Другая история

Прими ту правду, что причиняет боль. Смирись с той ложью, что создали вокруг тебя.

      Кохуро долго вглядывался в пустоту, которую недавно заполняло присутствие Ичиго, но не мог найти для себя никаких ответов. Только одно лишь непонимание, которое он уже и не желал разрешать для себя. Казалось бы, что проще, чем просто поговорить? Но Куросаки уходил от любых разговоров, и оставалось только надеяться, что когда-нибудь он все же решится.       Атанабаши вздохнул и взглянул на Орихиме. В ее глазах были совсем иные чувства, что не удивляло — по сравнению с Кохуро, Иноуэ с Куросаки ничего не связывало. Но он не решился гадать о том, что так беспокоило девушку напротив, все равно ведь ничего не понимал. Проще, как обычно, — спросить:       — Ты в порядке?       Иноуэ кивнула.       — Тогда нам пора вернуться, — с натуженной улыбкой произнес Кохуро и ловким движением водрузил Орихиме к себе на плечо.       Та смущенно вскрикнула, но ничего не стала говорить. Им обоим было понятно, что только Атанабаши мог спустить их с крыши. И хоть осталась здесь какая-то недосказанность, они в полном молчании спустились вниз.       Картина, представшая перед ними, совсем не понравилась временному шинигами: скинутый вниз арранкар стал намного больше, отрастив себе еще и несколько конечностей. С ним сражался только Кенпачи, Бьякуя же предпочел стоять в стороне. Кохуро это не удивило, больше взволновало, что друзья его без сознания лежали за спиной Кучики. Атанабаши поспешил, чтобы скорей доставить туда Орихиме, и как только ноги коснулись земли, она сразу же подбежала к ним и возвела полупрозрачный купол.       — У тебя хватит сил? — спросил Кохуро, оценив степень работы.       Иноуэ грустно улыбнулась и кивнула. И это было куда красноречивей, чем говорить лживое «да». Но Кохуро не стал развивать эту тему.       Он невольно взглянул на Кучики. Положиться на капитанов он вполне мог, даже позволить себе мимолетную передышку. Но спокойствия это не добавляло. Хотелось скорей бежать туда, где он мог сделать хоть что-то.       И как бы ноги не дрожали при мысли о встречи с кем-то вроде Айзена, иначе поступить он не мог — кто, если не он? Вновь полагаться и смиренно признавать, что слишком слаб для этого? Это точно не для него.       Кохуро опустил взгляд. Вновь всплыл последний разговор с Ичиго. Все это неправильно, не должно быть так. Но что он мог сделать? У Кохуро было неспокойно на душе, и больше всего он хотел высказать все, что думал. Но язык не поворачивался, да и мысли рассыпались и не желали собираться в единую картину. Слишком много недомолвок, тайн, и все это вместе с войной за город не желало прекращаться. В определенный момент Кохуро показалось, что он, как и Ренджи когда-то, решил все свалить на Ичиго. Так ведь проще. Найти виноватого и отдать ему всю ответственность за все катаклизмы. И хоть Кохуро понимал, что Куросаки явно что-то делал за спинами других, но винить его хотел меньше всего.       «Ты думаешь, с моей смертью все закончится? Неверно! Не я это начал, не мне заканчивать», — вспомнилось случайно, но так вовремя.       Точно, все совсем не то. Он слишком мало знал изначально, а мир существовал вокруг него, двигался и теперь Атанабаши просто не поспевал за ним. Бежал сзади, стараясь ухватиться за любую соломинку, но пальцы скользили, и он только сильнее отставал.       От раздумий его оторвал звонок. Кохуро опешил, не сразу поняв, откуда исходил звук, пока до него не дошло — телефон все это время лежал в его внутреннем кармане. И как он ухитрился не сломать его во время сражения с Улькиоррой? Атанабаши ответил на звонок, не забыв переключить его с громкой связи. Он не желал, чтобы кто-то еще слышал их, поэтому сделал все, даже отошел подальше от Орихиме и Бьякуи.       — Кажется, не стоило уходить вот так, — без приветствий заговорил Ичиго, но быстро оборвал фразу, будто чего-то ждал.       Кохуро ничего не ответил, сам предпочел словам ожидание. И они могли так долго молча слушать дыхание друг друга, но Куросаки все же спросил:       — Скажи, Кохуро, ты все еще хочешь попасть в Мир Живых? Встретиться с Айзеном?       — Я не могу просто сидеть здесь, — почти на выдохе выпалил Атанабаши, стараясь прижимать нижнюю часть трубки ближе ко рту — шум битвы время от времени застилал слух даже на расстоянии, и временному шинигами казалось, что его могли в какой-то момент просто не услышать.       — Понятно… тогда… — Кохуро невольно показалось, что в этот момент что-то случилось со связью, слишком долгие паузы выдерживал Куросаки. — Прошу простить меня. Я был неправ.       — О чем ты? — изумился Атанабаши, он уже и не пытался как-то объяснить себе поведение старого друга.       — В какой-то момент я стал думать, что… — Ичиго замолчал, но совсем ненадолго: — Я винил тебя в том, что ты не можешь отпустить прошлое, но я сам такой же. Я желаю разорвать эти узы, но так до сих пор не смог. Наверное, мне стоило просто убить тебя… Так я думал, пока возвращался назад. Но чем больше я обдумывал это, тем больше убеждал себя — пора снять с себя этот груз. Поэтому я отдаю его тебе… У нас совсем немного времени, поэтому я не могу рассказать всех подробностей, но кое-что пора тебе узнать. Как бы больно не было это услышать…       Он снова сделал паузу. Кохуро практически не дышал, слишком сложно с определенного момента было вспомнить, как это делалось. Вроде нужно вдохнуть, после выдохнуть. Вроде бы так легко, как и слушать старого друга. Но не в этот раз. Куросаки тем временем начал свой рассказ:       — Когда ты тренировался у вайзардов, — в этот момент Кохуро выдал странный звук, напоминающий икоту, на что Ичиго сразу же пояснил: — На объяснение уйдет много времени, так что отвечу проще — я знал, что Хирако Шинджи появится и предложит тебе сделку.       — Я догадывался об этом, — собравшись с мыслями, ответил Атанабаши. — Но теперь мне легче, когда ты все подтвердил.       — Что ж, с твоего позволения я продолжу. В общем, когда ты отсутствовал, Рукия собрала всех и вызвала меня на разговор. — Кохуро уже невольно понял, к чему клонил Ичиго. И от этого ему было и спокойно, и больно одновременно. Он хотел понять хоть что-то из происходящего вокруг, но страшился этого. — Она хотела знать, не мог ли Айзен заинтересоваться тобой.       — Но с чего она вообще это взяла?       Ичиго ответил не сразу.       — Помнишь Великого Удильщика? Как думаешь, каков шанс, что он нападет дважды на одного и того же человек?       Кохуро поежился. Вновь не самые приятные воспоминания накатили мертвым грузом, сдавили горло железной хваткой.       — Именно этот разговор вызвал небольшой конфликт между нами, — продолжил тем временем Ичиго, не дождавшись какого-либо ответа. — Но хоть Рукия пришла к кое-каким умозаключениям, они были не совсем верными. Как я и сказал, мне бы вообще не хотелось касаться этой темы, и у нас нет времени вникать во всю подноготную, но если ты действительно намерен встретиться с Айзеном, то лучше тебе это услышать от меня, а не от него.       С каждым произнесенным словом Кохуро все меньше и меньше ощущал почву под ногами. Страшно. Очень страшно. Он всеми фибрами души не желал этого знать, старался найти слова, чтобы отложить разговор. Но ничего с собой поделать не мог. Язык присох к небу, палец не желал нажимать на кнопку отключения звонка. Все вдруг замедлилось, отяжелело и тянуло его вниз. Путь назад был отрезан, и ему оставалось идти только вперед.       — В общем, Кохуро, это не та правда, которую хотелось бы слышать, но ты невольно стал экспериментом Айзена.       — Ч-что?       — Извини, но ты ошибка. Ошибка природы, которая все-таки ухитрилась появиться на свет и прожить до нынешнего года. И я мог бы просто уничтожить тебя, избавить от страданий, но этот не тот путь, который ты заслуживаешь. Я… я не могу избавить тебя от тисков, в которые тебя загнал Айзен. Я вообще никак не могу тебе помочь!       — Но… но… как я вообще могу поверить в подобную чушь?! — Кохуро ничего не чувствовал и не замечал, будто все в одночасье замерло и просто растворилось в воздухе.       