+1

      Давненько утро не было таким тяжелым. Солнце уже во всю светит, пробираясь сквозь неплотно задернутые шторы, чем сильно раздражает, спящего в тёплых объятиях любимого, Чунмёна. Глаза открыть просто нереально, да и надобности вроде нет. Или... Запах... Возможно, покажется глупым узнавать родного человека по запаху, но... Стоп, нет. Почему глупо? Чунмён прекрасно известно как пахнет его парень после долгого сладкого сна, после освежающего душа, как пахнут его духи. Он знает все. Он может поклясться, что даже эмоции Чонина пахнут.       Чунмён сильнее жмурится, и потихоньку отстраняется от тела, к которому секундами ранее так нежно и сильно прижимался. Но "просыпаться" все равно придётся, рано или поздно. И вот он приоткрывает глаза и видит... Нет, нет, нет. Как говорится, слов нет – одни маты. На его крик, тихо посапывающий парень, резко поднял корпус, и, увидев испуганного Чунмёна, отпрянул назад, за чем и последовало его громкое падение с кровати и постанывание от удара о пол.       Зашедший на шум в комнате, Чонин, увидев картину, нарисовавшуюся перед его взором, начал громко смеяться. Чунмён, что также, прижав к груди одеяло, с растрепанными волосами и испуганным взглядом. И... Сехун, что сидит, потирая затылок, на полу, и что их с Мёном объединяет, так это полное непонимание в глазах, направленных на, смеющегося в дверях, Чонина.       — Хах, я не могу... хах... ваши лица... вы были, хах... о-ой... не могу... вы увидели приведение? Или друг друга... Вам бы видеть ваши лица сейчас, хах... – кажется, не такая реакция должна быть у парня, который своего любимого в постели с другим застал.       — Вот же... – ещё секунда, и в Чонина летит подушка, – Придурок, – и кто скажет, что этот ребёнок, дующий недовольно губы и так смешно хмуривший брови, на самом деле серьёзный взрослый, который работает в офисе с различного вида документами.       Чонин, который не перестает смеяться, поднимает подушку с пола, возвращая после хозяину, подходит к, сидящему и все более удивляющемуся, Сехуну и тянет руку помощи.       — Он по утрам бывает особо ворчливый, – будто бы это не тот самый парень, с кем выпивал Мён, не тот кто спал с его парнем этой ночью.       Сехун все же встаёт, но заметив свою наготу, садится вновь и тянет одеяло на себя. Чунмён от этого вида заливается пунцовой краской и спешно отворачивается.       — Хах, ну вы ребят, конечно, клоуны, – направившись к выходу, выдаёт, – вставайте чтоль, уже час дня, пора бы и позавтракать. Я вас жду на кухне.       Парни лишь переглянулись и Чунмён снова смущенно перевёл взгляд на свои руки, лежавшие на коленях. Он, укутавшись сильнее в одеяло, встаёт и идёт к шкафу. Берет одежду себе, и для Сехуна.       — Возьми чистую одежду, думаю Чонина вещи тебе будут впору, – ставит на край кровати, – ты не против, если я первый в ванну ? – в ответ лишь мотают головой.

