Другая история

      Макото бежала настолько быстро, насколько только могла. Ей было прекрасно известно, что портал из Общества Душ может вывести куда угодно, но не в Каракуру. Теперь она закрыта, а времени у нее практически не оставалось. Битва шла полным ходом.       Сначала Макото сомневалась в своем решении пойти, старалась убедить себя, что она там совершенно лишняя, после пыталась найти подходящие слова для капитана, но, в конце концов, потратив немало драгоценного времени, просто выскользнула из бараков пятнадцатого отряда и быстро переместилась к вратам. И лишь в тот момент, когда Кусараги оглушила охранников, она заметила слежку. Чья-то реацу, не особо скрываясь, пряталась в тени и чего-то выжидала. Макото вздохнула. Она надеялась уйти без объяснения, но теперь ей не оставляли выбора.       — Я вас заметила, — сказала Макото уверенно, стараясь скрыть подступающееся волнение.       Она долго думала, что скажет в свое оправдание. Надеялась, что капитан Куросаки сможет понять ее. Но только сильнее зарывалась в себе, понимая, что и сама до конца не осознавала собственных чувств.       — Лучше бы сделала вид, что нет, — попытался отшутиться в своей манере Куросаки.       Но и голос, и лицо выдавали его чувства с головой — и злость, и волнение, и радость, и тихую скорбь. Макото понимала, что он желал их продемонстрировать, хотя прежде не раз показывал — он меньше всего хотел загружать кого-то столь непосильным грузом чужих чувств. Но теперь Куросаки не сдерживался, явно давал понять, что все слишком серьезно. И Макото понимала это. Просто не хотела лишний раз говорить об этом вслух.       — Я так не могу, вы же знаете, — изначально оставив попытки разъяснить столь противоречивые ощущения внутри, колющие в самое сердце, медленно произнесла Кусараги.       — Раз смогла ослушаться приказа, то и это бы могла в себе перебороть. Ладно, — Куросаки лишь вяло улыбнулся, отведя взгляд куда-то в сторону. Удушливо. Тяжело. И они оба это чувствовали. — Я всего лишь пришел проводить тебя. Твои попытки оправдаться мне не интересны.       — Простите, капитан, но иначе никак.       — Я знаю. Поэтому и не держу тебя, — он развернулся, собрался уйти. — Делай, как должна, остальное я улажу сам.       Он помолчал, она тем временем открыла проход. И последнее, что услышала, до того, как погрузить в пучину Дангая:       — Удачи, Макото.       И даже сейчас эти слова согревали сердце. Она не сомневалась, что Куросаки простил бы ей такой проступок, но все же внутри старалась тщательно придумать те фразы, слова или даже эмоции на лице, которыми она могла оправдаться. За столько лет, отданных в качестве лейтенанта пятнадцатого отряда, она ни разу не нарушила их внутренних правил, не ослушалась ни одного приказа. Макото всегда была вольна действовать по своему усмотрению, но ни разу не воспользовалась этим правом. Все было так, как надо. Все это тепло откликалась в ее сердце.       Но теперь, когда Айзен окончательно изменил выстроившийся перед ними мир, Макото тоже не могла быть прежней. Поэтому она ушла, даже нормально не попрощавшись. И только слова Куросаки воодушевляли до скрипа приставучей гордыни, и Макото все быстрее и быстрей продвигалась вперед, пока тьма Дангая не сменилась ярким светом Мира Живых. Лишь тогда она позволила себе небольшую остановку, в попытках разобраться, где она и куда ей следовало идти.       Резкое ощущение прошлось волной в груди, и Макото устремилась вперед, совершенно не думая о том, что она скажет Сасакибе, как объяснит товарищам свое появление на поле бое. Все эти сантименты не так важны сейчас. Воздух обжигал ее лицо, развеивал темные локоны в стороны, пока она не подобралась к мало различимому барьеру. Там ее остановил Сасакибе, возникший буквально из неоткуда. Пока она двигалась к барьеру, и сам город маячил где-то очень далеко, Макото не чувствовала никого, будто все были внутри. Но Сасакибе, как и полагается исполнительному лейтенанту, оставался на своем посту, даже если внутри битва разгоралась в огромное кострище и требовала все новых водных потоков.       Сасакибе окинул Кусараги свойственным ему строгим взглядом, но ничего не сказал по поводу ее появление, лишь спросил:       — Капитан Куросаки в курсе?       — Даже не сомневайся в этом, — с усмешкой ответила Макото.       