Ещё одна Белова.

По-настоящему становишься самим собой в тот день, когда теряешь родителей.

У семьи Земских в Подмосковье была выстроена дача. В одном из садоводческих товариществ им, как семье военных, выделили земельный участок, где Владимир Павлович со своим отцом отстроил двухэтажный дом и небольшую кухню, скат крыши которой пришлось переделать из-за требований к постройкам. Нина Михайловна же каждое лето выращивала в парниках огурцы, помидоры, кабачки и различные овощи, а на грядках красовались кусты клубники и заросли горошка. Не обделён был участок и цветами: на входе по обе стороны длинной дорожки тянулись хризантемы, лилейники, ирисы и гладиолусы, а небольшую полянку впереди кухни обрамляли шикарные пионы. Сергей не раз уже был у Земских в гостях, родители Наташи с радостью встречали молодую пару у себя, устраивая семейные посиделки за самоваром, топленным шишками, и вкусными пирогами хозяйки дома. — Вова, иди сюда помогать! Дети приехали — крикнула женщина мужу, когда скрипнула калитка и на дорожке показалась Наташа в лёгком платье и Белов, увешанный сумками. — Привет, мамуль! — девушка обняла Нину Михайловну и поцеловала ее в щеку. Сергей поздоровался кивком, отдавая подоспевшему Владимиру Павловичу непонятно зачем понадобившийся на даче насос из Москвы. — Привет, привет, мои хорошие. Устали, наверное, с дороги. Отец, унеси это все своё барахло на задний двор, а вы пока на качелях посидите, я пойду обед разогрею — заботливо погладила дочь по голове женщина и, улыбнувшись, поспешила на кухню. Белов, скинув все очень необходимые на даче вещи, которые дай бог за весь сезон использовались пару раз, а затем также благополучно уезжали обратно в город, опустился на диван, обнимая пристроившуюся рядом с ним блондинку. — Вот что бы я без тебя делала, Серёжа — благодарно целуя спортсмена в щеку, улыбнулась Ната. — И не говори — хмыкает Белов, чуть щурясь от слепящего солнца. На даче было хорошо. Высокий лес на горизонте, крыши невысоких домов и доносящиеся крики ребятни напоминали парню о родном селе. Окунаясь в эту атмосферу тихой природы и заботливой семьи, Сергей скучал по родителям, по сестре, по старому накренившемуся кольцу на детской площадке, по противной соседской собаке, которая каждый раз норовила укусить за пятки. Пару недель назад, когда ещё темноволосая егоза не вторглась в его частную жизнь, баскетболист думал, что Кате здесь бы понравилось. Мнение Белова не поменялось и сейчас, ведь несмотря на устроенный скандал, брат был убежден, что Катя подружится с блондинкой. По крайней мере очень на это надеялся. Наташа просто обожала дни, когда она могла быть сразу со всей семьей, а Серёжу она уже давно считала полноправным членом. Сидя в тёплых и бережных объятиях комсорга под мамины «Вы суп будете? А второе? Ну конечно будете, чего я спрашиваю. Сейчас картошечку сварю, а салатик надо пойти нарвать» и папино «Нин, совсем ты детей задергала, ну дай им отдохнуть», девушка чувствовала себя по-настоящему счастливой, так как не было этой городской суеты, переживаний по учебе, дум о том, как и когда лучше устроить встречу. В такие моменты можно было просто расслабиться и не думать ни о чем. — Наташа! Серёжа! Обед готов, идите пока не остыло — каждый приём пищи в семье Земских проходил за долгими разговорами, поэтому нередко, закончив пить чай, все замечали, что за окном уже темнело. В этот раз Владимир Павлович попросил рассказать баскетболиста о прошедшем чемпионате Европы, как сейчас в Германии и что за новые техники придумал Гаранжин, что собирается победить американцев. А как известно, о баскетболе Белов мог разговаривать часами. Даже когда казалось, что вся информация исчерпана и говорить уже не о чем, находился новый виток. Вечер на даче проходит тихо: Нина Михайловна заталкивает мужа в дом, давая молодым устроиться на тех же качелях в обнимку и поговорить о своём. — Сереж, пойдём завтра в поле? Нарвём для мамы полевых цветов, она их в коврик на стене вплетет — водя пальчиками по ладони парня, предложила Ната. — Пойдём — соглашается спортсмен, заправляя белокурую прядь девушке за ухо и целуя ее в щеку. — Чего ты? — заметив на себе сосредоточенный взгляд комсорга, улыбается блондинка. — Любуюсь — растягивает усы в ответной улыбке спортсмен — ты очень красивая. Наташа всегда покрывается румянцем от комплиментов Серёжи и смущенно утыкается ему в грудь, а затем перелезает на колени к парню. Комсорг усмехается прыткости своей любимой блондинки и берет ее личико в свои ладони, а затем оставляет мимолётный поцелуй на губах. Ната же прижимается к баскетболисту крепче, перемещает ладони на плечи и углубляет поцелуй, вступая в такую привычную для пары борьбу главенства. Когда поцелуи становятся более жаркими и настойчивыми, спортсмен проводит руками по стану девушки, скрытому под легкой тканью, а затем сжимает ее ягодицы, чуть поднимая на своих коленях. Совсем позабыв о качающейся не очень