Воскресенье, 22:37 PM
Сегодня парни решили немного расслабиться (наплевав, что завтра на работу). Достав немного алкоголя, побольше попкорна и скачав пару фильмов, улеглись на расправленный диван в гостиной. Уже немного подвыпившие, ребята не обращали внимания на сменяющиеся на экране картинки, они были заняты друг другом. Вот Чонин, что лежит на спине и во всю распускает руки. А вот Чунмен, что оседлал бёдра Чона и подставляет своё тело под ласки любимого. Они так сладко, причмокивая, целуются, отстраняясь, чтобы сделать поглубже вдох, и вновь притянуться к губам, как к магниту. Чунмён совершает плавные движения бедрами вперёд–назад, тем самым задевая возбужденную плоть Чонина. Но сейчас он обхватывает руками шею парня, чтобы сильнее прижаться, и прекращает движения, но Чонин хочет продолжения, и в знак протеста он шлепает по упругой попе, от чего тот стонет в поцелуй и виляет бёдрами, требуя повтора. Чонин улыбается уголками губ, и начинает нещадно сминать половинки, надавливая и толкаясь вперёд бёдрами, продолжая через раз с силой шлепать и срывать стоны с, припухших от долгих поцелуев, губ. А где же изменения, да? А вот они, нервно стоят перед дверями в квартиру, в которой, собственно говоря, все и будет происходить. Сехун долго осмысливал, что произошло на тех выходных. И ничего лучшего не придумал, чем скинуть все на алкоголь. Да и вообще это их проблемы, и ничего страшного если они захотели попробовать что-то новенькое, ну да, просто Сехун очень удачно попал к ним под руку. Решив не заморачиваться, он отпустил мысли и можно сказать уже обо всем забыл. Кроме того, нужно вернуть вещи Чонина. Именно поэтому сейчас он и стоит за их дверями. Прождав добрые десять минут, а может и больше, откинув все мысли о том, что можно вещи подкинуть и убежать, тянется рукой к дверному звонку. Раз звонок. Парни, что так увлечены друг другом не обращают внимания на звук. Два звонок. Они слышат его, но решают, что позвонят и перестанут. Три звонок. Да что ж это такое? Дайте людям нормально отдохнуть. Трель звонка прекращается, но тишина длится недолго, так как в дверь начинают тарабанить. Ну да, Сехун решил, что или сейчас или никогда. Чунмён нехотя отстраняется от губ Чона и нервно поглядывает в сторону прихожей. — Ну кто такой настырный, а... – чмокает Чона в губы, – сиди жди, смотри не скучай и не засыпай, и ты тоже, малыш, – спускается ниже, через ткань целуя твердый член Чона, – я быстро. Сехун было уже сдался и отошёл от двери, как та открылась. — Вы что, решили снести нашу дверь?.. – зло смотрит в плохо освещённый подъезд, но, увидев знакомое лицо, немного смягчается, – о, Сехун-и, это ты? — Эм, да, привет, прости... Я просто хотел занести вещи... и, в общем, вот, – протягивает руку с пакетом. — Оу, да, точно. Ты же в Чона вещах ушёл тогда, спасибо, – так нежно улыбается Мён и забирает пакет, при этом не менее нежно и мягко касаясь пальцами холодной руки Сехуна, – ох, Хуни, такие холодные руки, заходи, тебе нужно согреться, да и твои вещи отдать тоже надо, – хватает того за руку и тянет внутрь квартиры. Разувшись, Сехун покорно следует за Чунмёном пока они доходят до гостиной. Услышав топот ног, Чонин начинает жаловаться: — Тебя только за смертью посылать, Мё-ён, теперь тебе заново придётся будить малыша, – поворачивая голову в сторону дверей, замолкает, – ой... — Ав, как неловко, – шепчет Мён, покрываясь краской до самых кончиков ушей. — Ребят, я кажется совсем не вовремя, – да сколько можно, эта неловкость прекратиться когда-нибудь? – может я в другой раз заберу свои вещи, или... — Да все нормально. Мы все понимаем, это твоя работа приходить и обламывать секс, что уж... — Чонин, ты... замолчи... – кидает пакет, что был в руках в Чонина, – Не слушай его, Хуни, он просто дебил, – одним взглядом уже трижды убил Чонина, – давай пойдём в спальню, твои вещи в шкафу. — А чего это я дебил? Я что неправду сказал чтоль? Ну уже второй