Другая история

      Как только Кохуро пришел в себя, он сразу же отправился к Нелл. Гриммджоу повержен, его тело вернулось в прежнюю форму, и этого было достаточно, чтобы объявить победу и просто уйти. Кохуро переместился к Нелл, но тут же сел. Он почувствовал жгучую боль в районе нывшей раны на животе, и единственное, что смог сделать, — стиснуть зубы и придержать ее рукой. И этим он лишний раз заставил беспокоиться о себе. Только в этот раз это произошло достаточно необычно — его обслюнявили.       — Что ты делаешь? — поежился Атанабаши, но Нелл с себя не скинул, не посетовал на испачканную форму.       Было как-то все равно.       — Слюна Нелл лечебная, — самодовольно ответил ребенок.       Кохуро лишь мог изумляться и в мыслях ругать тех нерадивых пустых, которые наверняка внушили ей это. Но взгляд быстро перешел на собственную рану — она перестала болеть, и как ему показалось, стала немного меньше. Кохуро аккуратно ощупал ее, чуть размазал подсыхающую кровь, но сильных импульсов не почувствовал.       Может, Нелл и не врала совсем.       — Я могу достать больше, — с этими словами она полезла себе в рот и раздразнила язычок.       И как результат — содержимое ее желудка оказалась на животе Кохуро.       — Это рвота, Нелл, — стараясь сохранять спокойствие, произнес Атанабаши.       Но слюны при этой выходке оказалось достаточно, чтобы рана несколько затянулась и совсем перестала беспокоить его. И за это он мог лишь благодарить Нелл, поглаживая ее пушистые зеленые волосы под маской. Но пора было идти догонять подруг.       Кохуро поднялся, взял Нелл подмышку и спустился вниз, где недавно поверг Гриммджоу. Но тот неожиданно поднялся, схватился за меч. Кохуро поставил Нелл на землю, вновь приготовился к битве, но неожиданно понял, что это уже бессмысленно и просто поймал руку Джагерджака.       — Ты… смеешься надо мной?! — этот крик не был похож ни на какой другой. Не злость, а какое-то бессилие, отчаянье звучало в нем.       И Кохуро нечего было ответить. Только отступить и ждать продолжения. Для него битвы не имели такого значения, они были лишь показателем силы и способности защитить. Но не для врагов. Что-то совсем иное зиждилось в Гриммджоу, подталкивало искать подходящих противников. Только, что? Он нашел свой идеал, которого никак не удавалось победить? Кохуро мог предположить, что это Айзен, но странная мысль прорезалась поверх всех остальных.       — Ты стремишься победить Ичиго? — вопрос обжег горло и явно попал в самую точку.       Джагерджак дернулся, его ноздри вздулись, и еще немного, и он бы просто завыл.       — Если я проиграю такому, как ты, то как… как я смогу победить его?!       Кохуро отвел взгляд.       — Между мной и Ичиго — пропасть. Огромная пропасть. Мой проигрыш, моя смерть не приблизит тебя к желаемой цели. — Неприятно. Больно.       Эти слова доставали и до души Атанабаши. Слишком неприятно осознавать свое значение в этом мире, понимать, что есть кто-то намного сильнее тебя. Это пробуждало чуть поистершийся страх, отчаянье того, кто не мог быть на вершине. А если даже Ичиго не уверен в своей силе, то кого можно считать по-настоящему сильным? От этого становилось не по себе, ноги холодило, хотя песок обогревало искусственное солнце.       Гриммджоу рыкнул, вновь поднял меч, чтобы броситься в атаку, но неожиданно его пронзило серповидное лезвие. Кохуро дернулся, но смог лишь как в замедленной киносъемке наблюдать, как Гриммджоу отлетел в сторону, как его противник вновь начинал атаку. Пора было вмешаться.       