Другая история

      Первый взмах удлинившегося зампакто пришелся на Кохуро, в то время как Рюу переместился и попытался атаковать Гина в эту заминку. Но тот быстро уменьшил лезвие до длины привычного вакадзиси и остановил атаку. Рюу же не отступил, немного сместил зампакто противника своим и, сдвинув его на достаточное расстояние от линии живота, атаковал туда, но вынужден был прерваться: Гин развернул клинок так, что его удлиняющаяся форма могла с легкостью нанести увечье Урахаре.       Кохуро воспользовался тем, что они совсем не замечали его, и использовал Фаяданцу, чтобы дезориентировать шинигами. Следом он окутал лезвие огнем и решил также напасть напрямую, но быстро оказался откинут в сторону удлинившемся клинком.       Ему с самого начала показалось странным, что Шинсо смог так легко прорезать здания вокруг них. Прежде он не демонстрировал ни подобную скорость, ни тем более длину. Возможно, именно этим и был примечателен банкай его противника.       Кохуро нахмурился. Ему всегда было сложно продумывать план, когда речь шла о противниках уровня Гина или Айзена. Никогда не знаешь, что они могли припрятать. Никогда не предугадаешь, как легко они считывали твои действия. И это напрягало.       Что он мог предпринять сейчас? Только позволить Рюу вести этот бой, а самому уйти в ранг поддержки. В ином случае он был слишком легкой добычей для Гина. Тот явно знал если не все, то почти все о способностях Кохуро. Уж о способе их применения речи уже и не шло.       Кохуро воспользовался тем, что Рюу, лишь немного оцарапав рукав Гина, отступил поближе к нему, и сразу же задал вопрос:       — Может, стоит использовать свой меч?       Кохуро никогда не видел даже шикай Рюу, поэтому и близко не представлял, какие способности были у Урахары. Но всегда питал определенный интерес к этому, и в глубине души был рад, что теперь мог так легко потребовать их демонстрацию.       — Не с дураком же говоришь, — достаточно добродушно ухмыльнулся Рюу. — Это же я твердил тебе о тактиках.       После этих слов он вытянул меч перед собой и повернул влево, коснулся другой рукой края лезвия ближе к кончику.       — Извергнись, Кадзандан!       Этот призыв изменил лезвие. Разлившись красным светом, оно немного удлинилось, а из его основания отделились две ровные области, которые полукругом двинулись в противоположную сторону и остановились в районе тонкой, прямоугольной гарды.       — О, неужели я хоть раз взгляну на твой шикай? — беззлобно поинтересовался Гин, хотя и не скрывал, что вопрос прозвучал машинально.       — Говоришь так, будто рассчитываешь сегодня умереть, — Рюу хоть и делал вид, что отвечал Ичимару, но больше был увлечен молчаливым поглядывание на Кохуро.       Это определенно что-то значило, и Атанабаши это понимал, но уловить никак не мог. Рюу явно не желал что-то говорить вслух, но сколько бы Кохуро не раскусывал эту мысль, ничего путного не шло на ум. Он решил, что разберется позже, по ходу дела.       Они ступили в сторону врага одновременно, и будто подговорившись заранее, произнесли в унисон:       — Фаяданцу/Первая стадия — Фунша.       В сторону Гина немного поодаль друг от друга двинулся привычный шарик пламени, источающий красно-оранжевую реацу, и стройный поток четко красного цвета. В какой-то момент струя смешалась с пламенем и образовала единую линию, которую попытался остановить Гин, разрезав пополам. Но если на Фаяданцу такое могло сработать, то на Фуншу — нет, поэтому две ровные дорожки неожиданно облепили клинок и стали медленно продвигаться к рукояти, а там — уже к запястью. Это вынудило Ичимару выронить зампакто из рук, стряхнуть обжигающие потоки с поврежденной кисти.       — Что это было? — удивился Атанабаши.       — Не думал же, что они действуют одинаково? — усмехнулся Рюу. — Фунша всегда идет к цели. А моей целью был захват клинка, а не попытка попасть в него самого. А благодаря твоему Кайке, я смог увеличить радиус атаки.       — Звучит интересно, — зловеще протянул Гин. Он явно был готов зашипеть, чем сильнее стал напоминать Кохуро змею. — Не думал, что такая простая атака сможет заставить меня бросить меч.       — Я же сказал, что все это благодаря Кохуро, — Рюу двинулся вперед, уже не пытаясь использовать шикай.       Он резко двинул кончиком лезвием в сторону еще чуть склонившегося Гина, но тот быстро поднял зампакто и легко отбил атаку.       — Да, ты прав, — одобрительно протянул Ичимару. — Если бы я сражался с вами поодиночке, вы бы уже проиграли.       Урахара отступил.       — Не будь так наивен. Единственное, что меня сдерживает, — малое количество реацу. В ином случае, у тебя бы не было времени говорить подобные вещи, — Рюу неожиданно переместился и атаковал со спины, вновь пытаясь нацелиться на противника кончиком лезвия, но и тут Гин оказался быстрее.       Кохуро нахмурился. В подобной форме атаке определенно был какой-то смысл. Возможно, стоило найти способ, чтобы кончик достиг своей цели. Но только как? Кохуро неожиданно осенило. Он встал в привычную стойку и выкрикнул:       — Хи но Шики!       Рюу все еще оставался поблизости, но ему хватит скорости, чтобы увернуться от столпа огня, который уже приближался в сторону Гина. Ичимару же не должен успеть увернуться, ему придется несколько секунд позволить пламени Кайки обжигать его, пока он не достигнет края.       Но неожиданно произошло странное. Столп пламени развалился на две части, которые после разреза догорали по обе стороны от противника. Гин же как ни в чем не бывало смотрел в сторону Кохуро через створку едва приоткрытых глаз. Атанабаши напрягся. Как он смог разрубить огромный поток пламени? Он мог представить себе что-то подобное с маленьким Фаяданцу, но не с силой Хи но Шики.       — Что тебя так удивляет? — заговорил Рюу, который уже стоял совсем рядом, по левую сторону.       Кохуро кое-как взглянул на него, но голова казалась тяжелой от той растерянности, которую он никак не мог скрыть.       — Сражение — это битва реацу. И сейчас он легко доказал, что сила твоей реацу слабее его собственной.       — Но как же твоя атака? — кое-как выдавил Атанабаши.       — Я не зря упомянул о количестве реацу. Мне пришлось неслабо постараться, чтобы атака сработала. Он мог легко ее нейтрализовать, если бы мой расчет оказался неверен.       — Теперь ты понимаешь, парень? — заговорил Гин достаточно глухо, что наводило определенный шлейф ужаса на всю атмосферу вокруг. — Ты должен был понять это еще в недолгом столкновении с капитаном Айзеном, но хорошо, что это дошло до тебя сейчас: сколько ни пытайся, все твои потуги провалятся.       — По-моему, тебе пора заткнуться, — рыкнул на него Рюу.       — Я не удивлен, что ты веришь в него. Я и не спорю с тем, что сила внутри него огромна. Но разве этого достаточно, чтобы победить?       Урахара ничего не ответил, лишь не сводил злобного взгляда с противника.       — Поэтому я даю тебе шанс, — продолжил тем временем Гин. — Уходи.       Кохуро несколько отошел от прошлого состояния, теперь оно сменилось удивлением. И он совсем не задавался вопросом: зачем Гину говорить что-то подобное? Кохуро волновало другое — он уже второй раз за эту битву слышал это. Первый раз с главнокомандующим Атанабаши уличил свой страх и смог побороть — уже в битве с Айзеном он практически не чувствовал его. Но что мешало ему теперь? Неспособность справиться с силой? Нежелание убить врага? Второе больше походило на правду, напомнило о том, что он должен был выучить в первую очередь — использовать меч стоит только в том случае, если собираешься им убивать. Отсечь голову, вспороть живот, воткнуть в сердце. Все, что обязательно приведет к смерти.       Все правильно. Он не должен желать смерти врагам. Но так ли они согласны с ним? Гин говорил что-то подобное. Шинигами мыслили совсем другими категориями, поэтому они так легко пошли в эту битву, с достоинством держали оружия в руках. Даже если они не могли раскрыть полный потенциал, они до последнего стискивали рукояти и двигались вперед. И Рюу, которого сдерживали условия, все равно пришел сюда и стоял сейчас рядом. В нем Кохуро чувствовал только уверенность. Именно то, что должно быть в нем самом.       