Другая история

      Макото, поднявшись с постели, беззвучно взглянула в полуприкрытое окно. Перед глазами проплывали лепестки цветущей сакуры, а в сердце смешалось сразу несколько ощущений: неверие, волнение и страх. Она была одна в пустой, остывшей комнате и чувствовала, как медленно к ней подступало столь знакомое чувство полного одиночества. Но сейчас все не так. Как только она покинет эту комнату, она станет шинигами — лейтенантом пятнадцатого отряда. Теперь уже официально, отправившись на свое первое собрание с коллегами. Но ей все это было чуждо. Все это тяготило. Вгрызалось острыми когтями в самые тонкие струны, сотканные из лоскутов души. Могла ли она перестать быть собой? Макото сомневалась. Но что-то внутри нее крутило желудок. Она никогда не чувствовала себя шинигами, их уклад был чужд ей. Могла ли Кусараги стать одной из них? Она мотнула головой. Это не тот вопрос. Совсем не тот. Ей все равно. Она никогда не была шинигами и не расстроится, если перестанет им быть. Но точно ли это то, что нужно ей? Кровавый путь больше не привлекал ее. Но и жить мирно, притворяться простой деревенской девушкой... Сможет ли она? А если ее начнут расспрашивать, то что ей отвечать? Макото невольно поджала губы. Даже если она найдет ответы, то возникнут новые вопросы. Пока Кусараги бродила в поисках жертв, все было легко и просто. Ей не нужно было думать. Не нужно было притворяться (если только совсем чуть-чуть, сильно наигранно). Но теперь у нее появилась ответственность. Готова ли она ее нести?       Дверь неожиданно открылась. Макото встрепенулась и обернулась. С той стороны на нее понимающе смотрел Куросаки, но ничего не говорил. Будто пересечения взглядов было достаточно. Будто одно присутствие способно сгладить все углы. Но Кусараги сомневалась в этом. Этот мир все еще существовал вокруг нее. Она не была убита, не умерла от пыток и истязательств. Но беспокойство сильно тяготило ее, мучило сознание.       Ей не чужды взгляды Куросаки. Она бы не зашла так далеко, если бы не соглашалась с ним. Но ей нужно было общаться не только с новым отрядом, таких же сломанных и покалеченных, как она сама, но и с неизвестными шинигами, большинство из которых даже близко не представляли ту боль, что несла в сердце Макото. В такие мысленные порывы Кусараги сожалела о том, что ввязалась во все это. Но другого пути она уже не желала.       — Я помню о собрании, — тихо произнесла Макото, обернувшись к одежде, аккуратно сложенной на тумбочке.       Кусараги даже не смущало, что ее, совсем раздетую, видел кто-то противоположного пола. И не потому, что она доверяла ему. Не потому, что по возрасту ему едва исполнилось десять лет. В их отношениях еще присутствовало напряжение, им обоим еще сложно было работать вместе, понимать друг друга. Но дело совсем не в Ичиго. Сама Макото просто еще не научила себя стыдиться своей наготы перед мужчинами, как это делали другие. Для нее это стало обыденностью, собственная нагота воспринималась, как часть домашней одежды. Пусть и подобное правило в ее жизни установили не самые приятные воспоминания.       — Я все понимаю, но ты должна пойти, — со вздохом произнес Куросаки, после закрыл дверь. До ушей Кусараги лишь долетело: — Прости, что не постучался.       Но собрание волновало ее больше. Она могла бы попросить Ичиго перевести ее на должность одного из офицеров. Тогда не было бы нужды видеть обитателей Сейретея и даже жить здесь. Но что-то тянуло ее окунуться в эту пряную болезненность и позволить ей соприкоснуться с чарующим чувством власти в Обществе Душ. Поэтому она не отступала. Волновалась, даже немного дрожала. Но продолжала натягивать одежду и приводить волосы в порядок.