раз же... Добежав до шкафа, начинает искать вещи на полках, найдя и взяв в руки отдаёт хозяину, что стоит оперевшись плечом о косяк двери. — Держи, и не обижайся на Чона, он прежде, чем сказать не думает головой. — Да всё в порядке, я правда не вовремя. Спасибо за вещи, я пойду уже. — Хей, нет, у тебя руки ледяные просто, – снова хватает Сехуна за руку, – давай ты немного согреешься, а после спокойно пойдёшь домой, я отказов не принимаю, – и за руку тащит, не очень-то сопротивляющегося, Хуна в сторону кухни. — Ты пока присаживайся, я сейчас, – включая чайник, убегает в гостиную.***
— Чонин, все вставай и иди ложись спать, или присоединяйся к нам на кухне, – собирая пустые бутылки и попкорн, проговаривает Чунмён. — Мён-а, ты бессердечный просто, аввв, – ноет Чон, пытаясь схватить Чунмёна за руку и притянуть к себе под бок. — Нини, прекрати, отдай сюда бутылку, – тянется, чтобы забрать, но тот оттягивает руку подальше и отдавать не собирается. — Нет, я ещё не допил. Раз ты меня бросаешь ради Сехуна, то теперь моя пара эта бутылка, она от меня никуда не уйдёт, моя любимая, – прижимает бутылку к груди. — И за что ты мне такой, а-а? – закатывает глаза. — Такой красивый, умный... такой сексуальный? – играет бровями. — Хах, Чонин-а, все хватит пить, идём на кухню, – и этого за руку тянет на кухню, так как спать он точно не будет.***
— Можно я тут присяду, мистер О Сехун, – садится рядом, корпусом поворачиваясь полностью в его сторону и не переставая смотреть в глаза. — Хах, Чон-а, ну хвати-ит, ведёшь себя как дурачок, отдай эту бутылку сюда, – Чунмён лишь смеётся с поведения Чонина. Чонин не так сильно пьян, чтобы нести бред. Но достаточно, чтобы озвучивать все свои мысли. — Не отдам, может я хочу угостить О Сехуна, – и протягивает бутылку гостю. — Хах, нет, спасибо, я пожалуй откажусь, – он соврёт, если скажет, что Чонин его не смешит. — Да ладно-о, выходной же, ты что отдыхать не умеешь? Да на, выпей, – и опять протягивает бутылку, – или тебе что-то покрепче? — Мне хватило одного раза с вами выпить, – чуть тихо проговаривает Сехун, – я буду просто чай. — Эх, ну ладно, тогда я сам, – он поворачивается уже к столу и просит стакан у Мёна. — На, и мне тоже, не хочу чай. После сидят дольше, чем планировалось. Сехун немного раскрепостился, разговоры сами шли. Одна бутылка сменялась другой, уже и Сехун присоединился к ним. Ближе к часу ночи они перебираются в гостиную, где все ещё расправлен диван. Включив вновь фильмы, они разлеглись. К середине первого фильма все уже спят сладким сном. Запутавшись в ногах и руках. Ночь не была бы такой интересной, если бы не... Чунмён просыпается, тяжело открывая глаза. Тянет руку к ночному сюрпризу и также же тяжело вздыхает (и что же ему снилось, точно не розовые пони). Рукой ищет пульт, чтобы выключить, все ещё горящий телевизор, за одно и время посмотреть. 3:04. Ещё совсем рано, чтобы вставать. Мён оглядывается по сторонам и видит, что он в плену четырёх ног и рук, ну встать тоже не так уж будет и легко. Он пытается скинуть с себя руки, случайно дёргает сильнее, чем хотел руку Чонина, от чего тот просыпается. — Прости, Нини, я не хотел тебя будить, – шепчет Мён. — Ммх, ничего страшного, ложись обратно, – он скидывает со своей ноги ногу Сехуна и поворачивается набок, чтобы обнять Мёна и прижать к себе. — Амм, Чон-а, тут такое дело... – приблизившись к лицу, шепчет в губы, – мне нужна твоя помощь, – кротко чмокает в губы. — Мён, мне так лень вставать... – жалуется Чон. — А мы тут тихонечко, Нини-и, – теперь он уверенне целует Чонина, и рукой спускается к паху. — Ха, Мён-а, какой ты нетерпеливый, – отвечает на поцелуй, за талию притягивая и прижимаясь своим пахом к паху Мёна. Благо алкоголь весь не выветрился из организма, или же наоборот, будь они трезвыми такого бы не творили. От поцелуев (алкоголь, конечно, помогает) снизу живота моментально реагирует. Чон толкает Мёна в плечо, укладывая