***
–Пропустите, пропустите! – кричала женщина, протискиваясь через толпу зевак. –Да пропустите же вы! — расталкивая людей, она стремилась к своей цели. Там, за оградой моста на узком выступе, стояла девочка. Малышка смотрела вниз, то и дело жмурясь от страха, коий сковал её тело, и от того она не могла сделать шаг вперёд, да и назад было поздно. Ухватившись тоненькими дрожащими ручками за перила, она вглядывалась в глубину, задумываясь о смысле жизни, и о том, зачем она вообще пошла на этот рискованный шаг. И только её дрожащее тело начало движение, собираясь шагнуть вниз, поддаться желанию закончить со всей чередой неудач в её жизни, как из толпы раздался вскрик: –Настя, стой! – развернувшись, девчонка увидела своего психолога, которая помогала ей в тяжёлые минуты, пока та, на протяжении трех лет, находилась в детском доме. И тут же всё, что творилось в её голове кануло в небытие. –Марина Владимировна.. – тоненьким, дрожащим голосом протянула она, перелезая через ограду и тут же оказалась в её объятьях. Синяки на руках девочки не давали женщине покоя, разглядывая их, она размышляла о случившемся. Ведь никогда за её подопечной не замечались суицидальные наклонности.***
–Ну что ж, Настен, расскажешь мне что-нибудь? – хриплым от усталости голосом спросила женщина. Они уже примерно час сидели в кабинете, на мягком диване. Марина, уставшая от сегодняшнего дня, отложила очки и помассировала переносицу, зажмурилась. –Ма-арина Владимировна.. – всхлипывала девчонка, –Завтра меня удочеряют! –Так это ведь хорошо? Или тебе не нравится семья, с которой ты будешь жить? Они тебя обижают? – осторожно, словно маленькими шажками, начала подходить к сути Нарочинская. –Нет, что Вы.. – Настасья потупила взгляд, – Мне безумно нравится эта семья и меня будоражит радостная мысль, что я буду жить с ними, – начала рассказывать, улыбаясь и нервно теребя край платица, –Вероника, то есть..мама, очень нежна и ласкова. Она отдаёт мне всю свою любовь и заботу, а папочка постоянно играет со мной. Но Димка сказал, что они поиграют мною и вернут обратно. И то, что я никчемна. Он кричал, что я не достойна расти в семье. И ещё, что моя настоящая мать начала пить только потому что я была для неё обузой. А вчера ко мне приходили Вероника и Егор и я поругалась с ними.. Я не знаю, что на меня нашло, просто слова Димки.. Они же меня не простят никогда! А я так сильно полюбила их.. Вот и решила.. Я устала быть одна.. У меня даже друзей нет! – захныкала девочка. –Иди ко мне, милая? – Марина притянула плачущего ребенка к себе, прижала к груди, нежно поглаживая по головке. Девочка начала потихоньку успокаиваться. –Я понимаю, что после того, что ты пережила, слова этого глупого мальчишки безумно ранили тебя. Но зачем же ты.. – запнулась, уткнулась губами в макушку, – Ты же могла прийти ко мне. В любое время, помнишь? Пароль «Всегда». А хочешь, хочешь мы позвоним Веронике? Они наверняка сильно переживают. Хочешь? –Очень хочу! – поморщила носик и потерлась о теплое плечо женщины.***
После долгого изнурительного дня Марина вышла на свежий воздух. Ночь, тучи заволокли звездное небо, шел дождь. Погода описывала состояние женщины. На душе было так же мокро и гадко. В свои тридцать два она не была замужем, да и партнера постоянного не имела. Ни детей, ни любви. Одиночество пропитывало изнутри. Будучи по - профессии нейрохирургом, женщина работала не покладая рук, но увы не по специальности. Она была блестящим врачом, врачом с большой буквы. Но по воле случая была вынуждена устроиться на работу, что имеется. Её долгое время связывали отношения с директором детдома, но тот вонзил ей палящий нож в сердце и оказался лишь кобелем. К сожалению, и на детей ему было наплевать. Отработав должное сегодня, те три месяца, на протяжении которых ей искали замену, она вышла из этого здания, словно освободившись от оков, мучащих её. Ей нравилось работать с детьми, нравилось несомненно, но эти косые взгляды и насмешки настолько осточертели, что она была вымотана не только физически, но и морально. Весь коллектив, состоящий из женщин, гнобил её из-за того, что она некогда состояла в отношениях с директором, называли и подстилкой, и даже девушкой, слабой на мужской пол, в простонародье – куртизанкой. Но это было настолько глупо, этот рой «ос», не зная ситуации, поднимал на посмешище всех. И даже самых сильных ломал этот чертов коллектив. Марина зажгла сигарету и затянулась. Дым приятно обжог горло, она вышла из-под навеса, навстречу каплям дождя. –Господи, как же я устала.. – подняла взгляд вверх, капли слёз уже давно смешались с дождем.***
Ранее утро, на часах семь. Нарочинская, наслаждаясь спокойствием, валялась в постели и потягивалась, выгиная спинку, словно кошечка. В гробовой тишине послышался противный рингтон телефона. Она подняла трубку, бурча что-то себе под нос, но следующие слова заставили её подняться с постели и бежать на новую работу. На новую работу в институте имени Склифосовского.