just lovers pt.4

yg       Юнги знал примерный план их действий, но почему-то волновался немного. Наверное, потому что не мог вспомнить, когда в последний раз был на свидании. Тем более с кем-то, кто ему правда очень нравился, и это было взаимно! Но похоже, с этой мыслью нужно свыкаться, а то сердце каждый раз ёкает: при мыслях о Чонгуке, при виде Чонгука, целуясь с Чонгуком — так Юнги скоро сляжет вообще.       Фильм Юнги понравился. Скорее даже потому что он смотрел его с Чонгуком вместе. Парень вел себя неожиданно нежно: брал за руку, мягко сжимал в объятиях, откинув назад ненужную ручку меж их сидениями. А когда Чон поцеловал костяшки его пальцев в столь романтичном жесте, Юнги понял, что значит инетовское «ща еблет треснет от умиления».       — Эй, ты чего, — шутливо возмутился старший, перехватывая руки Чонгука, которые полезли не туда.       Юнги остановился на ступеньку выше, так он был примерно одного роста с младшим. Он обернулся — зрители спешили покинуть зал, а уборщицы еще не зашли. Хороший момент, и Мин намерен этим воспользоваться: он закинул руки на плечи Чонгука и мягко смял его губы в недолгом поцелуе.       — У нас еще будет на это время, — улыбнулся он, отстранившись, и потянул парня к выходу.       Они неторопливо прошлись по этажу, заглянули в пару магазинов одежды, просто так, без намерения что-то купить. Потом Чонгук вновь взял Юнги за руку, но теперь он, казалось, ведет его в какое-то конкретное место. Старший спросил, куда они идут, но Чон лишь улыбнулся по-лисьи. Вот же интригант хренов.       Ждать долго не пришлось — эскалатор на этаж выше, вдоль по коридору, глубже в ряды отделов, и вот, они на месте. Прямо перед стеллажом с резиновыми членами. Юнги аж замер от удивления. Не то чтобы это было неожидаемо от Чонгука, просто:       — Бля, серьезно? В секс-шоп на первом свидании? А как же ухаживания, кафе, рестораны, цветы и тд и тп? — беззлобно рассмеялся Юнги. Он вовсе не был раздосадован или еще чего, его просто веселила эта ситуация. Догадался же малой его сюда привести. Походу, знал наперед — Юнги слишком любопытный и такой же двинутый нимфоман (это уже выяснили, да), так что зайти и, может, прикупить что-нибудь не откажется.       Юнги, если честно, был в подобных магазинах всего пару раз, лет в двадцать. Но то были скромные отделы с весьма скудным выбором имитаторов и порнухи. Тут же, казалось, есть все. Вообще ни в какое сравнение не идет с теми подвальными ларьками: это помещение большое, хорошо освещенное, бесконечные стеллажи тянутся вдаль, а от разнообразия товаров глаза разбегаются. Парень даже замер, не зная, в каком направлении двинуть, зато Чонгук тут был явно не впервые.       Вся эта лакшерность магазина легко оправдывалась, стоило только взглянуть на пару ценников. У Юнги аж глаза округлились от легкого шока, и он кинул взгляд на парня, но тот спокойно рассматривал игрушки, время от времени комментируя особо интересные или наоборот странные.       — Ой, смотри, вот этот миленький, — подключился к изучению содержимого полок Юнги и показал Чону коробку с черным хвостиком, на конце он был белым, а мех очень похож на настоящий: выглядит приятным и гладким наощупь. Старший обратил внимание на ценник: — Уоу, неудивительно, что он такой красивый, за такие деньги-то, еще бы.       Следующим был отдел с бельем, бандажами и различными костюмами. Чонгук уверенно направился к полкам, порылся там и вручил Юнги горсть всего понемногу. Парень ничего сказать не успел, а Чон уже повел его в сторону примерочных, подталкивая под попку. Выявив желание взглянуть, как это смотрится на Юнги, Чонгук закрыл шторку, ухмыльнувшись на последок, и удалился — по шагам было слышно.       Сначала Юнги не хотелось ничего примерять чисто из принципа, он без особого энтузиазма разложил вещи на поверхности небольшой тумбы, чтобы рассмотреть, что тут вообще у него имеется. Арсенал таков: полупрозрачный корсет из легкого черного кружева с красными вставками, широкий объемный чокер из такого же материала и с маленьким бантиком посередине, черные чулки с лямками для крепления и, конечно же, кружевные трусики.       Не понятно, что в парне вдруг переклинило, но он рассматривал все это, щупая материю, и ему вдруг стало дико любопытно, как ощущается эта ткань на теле, а из головы не шла картинка: Чонгук любовно выцеловывает его бедра сквозь невесомое кружево и затем аккуратно стягивает белье зубами.       Юнги ухмыльнулся. Ради такого уж не страшно изменить себе в стиле разочек. Комплект смотрелся на нем безусловно шикарно. Волнения парня, что он будет выглядеть слишком вульгарно или безвкусно, сразу же отпали. Похоже, Чонгук знал, что делал. Мин поспешил переодеться, чтобы не спойлерить младшему — не хотелось показываться в обновке раньше времени.       Собрав вещи, Юнги понес их на кассу, где и нашел Чонгука, который складывал только что пробитые покупки. Старший, удивленно вскинув брови, покосился на довольно объемный пакет в его руках. jk       Чонгуку действительно понравился этот короткий поцелуй: не только потому что их могли увидеть; потому что Юнги тоже проявляет инициативу — это здорово, младшему кажется, он начинает доверяться собственным чувствам, и это действительно важно.       И ещё — да, времени у них, видимо, будет достаточно. Чон ещё сомневался — немного, самую малость, но теперь уверен точно, и, если честно, уже неймётся — они скоро останутся наедине, и поскорее бы это время наступило.       Но перед этим поход по магазинам, неторопливый, неспешный. Юнги рассматривает шмотки, а у Гука в голове зреет очередная «гениальная» идея: ещё пара таких походов, в которые можно было бы что-то прикупить для старшего и оставить у себя, и тому не было бы необходимости возвращаться домой и покидать его, Чонгука, вовсе. Какой он молодец, а, какой продуманный?       Кое-что, правда, можно прикупить и сейчас, и это кое-что на четвёртом этаже торгового центра, и не сказать, чтобы совсем далеко: огромная бордовая вывеска с не менее крупной надписью виднеется почти на весь этаж. На заявление Юнги о «неудаче» их первого свидания Чонгук только языком цокает да щипает парня за запястье — оба ведь знают, что если бы Чон не предложил, на поход в секс-шоп решился бы сам Мин, младший просто ускорил.       Зато на очередной предмет в руках старшего и его слова о нём Гук улыбается довольно и ловит себя же на мысли, что всё, что Юну понравится — он купит, цена не важна совсем, это мелочи. Особенно в сравнении с тем, что будет с ним, Чонгуком, когда он его мальчика увидит с хвостиком между аппетитных половинок. Хммм, ему заставить Юнги вставлять его себе самостоятельно или лично сделать это? У обоих вариантов есть плюсы: в первом он насладится картиной, во втором — лично поучаствует. Ах, было бы круто нацепить на Юнги ошейничек, тот, который был в их первую ночь, но его, кажется, пришлось вернуть? Тогда Чонгук купит новенький, и не один, пожалуй; закрепит на шее Юнги чуть плотновато и скажет котёнку разобраться со всем самостоятельно, точно-точно. Хотя, учитывая сексуальность старшего и его воздействие на Гука, надолго он без чужих прикосновений не останется. Чонгук представляет, как… Чёрт, его фантазия разыгралась, а они только зашли, стоит притормозить.       