на спину, а сам нависает сверху. Украдкой поглядывают на лежащего рядом Сехуна — спит. И продолжают начатое. Чонин водит носом по шее, оставляя невесомые поцелуи, утяжеляя дыхание Мёна. Затем поднимается вновь к губам, целуя тягуче, сильнее заводя старшего. Устроившись между ног Мёна, коленями раздвигает его ноги и рукой начинает через ткань массировать плоть. Чунмён стонет в поцелуй. Рядом лежащий Сехун возбуждает ещё сильнее, страх быть пойманным просто нереально кружит голову. От этих мыслей Чунмён начинает мычать громче, и подаваться бёдрами на встречу руке Чонина. — Тсс, малыш, мы же не хотим разбудить Хуни? – Чунмён закусывает губу и мотает головой. – Тогда тебе придётся постараться, – ухмыляется Чонин и делает резкий толчок вперёд. Чунмён выкрикивает, но спешно тянет руки ко рту, сильнее прижимая. Однако... поздно. Сехун медленно, но верно просыпается, потирает сонно глаза, привыкая к темноте и бормочет: — Что вы делаете? — Блинчики печём, – выдаёт Чонин, от чего Чунмён прыснул. — Аа, – устало зевает, и прикрывает глаза... – в смысле? – глаза резко распахиваются, и перед ним предстает тот ещё шедевр, лучше бы не просыпался. Чунмён прикрывающий лицо руками и лежачий под Чонином, и Чонин, что удобно устроился между ног Чунмёна. – На мне что клеймо? — Да ты был послан самой богиней Эринией, за все мои преступления в прошлом, чтобы обеспечить мне смерть от неудовлетворенности, – а вставать с Чунмёна он не собирается. — Что?.. — Что? Ты или помогать будешь или соизволишь выйти в другую комнату? – сказал, как отрезал. — В чем помогать, Чонин... – шипит Мён, умеет его парень ставить в неловкое положение. — Ну ты же сам хотел третьего, так вот он... лежит. Бери — не хочу, – Мёну ой как стыдно, он сильнее зарывается в свои руки. А Сехун непонимающе смотрит на Чонина. – какие вы медлительные, – на этом снова делает грубый толчок бёдрами вперёд, упираясь членом в области промежности, и срывает с губ Чунмёна стон. Сехуну хватает одного лишь стона, чтобы проснуться окончательно, да и не только он проснулся... Он выжидающе смотрит на Чонина, как бы проверяя он правда этого хочет или играется. Если вспомнить первые встречи, Чонин готов был убить его за один лишь взгляд в сторону Чунмёна. Но сейчас загорается зелёный цвет. Он аккуратно пододвигается к лицу Мёна, накрывая его, свободные от рук, губы своими губами. Мён и по губам сможет различить своего парня, и он сейчас знает, что целует его не Чонин, поэтому отвечает немного неуверенно. Если оставить их так, до секса и до утра не дойдёт (ну и кто теперь нетерпеливый Чонин?). Он задирает футболку Чунмёну и губами припадает к набухшим соскам, лаская горошинки языком. Чунмён убирает руки от лица, не стесняясь постанывая в поцелуй. Одной рукой прижимает за затылок Сехуна, а другую запускает в волосы Чонина. Чон отстраняется, чтобы потянуться губами к лицу Мёна, в то время и Сехун отлипает от его губ и переходит на шею и ключицы. Чонин пока есть возможность, запускает два пальца в рот Чунмёна (идти за смазкой сейчас слишком далеко). Старший приоткрывает рот, впуская пальцы, и его язык начинает искусно вырисовывать узоры, посасывая пальцы и кусая подушечки. Когда пальцы обильно смочены слюной, Чонин вынимает их, наблюдая за тем, как слюна стекает вниз по подбородку. Сехун обманет, если скажет, что он не кончил от одного вида Чунмёна с пальцами во рту, а стекающая слюна и рука нетерпеливо сжимающая плоть сквозь шорты, становятся финишной чертой. В то время как Чонин освобождает Мёна от одежды, Сехун вновь припадает к губам, целуя более настойчиво, страстно, отстраняясь лишь для того, чтобы помочь с футболкой. Почувствовав в себе пальцы, Чунмён выгибается и стонет. Чон проталкивает сразу два пальцы, разводя их на манер ножниц, и старательно выискивая нужный угол. Немного привыкнув, Чунмён переходит на тихий скулёж, хочется большего. Сехун от картины входящих-выходящих пальцев из узкой