Другая история

      Сердце бешено стучало и больно отзывалось где-то в груди. Мысли путались, а тело устремлялось вперед со всей вложенной силой. Глаза застелила привычная пелена, скорость усилили навыки пустого, а впереди лишь удача — спина главного противника. Кохуро тут же воспользовался положением. Удар должен точно попасть в цель.       Но в какой-то момент вместе с маской спала дымка неожиданного момента. Все иллюзии исчезли, когда огненные лепестки полетели обратно, в сторону Кохуро, явив правду — он упустил свой шанс.       — Давно не виделись, риока, — поприветствовал его Айзен, обернувшись.       Кохуро нахмурился.       — Хороший удар, но стоило выбрать другое место. Шея — одна из самых уязвимых частей тела всех существ. Не думал же ты, что я оставлю ее без защиты? — продолжал Айзен, но Кохуро практически не воспринимал его слова.       Он явственно видел, что бывший капитан притворялся незнающим о самом Атанабаши и его способностях, и это неимоверно бесило его. И чем больше он слышал этот голос, тем сильнее разгорался огонек ярости.       Но один на один его не собирались оставлять. Не успел Кохуро глазом моргнуть, когда по обе стороны от него появились капитаны и вайзарды, хоть и потрепанные, но готовые к битве.       — Вы… — удивленно промолвил Атанабаши, на что в его сторону повернулся Хирако.       — Мы знаем, что ты хочешь помочь, поэтому оставь сражение нам, а сам жди более подходящего момента для атаки. Будь внимателен, другого шанса у тебя не будет, — Шинджи вздохнул.       Кохуро несколько рассеянно взглянул на него.       — Да… Я думал, от тебя будет больше пользы. Ну ладно, просто сними эту кислую мину с лица и жди.       — Кто бы говорил, — фыркнул в ответ Атанабаши.       — Со мной теперь все в порядке. Ты привел с собой Унохану-сан, и я благодарен тебе за это.       Именно в этот момент Кохуро заметил вдалеке ее силуэт, а рядом — слабый отблеск реацу Хиёри. Это немного испугало его, но он не решился думать об этом. Он благодарен ей за тренировки и беспокоился о ее состоянии, но раз Хирако говорил так, то все теперь будет в порядке.       Капитаны друг за другом двинулись в атаку. Кто-то из них что-то говорил Атанабаши перед своим уходом, но он не мог различить сказанного, все больше и больше стараясь вникнуть в битву и понять, когда лучше действовать самому. Но чем дольше он наблюдал, тем ближе стояло отчаянье, дышало ему в спину.       «Вы не справитесь», — голосом Куросаки вторило оно, обдавая кожу тяжелым дыханием.       Нет, это не правда. Невозможно, чтобы оставшиеся капитаны, лейтенанты и вайзарды не справились. Но отчаянье все больше и убедительней вторило обратное. Почему же тогда они сотрудничали с людьми? Полагались на Ичиго, который не обязан был вступать в битву с Айзеном? Все эти вопросы возникали сами собой и вгоняли в пучины непроходимой тьмы без возможности снова увидеть светлый день. Слишком знакомое для него чувство. Но он не собирался так просто сдаваться, видя их стремления одолеть его.       Кохуро постарался отвлечься от зловещего голоса. И именно тогда заметил некоторые необычные вещи. Например, почему главнокомандующий стоял в стороне и почему…       — … практически никто не использует банкай? Не все банкаи можно использовать, не задев союзников, — заговорил могучий голос где-то рядом.       Кохуро повернул голову вправо, возле него стоял главнокомандующий. Он не смотрел на временного шинигами, и в позе его не было ничего, что выдавало хоть какие-то эмоции. Будто ему не о чем переживать. Подчиненные сражались, но он упорно делал вид, что это мерещилось Атанабаши. И это немного пугало.       — Разве этот процесс нельзя контролировать? — вместо каких-то более отдаленных вопросом спросил Кохуро.       Раз уж Ямамото готов был поддержать этот разговор, то почему бы просто не сделать это?       — Зависит от способности. Только твой банкай сейчас может сжиматься до малых форм.       