Stigma

Тэхен просыпается от оглушительного стука по железной двери. «Завтрак, - пронеслась в его еще сонной голове. – Если это можно назвать завтраком». В небольшую комнату, в которой каким-то чудом умещались шесть человек, через прорезь в двери просунули шесть тарелок с какой-то непонятной жижей из капусты и куски хлеба как дополнение к каждой порции. Тэхен и не собирался прикасаться к тому, что здесь называют едой, но хотя бы хлеб давал держаться ему на плаву. Помощи снаружи ему ждать не приходилось, ведь хоть у него и осталась сестра, но Тэхен не был уверен, что она еще считает его родственником, а если, несмотря на все, что он сделал, и хочет помочь, то вряд ли у нее найдутся средства для этого. Все-таки как ни крути, а его тут чем-то да кормят, а она осталась совсем одна и без ничего. Себе она нужна сейчас больше, чем кому-либо. Так что Тэхен ничего не ждет, не сетует на судьбу и выжидает того, чем же это все закончится. Кусок не самого свежего хлеба и то жалкое подобие чая, которые в его нынешнем месте пребывания так ценят, не смогли утолить голод, но хотя бы смогли прекратить такое раздражающее урчание. Как бы глупо ни звучало, но единственное, что сейчас волновало Тэхена, была скука. В местах не столько отдаленных это, на самом деле, одна из самых важных проблем. Если ты не занимаешься тем, что без конца читаешь письма родственников или же их пишешь, не читаешь те редкие книги, что могут попасть в камеру или же не играешь в шахматы как заведенный, то остается лишь подыхать со скуки. С самого подъема в шесть утра спать строго воспрещается, даже лежать на недокроватях не разрешается, но Тэхену как-то все равно. Он старается сохранять рассудок и экономить силы, а при подобных условия содержания только сон и выглядит единственным доступным средством. Так что, пропустив подколку от соседа, Тэхен вновь ложиться и закрывает глаза, стараясь не обращать внимания на непрекращающиеся маты по любому поводу и сигаретный дым, который многим здесь заменял воздух. Тэхен еще с детства привык перед сном думать о хорошем, отправляться в свой собственный лучший мир, где все так, как должно быть. Плохое никогда не случается, а Тэхен – местный Иисус Христос Суперзвезда. Да, видимо, прям так все и должно быть, однако Тэхена никогда не смущала утопичность своих грез, ведь на то они и грезы, чтобы радовать даже тогда, когда радоваться казалось нечему. Обычно Тэ представлял свою семью, только нормальную. Ту, где родители любят своих детей и конфликты возникают только по причине невымытой посуды или «неправильной» пассии одного из детей, но вот уже не первый раз, с момента своего задержания, мысли Тэхена устремляются не к чему-то привычному и уже такому родному сердцу, что хочется слепо в это поверить, а к офицеру Чон Чонгуку. Он явно привлекал внимание, хоть, видимо, сам это не замечал. Не зря Тэхену на ум пришли не самые правоохранительные ассоциации, стоило ему вглядеться в полицейского еще в автомобиле. Однако Гукки (да, Тэ время от времени позволял себе называть офицера так по-дружески в своей голове) был не первым красивым человеком в жизни Тэхена, ему не стоит хвастать, но его друзья были не только состоятельными, но и откровенными красавцами. Но что было до этого Тэхену? Его никогда это особенно не интересовало, хоть он и умел отмечать эстетику как в женских, так и в мужских чертах. Что же было в Чон Чонгуке такого особенного, что Тэ все никак не мог выкинуть его из головы. Глаза. Кожа. Губы. Запах. Прикосновения. Дыхание на его затылке. Отражаются в голове вновь и вновь. Любой сон, если они вообще сняться Тэхену, не обходится без присутствия настырного Чонгука. Спит он плохо, постоянно пробуждается и заставляет себя засыпать вновь, так что снов у него по пять штук на день. И в каждом Чонгук. Вот он внезапно его брат, вот они лучшие друзья, вот Тэхен медленно расстегивает пуговицы на рабочей рубашке парня. Психоаналитики говорят, что сны – результат переживаемого за день. Они не отражают все точь-в-точь. Никто точно не знает, как работает психика, но то, что произошедшее влияет на сон, а не наоборот, как думают некоторые