***

      Макото пришла последней, чего она меньше всего хотела. Но привычка прятаться от посторонних все еще присутствовала в ее жизни, поэтому путь немного затянулся. Временами приходилось не просто выжидать, пока уйдут, но и искать обходные тропы. Если бы она владела шюнпо, то ей не пришлось бы прятаться, сбегать. Да и выходить заранее, чтобы проделать столь длинный путь тоже. Но она еще не научилась этому, лишь только-только поняла часть теории, которую люди вокруг нее уже давно знали на зубок. Это немного напрягало, но Макото понимала, что им ничего неизвестно о ней. И несомненно успокаивала себя этим.       Сами лейтенанты слились для нее в два единых пятна: мужчины и женщины. Она их не различала, лишь поняла для себя, что мужчин в комнате больше. Это настораживало, но Макото была спокойна. Ее меч не затупился, навыки не исчезли. Это разрушит ее жизнь снова, но она морально готова к этому.       Лейтенанты старались проявить добродушие, но Макото сразу же включила режим ежа и не подпускала к себе никого. Сама же она смогла лишь выдавить из себя несколько фраз и больше не участвовала в собрании, забившись в угол. Слишком много мужчин, слишком много внимания к ней. Макото чувствовала себя ужасно. Она не привыкла к этому.       Если она с кем-нибудь говорит, то это либо деревенская семья, принявшая ее на постой, либо мужчина/мальчик, который обязательно умрет. Это временно. Это быстротечно. Наигранно притворись. А дальше дело техники.       Макото мотнула головой.       Нет, так больше нельзя. Эта гиблая линия поведения, она уже уяснила это. Но как ей вести себя сейчас? Только появление на собрании родило внутри нее мысль о том, что стоило обсудить этот вопрос с Куросаки, который тоже был новичком, но уже среди капитанов.       — Ты хорошо себя чувствуешь? — обратилась к ней молодая женщина.       Макото недоверчиво взглянула на нее. Пронзительные голубые глаза и броский блонд, подчеркивающий приятный овал лица. Мужчину такое зацепило бы, но Макото стало не по себе еще больше. Она сразу же вспомнила цену таким женщинам в том месте, где ей довелось работать.       Неприятная горечь подступила ко рту.       Незнакомка, не дождавшись какой-то реакции на вопрос, коснулась плеча Макото, позволив себе посмотреть прямо ей в глаза. Кусараги встрепенулась, после закричала:       — Не прикасайся ко мне!       В комнате повисло молчание, все изумленные взгляды были устремлены в сторону Кусараги. Она стыдливо опустила голову и побежала к выходу со словами:       — Если я не нужна, то я пойду.       Не важно, что они говорили, она хотела сбежать из этой кошмарной ситуации. Макото отвыкла от такого внимания к себе, давно никто не прикасался к ней. Теперь же она опозорена. И из-за чего? Из-за собственной глупости.       Хуже быть не могло.       Она быстро устала, поэтому присела в закоулке одной из улочек Сейретея. Мысли путались в голове, дыхание предательски сбивалось. Как ей теперь вернуться назад? Как ей стать частью этого мира? Куросаки возложил на нее большие надежды, как на собранного взрослого человека, а она даже с банальным присутствие на собрании не справилась. Как Макото могла быть правой рукой капитана? Вести за собой отряд?       Она прислонилась головой к холодному камню серой стены. От прохлады ей стало немного легче. Но чувство полной разбитости так и не ушло. Как Кусараги могла быть хладнокровной убийцей, если она такая размазня? Глаза неприятно защипало. О чем она только думала? Разрушать куда легче, чем приспосабливаться к далекому обществу. Ей не приходилось заходить так далеко. Она привыкла притворяться. Но лишь наигранно. Умело она скрывала лишь свой пол. Но более в этом не было нужды. Макото уткнулась в колени, вслушиваясь в неприятный отзвук сердечного ритма в ушах.       Она просто безнадежна.       — О! Ты что тут сидишь?       Макото встрепенулась. Столь знакомый голос… Кусараги подняла голову.       — Капитан Куросаки… — виновато вздохнула она.       Но Ичиго был не один. Рядом с ним стоял еще один капитан — Макото знала его, так как именно он ее пленил когда-то.       — … и капитан Айзен, — закончила она.       — О, ты запомнила меня, — улыбнулся ей Айзен.       «Еще более фальшивую улыбку натяни», — сразу промелькнуло у нее в голове.       Хотя все это неодобрение Айзена она все же связывала со своим пленением. Он не сделал ей ничего плохого, но, как минимум, знал правду о ней. Это немного пугало.       — Почему ты не на собрании, Макото? — нахмурился Куросаки, скрестив руки на груди. — Только не говори мне, что решила не ходить туда.       — Я была там, — Макото на ватных ногах поднялась, стараясь не смотреть Ичиго в глаза. — Но ушла.       — Сложно влиться в новый коллектив, да? — Айзен поправил очки. — В первый раз на новом месте всем всегда трудно.       — Именно так. Не беспокойся, Макото, мне и самому трудно находиться среди шинигами, — подхватил Куросаки.       Макото кивнула. Их слова немного успокоили ее, даже придали мнимой уверенности, но она не могла докучать им обоим. У них свои дела и проблемы.       — Я пойду, — опустив голову, она прошмыгнула мимо капитанов и ушла подальше.       Вскоре Кусараги остановилась, прислонилась спиной к стене. Кое-что новое резко пролетело в голове.       — Разве капитан не говорил, что не переваривает капитана Айзена? — тихо пробубнила она себе под нос, изумленно уставившись на дорогу, по которой пришла. — Так почему они тогда были вместе?       Задумавшись о причинах подобного, Макото не заметила, что с другой стороны к ней подошли.       — Наконец-то я тебя нашла, — проговорили ей в ухо.       Макото вздрогнула и обернулась. Перед ней стояла та женщина, которая проявляла о ней беспокойство раньше. Кусараги сразу же смутилась, даже немного покраснела и хотела извиниться за свою резкость, но незнакомка заговорила первой:       — Ты извини меня за то, что поставила тебя в неловкое положение. Просто твое состояние беспокоило меня. — Только сейчас Макото отметила приятность голоса собеседницы.       — Почему вы беспокоились обо мне? — раньше Кусараги заволновалась бы при таком банальном разговоре с кем-то настолько нежным и хрупким, но общество этой женщины и ее приятная улыбка внушали спокойствие.       — Почему бы и нет? — добродушно подколола Макото женщина.       — Я, считай, незнакомка, так что…       — Нельзя назвать тебя незнакомкой. Став лейтенантом, ты стала одной из нас. Разве недостаточная причина заботиться друг о друге?       — Не знаю… — Макото опустила взгляд.       Эти слова странно кольнули ее прямо в сердце. Что-то теплое и давно забытое. Будто объятия матери. Кусараги обняла себя. Женщина минуту или около того изучала Макото с ног до головы, склонив голову на бок, после вздохнула и спокойно, с толикой добродушия произнесла:       — Мацумото Рангику.       Кусараги удивленно уставилась на нее.       — Это мое имя. Наверняка ты прослушала, когда мы представлялись.       — Я не настолько рассеянная, — промямлила Макото, хотя не могла не признать, что Мацумото ловко это просекла. — Я просто давно не общалась с людьми, — Кусараги запнулась.       Зачем она это вообще говорила? Макото подняла глаза, но столкнулась лишь с искренним любопытством. Может, в этом все дело? Рангику действительно интересно, что из себя представляет Кусараги Макото. И больше ничего.       «Если подумать, то в этом нет ничего зазорного», — промелькнуло в голове.       — Капитан Куросаки говорил, что ты не училась в Академии. Но никто не сомневается, что он нашел в тебе те черты, которые ему нужны, — Мацумото улыбнулась.       — К чему вы это, Мацумото-сан?       — Мне кажется, ты не уверена в себе. Не уверена в том, что тебе здесь место. От этого и твое нынешнее состояние, — она осекла себя, после виновато улыбнулась и произнесла: — Прости, это совсем не мое дело. Я просто хотела тебя подбодрить.       — Вы со всеми так? — недоверчиво поинтересовалась Макото.       Подобное поведение Кусараги уже встречала раньше, у некоторых деревенских женщин с приметным опытом на их лицах. Но увидеть подобное среди шинигами ей довелось впервые. К тому же, она не понимала причин подобного. Шинигами — элитные бойцы, огражденные от большинства бед и проблем Руконгая. Им ни к чему заботиться о ком-то, кроме себя.       — Не сказала бы, — Мацумото отвела взгляд в сторону. — Просто есть в тебе что-то… что пробуждает во мне желание поддержать тебя.       — Странная вы, Мацумото-сан…       — А что в этом плохого? — она ухмыльнулась.       После взяла Макото за руку и приблизилась к лицу практически вплотную. Кусараги было не по себе от такой близости. Но она не отстранилась, не оттолкнула. Продолжала выжидать и изумленно смотреть прямо в глаза столь пугающей своей искренностью шинигами.       — Позволь мне помочь тебе.       Мацумото отстранилась и как ни в чем не бывала выдерживала дистанцию. Макото же оставалась лишь изумляться таким всплескам эмоций малознакомой шинигами. Подобное должно было ввести Кусараги в ступор, но в этот раз она слишком легко приняла это. Будто подобное в порядке вещей. Макото откашлялась.       — Может, вы и могли бы, но позор от моей выходки так просто не смоешь…       — Не волнуйся, никто уже об этом не помнит.       — Ваше беспокойство все равно настораживает меня, Мацумото-сан, — Кусараги покачала головой.       — Этим ты мне нравишься еще больше, такая холодная и неприступная.       Макото изумленно уставилась на нее. Точнее, было бы справедливо сказать, что Кусараги и не переставала удивляться происходящему. Но в этот раз решила никак не комментировать подобные слова.       Они вернулись обратно. Макото стараниями Рангику смогла вклиниться в обсуждение, хотя ей все еще было непросто находиться в этом коллективе. Но от нее не могло ускользнуть то добродушие и дружелюбие, что витало между ними. Все хорошо относились к ней и не считали ниже себя. Никто не хотел причинить ей боль или обидеть. Слова Рангику про помощь подтверждались и сильнее укоренялись в сердце Макото.       — И да, зови меня просто Мацумото, — заговорила Рангику после собрания.       Макото лишь изумленно уставилась на нее. Ей все еще было сложно понять эту женщину и ход ее мыслей. Но Кусараги не могла не признать, что короткое общение привело ее к тому, что она хотела бы узнать. Желала понять эту необычную Рангику Мацумото.       — Мы с тобой в равном положении все-таки, — она улыбнулась. — К тому же я надеюсь, что когда-нибудь ты назовешь меня просто Рангику.       — Вы слишком многого хотите от меня,… Мацумото.