Ямамото говорил кратко и сухо, что было свойственно и его возрасту, и его положению в обществе, но Кохуро сразу же отметил про себя, что его слова вызывали мало вопросов.       — Но сражаться одним шикаем…       — Иногда и этого достаточно. Особенно, если мы говорим о ком-то их уровня.       Кохуро нахмурился.       — А что насчет вашего уровня?! Может, пойдете и поможете им? — вскипел он, но быстро остудил пыл, сообразив, что ходил сейчас по слишком тонкому льду.       Ямамото в ответ не выказал и толики раздражения.       — Я же сказал, что есть способности, которые нельзя использовать в групповой битве. С чего ты решил, что я не имел в виду себя?       Кохуро поежился.       — Я никогда не видел ваших способностей, — выдал он тихо и вновь сконцентрировался на битве.       Не стоило отвлекаться, даже если твое любопытство требует все больше и больше пищи. И главнокомандующий больше не изъявлял желание что-то говорить. Но чем больше затягивалось это молчание, прерываемое шумом битвы и окриком других, тем больше подкашивались ноги у Атанабаши. Он уже с трудом держал голову ровно, меч в руках казался ему тяжелее обычного. И все его попытки убедить себя в хорошем исходе растворялись в странном чувстве собственной беспомощности. Медленно разрастаясь, она окутывала его сердце, грудь, плечи тяжелыми ветвями и тянула вниз.       Не было и шанса против этого чудовища!       Кохуро успокаивало то, что у него куда больше возможностей пережить это сражение. Но что будет, если для Сейретея это обернется концом? Он не хотел даже думать об этом, старался сильней сжать рукоять, прикусить язык и кожу внутри, чтобы хоть на чуть-чуть отвлечься от слишком трагичных мыслей.       — Тебе не стоило здесь появляться, — заговорил главнокомандующий вновь.       Кохуро вяло взглянул на него.       — Ты не готов к реальному сражению.       — Это не так, — практически шепотом произнес Атанабаши.       — Ничего другого я не ожидал от шкета вроде тебя, — Ямамото выдержал паузу. — Не стоит показывать свой страх тому, кто только и ждет момента воспользоваться им и подогреть в тебе сомнения. Но едва ли ты это поймешь, поэтому просто уходи прочь.       Кохуро ничего не ответил. Слова главнокомандующего сильно уязвляли его, но он не предпринимал попыток парировать. Если его страх перед Айзеном почувствовал абсолютно сторонний шинигами, то, возможно, он действительно не мог спрятать его. Хотел быть сильнее, узнать всю правду о себе и мире вокруг, но на деле не продвинулся ни на йоту.       Ему неожиданно вспомнился последний разговор с Ичиго. Тот говорил, что прежде вмешивался в битвы Атанабаши. Но почему? Хотел помешать планам Айзена? Но капитан-предатель пытался взрастить силы Атанабаши. Тогда к чему было вмешиваться? Ответ назрел сам собой — иначе Кохуро погиб бы. Ичиго вполне мог недооценивать его, но в то же время был прав в своем суждении — сам Атанабаши никогда не пытался убедить окружающих в обратном. Возможно, в нем теплилась огромная сила, куда сильней той, что есть у того же Айзена, но Кохуро никогда не применял ее так, чтобы продемонстрировать это. Он подсознательно избегал ее.       Боялся ли он пустого, самих битв или противников, Кохуро не знал. Он понимал лишь то, что избегал любой мысли о силе. Зачем он сражался? Чтобы защитить то, что ему дорого. И неважно, что это было. Он просто шел и делал это, не думая о последствиях, не задавая лишних вопросов.       Но сейчас такой подход обернулся против него. Айзен угрожал целому миру. Но тут же возникал вопрос — какому именно? Что конкретно желал сделать Соуске? Как сильно это отразиться на самом Атанабаши? Этого он не понимал, поэтому не мог черпать силу и совсем ослабевал. У него не было того драгоценного предмета, который он должен защищать, понятие «мир» слишком абстрактное и далекое от него, поэтому больше не было сил, чтобы вновь поднять меч.       