лёгкие, а травяной привкус скрутки остался на кончике языка. Он выдохнул ароматный дым прямо в её покусанные губы, ранки которых тут же стали неприятно щипать, а затем, наконец, коснулся их своими. В горле всё ещё чувствовался вкус алкоголя. Его девичьи пальцы зарылись в густые тёмные пряди, увлекая брюнетку в сладостную и наркотическую ласку, что так нравилась им обоим. Почти. Чимин ненавидел всё, что связано с наркотиками, которые так любила она и которые так пагубно влияли на организм. Вот только то, как Амиса с упоением, да так тягуче и пылко целовала его, ни тело, ни мозг не могли противиться её желаниям. Никогда. Паку приходилось терпеть головокружение, что заглушалось её облепиховым бальзамом, и невыносимо громкую, бившую по слуховым перепонкам музыку в клубе. Запах у марихуаны терпкий, уютный, ни с чем не сравнимый, но, если быть честным, он намного приятнее табака, даже того импортного, что они курили на днях. Психоактивное средство, как ни странно, слишком быстро расслабляет напряжённые тела и так же быстро отпускает, отчего Миса делает новую затяжку и припадает к его губам, чтобы поделиться испарением популярного растения, которое жутко рвёт глотку. Чимин пытался отвлечься, забыться и абстрагироваться от укоров в голове о том, что он сам же нарушает свои правила и идёт по той самой тропинке. Он думал о чём угодно: о её губах, о музыке, о том, почему девушка не любит Rhythm & Blues, что так лелеет он. Брюнет не понимал, почему эти идиотские песни, что крутят на любой молодёжной радиостанции, которую, на самом деле, никто не включает, она постоянно слушает в своих наушниках, в машине, когда они занимаются сексом. И как же смешно звучит тот факт, что Су получает оргазм только под песни «EXO», особенно на партиях Лэя, отчего Чимин чувствует в груди некую обиду да жгучую ревность. Узнал бы кто — непременно засмеяли. А Ами было плевать. Она с упоением считала секунды кайфа, занашивала до дыр футболку с их логотипом изо дня в день и, когда оставалась дома одна, во весь голос напевала партии Исина, пока рвала такие же чёрные джинсы, что и дорогая сердцу майка, канцелярским ножом на себе, ни разу не поранившись. В такие моменты Мин любил пробираться к ней на балкон и сидеть на жёстком пластиковом стуле, который так жалобно скрипел от любого вдоха и выдоха, наблюдать за обычной суетой простого человека, зная, что девушка слишком занята, чтобы заметить и выгнать его обратно домой. Миса была его билетом в ту спокойную, неосквернённую деньгами и лицемерием жизнь, о чём грезил парень ещё с самого детства. Брюнет шумно и тяжко выдохнул, отстранившись от неё. Прозрачная ниточка протянулась между двух уст, что блестели в свете цветных ламп. Её глаза были закрыты, да и сама Ами вовсе не дышала, а с упоением задерживала в лёгких дым. Ей казалось, будто он заполнял те самые недостающие части в её организме. И, наверное, поэтому кареглазая так сильно ждала их предстоящей встречи с Паком, ведь её ожидала новая доза. — Хочу в следующий раз попробовать цветки, — приблизившись к его уху, прошептала девушка, окутав его лицо кумаром. Она переплела с ним пальцы рук, а затем поцеловала каждый из них — давила на его слабое место. В голове Чимина путались мысли, и тот, не задумавшись, покорно кивнул, после чего вновь прильнул к ней для поцелуя. «Целоваться с Чимином — приятно», — думала Ами, когда пересаживалась на его колени, тесно прижавшись к груди. Его губы пухлые, чувствительные, сладкие. Сминать их в горячей и трепетной неге — одно удовольствие, ведь он так крепко прижимал её к себе, по-прежнему оставаясь таким нежным. В его объятиях она ощущала себя маленьким ребёнком, прихоть которого в любой момент могут исполнить. Ей нравилась его покорность. Даже будучи одурманенным, Пак понимал, что слишком зависим от неё, слишком быстро возбуждался от её поцелуев, скользящих пальцев по предплечьям, грудной клетке, запястьям, плечам. Но, к его несчастью, то, как она двигалась на его бёдрах, подняв короткую юбочку, и интимно прижималась к его паху, не может оставить кого-то равнодушным. Мин вызывал у неё табун мурашек, когда ладонями пробирался под джинсовую ткань и, надавив на поясницу, задавал нужное направление. Он собрал с её уст первые стоны и жалел о том, что вокруг них слишком много людей. Его воспитание просто не позволит ему сделать с ней что-то прямо тут, где нет места уединиться даже в уборной, которая кишит сейчас ребятами под «колёсами» и обезумевшими страстью едва восемнадцатилетними подростками. Миса спустилась поцелуями от его губ вниз и потянула цепочку на мощной шее, отчего Пак потерял контроль и, перехватив её руки, сжал их сильно, немного больно, напомнив о правилах. Кареглазая усмехнулась