Трудности нового амплуа

— Что это? — Подарок? — прозвучало почти неуверенно. Гэвин никогда не был сентиментальным. Не обводил даты в календаре и не ставил напоминания в телефоне. И совершенно не думал, что худший день в его жизни, как он думал на тот момент, превратится в подобие праздника и запомнится ему. Пиздец как жизнь бывает иногда непредсказуема. И что это будет вот так вот. Гэвин не поверил бы просто в лучшем случае, а в худшем тут же бы дал в морду, если бы кто-то сказал ему, что он через год будет радоваться дню, когда к нему приставили роботизированного напарника. За этот год многое кардинально поменялось. Жизнь встала с ног на голову и счастливо улыбалась. Её все в полной мере устраивало. Человека, в общем и целом, тоже. Гэвин вообще не разбирался в чувствах и прочей лабуде, он плохо понимал людей и абсолютно не вникал в их симпатии. Не любил подарки получать и их делать. Получать — потому что его самого редко кто понимал достаточно хорошо, чтобы сделать действительно ценный и нужный подарок. Делать — потому что то же самое он мог сказать о других людях. Откуда Рид мог знать, что можно подарить тому или иному человеку? А хрен его бы разобрал. И именно Гэвин, проснувшись с утра и обнаружив на удивление все ещё «спящего» рядом андроида, пялясь в потолок, обзавелся твёрдой решимостью в том, что пойдёт и купит подарок своему навороченному тостеру. Зачем? Потому что просто банально хотелось и все. Причина, по которой Ричард все ещё не вскочил на ноги, обнаружилась в настенных часах, показывающих 8.45. В эту пятницу был внеплановый выходной — мужчина не вникал в причины — поэтому внутренние часы Девятисотого были установлены на десять, потому что Гэвин самолично категорически запретил андроиду вскакивать раньше, считая это кощунством. Поэтому у человека был чистый час на то, чтобы смыться из дома (разумеется, оставив записку) и придумать хоть что-то, чтобы хоть перед собой не выглядеть жалко. — Ты хочешь сделать мне подарок? — уточнил Ричард, забирая из рук Гэвина небольшую коробку. — Типа того. Андроид помолчал пару мгновений, в своей обычной манере мигнул диодом и склонил голову. — Спасибо. Гэвин задумчиво прикусил губу. Как-то не так он себе это представлял. — И все? Не спросишь, что это значит, почему я это сделал, зачем и прочее и прочее, как ты любишь обычно? — А зачем мне спрашивать? Рид и так чувствовал себя в крайней степени неловко, а теперь вообще был в тупике. Как-то это все не вписывалось в уже привычную картину мира. И это «спасибо» было произнесено как-то на редкость осознанно. Нет, он не ставил под сомнения умственные способности Девятисотого, но… обычно в чувственной сфере он не блистал. И даже чурбан-Гэвин мог позволить себе почувствовать некоторое превосходство. И в этой ситуации мозг детектива не смог предложить ничего лучше, чем просто зависнуть. Он открыл рот и почти тут же закрыл его. — Гэвин? Мужчина качнул головой и за неимением лучших вариантов, куда деть руки, сложил их на груди. — Я понимаю, что подарок может значить. И поэтому я поблагодарил тебя. Судя по твоим физиологическим показателям… — Гэвин нервно хмыкнул. От привычки анализировать постоянно Ричард так и не избавился, -…ты и так испытываешь дискомфорт и смущение. Я не хочу волновать тебя ещё больше ненужными вопросами. — То есть, сам прекрасно все понимаешь? — все же подал голос человек. Вот это номер. — Ну… — Девятисотый на мгновение замялся, — Да. — А что так неуверенно? Ричард не знал, как Гэвин мог отреагировать на то, что он собирался сказать. Все же, это был шаг. — Ты не хочешь присесть? — вместо ответа на вопрос, спросил андроид, сам же опускаясь на диван и кивая на место рядом с собой. Рид принял предложение, садясь следом. И уставился на Ричарда с вопросом во взгляде. Тот отложил коробку и вздохнул, прикрывая глаза и поднося пальцы к теперь почему-то мельтешащему желтым и красным диоду, закрывая его. Гэвин молчал. Ричард молчал тоже. — Ты его не откроешь? — нарушил тишину мужчина, хмурясь. Он и хотел этого и не хотел. — Не так важно, что внутри. Важен сам факт. Ты запомнил. Ровно год, так? — несколько неловко улыбнулся андроид, не отнимая руки от виска. Рид неопределенно пожал плечами. Сам с себя удивлялся. Но да. Ровно год. — Я хочу сказать, что… я понимаю куда больше, чем тебе кажется. Гэвин, я… Я могу воспользоваться датами данных, информацией в открытом доступе, сопоставить факты и сравнить что-то, что я чувствую и что происходит с моими программами с аналогичным состоянием у людей. Я понимаю. Но… мне очень приятно, да, именно так, слушать и видеть, как ты проговариваешь это вслух специально для меня, — виноватым тоном начал Девятисотый, внимательно глядя на человека, — Всё же, я продвинутая модель. И после девиации не растерял всех функций. Поэтому я разобрался во всем довольно быстро. — То есть, — выдавил Гэвин, ставя на место отпавшую челюсть, — хочешь сказать, что все это время ты просто придуривался, делая из меня круглого идиота? — Ну… В таком ключе это звучит действительно так себе, — согласился Ричард, — Но нет, это не было моей целью. Ни побочной, ни тем более основной. Ты мне веришь? Андроид смотрел почти жалобно, так что сил у Рида злиться почти не осталось, хотя следовало бы. А он-то думал… — Тем более, иногда я действительно не до конца понимал. Или хотел услышать подтверждение своих мыслей. Ведь я верю тебе, Гэвин. Кто бы ещё мог мне сказать? Мужчина вздохнул и провел по лицу ладонью. — Верю, Рич. Верю. Но бля, заканчивай этот ебаный театр, а? Ричард улыбнулся тепло и кивнул. — Закончу. И в подтверждение этого я тоже хочу сделать тебе подарок. Гэвин вздернул бровь. Андроид повернулся к нему левой стороной лица. Что-то щелкнуло, и Девятисотый протянул человеку сжатый кулак, все так же не поворачивая головы. Что-то было как-то подозрительно. — Что там? Вместо ответа Ричард разжал пальцы, и Рид охнул. На ладони покоился мигающий красным диод. Детектив знал, что девианты избавляются от диодов, знал, что это, вроде как, нормально, но почему тогда он горел красным? — Ты возьмёшь его? — Бля, Рич… — Гэвин накрыл ладонь андроида своей и сжал пальцы, — Пиздец. Конечно. Девятисотый облегченно прикрыл глаза. Он переживал. Это действие, оно… было каким-то сакральным. Его человек согласился. Можно было выдыхать. Если бы Гэвин убрал руку, то увидел бы, как диод окрасился спокойным голубым. — Теперь ты совсем как человек. Последний шаг был сделан ими вместе.