Стоить-то стоит, но будто бы парень подчинялся хоть одной логичной мысли, приходящей в эту дурную головушку: в отделе белья он набирает немало, хоть и не бездумно; затем отправляет Юнги в раздевалку, ухватившись за мягкое и этому ухмыляясь ещё больше, и уходит за выбранными игрушками, полностью уверенный, что Мин переоденется и дождётся. Какого же его удивление, когда на кассе он видит уже-своего-бойфренда, одетого полностью и с выбранными вещичками в руках. Взгляд указывает обратно на раздевалку, но Юн упорно игнорирует и добавляет всё к покупкам, не забыв упомянуть, что за всё заплатит Чонгук.       Чонгук-то заплатит, но и Юнги расплатится с ним за это: совсем не круто, чувак, так кидать.       — Ты голоден? — стоит парням выйти за пределы магазина, младший тут же старшего тянет за руку — они спускаются этажом ниже, там есть неплохой ресторан без дресс-кода, Чонгук знает. — Поужинаем здесь, сил готовить не осталось, — зато остались на кое-что другое, но это уже отдельная история.       Как бы то ни было, в первую очередь Чонгук подходит к метрдотелю и спрашивает, найдётся ли для них столик — найдётся, конечно, у Чона ведь есть деньги и он не стыдится ими пользоваться при любой возможности. Маленькое уточнение для мужчины: они вернутся и займут своё местечко минут через пятнадцать-двадцать, и Гук снова тянет Юнги за собой — пора вернуть очередной должок; да, младший совсем проигрывать не умеет.       Туалет — им повезло — совершенно пустой. Чонгук руки моет в первую очередь, попросив старшего подержать его плащ и покупки, и сразу, опомниться не дав, запихивает в кабинку. Ах, по взгляду Юнги ясно, что он понимает, к чему всё идёт, и брюнет вновь ухмыляется.       — Почему ты не дал посмотреть на тебя в раздевалке? Мне бы хватило до вечера, хённим, — Гук обнимает старшего за талию и тянет к себе, насколько, конечно, позволяет свёрток между ними; целует скулы старшего, щёки, и до губ доходит, несомненно — Юнги расслабляется, а Чон тем временем вытаскивает из пакета всё ему необходимое. Разрываемая упаковка трещит и поцелуй обрывается; взгляд у старшего бегает и за этим так забавно наблюдать, но руки задуманных действий не прекращают — на чёрную вытянутую пробку Чонгук натягивает презерватив, затем откладывает предмет обратно в пакет и достаёт смазку. — Поворачивайся, хён, — просьба мягкая, нежным голосом и с очередным крошечным поцелуем в уголок губ, но мы ведь с характером, мы ведь не подчиняемся так просто. Поэтому за бёдра приходится повернуть самостоятельно, а джинсы, расстегнув, вместе с бельём стянуть до колен одним движением. Смазка на пальцах, губы — на чужой шее: Чонгук не кусает пока, его меток на светлой коже и так осталось немало; он вместо этого целует и легонько, игриво прикусывает, тут же кончиком языка проводя по исчезающему в то же мгновение следу. Длинные влажные пальцы скользят между ягодиц, пока младший надавливает слегка на поясницу бойфренда, заставляя прогнуться; чёрт, так неудобно — пакет с игрушками и плащ вырваны из рук, скинуты небрежным движением на крючок сбоку, а самого Юнги Чонгук нагибает, заставляя опереться руками в стену. Давит одной рукой на плечи, другой — на колечко мышц, проникая без труда одним пальцем и добавляя постепенно второй, уже глубже и теснее, с приятным ожиданием того, как же охуенно будет позднее, ночью, может, прямо у стены в коридоре — Чонгуку нравится эта поза, а ещё он представляет во всех красках, как ноги старшего будут слабеть, как он будет обмякать, но стоять придётся; или, возможно, придётся подхватить под колени и заканчивать на весу — Гук давно хотел попробовать, а с кем, как не с Юнги.       Кофта подтянута выше, укусы-поцелуи теперь остаются между лопаток и на них самих — выпирающих из-за худобы и позы; пакет шуршит вновь и посторонний предмет заменяет пальцы — пробка не столько широкая, сколько вытянутая, она входит глубоко и выходит, и входит вновь, потому что Гук балуется. Недолго, конечно, время — по ощущениям — подходит, и Чонгуку только в радость, он ждёт своё личное маленькое представление за ужином, когда он… да, когда он. А пока пробочка заткнута до основания, бельё аккуратно натянуто, следом — джинсы, которые он сам, прижимаясь бёдрами и вжимая игрушку чуть сильнее, застёгивает тоже. Кофта опущена, поцелуй в губы, когда Юнги поворачивается, подарен, и младший, довольный как никогда, покидает кабинку. Руки вновь чистенькие, вещи несёт он сам, а Юнги ковыляет следом.       Вот и ресторан, вот и местечко в углу, на мягком диванчике и с приглушенным светом. yg       После внезапного шопинга Юнги шел довольный. Перспектива того, что каждая игрушка из этого пакета побывает в нем/на нем, одновременно и волновала и приятно будоражила. Юнги доверял Чонгуку, поэтому не беспокоился лишнего (а может и зря), он фантазировал о том, как отреагирует Чон, когда увидит его в белье и с хвостиком — он с радостью заметил, что младший его все-таки прихватил; рисовал в голове картинку, как Чонгук будет стягивать с него зубами дорогое кружево, пожирая глазами всего Юнги, воспользуется какой-нибудь из игрушек, а может несколькими, и когда наиграется, доведя старшего до точки кипения (да и себя тоже), будет с рыком вбиваться в его тело… Юнги аж облизнулся.       Чонгук странный. Нет, скорее непонятный — то у него завидная выдержка, то он посылает все нахуй и делает что хочет. И сейчас он что-то задумал, Юнги это чувствует, хотя Чонгук не из тех кто начал бы суетиться. Просто во взгляде появилось что-то такое… какой-то нездоровый блеск.       Они зашли в туалет недалеко от ресторана, и когда Юнги запихнули в кабинку, он уже догадывался куда все идет. Правда первая мысль — Чонгук его трахнет прямо здесь и сейчас, но малыш, похоже, захотел поиграть. Зачем так просто, когда есть полный пакет разнообразия?       — Не хотелось портить первое впечатление, лучше дома посмотришь, — ответил старший, и добавил про себя: «И разве бы ты сдержался? Что-то я сомневаюсь». — И там — делай что угодно.       Юнги охотно поддавался, позволял себя целовать, и целовал в ответ, вкусно вылизывая чужой рот и сплетая языки, но на просьбу повернуться вдруг затупил. Просьба сначала мягкая, потом уже как приказ, в итоге Чонгуку пришлось самому нагнуть старшего, а того прет дико от такой его настойчивости.       Юнги вспомнил какой длиннющий вышел чек и на какую солидную сумму, и невольно подумал самоиронично: «Вот, значит, какова моя цена. Цена за то, чтобы иметь меня когда и где захочется».       Чон ласкал его шею, а Юнги, блять, пробирало от дразнящего ощущения влажных пальцев у сфинктера и мысли, что они делают это в общественном туалете, что в любую секунду сюда может кто-то войти, запалить их и вызвать охрану. И от этого возбуждался еще больше.       Когда Чонгук пихнул пальцы, Юнги рвано выдохнул и закусил губу, когда начал трахать пробкой — жалобно промычал, сдавливая стоны. Юнги чуть ли не до последнего думал, что Чонгук просто использовал пробку для растяжки, пока тот неожиданно не начал его одевать. Пробка осталась внутри, как и чувство какой-то незавершенности (недоебанности, ага). Юнги был удивлен, ведь Чонгук по-видимому заранее это спланировал. И вообще мысль подыграть и пойти так в публичное место вызывала у старшего весьма противоречащие чувства. Но, похоже, придется, если Юнги не хочет расстраивать своего малыша.       