Второй удар Кохуро остановил на последних секундах, из-за чего и сам почувствовал холод чужого лезвия. Но вызвал такой выходкой лишь насмешку нового противника над Джагерджаком. Это злило, потому что пока он был единственный из всех арранкар, который вел себя честно и по-своему искренне. И как можно такое стерпеть из уст его якобы товарища?       Атанабаши чувствовал, как поднывала рана, но понимал, что битвы нельзя было избежать. Тем более, когда задевали не только тело, но лишний раз проходились по тонким струнам души.       — Банкай. Кайка Дорагон, — внутри все неприятно отозвалось на призыв.       Похоже, он начинал перебарщивать с переходами, поэтому возникало жгучее ощущение, что его мышцы перетянули проволокой. Но имело ли это значение сейчас? Возле первого противника: длинного, внешне неприятного со странным оружием в руках появился еще один — светловолосый молодой человек. Это напрягло. Вполне возможно, что они не нападут одновременно, но если Кохуро найдет возможность вырубить первого, второй вступит в битву. И это напрягало.       Странное чувство прострелило грудь. Он невольно замотал головой, чем привлек внимание противников.       «Где же Нелл?» — напряженно выискивал он ее реацу.       Ему не хотелось навредить ей во время сражения, поэтому было бы намного спокойней, если бы он понял, куда она делась. Но отзвука не было. Лишь внимание противников усилилось.       — Что это с ним? — с приметным рыком поинтересовался один.       — С ним был маленький арранкар. Но я тоже потерял его из виду, — ответил второй.       К несчастью Кохуро, первым Нелл обнаружил именно тот светловолосый арранкар, какими-то неведомыми силами разбил камень, за которым она пряталась. И это изменило ход сражения — тот странно выглядящий противник заинтересовался Нелл.       Для Кохуро открылась правда, которая объясняла некоторые вещи. Нелл тоже была когда-то в Эспаде, пока, по всей видимости, не изменилось ее тело. Едва ли будучи ребенком, она могла быть частью армии Айзена.       Кохуро вздохнул. Что от него хотел этот странный арранкар? Чтобы он позволял издеваться над теми, кто намного слабей? Вместе с этим вопросом пришло и понимание — окончание их битвы с Гриммджоу выжидали. Неспроста этот странный тип появился именно тогда, когда Кохуро был потрепан последним сражением. Раненным ему будет сложнее победить.       Арранкар схватил Нелл за голову. Кохуро двинулся на него, попытался ударить, но тот выставил перед собой ребенка, как щит. Это вынудило Кохуро сменить курс удара и выхватить от противника, которому ничего не мешало воткнуть свое странное оружие в бок Атанабаши.       — Придется сначала разобраться с тобой, — прошипел арранкар и двинулся в сторону, куда отлетел Кохуро.       А Атанабаши лишь думал о том, что впервые всерьез захотел убить противника. Не просто бросался странными словами из-за жгучего желания выпустить все разгорающееся внутри пламя ярости. Нет. Меч обжигал его руку и просто свирепствовал, как тогда, когда его только обучали желать смерти противника, чтобы придать остроту оружию. Но это было лишь желание защитить. Сейчас одного этого недостаточно.       Убить. Размозжить череп. Сжечь в пламени Кайки.       Кохуро совсем не узнавал себя. Просто наносил удар за ударом по этому серповидному оружию, стараясь отломать от него кусочек. С третьей попытки он смог отколоть часть от одного из серпов, отпихнул его ногой в сторону.       — Ах ты, — стиснул зубы противник. — Ты мне заплатишь за это.       Кохуро было все равно. В груди так и стучало это непреодолимое, жгучее желание. Низость. Он не мог потерпеть эту низость, трусость, странное бахвальство. И поэтому он должен убить.       — Хи но Шики!       Огонь практически не задел противника. Но Кохуро и не стремился по нему попасть, дожидался, когда враг вылезет из пелены огня, чтобы с надетой заранее маской покончить все быстро.       