Только он и эта проблема, которая давила на грудь и разрушала все, что так аккуратно выстраивалось вокруг. И было все равно на косые взгляды в его сторону. Их это не касалось, и сам он не желал держать злость внутри.       — Прости, я хотел бы сказать, что это неудачная шутка. Но я не могу. Я не могу больше в одиночку тащить все это.       Кохуро опустил взгляд. Нет, он все еще не принимал такой ответ. И, как будто чувствуя его состояние, Ичиго продолжил:       — В это сложно поверить, но это правда. Он все подводил к тому, чтобы взрастить тебя и дать тебе шанс стать сильнее. Не сильней его самого, но достаточно, чтобы использовать тебя в случае необходимости, — Куросаки сделал вымученную паузу. В трубке что-то зашуршало, будто он сменил положение, и лишь после он заговорил вновь: — Все, что происходило с тобой, происходило по его желанию.       — В каком смысле?!       — Полагаешь, он ничего не знал о положении в Мире Живых? Он был слишком благороден и смог убедить меня в том, что я способен спрятать Рукию от правосудия. Но это с самого начала было иллюзией. И он ясно дал это понять нападением Великого Удильщика. Нет, не совсем так. Удильщика я волей-неволей пытался списать на любые совпадения, но появление Меноса Гранде все подтвердило.       — Менос Гранде? Тот здоровенный пустой? — тихо спросил Кохуро.       Он старался слушать внимательно, но чувствовал лишь бессилие. Совсем не хотелось поддерживать разговор, вдаваться в детали.       — Именно. Я не совсем понимаю устройство приманок квинси, но Менос Гранде никогда не отозвался бы на такой тихий призыв. А потом… все те битвы, что ты прошел… все противники, будто ждали твоего духовного роста, и вы сражались в те моменты, когда были примерно на одном уровне. Ты всегда находил способ выйти из сражений если не победителем, то хотя бы не мертвым. Ты считаешь, что все это было одним длинным совпадением?       Кохуро сглотнул. Внутри все так и кричало: «Остановись», но он молчал. Пусть говорит до конца, Атанабаши уже и так глубоко ушел под воду. Хуже не будет.       — Я целых пять лет притворялся сторонником Айзена, так что разузнал достаточно. Поэтому я старался помочь тебе. Но сейчас я думаю об этом, и мне кажется, что, в сущности, я ничего не изменил…       — Что ты имеешь в виду? Под помощью? — прохрипел Кохуро.       — Тебе не кажется странным, что когда ты вылез из канализации, то столкнулся с Абараем? — последовал вопрос вместо внятного ответа хоть на один заданный.       В обычный ситуации временный шинигами просто выразил бы недовольство такой манере, но сейчас все было иначе. Он задумался, слишком сильно задумался.       — Макото должна была приманить Абарая к месту вашей встречи и уйти, но я вмешался, и он переключился на меня.       — И с Улькиоррой также? — вдруг возник сам собой вопрос, пусть Кохуро осознавал ответ.       — Именно так. Я вмешался только для того, чтобы не допустить этого сражения. Давай будем честными, на равных сражаться с ним смог бы только ты. И битва группы переросла в битву один на один. Но неизвестно, что произошло бы в таком случае.       — Но чем… скажи мне, чем я так заинтересовал его?! — невиданная ярость зажглась внутри.       Ему становилось только хуже.       — Тем, что тебя, по идее, не должно существовать. Я же говорил. И все это время я щадил твои чувств и просто молчал об этом.       — Но как долго ты знал об этом?       — Не скажу, что слишком долго. Но как минимум с тех пор, как стал капитан пятнадцатого отряда точно. Я не мог не узнать об его интересе. Теперь, надеюсь, ты понимаешь? Все, через что вы прошли в Сейретее, Лас Ночасе, — твоя вина.       Кохуро едва удержался на ногах. Опора окончательно рухнула, и он держался на одном только желании разложить все по полочкам и… смириться. Да, большего всего в этих обстоятельствах, он хотел смирения. Сначала в нем оказалась какая-то штука, а потом и он сам оказался очень интересной «штукой». И единственный выход — смириться с этим. Больше ничего не оставалось.       Он все еще был зол на Ичиго за все его ужимки, но теперь ему оказалось легче понять его. По крайней мере, так картина виделась в целом. А иначе он даже думать не желал.       — Но я не собираюсь вешать на тебя эту ответственность. Никто не выбирает свою судьбу. Наверное, я хотел бы сказать тебе: «Не надо, отправившись в Мир Живых, ты попадешь в очередную ловушку. Айзен только этого и ждет», но я не стану этого делать. Я доверяю тебе твою судьбу.       — Я не понимаю… Как он мог за такой короткий срок устроить все это… Если он знал обо мне с момент знакомства с Рукией, то это слишком мало, чтобы…       — Кохуро, Айзен знал о твоем существовании с самого твоего рождения, — прозвучало из трубки, как приговор.       Кохуро сильно сгорбился и практически упал, но что-то все еще удерживало тонкую струну души, на которой держалось его самообладание. Нужно только вспомнить, как дышать, жить вновь…       Ичиго, не давая время на передышку, продолжал:       — Просто сначала он наблюдал. Твои силы изначально ничем не отличались от силы просто сильного человека, и никто не был уверен в том, что они принесут хорошие плоды в дальнейшем. Все изменилось со смертью Рей-сан, ты будто выпустил огромный резерв, который спал внутри все это время. И дела становились только хуже. Заставь тебя обрести силу раньше, и ты бы не выдержал всего этого. Заставь позже — просто погиб бы, не освоив даже десятую долю своего резерва.       — Я…       — Я повторю свой вопрос, Кохуро. Ты все еще хочешь отправиться в Мир Живых? Даже если знаешь, что тебя там ждут, готовят для тебя очередной этап?       Кохуро стиснул зубы. Конечно, он не готов. Ни до этого разговора, ни после него.       — У тебя отличный шанс все обдумать, и…       — Я пойду, — неожиданно выдал Атанабаши, но все еще чувствовал внутренний мандраж. — Мне неважно, что он хочет от меня. Я не позволю ему помыкать мной!       Телефон смолк. Похоже, этот ответ вполне удовлетворил Ичиго. Но все это оставило за собой и странное ощущение того, что Куросаки не сказал и половины. Возможно, он доверил лишь то, что следовало. То, что точно рассказал бы сам Айзен при случае. Но это ведь не все. Почему он стал таким? Почему Ичиго старался помочь ему? И Куросаки совсем ничего не сказал о первой встречи Кохуро и Рукии. Будто Айзен был здесь… не причем?       Кохуро прошел чуть дальше и присел на какой-то каменный выступ, стряхнул песок с обуви. В душе все перевернулось и медленно обрастало каким-то совершенно непривычным ощущением. Как бессильная попытка оправдать кого угодно: себя, других, обстоятельства. Да все, что угодно, кроме главного — веры в услышанное. Как бы он ни хотел, так быстро свыкнуться с этим он не сможет.       Но в то же время эти тайны… они так надоели ему!       Послышался приметный грохот. Кохуро поднял взгляд, устремил его в сторону, откуда, как ему показалось, и был этот звук. Из песчаных глубин шли капитан Куроцучи и Нему, его лейтенант. Она везла что-то на огромной тележке.       — Нему, быстрей все подготовь, — отдал капитан приказ девушке, когда они подошли достаточно близко. — Половинчатому шинигами уже пора отправляться в путь.       — Что вы имеете в виду? — сухо спросил Атанабаши, но его вопрос проигнорировали.       Кохуро поднялся на ноги. Он сразу же вспомнил слова Ичиго, сказанные на крыше. И так как Атанабаши все для себя решил, то стоило идти. Здесь оставалось только сидеть и наматывать сопли на кулак, что совсем не подходило ему.       — Если у вас осталось место, то я позволю себе присоединиться, — послышался голос.       Кохуро перевел взгляд и увидел капитана четвертого отряда — Унохану Рецу.       — Волонтер? От вас я такого не ожидал, капитан Унохана… — начал Маюри, но Унохана позволила себе перебить его:       — Здесь останутся Исане и Иноуэ Орихиме, моя помощь тут не нужна. А Атанабаши Кохуро и находящиеся в Мире Живых шинигами требуют лечения, — спокойно пояснила она.       Маюри странно глянул на нее, но предпочел сделать вид, что не слушал ее.       — Что ж, пора отправляться в путь, пока я не надумал запереть вас в гарганте, — едко произнес Куроцучи.       