Парень пару минут постоял в кабинке, ожидая, пока начавший набухать член опадет, поправил одежду и вышел вслед за Чонгуком. Тот сиял, как никогда. Будто бы праздник какой. Ну, пиздец…       Идти было неудобно. Вообще ни разу. Ладно хоть само основание пробки было вытянутым и не очень широким, будто бы специально для этой цели. Но само ощущение чужеродного предмета внутри мешало и не давало думать ни о чем другом, а при ходьбе это чувство лишь усиливалось.       Они только дошли до своего столика, а Юнги уже раз десять проклял Чонгука и себя заодно, за то что согласился на это. Юнги старался теперь вообще не поднимать взгляда на окружающих людей, а особенно на Чонгука и его довольную морду.       Усесться далось непросто — так пробка входила чуть глубже и упиралась прямо в простату, поэтому пришлось искать оптимальную позу, при этом не выдавая себя.       Только Юнги успокоился и расслабленно вздохнул, подумав, что самая сложная часть пройдена, как подоспел официант.       — Добрый вечер, я Хеншик, и сегодня я ваш официант. Что желаете заказать? — дежурно проговорил он.       Чонгук с готовностью сделал себе заказ и перевел взгляд на Юнги, который торопливо сканировал меню бегающим взглядом.       — Да, а мне, пожалуйста-АХ!.. — внезапно сорвалось у него, а сам Юнги уткнулся в меню, скрывая им лицо. Чонгук, мать его, включил вибрацию в такой подходящий момент, ммм. Юнги уже представлял, как отмудохает мелкого за такую выходку (хаха, это смотря кто кого).       — Что такое? С вами все в порядке? — обеспокоился официант и склонился к Мину.       Чонгук просто наблюдал.       Юнги вспомнил, что мельком видел эту пробку еще в магазине, но не обратил большого внимания, только заметил немалую цену, что странно — она выглядела абсолютно обычной. Но ее фишка была в дистанционном пульте управления и в мощной, но совершенно беззвучной вибрации. Хороший, сука, выбор, Чон Чонгук. Результат на лицо: стоило ее врубить, Юнги рефлекторно свел бедра, весь поджался и подозрительно заерзал.       — Да-да, просто что-то в легком кольнуло, я позже сделаю заказ, — не дождавшись помощи от бойфренда, выпалил Юнги на одном дыхании. Сработало, официант ушел.       — Я тебя убью нахуй, выруби сейчас же! — раздраженно прошипел Юнги, нервно косясь по сторонам. Конечно же, Чонгук так просто не послушался. А Юнги все не мог усидеть на попе ровно, пробка снова уперлась туда куда (не)надо, парень аж дернулся всем телом и с силой укусил губу. Вспыхнувшие щеки, словно сигнал, выдавали его полностью — Юнги снова возбужден. Смена тактики: — Ну, Чонгук-и, пожалуйста, я не могу так, это… это слишком… jk       Сказать, что Чонгук наслаждался мучениями Юнги, пока тот передвигался — ничего не сказать; младший просто кайфовал. Думается, немного жестоко — самую малость, но что ж, Чон это точно переживёт, да и старший вроде уже… хммм, нет, вот сейчас… ещё минутку, да, теперь точно уселся. Довольная, широченная улыбка просто не может с мордахи сойти — возможно, после этого Юнги будет слушаться Чонгука, эта мысль греет; возможно, продолжит делать всё по-своему, и в этом, на самом деле, брюнет тоже видит своё очарование. Котёнок в его глазах вообще идеален во всём — и характером устраивает полностью, и внешностью хорош. Прекрасен; и Гук уверен, что не влюблённость так на него действует — в первую очередь он обратил внимание на внешность, а уж потом запал на всё остальное — так сложилось, с этого начались их отношения, и стыдиться тут нечего.       — Добрый вечер, — Чонгук приветственно кивнул. Он в этом местечке уже бывал и что выбрать знает — голодный, как собака, так что заказ делает мгновенно, с лёгким сожалением отказывая себе в алкоголе — ему ещё за руль садиться, как-никак.       Что ж, в одном удовольствии себе отказал, другого подобного позволить не может: наскоро в кармане находит небольшой пульт и, стоит только старшему рот открыть, проскакивая первый режим, выбирает наощупь сразу второй. «Ах» так похоже на то, что Чонгуку нравится слышать, когда они только вдвоём, наедине; а то, как Юнги прячет лицо за меню — младший представляет, как, будь он сейчас ближе, блондин уткнулся бы ему в грудь — это прелестно, это хочется воплотить. Ещё рукой провести от плеча и ниже, спускаясь на талию и оглаживая худощавый бок, переходя немного на животик и спускаясь к бедру. Но всё только дома — так Чон решил сразу.       Чёрт, а как Юнги сжимается. У Чонгука, кажется, тоже каменеет всё, что только можно — и мышцы, что заставляет костюм слегка натянуться на руках и груди, и член. Хочется такого Юнги больше — изнемогающего, смущённого до чёртиков, зажатого. Хочется такого Юнги на белых простынях, с прижатыми к кровати запястьями и всё ещё с вибрацией в попке, что так его изводит; Чонгук невольно представляет, как ногами бы старший обвил его торс, как — да-да, что он делает и сейчас! — угрожал бы, пытаясь заставить действовать; а после — опять же, Юнги сейчас словно из его пошлых мыслей выбрался — весь раскрасневшийся, нежным, но слегка срывающимся голоском — просил бы.       На отголосках — «чёртов извращенец», но такие собственные мысли Чонгук никогда не принимал. Ему подобные желания кажутся естественными, нормальными — он их принимает.— Разве это слишком, хён? — поддразнивая, наслаждаясь этим — Юнги старше и именно его на эти отношения уламывали, но сейчас все козыри у Чонгука, и он пользуется ситуацией как только может. — А так? — вибрация усиливается — третий режим из четырёх, как-никак; а испробовать Чонгук планирует каждый. Как иначе? Он видит Юнги со стороны, и ему бесконечное удовольствие доставляет смотреть, как старший сам словно вибрирует — дрожит мелко, сжимая с силой край стола, собирая под тонкими пальцами красную ткань.       Возможно, кое в чём Чонгук проебался: ему бы такого Юнги сейчас дома, чтобы касаться вседозволенно, чтобы чувствовать эти пальчики с впивающимися в кожу короткими ногтями на собственных плечах. Чтобы довести до края, вытянуть игрушку, пересиливая сопротивление — младший уверен, Юнги так вокруг неё сжимается, дьявол; и почувствовать, наконец, так горячо любимый жар чужого тела. Младший готов поспорить, Мин его сейчас бы как никогда стискивал руками, прижимаясь плотно, насколько это только возможно.       Вот и новый миленький фетиш: доводить Юнги до края, изводить, мучить сладко и тягуче. Интересно, со временем выдержка у старшего станет лучше? yg       Чонгук, чего и следовало ожидать, так просто не сдавался. Он был намерен поиграть, и Юнги снова в невыигрышном положении. Засранец усилил вибрацию, и у Юнги аж в глазах заискрило. Он зажмурился и отвернулся. Дыхание сбило нахуй, в штанах тесно, и парень попытался незаметно поправить стояк, чтобы не так выпирал. Но от Чонгука, конечно же, ничего не утаишь. Младший все смотрел, довольный, сука, и Юнги уверен — он тоже уже возбужден.       Однако Чон все не выключал, а Юнги не понимал, чего он ждет? Чтобы он кончил прям здесь?       Тут светлую головушку Юнги посетила любопытная мысль — выбить клин клином. Ладно хоть он сидел так, что от остального зала его почти полностью загораживали стена и пальто, висящие на вешалке.       Чонгук хочет шоу — он получит шоу.       Юнги перестал зажиматься, сел немного раскинувшись, пострелял глазками в Чонгука, картинно облизывая и закусывая губы, а потом начал ритмично раскачиваться бедрами вперед-назад, имитируя движения в позе наездника. Кажется, он попал в яблочко — Чонгук взгляда оторвать не мог, ладно хоть челюсть не упала. Должно быть, вид Юнги сейчас навеивал недавние приятные воспоминания о сюрпризе на работе.       «Удивлен, что твой мальчик на такое способен? Хах, » — подумал Юнги. — «Я тоже. Никогда бы не подумал, что придется такое вытворять в таком месте».       Краем глаза Юнги заметил приближение официанта, и, хвала печенюшкам, Чонгук все-таки выключил вибрацию, кивнув в сторону меню. Юнги понял намек и сделал заказ, он тоже был очень голоден, правда при таком возбуждении как-то не до приема пищи.       Но вот что удивительно — Чонгуку было все похуй. Ему принесли его заказ и он начал с аппетитом есть, при этом снова включив вибру. Ну что, блять, за человек такой.       — Ты, сука, серьезно собираешься жрать и пялится на меня? — раздраженно шепнул Юнги. — Ебнутый. У тебя ничего там не застрянет в глотке?       А вот в глотку Юнги ничего вообще не лезло. Он просто смотрел на свою стопудово очень вкусную еду, вдыхал аромат, но стоило поднести вилку ко рту — младший усиливал вибрацию, чертов изверг.       — Тебе что, смешно, блять? — выдохнул парень, боясь проронить лишний звук. Чтобы этого не допустить он зачем-то задерживал дыхание, но становилось только хуже.       Надо было что-то срочно предпринять, так как стало совсем невыносимо, а Юнги не мог так просто позволить Чонгуку одержать верх.       Юнги вдруг пересел к Чону и наклонился совсем близко:       — Давай поедем к тебе, м? — мурлыкнул он в своей привычной манере. Чтобы у Чонгука не было возможности свернуть не туда, рука Юнги сразу же оказалась на его бедре, невесомо поглаживая, но вскоре она уже добралась опасно близко к паху. Чонгуку походу ну ооочень хотелось видеть такого Юнги на своей кровати, и тоже было невтерпеж, поэтому он быстро согласился, кивнул официанту завернуть с собой их еду, и спустя минут пять они уже были в машине. А Юнги разошелся не на шутку — только захлопнулись двери, он ловким прыжком оказался на коленях Чонгука. Блять, как же старшему хотелось коснуться его, прижаться к нему, еще тогда, в ресторане, и наконец-то он может это сделать. Юнги сразу же целует, с некой стервозностью впиваясь в губы и толкаясь языком глубоко в рот партнера, льнет всем телом к шикарному торсу и нарочито елозит попкой. Вибрацию Чонгук все-еще не выключил. Юнги взял его руку и прижал к причинному месту (между половинок, разумеется):       — Чувствуешь? — шепнул он, оглаживая крепкую руку вверх к плечу и поддаваясь попкой назад, и смазано куснул под линией челюсти. jk       Увидеть такого Юнги — пошлого и развратного до безобразия, позволяющего себе поддерживать игру Чонгука в людном месте и даже умудряющегося вести счёт… за это Чонгук отдал бы всё — кроме самого Мина, конечно. Им он ни с кем делиться не готов, отчасти именно поэтому вибрация выключена на неопределённое время, считай пока неугомонный официант вертится рядом. Заказ принят, заказ подан — в недолгий промежуток Чон не балуется, но стоит только им вновь остаться визави, стоит старшему взяться за прибор — младший делает то же самое. Прибор его, право, интереснее, от него любовник вновь наливается краской и бухтеть начинает, стараясь между вздохами и спирающимся дыханием казаться хоть немного строгим и убедительным.       — Да, и это лучшее, что я могу представить: после рабочего дня вкусный ужин и ты на десерт, — смешок, сменённая скорость и тихое клацанье вилки с ножом о тарелку; только лёгкая дрожь в руках выдаёт сдерживаемое так упорно возбуждение.       Чужой ход. Юнги ближе — ощущается его тепло; Юнги говорит ласково, чуть ли не мурлычет в самое ушко — младшему так и хочется эти нежные губки до капелек крови разодрать — хочется нестерпимо, но нужно держаться — какая-то там внутренняя хрень не позволяет так просто бразды правления передать. Последняя капля — Чонгук бы сдержался, только чувствуй он мягкие, дразнящие прикосновения, но он ещё и видит, как изящные пальцы скользят по напряжённому до проступающих через ткань брюк мышц бедру, как касается кончиками пальцев ширинки и ведёт вдоль. Рука скинута с тихим рыком, официант на жест в воздухе поспевает мгновенно, уже через пару минут передавая в руки посетителя упакованную еду.       Вынужденная мера — снять столь привычный пиджак, оставаясь лишь в белоснежной рубашке, перекинуть его через руку, нести перед собой и прикрывать и так довольно очевидное. Ладно — до машины недолго совсем, а размеры заставляют только гордиться, ну никак Чонгук не может почувствовать смущения или сожаления. Юнги зато прикрыться нечем, но он удачно скрывается за чужой спиной — какой продуманный, а если Чонгук шаг ускорит? С пробкой-то поспеет за ним?       Эксперимент проводится, но когда Юнги замедляется совсем и только на месте мнётся — Чонгук возвращается, за запястье берёт и тянет за собой; небыстро, не заставляя ещё больший дискомфорт чувствовать — он любитель прекрасного, не садист (смелое заявление, но опустим детали), потому и о мальчике своём заботится (и неважно, что сам является проблемой, конечно).       Двери захлопнуты, Чонгук собирается машину завести, но не успевает даже пристегнуться — Мин уже сверху, коленями слегка сжимает его бёдра, а губами, языком — дьявол, что творит этот ротик, его бы назначению (и да, в пошлых мечтах Чонгука это назначение совершенно иное) использовать. Проскальзывает мысль о том, чтобы Юнги опустить на пол машины — он миниатюрный, как раз под руль влезет, умостится между бёдрами Чонгука и… нет. Дома, Чонгук хочет дома, Чонгук хочет на его территории. А Мину плевать явно, он хочет где угодно, лишь бы скорее — об этом каждое его действие настойчиво сообщает: худое тело жмётся, идеально ложась поверх чонгукова, а ягодицы на бёдрах так и подрагивают — как младший и представлял, когда дрожь старшего видел в ресторане. А дальше, что бойфренд творит дальше… Чон только с силой ягодицы и может сжимать, вести выше и бока тоже сдавливать, когда горячий язык вновь пробивается глубже. Как же круто.       Не так круто, конечно, как от действий старшего — таких уверенных, таких естественных. Да, рука Чонгука у основания пробки в попке его мальчика теперь — самое естественное, что только можно представить. Брюнет не сдерживается, давит через ткань на ручку и губу прикусывает, когда старший выгибается. Хрен знает, что он там испытывает (помимо всепоглощающего возбуждения), но у Чонгука вот воздух из лёгких выбивает.       — Да, — не вздохом, стоном тихим и хрипловатым сопровождая. Глаза прикрываются по инерции, рука тянется под джинсы, касаясь кожи чувствительной у растянутого уже местечка, пробка вытягивается насколько позволяют всё ещё одетые брюки, и вновь пропадает в желанном теле. Чонгук не против был бы быть этой пробкой — когда мозги от жара плывут, в голову только тупые до безобразия мысли и лезут.       — Нет, — внезапно твёрдо, за подбородок отстраняя от себя удивлённое личико. Ещё более резко Юнги пересажен на сиденье рядом, пристёгнут ремнём немного (много) более плотно, чем это необходимо, и шевельнуться сейчас толком не может, и славно, и ладно — так и нужно. Иначе Чонгук не сдержится, иначе утянет на заднее сидение и покажет Мину, насколько в машине этим заниматься неудобно.       