Он совсем не понимал Гина, и поэтому не желал ему смерти. Но если Ичимару тот, кто мешал на пути, разве не должно препятствие быть сметено? Одним ударом Кохуро все равно ничего не решит. Так почему он сдерживал себя?       — Рюу, — неожиданно тихо и хрипло произнес Атанабаши, чем вынудил перевести взгляд на себя. — Я хочу использовать Хи но Шики еще раз.       — Догадался, что я не зря пытаюсь попасть по нему кончиком? — также тихо, но не менее задорно произнес Урахара. — Хорошо, полагаюсь на тебя.       Такое быстрое согласие вновь подтвердили слова Гина. Похоже, он действительно очень наблюдательный. Кохуро тряхнул головой. Сейчас не время отвлекаться. Он вновь принял стойку и произнес:       — Хи но Шики.       Сила нагрела рукоять, что неслабо обожгло ему руки, но Кохуро держался. Она нередко причиняла ему боль, но он уже привык к этому. Зато он добился того, чего хотел, — двинувшийся поток стал больше, реацу даже на расстоянии давила. Гин уже не пытался разрезать атаку, он переместился. Но пытаясь увернуться от столпа пламени, он угодил в ловушку: Рюу переместился к нему за спину и ткнул кончиком, немного насадив на него.       Кохуро не сразу смог разглядеть, что произошло, но четко услышал:       — Третья стадия — Функа.       Красный поток света окутал обоих, скрыв на какое-то время от посторонних глаз. Когда же пелена спала, Кохуро увидел последствия действия зампакто Рюу: тело Гина было обожжено, местами догорали края одежды, а в районе живота зияла сквозная рана, из которой струйками вытекала кровь. Сам же Урахара стоял чуть позади Ичимару. Кохуро удивило, что он не предпринимал попыток напасть, пока враг приходил в себя, но достаточно быстро понял — вполне возможно, что Рюу самому нужно было время. Поэтому стоило использовать этот шанс для себя.       Кохуро двинулся вперед, вновь окутал меч огнем для усиления атаки, но вынужденно остановился от всплеска реацу, возникшей прямо за спиной Рюу. Тот только и успел обернуться, когда его схватили за горло и оглушили вторым всплеском. Кохуро сильнее стиснул в руке рукоять, насупился. Рядом с Рюу стоял Айзен, и теперь Атанабаши прекрасно видел, что все противники Соуске были повержены. Теперь вновь он остался против капитанов-предателей один.       — Открой Сенкаймон, Гин, — холодно произнес Айзен, не глядя ни на соратника, ни на Кохуро.       Тот, видимо частично залечив рану, выпрямился и молча сделал это. В то же время маска на лице Айзена окончательно треснула и явила прежнее лицо вновь: волосы его стали значительно длинней, а глаза теперь имели черное яблоко и золотую радужку.       «Будто он превращается в пустого», — вскользь подумал Кохуро.       Ничего большего он сделать не мог. Даже на таком расстоянии Атанабаши чувствовал эту огромную силу, которая разливалась внутри врага. И она будто продолжала расти. По крайней мере, Кохуро был уверен, что до битвы Айзена с отцом, Урахарой и Йоруичи, Соуске был значительно слабее себя нынешнего.       — А что насчет?.. — будто вскользь поинтересовался Гин, чуть склонив голову в сторону Атанабаши.       Тот сильней насупился, стиснул зубы. Ноги предательски затряслись. Он должен сделать хоть что-то, но почему так предательски дрожать руки, стискивающие рукоять? С ним остался хотя бы Кайка, поэтому он мог бы…       Не мог.       Больше он ничего не мог предпринять, и он это прекрасно понимал. Он — открытая книга, которую эти двое с легкостью прочтут при любом раскладе.       Кохуро и сам не заметил, как рухнул на колени. Осознание слишком неприятно разливалось внутри, наливая тело такой тяжелой ношей, которую он более не мог тянуть. Осталось только… смириться.       — Займусь им, как только закончу, — сухо бросил Айзен и зашел внутрь врат.       Гин последовал за ним, после чего они медленно закрылись за их спинами.