***

      После утреннего душа ребята уселись за стол завтракать. Атмосфера сильно нагнетала. Тишину нарушал лишь Чонин, спокойно поедающий омлет. Но все таки, не выдержав, он закатывает глаза и вздыхает, чем и привлекает внимание ребят.       — Ой да ешьте вы спокойно, в таком трауре сидите. Не было секса, не бы-ло. – Делает глоток сока и снова тяжело вздыхает.       — Не было? – переспрашивает Чунмён, – ой, как же хорошо. Я уж испугался, думал я так сильно напился, что ничего не помню. Будто совсем память отшибло, – облегчённый выдох и откидывается на спинку стула.       — В первые наши встречи был таким противно говорливым, вот хрен заткнешь, а сейчас чего затих, ты язык проглотил? – Чон привлекает внимание Сехуна, который лишь непонимающе хлопает глазами, переводя взгляд с одного на другого.       От обращения к себе, он смотрит на Чонина, встречаясь с ним взглядом и лихорадочно отворачиваясь и пытаясь за что-то зацепиться взором.       — Мне слишком неловко, – полуживой еле слышный шёпот, что двум другим присутствующим приходится напрячь слух, – я не помню, что вчера было. Я был слишком пьян, чтобы осознавать, что я делаю, – все также негромко.       — Какие мы благородные, с чужими парнями не спим. А вот вчера поперло да?       — Ну так ничего же не было? – чуть громче выдаёт Хун.       — Я не говорил, что ничего не было, я сказал, что секса не было, потому что Мён уснул, – он переводит взгляд на Чунмёна, щеки которого, сейчас неизвестно от чего покрылись румянцем, – Хах, Мён-а, чего хоть сейчас стесняться? – ответа не последовало.       — А что было? Я... – хотел продолжить Сех, но его перебили.       — А вот тут уже я начну свою повесть... – откидываясь назад и удобнее устраиваясь, Чонин скрещивает руки на груди и начинает, – вы хоть помните, что было в клубе? Ну до того как мы добрались до квартиры... – получает мотание головы с обеих сторон. – ох, ребят, ну и слабоваты вы на алкоголь, зачем было тогда столько пить? – это был скорее риторический вопрос. – Мы с Мёном шли в клуб с определённой целью, собственно говоря, поэтому ты тут и сидишь, – обращается последней фразой к Сехуна, – Но видимо, с алкоголем все-таки мы переборщили. Как мы выпивали ты наверное помнишь... и как мы вышли на танцпол... после я отлучился в туалет, пробыл там приличное время, очередь была жуть... вернувшись, я вместо, как я думал, скучающего Мёна, увидел картину, не очень-то приятную, ну потом вспомнил цель визита в клуб, ну и решил подключиться, – рассказывает будто прохождение миссии в какой-то игре, – вы очень нагло терлись друг о друга, но знаете ли в той же мере и возбуждающе. Это было просто что-то... не знаю с чем сравнить. Ваши движения, прикосновения, мокрые тела, затуманенный алкоголем разум... просто вау. В общем, мы решили перебраться в квартиру. Ну а вот в квартире дальше прелюдий, если можно, конечно, имитацию секса через одежду так назвать, не пошло, так как Чунмён уснул. Ну а ты решил не заморачиваться и тоже лег. А я что? Один в поле не воин, тоже лег. Проспали вы, конечно, знатно, хех, – сидит довольный и наблюдает за реакциями парней. Неизвестно от чего, но он себя таким победителем чувствует. Он как бы рад, что ничего не было, его Мён остался его Мёном. Но все равно что-то его расстраивает.       — М-да, интересные выходные, – тянет Мён.       — Ребят, слушайте, я за вас очень рад и все такое, но мне пора... – Сехун спешно встаёт, – мне это... надо покормить свою кошку, да и ещё и бабушку встретить, только вспомнил, что она должна прилететь. Да... Эм, мне пора, спасибо за ужин, ой, то есть завтрак... обед... эм, я пошёл, – также же спешно хватает телефон куртку и выбегает из квартиры.       — Надо бежать от этих куда подальше... Угораздило ж меня, – бурчит Сехун, убегая в сторону остановки.       — Ну во-от, – хнык, – он теперь думает, что мы извращенцы какие-то... – ноет Чунмён.       — А то мы не такие, – язвит Чон, за что и получает подзатыльник от старшего.       — Придурок... Ну как так? Нельзя было меня разбудить? Я теперь точно больше не смогу смотреть ему в глаза, и вообще больше не смогу думать о сексе втроём... буду вспоминать этот провал... – пока Мён жалуется, Чон довольно улыбается, – Ты чего улыбаешься, а? Вот же... ты что специально все это? Чони-ин, ты что смерти захотел?       — Да о чем ты говоришь? Что значит специально, я разве виноват, что ты весь бар в себя влил?       — Ты мог меня остановить... – снова начинает хныкать, падая головой на сложенные на столе руки.       — Ай, Мён, как же ты любишь драматизировать, да ты же самая настоящая королева драмы. Ну обломился тебе секс, и что? Тебе что 16 лет, и что у тебя парня нет? Да займёмся мы с тобой этим сексом, ладно хорошо уговорил, если ты так хочешь...       — Ты издеваешься над до мной, да? Тебе лучше сейчас бежать Ким Чонин, беги до самой китайской стены, Ким Чонин, – на последней фразе он срывается с места и бежит за убегающим и громко хохочущим Чонином.