Другая история

      Ишшин опустил сына на землю, позволив тому наконец-то встать на ноги, пусть это ни к чему не привело. Они оба молчали и старались лишний раз не смотреть друг другу в глаза. Кохуро все никак не мог подобрать слов для разговора и чувствовал, что и отец его молчал по той же причине. Слишком уж напряженно опалял кожу воздух, слишком уж много времени они оставались в тишине.       — Сколько бы времени мы не молчали, ничего не изменится, — заговорил Ишшин, отойдя немного в сторону.       По его настороженности можно было четко понять — Атанабаши-старший проверял, не обнаружил ли их укрытие Айзен. Но, похоже, он решил позволить им эту передышку.       — А что говорить? Мне ничего не приходит на ум, — на выдохе ответил Кохуро, подойдя ближе.       И пусть сократил дистанцию, он все также предпочитал смотреть в сторону. С одной стороны, Кохуро вновь предпочитал отрицать правду, делать вид, что все это не более чем наваждение. С другой — его отец ощущался слишком явно, поэтому совсем не хотелось лишних подтверждений. Кохуро запутался, окончательно потерялся во всех этих тайнах, но только сейчас чувствовал настоящее бессилие. Он все меньше и меньше хотел знать хоть что-то, и лишь неугомонное любопытство не позволяло ему расслабиться и просто смириться.       Ишшин покосился на сына. Хоть он переваривал заявление сына чуть дольше, чем следовало, он все еще не мог понять его. И это неудивительно. Сам Кохуро тоже иногда не понимал своих порывов и чувств. Будто продиктовано все это было кем-то другим.       — Нечего на меня так смотреть, — фыркнул Атанабаши-младший, подавив любые противоречивые чувства. — Я хочу знать, что, черт возьми, все это значит. Но… в более располагающей для этого обстановке. Тем более, — он поравнялся с отцом, — и без тебя у меня много вопросов к тому, что все это время скрывали от меня.       Ишшин с легкой улыбкой отвел взгляд в сторону.       — Я не совсем тебя понимаю, — саркастично заметил он.       — Ладно притворяться теперь. Ты ведь наверняка что-то знаешь про замыслы Айзена, — рыкнул в ответ его сын.       Они оба замолчали. У них выкралась такая отличная возможность придумать более-менее стоящий план для будущего сражения, а они просто молчали или перебрасывались слишком размытыми фразами. И никто ничего не хотел менять.       — Я хочу задать только один вопрос, — через некоторое время произнес Кохуро, стараясь лишний раз не задумываться ни о своих чувствах, ни о других. — Мне вообще стоит знать об этом?       Ишшин странно воззрился на него.       — Пока я шел сюда из Уэко Мундо, я много думал… Ичиго рассказал мне кое-что о прошлом, об Айзене, но далеко не все. Может, мне просто не стоит знать всего? Возможно, там есть что-то…       — Ничего подобного, — отрезал Атанабаши-старший. — Тебе стоит знать! Вокруг тебя слишком много тайн, и я уж точно больше не хочу быть тем, кто их создает.       Кохуро невольно поежился, будто пытался стряхнуть прилипший смешок. Было в сказанном что-то забавное, но ему действительно стало легче. И за это он мог быть благодарен отцу, но вслух Атанабаши-младший не сказал этого.       — Так что мы будем делать с теми двумя? — спросил Кохуро, полностью уведя их с темы.       Они все решили, теперь могли спокойно продолжить битву.       — По-моему ответ очевиден, — Ишшин выступил чуть вперед, после чего исчез.       Кохуро последовал за ним, сразу поняв все без лишних слов — теперь его противник Гин, с которым ему прежде сталкиваться не приходилось. Он атаковал со спины, оттеснив выбранного врага подальше от отца и Айзена. Но, похоже, Ичимару не особо был расположен к сражению: он лениво отбил атаку и переместился на некоторое расстояние. Кохуро вначале планировал атаковать вновь, но резко притормозил и напрягся. Он вообще не имел представление о том, кто был перед ним, ничего не знал о его способностях.       