доверчивые люди, смотря по сонникам, что предвещает их сон. Однако точно можно сказать, что все, происходящее с тобой, даже самая мелочь типа лиц людей, коих ты видишь множество за каждый день, могут потом отразиться в твоих снах на второстепенных ролях. Учитывая это, так ли странно, что один человек, которого Тэхен вполне может запомнить на всю жизнь, видится ему в каждом сне? Да, странно. Ведь все это будто значит нечто большее, чем простая впечатлительность. Потому что это чувствуется, как большее, чем все рациональные причины, которые Тэхен может найти. Поэтому он перестал. В любом случае, видеть обаятельное лицо Чонгука, будто сошедшее с обложки модного журнала, гораздо приятнее, чем свою серую действительность, что ныне только и присутствует в его каждодневном опыте. Тэ закрывает глаза и переворачивается лицом к обшарпанной стене, вверху которой расположено небольшое окошко. Стук переставляемых фигур на шахматной доске, несколько отборных матов после. Попытка вдохнуть немного свежего воздуха, отвлечься от происходящего. Вдох-выдох. Сердце биение успокаивается, а мысли становятся слишком вязкими, чтобы можно было их контролировать. - Аджосси, Тэхен, - Чонгук внимательно посмотрел в лицо Тэ, - для завершения допроса мне необходимо вас осмотреть. - Но у меня все еще скованы руки, - с небольшой ноткой отчаяния отвечает Тэхен, который и не против оголиться перед таким сотрудником полиции. - Мне это не помешает, - дьявольская улыбка проскользнула на лице такого невинного Чонгука, а глаза застлала похоть. Внезапно Тэхен обнаружил себя не сидящим в комнате допросов, а прикованным в месте, где расстояние дальше пары метров поглощала тьма. Его руки были задраны кверху и зажаты в, на удивление, удобных кожаных наручниках, что были прикреплены к стене. Тэ только и мог, что слышать приближающие шаги Чонгука и обескураженно наблюдать за своим положением. Парень в полицейской форме вальяжно подошел вплотную к своему уже, видимо, пленнику. Чонгук аккуратно коснулся кончиком носа левого виска Тэхена, вдыхая его запах и явно наслаждаясь происходящим, медленно провел тыльной стороной ладони по правой щеке Тэ и, в предвкушении продолжения, закусил нижнюю губу. - Обычно я не провожу личные досмотры, - внезапно нарушил прорывающуюся между частым дыханием Тэ тишину офицер, - но ради тебя сделаю исключение, - и вновь улыбнулся своей уже не невинной улыбкой. Чонгук спустил с плеч Тэхена куртку, открывая вид на логотип группы Nirvana на футболке. Из-за некоторой обездвиженности Тэ, парень не мог просто снять с него эту мешающую исключительно делам следствия одежду, поэтому, поразмыслив над этим несколько секунд, Чонгук достает из-за пояса нож и в наглую срезает с Тэ то, что чуть ранее было курткой. Куски ткани упали к ногам Тэхена, а холодный ветер пощекотал оголенные руки. На этом Чонгук не остановился и несколькими ловкими движениями рук освободил торс и грудь задержанного от лишней одежды, полостью покромсав на куски то, что ранее было одной и самых любимых вещей парня. Теперь же полицейский стоял и наслаждался открывшейся ему картиной. Испуганный, растерянный и полуобнаженный Тэхен, что прикован за руки к стене наручниками. Соски Тэ указывали на его явное возбуждение или переохлаждение, а грудная клетка поднималась и опускалась слишком часто и резко. Чонгук подошел ближе, щекоча своим дыханием лицо Тэхена, и вызывая на лице того небольшой румянец. - Время досмотра, - прошептал он у самого уха и крепко взялся на за бедра Тэхена, притягивая последнего к себе. Его руки медленно поползли вверх спины, аккуратно поглаживая каждую выступающую мышцу. Дойдя до затылка, Чонгук запустил свои руки в темные волосы и оттянул голову Тэхена назад, открывая для себя шею. Теплые влажные губы коснулись ключиц, заставив Тэхена громко выдохнуть. Чонгук старался не пропустить ни миллиметра кожи вокруг выступающих косточек, прикусывая некоторое из них. Язык офицера начал очерчивать узоры на коже Тэ, заставляя того закусывать нижнюю губу и выстанывать углекислый газ из своих легких. Захватив губами мочку уха и немного пососав ее, Чонгук отстранился и с нескрываемой