устойчивой конструкции качели, блондинка переносит вес тела вперёд, прижимаясь к Белову и буквально припечатывая его губами к спинке. Передние стальные ножки опасно поднимаются, конструкция нещадно скрипит и валится назад на кусты вместе с парой. Благо падать было недалеко, но Сергей все равно инстинктивно прижал взвизгнувшую блондинку к себе, закрывая крепкими объятиями. Раскрыв глаза, которые Наташа зажмурила при небольшой катастрофе, она осматривает место инцидента и заливисто смеётся, пытаясь встать с комсорга, но ещё больше запутывается в ткани дивана и каркасе, вновь плюхаясь обратно на баскетболиста. — Вот расшалились, негодники — улыбается Нина Михайловна, вышедшая на крыльцо — вы мне качели-то не ломайте! Давайте в дом, поздно уже. Белов помогает Наташе встать и поднимает качели, поправляя ткань дивана. Девушка все не перестаёт хихикать от такого прилива адреналина и буквально взлетает по ступенькам вверх. Отряхнувшись, баскетболист поднимается за блондинкой на крыльцо и снимает обувь. — Вы мне скажите, свадьба-то когда? — продолжая улыбаться, спрашивает хозяйка. — Ну мама — тут же щеки девушки краснеют, и она спешит зайти в дом, утянув комсорга за собой, а в догонку слышится мамино «Я вообще-то внуков хочу». В комнате Наташи на втором этаже тепло от разгоряченной за день на солнце крыши, поэтому девушка сбрасывает платье и начинает расстилать постель. Белов каждый раз не может насмотреться: вроде бы и ничего такого особенно в ней нет, чуть загорелая кожа, аккуратная грудь, немного раздавшиеся бёдра, но все настолько родное, каждый сантиметр кожи настолько любимый, что спортсмен не перестаёт считать ее самой лучшей на свете. Расстегнув пуговицы на рубашке и аккуратно повесив часть гардероба на стул, игрок подходит к блондинке сзади, отводит шелковистые пряди на одну сторону и целует оголенное плечо. — Ну Серёжа — тут же тихо смеётся Наташа, а сама льнет спиной к мускулистой груди — родители же внизу. — Что-то в прошлые разы тебя это никак не останавливало — усмехнулся баскетболист, целуя девушку в шею, от чего она блаженно прикрыла глаза и выдохнула, подставляясь ласкам. — Давай только потише — пропуская мимо ушей последнюю фразу парня, Ната поворачивается к комсоргу и, беря его лицо в ладони, целует, вставая на носочки. — Это уже не ко мне вопросы — повалив блондинку на мягкие простыни, Белов в секунду избавляет девушку от ночной сорочки наученными движениями и проходится чуть прохладными подушечками пальцев по бокам стройного тела. Его так приятно щекочущий поцелуй остаётся сначала на губах девушки, затем спускается на ее шею, заставляя прикрыть в блаженстве глаза, а потом переходит ещё ниже на ключицы. Наташа млеет от каждого уверенного движения баскетболиста, подстегивая его тихими стонами удовольствия. Вскоре они оба остаются без одежды: прелюдия не нужны, ведь за эту неделю молодые люди успели слишком соскучиться друг по другу. Горячие поцелуи на шее, крепкая хватка ладоней на бёдрах, сладкие стоны, эмоций слишком много, чтобы говорить — остаётся только чувствовать. В этот раз Ната позволяет комсоргу полностью взять верх, все-таки его позиция в баскетболе давала знать о себе и в постели; Сергей по натуре своей был перфекционистом, поэтому если играть в баскетбол, то быть лучшим, а если дарить девушке любовь в постели, то всю без остатка. Впервые за долгие годы Белов просыпается от боли не в коленях, а в сердце. Сдавливающие грудь внутренние слёзы не давали дышать, поэтому ему пришлось аккуратно переложить спящую девушку со своего плеча и сесть на кровати, глубоко вдыхая воздух и сжимая переносицу. В Московской квартире сестра служила сдерживающим фактором, он просто должен был не показывать внутреннюю боль ради неё, а тут, в атмосфере, напоминающей всем о родном доме, Сергей впервые сломался. Легкое прикосновение женских рук касается его плеча и обнимает сзади. — Серёжа, не держи в себе — шепчет блондинка, поглаживая крепкие руки. Спортсмен тяжело вздыхает, роняя голову вниз. Ему тяжело, тяжело так, как не было даже на первом чемпионате, от которого зависела дальнейшая судьба в клубе, не так, как когда остаются последние минуты матча и он должен забить решающий штрафной. — Нат, я ведь с ними так и не поговорил. Строил из себя слишком гордого, а зачем? Непонятно. Если бы я не был таким упрямым, если бы не… — Белов вздыхает, мотая головой и прерываясь на фразе. Только после смерти самых близких понимаешь, насколько все эти ссоры, обиды и гордость глупые вещи, ведь больше уже никогда не вернёшь былое время. Понимаешь, что время, проведённое в семье, — самое дорогое, что может быть на земле и никакие победы, должности, деньги и медали не стоят даже одного поцелуя мамы и строго взгляда отца. — Милый, ты ничего не смог бы изменить. Но я уверена, что они не обижаются и точно знают, что ты их любишь — девушка чуть улыбнулась, успокаивающе прижимаясь к телу игрока — и очень любят тебя в ответ.