Когда капитаны-предатели покинули Общество Душ, Кохуро совсем ничего не понимал. Шинигами что-то обсуждали, носили разные маски мнений на своих лицах, но все это никак не объясняло Атанабаши происходящее. Поэтому он стал спрашивать, много разговаривать об этом, стараясь расположить, запомнить, закрепить все это в самую подкорку. Многие говорили об Айзене, кто-то о Тоусене, но практически никто — об Ичимару Гине. Он ускользал из разговоров, словно незаметная змея в лоне своей естественной среды. Он будто был здесь и представлял опасность каждому зазевавшемуся, но будто его не было здесь вовсе. Это противоречивое чувство Кохуро ощущал и сейчас. И соприкосновение мечей не дало ничего, лишь подкрепило то, что уже скользило в створках души.       — Ты вроде бы собирался напасть, или мне показалось? — с не сменяющейся ухмылкой спросил Гин.       Это прозвучало достаточно пугающе, но Кохуро просто предпочел опустить меч. Он уже использовал этот прием, и Ичимару наверняка все видел, но стоило попробовать еще раз.       — Не собираешься? Ну что ж, — притворно вздохнул Гин и сел на краешек обломка какого-то безликого здания. — Можем и поговорить.       Кохуро нахмурился.       — Не припомню, чтобы нам было о чем говорить.       — И это мне показалось? Как жаль, я совсем тебя не понимаю.       — Могу сказать то же самое. Но только по сравнению с тобой, я все еще здесь.       Ичимару удивился более естественно. Похоже, такой выпад действительно пронял его.       — Снова не понимаешь? Объясню проще — я тебя не вижу, — Кохуро прищурился.       Легче не стало, но, похоже, противник более не выказывал и толику растерянности. Его улыбка стала шире.       — Ты забавный парень. Но скажи мне, а ранение, которое я нанес Куросаки, было реальным?       Этот вопрос несколько выбил Кохуро из колеи. Будто это последнее, что он рассчитывал услышать. Но в тоже время Атанабаши понимал, что его подловили, и он ничего не мог с этим сделать. Нервы стали предательски сдавать, раскрывая недавнюю правду, сказанную Айзеном, — Кохуро совсем не мог вести такую игру.       — Не удивительно, что тебя так легко подловить. По сравнению с капитаном Айзеном я к некоторым незначительным вещам отношусь более внимательно.       — Хочешь сказать, что знаешь о наших взаимоотношениях с Ичиго?       — И почему ты назвал его именно так, — кивнул Гин. — Но разве это важно сейчас? Его здесь нет, и вряд ли ваше совместное прошлое поможет тебе сейчас.       Кохуро дернул плечами. Они как-то слишком скакали по темам, не пытаясь сконцентрироваться на конкретной. Нет, Кохуро внимательно следил за их разговором, в то время как Гин отвечал размыто, вновь увиливая от любой попытки увидеть его истинное лицо. Но разве можно различить кого-то при банальном общении? Возможно, такой шинигами, как Ичимару Гин, был слишком осторожным. Возможно, он привык к чему-то, что Кохуро даже не снилось.       — Кажется, даже упоминание Куросаки не вынудило тебя поднять меч. А я был уверен, что ты разозлишься на меня, — с притворным вздохом заметил Гин, его улыбка чуть сползла с лица.       — Полагаю, он в состоянии постоять за себя. Не стоит вмешивать его в наше сражение.       — Но все только этим и занимаются, разве нет? Каждый из вас, так или иначе, полагался на него, не смотря на то, что как и ты, он всего лишь ребенок.       Кохуро понимал это, но также прекрасно осознавал причины такой веры в Куросаки — он один из немногих, кто мог избежать воздействия Кёко Суйгецу и при этом не умереть от других атак. Возможно, слишком цинично сбрасывать всю ответственность на одного гибрида, но если совсем не осталось альтернатив? Тем более сейчас, когда все пали, а главнокомандующий был перенесен в неизвестное место.       — Мне казалось, что вы не делаете скидку на возраст, — Кохуро неожиданно для себя усмехнулся и сам опустился на один из булыжников, разбросанных вокруг. — Сколько я сражался с тех пор, как получил свой меч, враги становились только сильней и агрессивней.       — Подловил. Правда в том, что мне все равно, кто ты и сколько лет держал меч в руках. Есть только я и противник, которого, по идее, я должен убить. Капитан Айзен, кажется, говорил про условность между добром и злом… так какой смысл сражаться, если условное добро станет завтра злом?       — Это будет завтра, а сегодня я действую так, как считаю нужным, — не задумываясь, ответил Атанабаши.       — А ты подготовленный малый. Я удивлен.       Ичимару неожиданно встал.       — Я надеялся, что ты будешь более сообразительным и предпочтешь действовать, но, похоже, наш разговор ни к чему не приводит. Ну что ж, — он вытащил меч из ножн.       Кохуро также поднялся, выставил вперед оружие. Но не успели они ничего предпринять, как возле Атанабаши приземлился отец, который быстро поднялся на ноги. Он был немного потрепан, но в целом легко стоял на ногах, меч не тяготил ему руку. И Кохуро было немного спокойно, пусть он и понимал, что отец не противник Айзену.       Сам Соуске тоже подошел ближе, появился из-за спины Гина и искоса взглянул на него.       — Похоже, вы предпочитаете разговоры, — заключил он сухо.       — Простите, капитан Айзен, этот ребенок мне показался интересным собеседником, — не смутился Гин.       Айзен слабо улыбнулся.       — Что ж, в любом случае время разговоров закончилось, — с этими словами он стал меняться.       Сначала его опутали странные белые полосы, неровно облепили все участки тела. Кохуро смог понять лишь то, что они исходили из середины, шли от сердца.       — Что это такое? — Атанабаши-младший повернулся к отцу.       — Да откуда я знаю? — насупился тот.       — А кто, по-твоему, сражался с Айзеном? — достаточно тихо заметил Кохуро.       — По сравнению с тобой, у меня не было времени задавать вопросы.       — Не стоит ссориться, иначе вы пропустите достаточно важный момент, — в их спор вклинился Айзен.       Кохуро взглянул на него и обомлел: все его тело полностью покрыла белая волна, создав на месте такое же человекоподобное существо, но будто выбравшееся из мешка и не нашедшего ни одного отверстия, через которое можно было бы вытащить руку или ногу. Лишь глаза выделялись — все такие же карие и совершенно холодные.       Кохуро хотел бы знать, что это и зачем ему следовало это видеть. Он понимал, что теперь Айзен стал еще сильнее и неважно, что за белую оболочку он принял. Но ответы ему никто не давал. К битве постепенно присоединились Урахара и Йоруичи. Теперь это было сражение одного против троих, но для Айзена, как и прежде, это выглядело пшиком, и Кохуро это прекрасно видел. Но сам сделать он ничего не мог, особенно, после того, как услышал голос за спиной:       — И долго ты собираешься смотреть?       Кохуро успел дернуться и даже собирался взмахнуть мечом, чтобы остановить атаку Гина, но ему не хватало скорости. Он уже готов был принять удар и контратаковать, как его противника неожиданно вынудили отступить.       Перед Кохуро возник шинигами со светлыми, практически пшеничными волосами. Атанабаши присмотрелся и обомлел, быстро осознав свою ошибку: перед ним стоял Урахара Рюу.       — Он прав, не стоит зазевываться в такие моменты, — с усмешкой бросил тот, обернувшись.       — Ты поучаешь его?       — Конечно, он все же мой ученик, — Рюу вновь сконцентрировал взор на противнике.       Кохуро и не знал, чему больше удивляться: появлению Рюу, его внешнему виду или словам. Все в эту минуту окончательно рухнуло и не желало вновь стать прежним, более привычным и знакомым. Так и Урахара. Говорил что-то о Кохуро, помог ему, хотя обычно только ворчал по любому поводу. Да и его внешний вид изменился: не было прежней повседневной одежды, теперь ее место занимало стандартное шихакушо.       — Так и собираешься стоять столбом? — рыкнул на него Рюу, из-за чего Кохуро встрепенулся и подскочил к нему, машинально выставив меч перед собой. — Так лучше. Давно хотел посмотреть на тебя в деле. Не волнуйся, я подстроюсь под твой стиль.       Кохуро мельком взглянул на Урахару. Это точно последнее, что его волновало сейчас. Но на разговоры время никто не оставил. Гин произнес:       — Банкай. Камишини но Яри.       Вокруг них в мгновение взмыли еще более-менее целые здания и в момент осыпались. Этот банкай будто за доли секунды прорезал все, до чего смог коснуться. Кохуро напрягся. Действительно ли можно так далеко протянуть лезвие? Теперь ему предстояло самому разобраться с этим.