Именно в этот момент положение дел сменилось. Противника не оглушила предыдущая атака, поэтому в следующей он поймал зампакто Атанабаши и, притянув его к себе, ударил в голову, сломав маску. После отбросил Кохуро в сторону.       Пока Атанабаши приходил в себя, он позволил противнику подойти к себе вплотную, пережать ногой спину и надавать со всей силы. И хоть арранкар был худ, у него хватало сил не просто причинять неудобство — Кохуро стал чувствовать, как кости хрустят под нажимом. Еще немного, и он останется инвалидом. Но все прежние чувства исчезли, осталась лишь боль и вялая попытка вырваться.       Кто же кричал в это время громче: он или Нелл? Все в глазах плыло, и отпустило только тогда, когда нажим прекратился. Спину сводило, но вместе с тем перед глазами изменилась картина — Нелл поменялась. Из маленького ребенка она превратилась в прекрасную девушку с длинными зелеными волосами, выразительными большими глазами — это все, что цеплялось за сознание вместе с неверием в то, что перед ним раскрывалась правда. Может, он спал? Но по перекошенному лицу противника понял, что это не сон. Так выглядела Нелл, бывшая эспада. Неважно, спрашивал ли он ее об этом лично или просто наблюдал со стороны — реальность происходящего ускользала от него, внутренний голос убеждал его в том, что он спит после тяжелого ранения. Может, никакая Орихиме вообще не приходила, и сейчас он просто умирал? Но слишком явственны были те ощущения, что он испытывал в этих сражениях, слишком много для того, чтобы просто придумать все это.       Как тогда…       Только почему Рукия пыталась убедить его, что их первая встреча никогда не происходила? Сердце невольно сжалось в груди, но он ничего не мог сделать. Не с чувствами ко всему происходящему в этой непонятной ему жизни, не с Нелл, которая взвалила на себя его битву, которую он уже проиграл.       Больно.

***

      Тацуки и Орихиме смогли отыскать Рукию в полутемном помещении рядом с телом погибшего арранкара и сразу почувствовали облегчение — она была жива. Пусть ее жизнь могла оборваться со следующим вздохом, теперь все закончилось благополучно для нее. Орихиме уже растратила достаточно сил на лечение, но едва ли она просто так сдастся сейчас. Кучики пострадала из-за нее, поэтому ей хотелось бы хоть чем-то отплатить за ее доброту, поддержку и те чувства, которые она безуспешно пыталась привить Иноуэ.       Тацуки стояла рядом и просто молчала, из-за чего атмосфера становилась еще более удушливой. С того момента, как они прервали разговор с Куросаки, они не сказали друг другу ни слова. Орихиме не знала, что могла бы сказать в свое оправдание, чем могла подкрепить те чувства, которые так хотелось передать с прямым: «Прости, я поступила опрометчиво». Опрометчиво, да? Это слишком маленькое слово для того, кто уже чувствовал оборвавшеюся реацу Садо, Кучики, кто видел последние вздохи Атанабаши и только благодаря помощи арранкара мог наконец-то что-то исправить. И все это разрывало ее изнутри. А Тацуки продолжала молчать, чем сильнее давила на самые болезненные точки. Так и хотелось закричать, заплакать с простой мольбой: «Скажи. Скажи хоть что-нибудь! Не молчи…»       Рукия шевельнулась. Сначала неуверенно, лишь несколько раз поморгав, но потом нашла в себе силы приподняться, на что Тацуки ее сразу же остановила:       — Не вставай пока.       Рукия аккуратно перевернулась на спину и смогла разглядеть тех, кто был перед ней, из-за чего ее губы расплылись в улыбке.       — Слава богу, — выдохнула она.       — Атанабаши, Абарай и Ишида все еще сражаются, — сразу же оборвала эту радость Тацуки.       