И только она прошла внутрь, сразу же грянул взрыв где-то рядом с реацу Мацумото и Хинамори. Кусараги двинулась в ту сторону, но предпочла спрятаться. Стоило воспользоваться эффектом неожиданности. Их противницы не были стандартными врагами, и сил у них вполне достаточно, чтобы справиться со всеми тремя шинигами.       Макото вытащила меч из ножн и обхватила рукоять обеими руками. Никто из присутствующих не заметил ее (не без помощи кидо, которое она усвоила не так давно), поэтому это был отличный шанс вмешаться в совсем нескладывающуюся битву Хинамори и Рангику.       — Распространи свой аромат, Каори, — проговорила Кусараги тихо, дав сигнал мечу.       Его форма изменилась на несколько тонких белых трубок, соединяющихся у рукояти. Из них повалил резкий, но приятный, медовый запах примулы, который сначала вышел из отверстий заметным едким желтым облаком, но затем постепенно стал пропадать, уводя вперед лишь аромат. Макото стала ждать, когда он распространится достаточно, чтобы появилась возможность использовать силу зампакто, но чувствовала при этом волнение — она впервые применяла его не на тренировках. До ареста Макото не приходило в голову нападать на противников таким образом, сил хватало и на один-два смертельных удара. Но Куросаки показал ей разницу между таким подходом, и более тонким, с использованием тактик и всех своих преимуществ. И это не могло не нравиться ей.       Мацумото тем временем неожиданно дернулась, двинула носом, явно почувствовав знакомый запах, из-за чего резко зажала ноздри рукой и закричала:       — Хинамори, закрой нос!       Момо хоть и не поняла причину такой резкой смены поведения Рангику, но не стала медлить и задавать вопросы, сильно сжав ноздри пальцами. Лишь враги оказались ошарашены и выражали это недоумением на лицах и новым обсуждением столь странной фразы, а Макото тем временем начала в голове отсчет:       Три… внутри человеческих чувств… два… сквозь тысячи слов… один…всего лишь один разговор…       Как только разум осознал последнее слово, Макото ухмыльнулась и произнесла:       — Зансацу.       Ее сила чем-то напоминала силу Хайнеко Мацумото. Источаемый аромат нес за собой небольшие острые частички, готовые нанести порезы любой уязвимой точке. Зансацу использовал попавшие через дыхание частицы и соединял их в небольшие лезвия, которые могли порезать противника изнутри и даже нанести ощутимый урон по жизненно важным органам. Так подобное лезвие вылезло из груди девушки, более походившей на мальчика в манере поведения и даже внешнем виде, два тонких явно врезались в живот темнокожей девушки, чем-то напомнившей Макото амазонку, а третьей противнице подобное нападение лишь обожгло глотку и нос, из-за чего ее рукав, прикрывающий лицо, приобрел темно-красный оттенок.       После такой выходки Макото позволила себе присоединиться к подругам и выдать себя обозленным противницам. Зансацу — достаточно слабая техника, поэтому она не рассчитывала их убить. Была идеальная возможность расправиться со всей троицей разом, но ее зампакто имел ограничения — первой техникой всегда должно быть Зансацу. Лишь после она могла использовать более смертоносные варианты.       — Почему ты здесь, Макото? — прорезался через раздумья голос Рангику.       С одной стороны, в нем можно было расслышать облегчение. С другой — немой укор. И Макото даже не удивилась. Во всем этом она чувствовала привычную Рангику, близкую подругу, которая всегда рада и протянуть руку помощи, и принять ее — в случае необходимости.       Но что ей следовало сказать? Макото остановила взгляд на лице Рангику: поджатых губах, мягких чертах, грусти в глазах. И слова сами собой сплелись в ту гамму чувств, которые она никак не могла прежде соединить:       — Я не могла не прийти. Я — лейтенант пятнадцатого отряда, но в то же время я — шинигами. Шинигами, верный своим товарищам. Шинигами, поклявшийся защищать необычных существ и их дом.       Мацумото ничего не ответила, лишь улыбнулась.       — Ты еще кто такая?! — прорычала мальчикоподобная девушка, вытащив из себя лезвие.       И хоть из ее раны сочилась кровь, она совсем не замечала этого, скалила зубы на новоприбывшую противницу.       — Я так понимаю, они будут только прибывать и прибывать, — остановила ее порыв более спокойная подруга.       — Тогда, может, используем его? — прозвучал между соратницами вопрос, которые только они и могли истолковать для себя верно.       — Не уверена, что это хорошая идея, — хмыкнула темнокожая арранкар. — Мы вполне можем справиться без него. Они всего лишь слабачки.       — Струсила? — победоносно отметила другая, чем ввязала их в спор.       Макото напряженно следила за ними и невольно вспомнила препирательства третьего и пятого офицеров своего отряда. Пусть они и старались сохранять лицо перед вышестоящим руководством, но время от времени ругались между собой из-за слишком различающихся взглядов.       Тем временем противницы разрешили все разногласия и схватились за свои левые руки, использовав плоть от кисти до конца локтя для призыва неведомого создания, которое сложно описать несколькими словами. У него были рога, густая шерсть и змеиный хвост, едва видный за огромной тушей. Казалось бы, такие размеры не позволят ему передвигаться слишком быстро, но буквально в следующее мгновение он оказался за спиной, успев атаковать Мацумото — часть ее тела теперь находилась у него в руках, на прежнем месте осталась лишь дыра.       Макото замерла. Знакомое чувство сжало горло, остановило ее пыл и опустило руки с мечом. Она безмолвно наблюдала за тем, как точный удар кулака нейтрализовал Хинамори, как в дело вмешались Кира, Хисаги и Иба. Кира создал барьеры и скрыл в них себя и девушек, вплотную занявшись их лечением (благо прежде он был в четвертом отряде), а Хисаги и Тецузаэмон взялись за непонятное существо, названное девушками Химера Парка или просто Айон.       «У них нет и шанса».       Макото усмехнулась. Действительно. У них нет. А у нее… Кровь стыла в жилах от одного ощущения того, что этот бой нравился ей все больше и больше. И теперь она открыто могла признаться в этом.       Из самых глубоких застенок груди вырвался смех. Протяжный и звонкий, злобный, но по-своему довольный. Но Макото быстро успокоилась и обратилась к арранкарам:       — Как же я рада, что вы призвали эту штуку. Слишком давно во мне не просыпалось это желание убивать.       Она двинулась на монстра, но остановилась поблизости, оценила его. Едва ли этот Айон устроен, как человекоподобный, поэтому способности Каори были бесполезны против него. Но оно и к лучшему. Меч вернулся в прежнюю форму. Айон попытался ударить ее кулаком, но она быстро оказалась над ним и отсекла руку. Остановилась лишь на несколько мгновений, оценив безумное отчаянье зверя перед серьезной раной. То, что надо. Дыхание останавливалось от одного предвкушения смерти этого существа. Следующим ударом меч опустился на его голову. Она вдавила его со всей силой, влила всю реацу, и череп хрустнул под тяжестью, позволив довершить атаку и поделить существо на две части, которые медленно рухнули на искусственно созданные здания.       За спиной она почувствовала приближение противниц. Их реацу было неспокойно, они злились. Это должно было притупить их способность соображать.       — Каори, — меч вернулся в форму шикая, — Шинимоногуруи.       В одно мгновение всех их поглотило огромное красное облако, которое за доли секунды вырвалось из трубок вместе с едким ароматом. И если Макото это совсем не причиняло вреда, то все трое противниц были повержены. Попав в это облако, никто не мог уйти без увечий. Никакое иерро, быстрая реакция не могли спасти от многочисленных острых кинжалов, которые в мгновение образовались от соприкосновения каждой частицы аромата Каори с кожей, одеждой, внутренними органами. И такой цвет облака не случаен: никто, кроме Макото не мог выйти из него, не окрасившись во все тона красного.       Она лишь мельком взглянула на них, завершив маленький триумф и душевное спокойствие словами:       — Вы и в подметки не годитесь крадущимся, с которыми должен уметь справляться каждый член пятнадцатого отряда. Если бы я проиграла вам, то будучи правой рукой капитана Куросаки просто принизила бы его. Хотя вам все это знать совсем необязательно, — легкая улыбка коснулась ее лица.       После этих слов она переместилась к Кире, который корпел над серьезной раной Мацумото. Макото хоть и переживала за подругу, но прекрасно знала, что Изуру не позволит ей умереть до того, как кто-нибудь из четвертого отряда не сможет вмешаться. А пока они могли ждать и следить за другими сражениями — она бы просто путалась под ногами у капитанов, к тому же после использования самой сильной своей техники, ей нужно было время, чтобы восстановиться. Хотя бы полчаса.       — Ты пугаешь… — не смог не прокомментировать Кира, когда Макото встретилась с ним взглядом.       Кусараги лишь улыбнулась на это.