С самого начала он выбрал неправильную тактику!       Кохуро набрал побольше воздуха в легкие, после медленно выдохнул его, отпуская все прежние мысли, чувства, все то, что можно оставить за чертой «прошлого».       Теперь он будет действовать иначе.       Не осталось больше того конкретного, на что он мог направить свою защиту. Зато остался абстрактный «мир», который принадлежал не только ему одному. Семья, Тацуки, Урю, Орихиме, Чад, Рукия, Ренджи и Ичиго — все они тоже существовали в этом мире и желали видеть его в том виде, в котором он проистекал перед глазами. Никому не дозволено вмешиваться в это настолько сильно, насколько желал этого Айзена. И именно на это Кохуро должен направить свой гнев.       Меч в руке неожиданно стал легче. Он больше не тянулся к земле, тяжелые корни упали с груди и осыпались в бескрайнюю бездну фальшивого города. Теперь Кохуро разобрался в себе и мог вновь сражаться. Тем более, с уменьшением числа сражающихся ему было легче прийти на выручку и атаковать любым доступным способом.       Но битва развернулась неожиданным образом — капитаны и вайзарды стали преуспевать. Капитан Хитсугая поймал врага в холодные тиски льда, Кеораку ранил со спины, выбравшись из его тени. И вроде Айзен сбит с толку и не видит приближения Тоширо, но Кохуро в этот момент охватило смутное беспокойство. Что-то во всем этом отдавало фальшью.       Неожиданно картина сменилась. Всего одно мгновение, он моргнул или же отвлекся как-то еще буквально на секунду, может две, а на месте Айзена уже была Хинамори. Кохуро опешил настолько, что не сразу сообразил, что другие этого не замечали. Будто с самого начала их целью была она.       Капитана Хитсугаю от Хинамори отделяли считанный сантиметры, но Кохуро готов был кричать, что есть мочи. Но опередила его Макото.       Кохуро был слишком увлечен тем, что происходило у него перед глазами, и не видел того, что происходило под ногами, в глубинах фальшивого города. Макото стояла впереди других лейтенантов, за пределами купола, и старалась следить за битвой, обороняясь от всяких случайностей. Она неустанно следила за происходящим наверху, не упускала ни одну лазеечку. И это помогло ей заметить странное шевеление Соуске, которое никто не увидел. Всего одно мгновение, оставившее вместо капитана-предателя пустоту, и она поняла — он за ее спиной.       Айзен и не пытался спрятаться от нее. Он методично вывел из строя Киру и Тецузаэмона и забрал Хинамори. Макото лишь успела махнуть мечом, когда противник уже продвинулся на несколько шагов вперед. А Хинамори беспомощно повисла на мече Хитсугаи.       Макото понимала, что в такой ситуации она ничего не успеет сделать. Хинамори, как бы мила и добродушна она не была, можно уже списывать со счетов. Но насколько долго продлиться эта иллюзия?       Макото поспешила к сражающимся. Ее шюнпо не так быстро, поэтому она предпочла прокричать, что есть мочи:       — Очнитесь, это не он!       Но удар со спины оказался быстрее последних слогов, и она беспомощно упала вниз, достучавшись лишь до Кохуро, который и без ее слов видел правду. Но слишком поздно — удар достиг сердца, и Хинамори повисла, не имея больше сил к сопротивлению.       Кохуро сильнее стиснул меч в руке. Больше так продолжаться не может. Все это разжигало в нем злость. Но вместо неожиданной атаки он закричал:       — Что вы творите?!       К кому конкретно Атанабаши обращался, он не знал. Ему уже было все равно. Лишь ненависть заполонила его сердце, и больше ничего не осталось.       А тем временем последние стоявшие на ногах шинигами пали. Их тела безропотно неслись вниз, окрашивая воздух вокруг в багровые краски. И Кохуро, обессилено наблюдавший за этим, думал только о том, что с этой проблемой он фактически остался один на один. И если следом за подчиненными падет и главнокомандующий, то не останется ни одного рубежа на пути Айзена Соуске.