Вибрация выключена, Юнги может выдохнуть. Может более-менее спокойно пройти мимо ресепшена, дойти до лифта и вжать прохладную кнопку, пока Чонгука нет рядом — пока он паркуется. Его приход ощущается очередной волной вибрации, воспалившей чуть (едва-едва) поугасшее возбуждение. И старшего вновь несильно пихают — в лифт, совершенно пустой (им так и везёт этим вечером!), с железными перилами, которые неприятно впиваются в поясницу, когда к ним придавливают, ногу между слегка раздвинутых Юнги впихивая. yg       Юнги, отключившись от реальности, тихо застонал на ушко Чону, пока тот игрался пробкой в его попке. Но вдруг она — его, собсна, попка — оказалась на соседнем сидении. Старший искренне удивился тому, как Чонгуку удалось сохранить самообладание. Видно же, что все, чего парень хочет последние пару часов — натянуть хена во всех возможных позах и на всех подряд поверхностях (и походу по прибытии домой они этим и займутся). Младший буквально скинул с себя Юнги — это выдавало то, что держится он из последних сил.       Когда Чонгук выключил вибрацию, Юнги понял, что решение принято. Ну и ладно, он ослабил ремень и залип в смартфон, стояк правда немного мешал. Но потом парень подумал, а что мешает ему перенять инициативу сейчас? Ничего это не изменит, но побесить Чонгука — дело святое.       Юнги повернулся к своему парню, но тот не обращал на него внимания, даже взгляда не кинул.       «Ну, ничего, — подумал он с ухмылкой, — я еще заставлю тебя меня заметить».       Юнги оглаживающе провел ладонью по руке Чонгука и скользнул вниз к бедру. Он то вообще почти не касался, то сжимал довольно ощутимо, а сам думал, что Чонгуку пиздец как идет классический стиль. Когда они подъезжали, Юнги вообще обнаглел и уже бесстыдно массировал его пах. Как только не получил за такие фокусы — хуй знает. Вероятно, все впереди.       Оказавшись в лифте, прижатым к стенке, Юнги откровенно кайфовал от этого чувства, будто бы успел забыть — будоражит и пробирает до мурашек. Юнги притянул Чонгука за шею, и вновь впился в его губы. Теперь им ничто не помешает, заебись. Руки как-то сами скользнули к пальто Чонгука, наспех пытаясь расстегнуть пуговицы и стягивая его с плеч, при этом не разрывая страстного поцелуя. Юнги было плевать, что они еще в лифте и что они могут столкнуться с соседями, на все, блять. Единственное, что его интересовало сейчас — Чонгук и их общее желание. Им повезло, на этаже никого не было, и они таким же спутанным комком ног и рук буквально ввалились в квартиру Чона. И как тому только удалось наощупь открыть дверь?       Только каких-то пол часа назад Юнги хотел уебать Чонгуку, потому что бесит, сука, своими игрищами. Но сейчас сам толком не понимает, что на него нашло. Вот серьезно, Юнги еще никогда не чувствовал себя настолько возбужденным. Может показаться, что это преувеличение, но как тогда объяснить, такое дикое поведение этих двоих? Юнги отлипнуть от своего парня никак не может, будто бы он деградировал до одного основного инстинкта — трахаться, и кроме этой безграничной неконтролируемой похоти ничего не осталось от его сущности. А Чонгук, походу, этого и добивался, раз так охотно отвечает взаимной безумностью, а в глазах поблескивает самодовольное «все идет по плану».       На пол со скоростью летит одежда, но Юнги все равно периодически бросает что-то наподобие: «давай быстрее», «бля, похуй на пуговицы». Чонгук прижимает старшего к стене в коридоре, внимает его наводкам и буквально раздирает рубашку на нем одним простым движением — так, будто бы для Чонгука это как мизинцем пошевелить! Юнги аж ахнул от произведенного эффекта. Чонгуку по-видимому пиздец нравится демонстрировать свою силу, свое физическое преимущество. Ну, а Юнги нравится смотреть не меньше. Странно, но эта проявленная грубость только подхлестывает их общую страстью. Они вновь сталкиваются во взаимоласках, Чонгук дергает бедро Юнги на себя, заставляя того закинуть ногу на его талию. Младший высокий, бля, и стоять на одной вытянутой ноге вообще не удобно, и Юнги, долго не думая, вдруг как запрыгнет на него, обхватив ногами торс. Чонгук сразу же нашелся и подхватил его под попку — ну, как репетировали. jk       Чонгук сам кайфует от того, как пуговицы трещат и отрываются, как разлетаются совершенно неслышно — кровь бурлит, бьёт по вискам, и всё, что сейчас может слышать младший — бешеное биение собственного сердца и сбившееся дыхание — Юнги. Его парня. Его парня — Мин Юнги, да.       Эта мысль горячит ещё сильнее: Чонгук ведёт губами от шеи, ниже — у него дикое желание дразнить до конца, пусть у самого уже давно и болезненно выпирает; поцелуи влажные, кажется, от губ самого Юнги — они остаются на груди, на животе, и Чонгук почти готов расстегнуть ремень, но нет; вновь поднимается выше и обхватывает губами сосок — не так много внимания он прежде уделял этой части любимого тела, но сейчас Юнги на взводе, чувствительный особенно, и Чон просто не может «не». Губы обхватывают и слегка оттягивают, язык скользит по кругу, надавливает несильно, и вновь; и зубы касаются едва-едва ощутимо, на пороге «вот-вот укусит», но нет, Чонгук не будет. Он скорее будет пощипывать так же неощутимо второй, перебирать между пальцев и продолжать, продолжать, продолжать дразнить, пока за волосы не начнут болезненно и остервенело дёргать.       Чонгук вновь в полный рост, вновь впивается в чужие губы, из которых слышать каждый тяжёлый вздох сейчас — сладость; он руками скользит под рубашку и сдёргивает окончательно — сам остался без неё и просто не может Юнги позволить остаться в ней, разодранной и бесполезной совершенно (вот если бы Мин был в его вещи — другое дело). Тонкая талия вновь в захвате, но на этом младший останавливаться не собирается — спускается руками ниже, подхватывает под бедро и дёргает на себя; Юнги особого приглашения не нужно, он заскакивает сам и полностью.       — Как же я обожаю тебя, детка, — на выдохе, утыкаясь лицом в изгиб шеи, сжимая аппетитную попку ладонями (Чонгук сейчас особенно замечает разницу в размерах: Юнги на его руках лёгкий, а ещё умещается также удобно, как его задница в ладонях Гука — оглаживать, сжимать несильно и раздвигать одно удовольствие); вжимая в стену, вжимаясь в податливое тело и бёдрами воссоздавая недвусмысленные толчки.       Локация сменяется, но сценарий кажется знакомым: Чон старшего несёт через всю квартиру на руках, ногой толкает дверь — и на кровать. В этот раз по-другому — не кидает, но заваливает, заваливается вместе с ним, несильно придавливая собственным телом, и тут же скользит руками к ремню чужих брюк — он расстёгнут, ширинка тоже, и ладони уже под бельём, пальцы касаются основания пробочки и вдавливают чуть сильнее; Чонгуку нравится дразнить, нравится видеть раскрасневшимся и распалённым в своём желании, и он этого не скрывает — ухмыляется, целуя в уголок припухших губ, и отстраняется. В первую очередь — избавиться от остатков собственной одежды, прихватывая из кармана пульт от игрушки; во вторую — медленно стянуть сначала брюки Юнги, после, оглаживая любимые ножки с лодыжек и до бёдер (не забывая поцеловать полюбившуюся ямочку под правым коленом), добраться до белья и избавиться от него тоже.       — Ты прекрасен, — разрывая поцелуй, раздвигая согнутые в коленях ножки чуть шире — чем больше Юнги для него раскрыт, тем больше Чонгук кайфует. — Был таким развратным в ресторане, так насаживался на эту малышку, — ладонь вновь между ног, оглаживает чёрную ручку, — так дрожал, дыхание задерживал и после дышал ещё тяжелее. Но ты так хорошо держался, готов поспорить, если бы так продолжилось, я кончил бы раньше от одного твоего вида, — рука старшего перехвачена и умещена на собственном члене — в машине так и не терпелось довести? Но самое время — сейчас, потому что взгляд у младшего уже полубезумный, и желание на той черте, где уже «слишком», однако осталось одно маленькое «но» для идеального завершения вечера — до того, как Гук войдёт так глубоко и так легко, как до этого у них не было; до того, как начнёт двигать бёдрами ритмично, каждым новым толчком выбивая очередной стон; до того, как будет прижимать Юнги к себе так сильно, что тому будет трудно дышать. До этого, прикусив губу от удовольствия — от того, как длинные пальчики собственная рука заставляет скользить по члену, Чонгук своего парня впервые за вечер просит.       — Сделай это для меня, малыш? — в свободную руку Чон вкладывает пульт от пробки, зажимает между пальчиков и льнёт ближе, исцеловывая шею, покусывая нежную кожу и оставляя неощутимые поцелуи в местах, которые приметил для ярких, свежих засосов. — Выбери режим, который понравился тебе больше всего — хочу увидеть, как ты дрожишь.       «Хочу увидеть, как сжимаешь в себе эту чёртову игрушку, как выгибаешься, как елозишь задницей по простыне; как не позволяешь вытащить её, пока она вибрирует; как за мои плечи хватаешься, когда я ею в твоей охуенной попке двигаю… хочу, хочу, хочу» yg       До этого момента Юнги и представить не мог, что стимуляция сосков может быть такой приятной. Наверное, это потому что именно его парень — Чонгук — это делал. Сначала довел, а потом начал забавляться. Разумеется, Юнги кайфует с этого не меньше младшего, особенно когда Чонгук вжал его в стену, с легкостью удерживая на руках, и стал толкаться меж разведенных бедер — действие очень интимное и даже дикое. Затем, не давая и секунды опомниться, уже метнулся в спальню. Юнги охватило навязчивое чувство дежавю, пока в мозгу не мелькнуло, что такое и правда было совсем недавно. Сколько там прошло, неделя? Меньше? В любом случае — мало, а столько всего изменилось в их отношениях! Ну, они хотя бы появились (а кто бы мог подумать).       Должно быть, не совсем рационально размышлять о чем-то таком во время секса. Нет, конечно же Юнги не думает об этом целенаправленно, он как-то бессознательно принимает ласки от Чонгука, подставляется под касания и тянется к поцелуям, будто так и надо (а разве нет?), просто где-то на фоне мелькают какие-то тупые флаффные мысли. Их даже сложно описать, потому что это скорее укрепляющееся чувство по отношению к конкретному человеку — Чонгуку, а это сложно. Это то, с чем Юнги надо научится жить и более того, выражать. Пока единственное где у него это хорошо получается — секс. Ну, Чонгук, вроде, пока не жалуется.       Юнги весь поджимается и сладко ахает, когда Чон жмет на пробку, а вот короткий любовный поцелуйчик заставляет слегка смутиться. Странные какие-то у Юнги понятия личных границ.       Чонгук первый, кто целует Юнги коленки, и, блять, кажется он заразился этим фетишем в какой-то степени, потому что ему это начало нравиться. Как Чонгук смотрит, мягко касается губами, как заставляет раздвинуть бедра шире… Юнги картинно облизывает ладонь, не забыв взглянуть в глаза младшему, и возвращает руку на его член. Старший уже было подумал, что вот сейчас Чонгук наконец-то вынет чертову игрушку из его попки и вставит свой охуенный член, но… не так быстро.       Как же сладенько Чонгук просит, зацеловывая шею Юнги, чтобы тот, видать, даже не думал об отказе, а Юнги неймется (шо пиздец, как говорится). Властный, но в меру мягкий тон Чона, его дыхание на шее — все это пробирает старшего до мурашек. И он берет пульт, соглашаясь поиграть еще немного, ведь теперь-то условия другие и можно не сдерживаться. Юнги молча врубил режим где-то из середины — не слишком мучительно медленно и не слишком мощно, идеальный для него темп. Вибрация ощущается глубоко и размеренно четко. Парень прикрыл глаза, погружаясь в ощущения, и стал инстинктивно раскачиваться бедрами вперед-назад, то напрягая пресс, то выгибая спину так, чтобы, упираясь в поверхность, пробка входила глубже. Он то нещадно терзал свои губы, кусая, то выдавал приглушенные вздохи-стоны. Юнги приоткрыл глаза, чтобы наблюдать за реакцией Чонгука, не забывая дрочить ему. А вот себя потрогать Юнги точно никто не разрешит.       — Чонгу-ук, я не могу больше терпеть, — захныкал Юнги, — войди в меня, пожалуйста. jk       Не то, чтобы Чонгук жалел о своей просьбе… Просто всё, чего он хотел, сейчас исполняется, и это крышу сносит окончательно. Чёртов Мин Юнги, он так хорош — у младшего пальцы на ногах поджимаются, когда он видит, как парень в спине прогибается, всё же упираясь пробочкой в простынь, и как вздрагивает мелко, чувствуя, что она входит глубже. Дьявол, дьявол, дьявол.       Контролировать себя уже нет смысла: свободная ладонь скользит по талии, задерживается на расслабленном на секунду-другую животике и давит едва-едва на него, внезапно напрягшийся в очередном чувственном движении; наконец, опускается ниже, обводя пальчиками вокруг паха, к основанию пробки. Чонгук не стал бы ждать, он готов был сорваться, но Юнги так вовремя — хнычет тихо, просяще, и, главное — неожиданно, заставляя бедро сжать с силой пару раз, делая глубокие вдохи, а после чуть подняться и ухватиться за основание. Чон не ждёт, пока его парень вырубит игрушку — он тянет так, прикладывая немного усилий; игрушка в руках вибрирует не сильнее Юна, так изящно в спине прогнувшегося.       Что ж. Вибратор отлетает в сторону, под прогиб в спине Чонгук укладывает руку, склоняясь ниже, и, наконец, входит.       — Ах-х, детка, — вдыхая едва-едва, чуть ли не задыхаясь, потому что, дьявол, Юнги так легко принимает его — член входит свободно, но внутри так горячо и до сих пор (Чонгук ещё не знает, что лучше подходит «уже») всё дрожит и сжимается, от этого только глаза прикрыть и отдаться ощущениям хочется. Однако малыш, по видимому, не врал — он действительно больше не может терпеть; всё, что может — цепляться за Чонгука, выстанывая ему на ушко так сладко, так сладко, и дрожать от долгожданного оргазма.       Младшему тоже хорошо. Нет, не просто хорошо — он и сам сейчас словно на грани: находиться внутри Юнги, когда тот кончает — лучшее, что Чонгук испытывал; но это ещё не конец, ещё слишком рано — игрушками их вечер ограничиться просто не может. Чон, как-никак, много лучше — никакой самоуверенности, голые факты.       — Так не пойдёт, Юнги-я, мы ещё не закончили.       Интересно, напугало бы его малыша что-то вроде «мы только разогрелись?» или «это только начало»? Гук бы проверил, но сегодня уже достаточно старшего изводил, пора и честь знать.       Гораздо интереснее устроить руку под чужой спиной поудобнее, а второй скользнуть по тяжело вздымающемуся животику, собирая тёплую ещё сперму, делая руку влажной (как прежде это же собственным язычком исполнил Юнги — данное изображение сохранено во внутренней памяти и не подлежит уничтожению), и обхватить пальцами головку. Он не собирается позволять расслабляться; не собирается расслабляться и сам — потому начинает двигаться. Неглубоко и быстро, немного, должно быть, непривычно — для начала, распаляя вновь, заставляя дышать загнанно и по кровати метаться, ну, сколько позволяют объятия. А после приникает ближе, проникает глубже; вжимается в Юнги и двигает бёдрами, сбиваясь с ритма, желая лишь проникнуть как можно глубже.       