Ещё одна Белова.

Сколько бы вы ни дарили ребенку мягких игрушек, все равно по совершенно необъяснимой причине одна из них становится самой любимой, обожаемой. Ребенок в ней души не чает, берет ее с собой в кроватку, ласкает, поверяет ей свои секреты и тайны.

Гулять капитан девушку отпустил с Едешко только под одним условием — он пойдёт вместе с ними. Аргументируя это тем, что Белов старший наказал ему не спускать глаз с брюнетки, Модестас всю дорогу, что Ваня с Катей весело болтали, недовольно кидал взгляды на сокомандника, убрав руки в карманы. — Модестас, а тебе что больше всего в Москве нравится? — обернулась в сторону литовца девушка, пытаясь в который раз ввязать того в разговор. — Дворец Спорта, перед олимпиадой тренироваться надо, а не по Красной площади разгуливать — буркнул капитан, явно не желая идти на контакт. — Вань, ты иди пока вперёд, очередь займи, пожалуйста — улыбнулась Катя другу, а потом приостановила Паулаускаса за руку — ты чего хмурый такой? Все нормально? — маленькая ладошка вновь взяла его за кончики пальцев, как сегодня ночью, только теперь не от страха, а от непонимания ситуации и попытки все наладить. Литовец инстинктивно сжал руку Беловой в своей и посмотрел на ту сверху вниз. — Нормально, просто… — парень огляделся по сторонам — не нравится мне это все. Вы, русские, слишком шумные. Отчасти Модестас был прав. В выходной день в центре столицы было очень много народу, все переговаривались, шумели, в ГУМ за мороженным стояла огромная очередь по размерам почти такая же, как в мавзолей. А так как капитан вовсе не питал тёплых чувств к советской России, как и многие его соотечественники, то, оказавшись в эпицентре, раздражался по любому поводу. — Ну мы можем свернуть на какую-нибудь улицу, где не так много народу. Улыбнись — Катя встаёт на носочки и, поместив два указательных пальца на щёки баскетболиста, тянет их вверх. Отмахиваясь от Беловой, Модя все же улыбается, хоть и почти незаметно. В субботу вечером в квартире Беловых раздаётся неожиданный звонок в телефон. Модестас и Катя сидели на диване в гостиной и играли в найденные у комсорга шахматы. — Шах! — довольно восклицает брюнетка, а потом вздрагивает от резкого звука — ой, это кто звонит? — Ответь и узнаешь — усмехнулся парень. — Почему я? Ты иди отвечай — на немой вопрос Паулаускаса девушка невинно пожимает плечами — ты же тут за главного. Поднимаясь с дивана, Модестас подходит к телефонному аппарату и снимает трубку. Услышав голос тренера, он весьма удивился, а когда выслушал все до конца, то хмыкнул, сказал Гаранжину, что обязательно передаст, и закончил звонок. — Мелкая, ты что уже успела натворить такого, что тебя тренер завтра во Дворец Спорта вызывает? А? — Ой, я не знаю. Это Владимир Петрович звонил? А что он сказал? Когда надо туда идти? Мне одной? — засыпала вопросами литовца девушка. — Гаранжин сказал тебе быть завтра к десяти часам утра в кабинете председателя Федерации баскетбола на втором этаже. По какому-то важному делу — спортсмен сел обратно и с интересом посмотрел на Белову. — Я правда не знаю, почему могла бы ему понадобиться — Катя чуть хмурит брови, предугадывая разные варианты — ты пойдёшь со мной? — Конечно, тебя одну опасно отпускать. Натворишь делов, потом нам с Серегой расхлебывать — переставив фигуру, Модестас довольно улыбнулся — шах и мат. — Кать — когда на Москву опустилась ночь и большинство ее жителей уже спокойно спали, Паулаускас подошёл к спальне, облокотившись о косяк двери и сложив руки на груди. Брюнетка, которая лежала на кровати в длинной майке брата и читала книгу, сжимая игрушку в объятиях, встрепенулась, подняв глаза на вошедшего. Белая футболка так выгодно подчеркивала спортивное телосложение баскетболиста и оттеняла загорелую кожу, что Катя невольно загляделась — я тут подумал, если ты сегодня ночью опять ко мне прилезешь, то, может, я сразу тут лягу? Явно удобнее, чем в гостиной. — Ааа… ну ладно, ложись — не отрицая того, что ночной инцидент может повториться, а сегодня не мешало бы выспаться, согласилась Белова. Отложив книжку, Катя шмыгнула в гостиную и притащила оттуда литовцу его подушку и одеяло, чтобы никто ничего ночью не перетаскивал на свою сторону. Уперев руки в бока, она осмотрела место их ночлега и удовлетворённо кивнула. Модестас в который раз отметил, что Белова смотрелась очень комично в своём теле и окружающей ее атмосфере. Мелкая, едва доходящая ему с Серегой до плеча, с угловатыми плечами и ключицами, большими серо-голубыми глазами, многочисленными веснушками, худыми руками, но одновременно довольно широкими такими же острыми бёдрами она стояла в спортивной гостевой майке брата, что стащила ещё в первый день своего приезда и которая доставала ей почти до колен, босая и с не пойми чем на голове, так как косички, которые были заплетены с утра, уже давно растрепались, создавая облако вокруг головы. Ещё эта ее игрушка, посмотрев на которую, сразу было не понять заяц это, медведь, или может вообще собака. — Это кто у тебя? — спросил Модестас, когда брюнетка залезла под одеяло и обняла плюшевую игрушку. — Это заяц Сеня — улыбнулась Катя, знакомя капитана с чуть ли не членом семьи — мне родители его подарили на шестнадцатилетние, а после ну… в общем после приезда сюда я с ним не расстаюсь. — Прикольный — усмехнулся баскетболист, пожимая лапу плюшевому другу, от чего Катя весело захихикала. — Спокойной ночи, Модестас — девушка сначала медлит, а потом протягивает ему свою ладошку. — Спокойной — баскетболист берет девичью руку в свою, переплетая пальцы, и прикрывает глаза. Сон приходит к обоим неимоверно быстро, а в этом простом жесте нет никаких задних мыслей, потому что так спокойнее — Кате, потому что рядом есть тот, кто защитит, а Модестасу, потому что девочка не боится, полагаясь на него. Каждому мужчине важно чувствовать то, что он защитник, будь то даже обманчиво, а каждой девушке необходима твёрдая стена, за которой ничего не страшно.