После чего вдался в небольшие объяснения касательно передвижения в гарганте. Кохуро уже примерно знал, что из себя представляло то измерение, поэтому слушал в пол-уха. Как только нужный сигнал был подан, он молча запрыгнул в темноту открывшейся бреши. Унохана последовала за ним и сразу же занялась лечением. И кроме ощущения реацу — капитана и измерения вокруг — ничего не было. Ни разговоров, ни желания их вести. Кохуро думал, много думал о том, что его ждало, переваривал услышанное и пытался предположить свои дальнейшие действия. Все это действительно тяжелый груз, но он должен справиться, чтобы понять все до мельчайших подробностей.       Больше он не позволит утаивать правду о себе. Он должен разобраться. И раз он знал теперь, кто мог подсказать ему ответы — оставалось найти способ выбить их.       — Атанабаши-сан, ты уверен в своем решении? — вопрос прозвучал, словно гром среди ясного неба.       Кохуро даже невольно обернулся, но тут же напоролся на стену скептицизма. Такую женщину сложно было провести. Хотя больше Кохуро обманывал себя, а не кого-то постороннего.       — Конечно, нет, — не стал лукавить временный шинигами. — Я боюсь идти туда, но…       Он замолчал, предпринял попытку выровнять дыхание, усыпить дрожь — не особо помогло.       — Айзен невероятно силен, и я не уверен, что у меня есть и шанс против него. Но если мы ничего не сделаем, то он захватит Каракуру. Мы все равно погибнем, но при этом, — он вновь взглянул на Унохану, — мы так ничего и не предпримем.       — Не особо убедительные слова, — сказала она достаточно добродушно.       — Может быть, но иначе я не могу. Сидеть и ждать чуда также глупо. К тому же у меня есть еще кое-что, что я мог бы предпринять.       — Есть еще кое-что?       Кохуро взглянул на спутницу, но быстро отвел взгляд. И что только удивляло Атанабаши? Он никогда не рассказывал об этом, тем более малознакомым капитанам.       — Вы знаете что-нибудь о моем зампакто? — спросил он вместо ответа. Шинигами ответила утвердительно.       — В шикае я могу использовать две техники, в банкае плюс еще одна, так? — и, услышав подтверждение своим словам, он еле заметно улыбнулся. — На самом деле есть еще одна техника, которую я могу использовать.       — У тебя не было возможности ее использовать? Или ты узнал о ней недавно?       Кохуро отвел взгляд в сторону, посмотрел вглубь темноты переходного измерения. Определенно, его слова могут прозвучать смешно, но факт оставался фактом — это не тот случай, что и с нагреванием, хотя его он тоже не стал упоминать.       — Мне не нравится эта техника, — сказал Атанабаши без заискиваний. — Она слишком… В общем, она бьет исподтишка. И мне это совершенно не нравится.       — Понимаю, — после некоторого молчания произнесла Ретцу. — Ты не видел высвобождения Кёка Суйгецу и имеешь козырь в рукаве. Определенно, у тебя достаточно много шансов что-то предпринять. Но ты же понимаешь, что мы не можем позволить тебе умереть?       Кохуро вздохнул. Он определенно понимал их доводы, свое рвение. Он все понимал и просто предпочел на время не думать об этом. Да, даже сейчас Атанабаши не хотел использовать эту технику. Но если другие позволяли себе вести себя нечестно, то почему он должен? Атанабаши стиснул зубы. Он боялся, действительно боялся столкновения с Айзеном. Он хорошо помнил, как на склоне Ичиго проиграл, Садо и Макото были ранены, а сам Кохуро просто не смог ничего сделать и отдал то, что спрятали в его теле. Все это давило на него не меньше, чем осознание собственной никчемности перед тем, кто ставил на нем эксперимент.       Но он двигался дальше. Потому что иначе нельзя.       «Это не та война, от которой мы можем отказаться», — вспомнились ему собственные слова.       Именно в этом и была правда, поэтому он двигался вперед, готовился к открытию прохода, который впустит его в лоно новой битвы — над фальшивой Каракурой.       Впереди стало прорезаться голубое небо. Это оно! Кохуро призвал банкай, сильнее обхватил рукоять и приготовился надеть маску. Даже если он планировал использовать свой козырь, то сейчас стоило воспользоваться преимуществом и атаковать прямо, любой уже известной техникой.       Секунды приближали их к заветному концу пути.