и слезла с его колен, когда тот отпустил её запястья. — Ты не расскажешь, верно? — в какой уже раз допрашивала его девушка. — Эта безделушка мешается, а цепочка и вовсе скоро порвётся. Пора бы её выкинуть. Чимину не нравились её слова. Он забрал скрутки из её рук и разорвал на кусочки, а траву выкинул в пепельницу. Хлопнув ресницами, Ами поджала губы и хотела собрать наркотик обратно, однако одёрнула руку, когда поняла, что Пак в гневе и просто-напросто не позволит ей это сделать. — Хочу домой, — в своём духе ответила девушка, потупив взгляд, а парень без прекословий взял её за руку и увёл из клуба. Несколько больших купюр осталось в кожаной книжке со счётом вместе с виски и каким-то пряным коктейлем на их vip-столике, который девушка так и не попробовала. Пара покинула «Devil's Eye» так же быстро, как и пришла сюда несколько часов назад. «Или минут?» — Мин явно не понимал, сколько они просидели в той закрытой комнате из-за эффекта наркотика, но для себя решил, что точно не сядет за руль. Миса же упрямилась, не желая идти на домой пешком, да ещё под дождём, и капризно топнула ногой. Девушка села за руль и от незнания начала нажимать на кнопки без разбора и переключать коробку передач. Пак даже опомниться не успел, как машина врезалась в стоящий перед ней мотоцикл, а ночную тишину нарушила сигнализация. «Вот только чья именно? — брюнет явно думал не о том, затуманенным взглядом разглядывая вмятины и царапины на подарке отца. — Он опять устроит лекцию». — Мой байк! — послышалось крик позади него. — Мелкий ублюдок, я похороню тебя и твою шавку! Прошло всего пару секунд перед тем, как кареглазого схватил за воротник парень довольно необычной внешности для своих, скорее всего, двадцати четырёх: жжёные, почти пепельные волосы, глаза-полумесяцы, что сейчас горели ненавистью и презрением, слишком тёмная и мешковатая одежда, более подходящая для какого-то уличного музыканта, и острые черты лица. Чимину стало смешно. Незнакомец что-то говорил про полицию, про машину, мотоцикл, а вены на его шее напряжены так, будто готовы взорваться. Пак перевёл взгляд на Амису, что сейчас сидела в машине, старательно пытаясь перебраться на пассажирское сиденье и не запутаться в своих ногах. Однако девушка задела в очередной раз рычаг из дорогого красного дерева, отчего тот самый чёрный байк проехал вперёд и поцарапал бок о перила перед клубом. «Громко», — всё, о чём успел подумать брюнет перед тем, как хозяин транспорта повалил его на асфальт и со всей злостью ударил по лицу, вызвав у него обморок. Дождь капал на лицо, смешиваясь с кровью, а волосы противно лип ко лбу. Пак проснулся через несколько часов, избитый, да ещё и в одной камере с тем кареглазым. В голове отдавала пульсация, нос ужасно болел, а над губой была размазана кровь, безусловно, та же самая, что и на костяшках незнакомца с весьма тяжёлым ударом. Парень, увидев, что Чимин проснулся, брезгливо усмехнулся и повернулся в сторону их охранника за решёткой. Мужчина кусал кончик карандаша и что-то усердно выводил в маленькой бумажной книжке за несколько вон. Иногда он всё же поднимал на парней глаза, но ничего не говорил, лишь пускал усмешки и отрицательно качал головой. Отсутствие Су кареглазый заметил почти сразу и просто надеялся на то, что девушка успела убежать и сейчас спокойно спала у себя дома, подготовив всё для университета. Но тешить себя подобными надеждами было действительно глупо, зная характер своей любимой. Поэтому Чимину ничего не оставалось, кроме как смириться и, откинув голову, устремить взгляд на потолок. Это длилось недолго. Через несколько минут в комнату вошёл ещё один полицейский и, забрав ключ от камеры, открыл дверь и выпустил брюнета на свободу, сказав «Тебя ждут в приёмной» до того, как запереть блондина и уйти. Пак тяжело и глубоко вздохнул, стараясь не смотреть на органы исполнительной власти. Он ещё не до конца пришёл в себя после недавних наркотиков, а оставаться под их опекой на ближайшие три года тот не горел желанием. Парень забрал телефон, ключи от машины и квартиры и какой-то мусор из-под клубничных конфет, которые он всегда носил с собой, и вышел к отцу, что его уже ждал в сказанном ранее кабинете. Родитель выглядел уставшим. Один из любимых пиджаков в его коллекции был небрежно скомкан и безвольно лежал под ним. У кремовой рубашки с неглаженым воротником закатаны рукава, а одна из запонок, наверное, потерялась в спешке. Очки у мужчины и вовсе съехали на переносицу, а глаза были закрыты то ли из-за усталости, то ли из-за позднего времени. Чимин позвал отца, расшевелив его за плечо, а затем помог ему собраться и вышел с ним из здания, понимая, что завтра утром его ожидает весьма и весьма длинный разговор.