дырочки уже весь на взводе. Долго не думая, он устраивается между ног Чунмёна, раздевая себя до гола, Чонин повторяет то же со своей одеждой. Но вводится одна поправка, Чунмён переворачивается на живот. Сехун крепко держит за талию Чунмёна, прежде чем войти в него, дразняще проводит твёрдым членом между половинок. От чего Мён скулит и дёргает бёдрами, прося скорее заполнить его. Он медленно вводит член наполовину и останавливается, привыкая к ощущениям. Но Чунмён, что привык получать грубо и резко, такого замедления не терпит и сам насаживается на всю длину, протяжно и довольно стона. Ким младший тоже долго в сторонке не остаётся, подходит ближе и ложится перед Мёном, широко расставляя ноги. Старший умело берет крепкий член в рот, делая пару движений вверх-вниз, вынимает его изо рта, облизывая и нежно прикусывая головку, чем вызывает довольные вздохи сверху. Он смотрит в глаза Чона и берет в рот глубже, содрогаясь от толчков сзади и пуская вибрацию по члену. Чон вытаскивает член изо рта Мёна и поднимается на колени, пододвигаясь ближе. После кладёт свою руку на затылок Мёна и требует шире открыть рот. Головка, встречаясь с горячим мокрым языком, отвечает на прикосновения выделением предэякулята. Чунмён довольно облизывается и причмокивает губами, собирая его языком и глотая. После Чонин делает резкий толчок вперёд, упираясь головкой о стенку глотки, и также быстро вытаскивая член, повторяет пару раз. Чунмён начинает кашлять и на его глазах выступают слезы. Чонин тянется за поцелуем, мокро и пошло путаясь языками, отстранившись между искусанными, покрасневшими губами повисает нить слюны, которая с последующим поцелуем лишь размазывается по подбородку. Сехун, когда член уже без сопротивлений входил в анус парня, начал ускорять темп. Грубо и резко толкаясь, он срывал с губ Чунмёна звонкие стоны, что отлетали от стен комнаты и били по перепонкам. Чонин уместившись перед лицом Мёна, вновь грубо толкается в рот на всю длину, но вытаскивать не спешит, а наоборот, подстраиваясь под ритм Сехуна, начинает иметь рот Чунмёна. Все трое получают просто невероятное удовольствие. Но больше всего Чунмён, которого сейчас так нещадно имеют с обеих сторон. Настолько крышесносно, что первым кончает Чунмён, пачкая диван, следом Сехун и Чонин, обильно заполняя Чунмёна. Укладывая Чунмёна между, ребята падают вдоль на диван, пытаясь выравнять дыхание. Уснуть Чунмёну не дают руки Чонина, что начинают надрачивать и возбуждать на второй круг. —Мён-а, ещё рано спать, – целует в губы и поднимает в коленно-локтевую, но на этот раз сам устраивается сзади. – Ну же, малыш, покажи Хуни, как глубоко и умело ты принимаешь, – шепчет Чон, пальцами поглаживая половинки и нежно покрывая спину поцелуями. Но резко отстранившись, оставляет на ягодицах сильный шлёпок, срывая с губ старшего пошлый протяжный стон. Не давая передохнуть, он одним толчком входит на всю длину и сразу набирает быстрый темп. Чунмён стонет громко, несдержанно. Семя Сехуна служит смазкой, от чего каждый толчок Чонина отдаётся по комнате хлюпающим звуком. Сехун также, как и Чонин ранее, устраивается перед головой Чунмёна. Чонин замедляется, позволяя Мёну взять в рот член Хуна, и когда он начинает смело заглатывать, возобновляет темп. С каждым толчком, Чунмён пускает вибрацию по стволу, от этого Сехуну космически хорошо, он откидывается на спинку, запрокидывая голову назад, и низко стонет. Уложив руку на затылок Мёна задаёт свой темп, но менее агрессивней Чонина. Вторая волна оргазма накрывает всех троих одновременно. Кончив глубоко в парня, Чонин вытаскивает член любуясь как из сжимающейся дырочки стекает его семя в перемешку с семенем Сехуна. После он просто падает у ног Чунмёна, пытаясь отдышаться. Чунмён, проглотив все и довольно облизнувшись, ложится вдоль Чонина и тянет за собой Сехуна. Целует в губы поочередно и закрывает глаза, восстанавливая дыхание и погружаюсь в царство Морфея.