Чонгук не может знать точно, что испытывает в этот момент Мин, хотя тело реагирует лучше слов, лучше чего бы то ни было, но сам он сейчас… он даже не пытается сдерживаться, хрипит на ушко Юнги, сжимая талию чуть сильнее необходимого, когда выходит чуть ли не полностью, но это ещё мелочи. Загоняя вновь, на всю длину и так, что по комнате разносится шлепок за шлепком — выстанывает низко, время от времени порыкивая, и вновь, в самое ушко, единственное имя. «Юнги-я», когда старший выгибается; после, когда ногами обхватывает его бёдра — «Юнги-хён»; и, наконец, «детка», когда ловит чужие губы. yg       Юнги проронил тихий стон, когда вибрирующая игрушка прошлась по такому чувствительному сфинктеру, снова его растягивая. Чонгук тут же вошел полностью, обняв Юнги, и замер, потому что на того сразу накатила эйфория. Член младшего идеально проскользнул внутрь, и так приятно заполнил Юнги, что тот уже просто не контролировал себя. И пока томный оргазм выжимал из него все соки, Юнги отчетливо ощущал, как сильно (из-за судорог) он сжимает Чонгука внутри. Он сам не заметил того, что прижался к Чонгуку, крепко вцепившись в плечи, пока блаженно не расслабился, откидываясь на простыни. Он лежал и думал, что ради такого наслаждения стоило терпеть те игры на публике, на грани с издевательством. Однако…       С усмешкой брошенное «Юнги-я», а Мин вообще-то старше. Хотелось фыркнуть что-то вроде: «думаешь, раз трахаешь меня, можно не проявлять уважения?», если бы не следующее: «мы еще не закончили», что заставило Юнги приоткрыть глаза. И окончательно их распахнуть с новым «ах!», когда пальцы Чонгука сжали головку, массируя с нажимом. И почти сразу же Чон вновь стал двигаться. Мелко и не на всю длину — после оргазма спазм стянул мышцы внутри и нужно было хотя бы немного времени, чтобы это прошло (но должно быть младшему это в кайф). Это все ощущалось очень странно первые несколько минут. Тело ныло и противилось, а внутри Юнги стал до боли чувствительным. Стоило Чонгуку перейти на более глубокие и мощные фрикции, Юнги панически заметался, но парень вновь навалился сверху и зажал в своей цепкой хватке. Он хотел было крикнуть «хватит, прекрати, не надо!», но у него вырывалось только громкое: «ха, ха, ха…» обозначающее спертое дыхание.       Но Чонгук, похоже, знал что делал, потому что вскоре Юнги почувствовал, как его охватила новая волна возбуждения, пробирая до кончиков пальцев. И хриплые стоны младшего над ухом распаляли его желание все больше. Чонгук вдруг начал двигаться амплитуднее, буквально вдалбливаясь в тело старшего, при этом резко проезжаясь по простате. Немного в этом ритме, и Юнги в какой-то момент стало до вскриков хорошо:       — Ах, Чонгу-ук, я сейчас снова… — простонал он.       Парень сразу среагировал, сбавил темп и прильнул к Юнги, сладко сминая его губы в поцелуе, проскальзывая в рот языком и вылизывая. Старший целовал в ответ, оглаживал его спину и плечи и с такой самоотдачей принимал все эти ласки, что невольно постанывал в поцелуй.       Неожиданно Чонгук, не выходя из парня, повернулся вбок так, что Юнги оказался сверху. Теперь была его очередь двигаться. Юнги, облизнувшись, оперся о его торс, поднялся и вновь опустился на его член со сдавленным стоном. jk       Чонгук просто не смог сдержаться — губы растянулись в настолько довольной и пошлой ухмылочке, что, будь они в немного другом положении, младшему бы досталось точно. Но, к счастью, обстоятельства сложились именно так: Юнги своими изящными, тонкими ручками опирается о торс Чонгука, вновь приподнимается и вновь насаживается, и это выглядит, если честно, так по-блядски, особенно в сочетании с этим его затраханным видом — остатками спермы на животе, губами припухшими и красными, и растрёпанными, спутавшимися немного волосами… Чон готов поверить в существование рая, потому что, как бы смешно это ни звучало, по ощущениям он именно там — с исполненными желаниями и нескончаемым удовольствием.       Ладони скользят по бёдрам, оглаживая, и с очередной попыткой приподняться Чонгук только давит сильнее, придерживая — его малыш не теряется, бёдрами ведёт по кругу, и от новых ощущений Чон руки тут же отрывает, цепляясь теперь за запястья. Парень не стонет так часто, и не вскрикивает, как его любовник, но голос кажется охрипшим тоже — не произнести ничего. И в голову навязчиво лезет только одно: это надо запечатлеть.       Мин кажется особенно уставшим, запыхавшимся, но вопреки ожиданиям не останавливается — только темп набирает, и стонет так открыто, не сдерживая себя — Чонгук удовольствие ловит от того, какими чудесными звуками наполняется комната (он готов поспорить, на самом деле — вся квартира и немного за её пределами). Но с таким раскладом не только Юнги, младшенький тоже кончит, так и не воплотив очередную, последнюю за этот вечер маленькую шалость. Поэтому садится на месте Чонгук также резко, как до этого перевернулся на спину; умещает ладони на ягодицах, под них подхватывая, и выдаёт, чуть прокашлявшись:       — Хочу видеть твою попку, хён.       На этом Юнги приподнят и уложен сначала на спину, ненадолго совсем — уже через пару секунд он на коленях, локтями упирается в матрас и нет, не ждёт — ждать больше не приходится, Чонгук ведь сзади, Чонгук сжимает до болезненного левое бедро и теперь действительно трахает, быстро и глубоко, даже немного остервенело. Всё потому что хочется больше, но разрядка уже совсем близка, и ощущение, что не сможет насытиться так очевидно; а ещё через камеру на телефоне это выглядит так охуенно — младший залипает невольно, глядя как через с каждым толчком вздрагивающую картинку видны сжимающие простынь ладони, прогиб в спине и порозовевшие от терзавших ладоней и частых шлепков ягодицы. Но особенно хорош финал: с бедра мощная рука скользит по спине, выше, и, прихватив шею, сдавив немного, надавливает, заставляя Юнги уткнуться лицом в постель; последние пара толчков, и Чонгук на несколько секунд теряется, потому что воздух спирает и дышать нечем совсем, а тело прошибает нехило, и всё это сопровождается дрожью — Чон думает его, но, кажется, исходит она как раз-таки от его парня. Камера отводится вбок — на время, а сам брюнет склоняется над Юнги, шею отпускает и целует нежно, судорожно выдыхая на разгорячённую кожу; касание за касанием, ласковые извинения, если переборщил, позволяющие расслабиться и выдохнуть — наконец, всё. Юнги почти свободен.       Чон отстраняется окончательно, выходит из расслабленного тела и вновь объектив наводит на Мина — крупным планом успевает заснять, как — чёрт возьми, а это всё же будоражит! — колечко мышц мягко сжимается, выталкивая сперму Чонгука, и расслабляется вновь — очень кстати, младший ведёт двумя пальцами, собирая, и проталкивает обратно в попку. Отличный кадр, но «режиссёру» Чонгуку пора смениться «любовником» Чонгуком, поэтому, откинув телефон в сторону окончательно, он вновь подаётся вперёд и целует мягко ягодицу.       — Обожаю тебя, Юнги-я~ yg       Юнги охуеть как нравилось, когда Чонгук применял силу и удерживал его на своем члене, войдя как можно глубже. Этого он, конечно же вслух не скажет, а то младшенький зазнается вообще. Мин никогда не чувствовал себя настолько «на грани» — кончить хочется чертовски, но усталость мешает, дает о себе знать как и физически, так и морально. Ноги быстро устают от монотонного движения, до ломоты в мышцах, но парень не останавливается, будто одержимый только одним сейчас желанием. Чонгук, кажется о чем-то попросил, Юнги сначала не расслышал, да и похуй было. Сейчас он выполнит что угодно, если это приведет к еще одной не менее долгожданной разрядке. В этот момент старший почувствовал себя каким-то похотливым животным, которому важны только инстинкты. Успокоило, что Чонгук в этом с ним на одной волне. Они оба конченные — разве не замечательная пара?       Чонгук опрокинул Юнги в излюбленную колено-локтевую, вдавил член в простату и начал так грубо трахать, что Юнги казалось, у него из глаз звезды посыпятся.       — Мгх… ты так… глубоко, мм, да! — обрывисто простонал он, из-за частых толчков.       Звуки, вырывающиеся изо рта Юнги, приглушились и слились в беспомощное мычание, когда Чон без нежностей вдавил Юнги в постель всем весом. Мин чувствовал себя таким беззащитным и открытым перед парнем в этот момент: не шевельнуться, ни вдохнуть воздуха… только ощущать, как Чонгук насильно в него кончает и гортанно стонет от удовольствия. И сразу же кончить следом, потому что будем честны — Юнги крышу сносит такая властность Чона.       Второй оргазм окончательно выпотрошил все силы из Юнги и истощил эмоционально настолько, что парень сам не знает почему из его глаз полились слезы. Когда Чонгук наигрался, Юнги сразу повалился на бок и перевернулся на спину, чтобы было легче дышать, и попытался хоть как-то прийти в себя.       — Все в порядке, и нет, я не плачу, — спокойно ответил он на удивленный и немного взволнованный взгляд парня, — я просто… мне было так хорошо, должно быть, это из-за этого?.. Я не знаю, такого раньше никогда не происходило, — Юнги вдруг почувствовал сильное смущение и поспешил вытереть лицо ладонями. Ну реально, что за глупая ситуация.

***

      Чонгук осторожно поднял Юнги на руки (как принцесску: з), и понес в душ. Юнги, правда, сейчас ничего не хотелось, только отключиться спокойно и проспать до полудня. Но раз теперь Чонгук — Мистер Забота, то так уж и быть, много времени это не займет, и плюс на утро гораздо приятнее просыпаться свежим и чистеньким, а не липким и затраханным (хотя последнего вода, боюсь, не смоет).       Юнги думал, что не устоит на ногах, однако с уверенной поддержкой Чонгука, это не составило проблемы. Мин чуть улыбнулся, взглянув на парня, и полностью оперся на него. Чонгуку секс энергии будто только прибавлял (как кролик, ей богу). А может, он просто старался ради своего хена. Он настроил приятную температуру, мягко прошелся губкой с пеной по спине, ногам, животу Юнги, осторожно смыл все водой, оглаживая кожу, местами покрытую россыпью засосов. jk       Чонгук не то, что удивился — он, кажется, был полностью обескуражен, когда увидел слезы на лице Юнги. Одно дело видеть, как плачет твой парень во время секса, и совсем другое — после него; словно что-то пошло не так, словно Чонгук сделал что-то не так, словно… он переборщил? Младший растерян и, если честно, не знает совсем, что ему в такой ситуации делать — чувство вины накрывает огромной волной с головой: он слышал, как всхлипывал Мин, когда его зажимал тот ублюдок в компании, и уверен был, что до подобного состояния Юнги довести больше никому не позволит — и сам не доведёт, а тут…       Но бойфренд так легко, одним предложением исправляет ситуацию, что Чонгук снова готов его исцеловывать, просто за это. Когда смысл сказанных слов в мыслях начинает интерпретироваться в другом, правильном направлении, Чон не может сдержать уже лёгкой улыбки и естественных порывов.       — О, неужели я у тебя первый? — в шутку, конечно, сопровождая хриплым смехом; обхватывая тонкие запястья и отводя от лица, чтобы поцеловать сначала их — там, где так отчётливо видны голубые нити вен, а после и влажные ещё щёки. Чонгук счастлив до безумия — до такого же блеска в глазах; и смотрит он на Юнги по-особенному — с той самой любовью, в которой старшему недавно признался. Чонгук Юна просто обожает и отрицать этого не собирается; а сейчас особенно хочется ещё и всеми силами свои чувства проявлять, младший без понятия, правда, как ещё — он может действовать интуитивно, это у него вроде неплохо получается.       Именно поэтому лениво поднимается с кровати и Мина поднимает на руки — под спину подхватывает и под коленочки, сразу же к себе прижимая и прижимаясь щекой к затылку — у Чонгука после долгого, но самого охуительного за последнее время вечера (их свидания и жаркого, выматывающего секса) прилив нежности.       Душу Чонгук предпочел бы горячую ванну, но сонный взгляд и слабо держащие ноги Мина уверяют в том, что достаточно будет и просто ополоснуться.       Младшему приятно чувствовать, как Юнги опирается о него, как руками касается плеч и спины; ему приятно обтирать губкой шею, проводя отдельно кончиками пальцев по ярким, свежим ещё засосам, и грудь, худые бока. Приятно завести руки за спину Мина и намыливать её уже ладонями, без всего, потихоньку опускаясь ниже, к ягодицам; их Чонгук мягко обтирает тоже, и, целуя Юнги в уголок губ в качестве извинения, раздвигает, пробираясь внутрь пальцем, избавляя от остатков спермы. Её же смывает с внутренней стороны бёдер, когда опускается на колено, чтобы закончить — обтереть до колен, погладив ямочки под ними, потому что да, фетиширует, и ниже, вплоть до ступни, которую, попросив парня ногу поднять, слегка щекочет, готовый удержать, если Мин начнёт терять равновесие. Сам Чонгук ополаскивается тоже, но наскоро, не заставляя себя ждать; выползает первый, и, обтеревшись, закрепив полотенце на бёдрах, принимается за Юнги — не позволяет ему ничего делать самостоятельно: вытирает мокрые волосы, ероша их и довольно лыбясь сотворённому; вытирает всего Мина, так, чтобы насухо, так, чтобы не было холодно, и вновь берёт на руки.       Приятно — Юнги на руках Чонгука умещается идеально. Его остаётся только одеть в своё домашнее — в котором он тонет, хах — и уложить осторожно на кровать. Себя остаётся переодеть наскоро тоже, и завалить на местечко рядом, чтобы обнять за талию и поцеловать любовно в шею. yg       Юнги подыграл Чонгуку, толкнув того в плечо:       — Ой, да заткнись ты… — усмехнулся он, а потом с удовольствием подставился под поцелуи. На самом деле, все это было довольно смущающе, но Юнги, похоже, к этому нужно срочно привыкать.       После сказанного ЧСВ у Чонгука, конечно, явно подскочило, но как посчитал Юнги, на этот раз вполне заслуженно. К тому же, это и ему на руку — он вон, какой ласковый стал. Старший себя аж укротителем почувствовал: приручил дикого зверя и сделал из него домашнего котика. И в чем секрет? Все оказалось просто — много ахуенного секса и чутка любви.       Горячий душ разморил Юнги еще больше, но это не проблема, Чон все равно носил его на руках, как ребенка, и старательно ухаживал за ним. А Юнги все больше начал нравиться Чонгук, когда тот так старается проявить к нему свою заботу. Оказалось, это довольно приятно, чувствовать, что тебя любят, что ты дорог человеку, который дорог тебе.       Юнги обнял Чонгука тоже и нашел, не открывая глаз, его губы, чмокнув напоследок:       — Сладких снов, милый, — шепнул он, уже ощущая, как проваливается в сон.