Но это было правильно, ни к чему тешить себя иллюзиями о конце. Рукия понимающе кивнула.       — А Садо? — спросила она медленно, будто силилась подобрать слова.       — Мы пойдем к нему вместе с тобой. Его реацу еще ощущается, но твоя практически полностью исчезла.       Орихиме закусила губу. Сердце слишком явно напомнило о себе, боль разлилась по телу, словно кровь по сосудам. Неприятное чувство горечи. И даже мнимая помощь не могла убедить ее.       Рукия тем временем заметила состояние Орихиме, спросила об этом. Но Иноуэ промолчала, отвела взгляд в сторону. Тацуки также посмотрела на нее, хотя практически сразу отвернулась.       — Что-то произошло? — вновь проявила понимание Кучики.       — Да так, — выплюнула Тацуки после длительно молчания.       Неожиданно ее лицо немного прояснилось, и она обратилась к Орихиме:       — Может, снова набрать?       Иноуэ непонимающе взглянула на нее. Они уже все выяснили, зачем снова отвлекать себя звонками? Или же у этого была еще какая-то причина? Орихиме вспомнила, вновь позволила напомнить себе о чувствах Куросаки. Действительно, если Гриммджоу держал его в курсе происходящего, то Ичиго наверняка знал про Рукию. Но в его голосе не слышалось беспокойства, волнения, будто все было, как прежде. Это не складывалось, но, возможно, он просто не позволял им узнать, что действительно чувствовал? Периодически вперед вылезало то нутро, что он прятал, но каждый раз он все удачней и удачней скрывал его в пелене напускных иллюзий.       Орихиме отпустила одну руку от купола, залезла в карман. Телефон нащупался не сразу, но сильно обжег кожу от одной мысли о чувствах. Куросаки наверняка ненавидел Орихиме. Из-за нее страдали те, кто дорог ему. Поэтому если у Тацуки была причина злиться на него, то у него было слишком много причин пренебрежительно относиться к Иноуэ. Это ведь правильно, да? И неважно, что внутри все медленно разъедало, оставляя лишь боль и застывшие слезы в глазах.       Она молча протянула телефон и опустила голову, стараясь сконцентрироваться на лечение. Это было важнее ее слов, чувств. И без разницы, что в этой ситуации ей все тяжелей и тяжелей скрывать это.       Тацуки окинула ее грустным взглядом, но снова приняла суровый вид. Теперь и у нее были причины злиться на Орихиме. Но она убивала ее еще хуже, чем Куросаки, — своим бескрайним молчанием. Возможно, Арисава хотела вернуться к этому потом, когда обстановка станет спокойней, когда они окажутся дома. Но Орихиме сложно было это принять.       Послышались гудки. Один. Два. Более длинный. Чуть короткий. Или это не гудки, а стук сердца в ушах?       — Вы уже надоедаете своей назойливостью, — вместе стандартного «Алло» произнес Куросаки.       Рукия вздрогнула, изумленно уставилась на Арисаву.       — И-Ичиго? — кое-как выдавила она из себя, явно не веря собственным ушам.       Сначала повисло молчание. Но оно быстро исчезло под бодрое:       — Рад тебя слышать, Ру.       Орихиме вздрогнула. Больно. Это больно. Слышать такую теплоту в нескольких словах невыносимо больно. Она поджала одну из рук себе под грудь, чуть согнулась. Постаралась выровнять сбившееся дыхание, но сил совсем не хватало. Успокоила ее чужая рука, опустившаяся на плечо. Орихиме посмотрела в бок и столкнулась с прежним понимаем в глазах Арисавы. Стало немного легче.       — У вас с самого начала была возможность связать с Ичиго? — нахмурилась тем временем Рукия. — И вы даже ничего не сказали.       — Это не так, Ру, — ответил за них Куросаки. — Они забрали телефон у моего информатора.       Кучики успокоили эти слова. Она отвела взгляд в сторону.       — Твой голос изменился, — заговорил Ичиго вновь.       — Я все-таки сражалась, — вяло возмутилась Рукия в ответ.       — Почему ты совершаешь эту ошибку вновь и вновь? — более тихо произнес Куросаки. — Я тебе уже говорил, я слишком хорошо тебя знаю.       Повисло удушливое молчание, но Тацуки быстро прервала его, вмешавшись в разговор:       — Похоже, твой информатор проиграл. Его реацу не ощущается, — с каким-то слабо скрываемым удовольствием произнесла она.       — Вряд ли Кохуро убил его. Так что меня не расстраивает его поражение, — равнодушно бросил Ичиго в ответ.       — Я и не пыталась получить твое сочувствие. Вообще сомневаюсь, что у тебя есть чувства, — продолжала в своем духе Арисава.       Но Куросаки и не планировал парировать ей. Точнее, у него и возможности не оказалась — за их спинами появился арранкар.       — Я пришел осведомиться о смерти девчонки, и что я вижу? — монотонно произнес он.       Тацуки передала трубку Орихиме, выступила вперед. Иноуэ могла бы попытаться остановить ее, но видела правду — только Арисава готова сражаться. Ичиго же на удивление не издавал ни звука, хотя было слышно, что звонок не прервался. И чего он только выжидал?       — Что ж, расправлюсь с тобой и после завершу дело Аарониро, — он вытащил меч из ножн.       Но неожиданно заговорил Куросаки:       — Едва ли я могу согласиться с этим, — он сдержал смешок. — По моим расчетам они уже должны были прибыть в Лас Ночас.       — Кто ты и о чем говоришь? — напрягся арранкар.       Отвечать не пришлось — перед ними появился Кучики Бьякуя. Рукия приподнялась на локтях и выкрикнула лишь:       — Брат!       — Вот, я оказался прав, — Куросаки посмеялся, но не менее сдавленно.       — Вы решили поддержать нас своей самой сильной стороной, капитан Куросаки? — сухо и несколько язвительно произнес Бьякуя вместо приветствия.       — А что поделать? Старик арестовал меня, надумав себе, что я собираюсь вмешиваться в вашу битву. Вот и развлекаюсь теперь приятным общением, — Куросаки говорил достаточно странные вещи, но таким тоном, будто его это совсем не трогало.       Кучики невольно дернулся, но не сводил глаз с противника.       — Я должен радоваться таким новостям, но не представляю, как такое возможно, — голос Бьякуи совсем не изменился, лишь дрогнул один или два раза. — Если мне не изменяет память, это не так просто сделать даже Совету Сорока Шести.       — Капитан Кучики, вы слышали про мико? — вместо ответа спросил Куросаки чуть более расслабленно и спокойно.       Кучики снова дернулся, но противник начинал уже уставать от этой болтовни, поэтому взгляд шинигами не изменился. Но он явно понял, о чем речь.       — Мико? Служительницы Дворца Короля Душ?       — Именно. Они стоят за моей спиной и не дают покинуть бараки пятнадцатого отряда, — более тихо и зловеще произнес Куросаки. — И это все, что можно сделать против меня. Но это пострашней, чем сидеть в тюрьме. Вы же знаете, мико могут уничтожить с одного удара.       Кучики выдал странный звук. Орихиме совсем не поняла его. То ли он был рад тому, что услышал, то ли наоборот проявил сочувствие. В любом случае, это оставило у него определенное впечатление. Просто он не пожелал показать какое.       — Но что происходит, Куросаки? — Тацуки вмешалась в их разговор.       — О, ничего особенного. Из-за вашей выходки пришлось воплощать план, который был резервным. Поэтому не без помощи отца сюда пришли четыре капитана.       Тацуки недоуменно посмотрела на трубку. Но скрипучая связь не прерывалась.       — Началось вторжение.       Прислушавшись к ощущениям, Орихиме поняла, что ей больше не о чем волноваться. Рядом с каждым источником реацу ее друзей находился еще один — намного-намного сильнее их собственных.