похотью оглядел свою жертву, растрепанного, возбужденного и такого беспомощного Тэхена. Пока полицейский по-хозяйнически прикидывал, чего бы ему еще хотелось сделать, Тэ пытался восстановить дыхание и попробовать напомнить себе, что он, кажется, все еще в участке и то, что с ним происходит, называется «досмотр». - Что ж, - определившись со своими дальнейшими действиями, подал голос Чонгук, - очевидно, что в своей верхней одежде ты ничего запрещенного не провозил, но осталась еще нижняя часть. И не успел Тэхен хоть что-то сказать в свое оправдание или подтверждение невиновности, как офицер опустился перед ним на колени и начал достаточно активно расстегивать его ремень. Характерный звук удара металла о бетонный пол дал Тэхену понять, что его ремень вместе со штанами благополучно приземлился, оставив связанного в одних боксерах перед лицом, причем буквально, одного до неприличия сексуального полицейского. Довольно ухмыльнувшись тому, что отделявшая до его цели ткань была натянута, а та самая цель недвусмысленно напряжена, Чонгук схватился за края нижнего белья и резко стянул его вниз, позволяя возбужденной плоти вырваться наружу. Тэхен всхлипнул от неожиданности и, прикусив нижнюю губу, с опаской глянул вниз. Черные, словно бездна, в которую, кажется, Ницше советовал не заглядывать, дабы последняя не посмотрела на тебя в ответ, глаза пристально впились взглядом в Тэ, как один немец и предупреждал. Не разрывая зрительного контакта, Чонгук приоткрыл свой милый маленький рот и коснулся губами истекающей смазкой головки. Взяв рукой член у основания для удобства, Чонгук начал медленно проталкивать его в свой рот, обводя языком каждый миллиметр кожи. С каждым новым причмокиванием Тэхену было все сложнее сдерживать вырывавшиеся наружу эмоции, так что мучавшая его до этого тишина отныне была заполнена его хриповатыми стонами. Чонгук же, слыша и чувствуя результат своих манипуляций, только набирал обороты, то проводя языком по всей длине члена, то уделяя пристальное внимание головке и уздечке, то резко заглатывая до самого основания и удачно сдерживаемых рвотных позывов. Слюна двумя мелкими струйками текла по подбородку офицера, что нисколько не мешало ему продолжать до победного конца. Самостоятельные, но немного неуклюжие из-за своего положения толчки Тэхена в рот Чонгука становились все активнее, и Гук старался следовать тому темпу, что начал задавать задержанный и что, видимо, предвещал его разрядку. Чонгук начал водить своей рукой по стволу, при этом не сбавляя темпа движения своего рта, и спустя минуту подобных движений он почувствовал, как вязкая теплая жидкость залила его рот, сопровождаемая громким гортанным вскриком Тэхена. Проглотив сперму и смахнув с глаз выступившие слезы, Чонгук встал с колен и с упоением оглянул свою жертву, ныне совершенно обмякшую в своих тисках. Понаслаждавшись зрелищем раскрасневшегося и взъерошенного парня в его полной власти, офицер привлек его внимание небольшим покашливанием и, ухмыляясь, произнес: - Что ж, дам тебе передышку в несколько минут и надо будет проверить тебя сзади, ведь я все-таки должен добросовестно выполнять свои обязанности. Победно улыбнувшись и показушно облизав верхнюю губу, Чонгук вышел, оставив Тэхена в полном смятении. - Ким Тэхен! - орали у него прямо над ухом. Тэ открыл глаза и не сразу понял, где находится и почему его руки сейчас не прикованы к стене. - К тебе посетитель, - продолжал разбудивший его голос, - подойди к двери и без глупостей. До Тэхена наконец дошло, что причина его мокрых штанов сейчас была всего лишь сном, а к нему, неожиданно, кто-то все же пришел на свидание. Сокрушаясь о том, что не может сейчас сходить в душ и переодеться в чистое, Тэ подходит к прорези в тюремной двери спиной, чтобы охранник мог надеть на него наручники, после чего дверь открывается и его ведут по одинаковым серым коридорам на встречу к… Да он и не знает к кому. Как ни странно, но сейчас это не так важно, как сам факт того, что он все же кому-то нужен. К тому же, как бы Тэхен не старался, но его мысли пока только и могли что крутиться вокруг неожиданно приятного сна.