Болтоновские псы

Впервые за очень долгое время Рамси Болтон был по-настоящему доволен. Ему хотелось хлопать в ладоши, смеяться во всё горло и, возможно, приплясывать. Его ожидания всегда были завышены, поэтому угодить бастарду считалось едва ли не самым сложным заданием среди его людей. Но его жена, Санса, справилась. Рамси снова довольно цокнул и уселся в кресло, закинув ногу на ногу. Леди Санса Болтон. Конечно, сейчас она снова напоминала святую мученицу, которую ведут на казнь, но он прощал ей это. В первую брачную ночь Санса показала, что у неё есть коготки, сегодня же он понял, что его леди жена понимает, как ими пользоваться. Миранде не удалось её провести, хоть и с помощью его подсказок, но Санса всё поняла. Не поддалась ложной надежде, хорошая девочка. Рамси всматривался в жену, прищурив глаза, отмечая, как она дышит, как отводит глаза, как сжимает тонкие бледные пальцы, и, о, как сексуально она облизывает пересохшие от волнения губы. Он чувствовал её. Чувствовал её омерзительный, всепоглощающий страх, смешанный с собственным предвкушением. Он чувствовал её отвращение и своё желание, обжигающее вены. Он хотел, чтобы она убежала. Чтобы поймать её снова. Санса вздрогнула, будто могла слышать его мысли, и Рамси торжественно оскалился. Всё-таки отец сделал ему лучший подарок. Совсем скоро он сделает из Сансы идеальную игрушку, такую, которая очень не скоро надоест ему. Достойную замену Миранде, которая успела изрядно наскучить. Он сделает её первой жертвой своей жены. Его жена. Вся в грязи, в собственном дерьме, со спутанными волосами она всё равно смотрелась чудовищно благородно. До тошноты идеально. Даже источая такую вонь, что глаза могли бы начать слезиться, она всё равно выглядела выше него. И если бы не её опущенный взгляд и слегка дрожащие плечи, он бы наказал её за это. Он бы наказывал её за происхождение снова и снова, но не был уверен, что она готова. — Дорогая леди жена, кажется, вам бы не помешало принять ванну, — она испуганно дёрнулась и сжалась сильнее, Рамси буквально кожей чувствовал её желание укрыться от его взгляда. — Я распоряжусь принести лохань с водой, а затем искупаю тебя. Он ждал. Жаждал увидеть, как она снова будет умолять его, как будет плакать. Или попытается сбежать. Или будет бороться. Его глаза сверкали от предвкушения, он желал от неё любого повода для того, чтобы он мог выпустить своего зверя наружу. В первый раз за всё это время её глаза засверкали. Рамси задохнулся от восхищения, чувствуя, как бурлит кровь, разгоняя по венам дикое желание. О, она определённо была рождена, для того, чтобы стать его супругой. Ненависть в глазах Сансы просто искрила. Он чувствовал этот обжигающий огонь, пожирающий его, обволакивающий, причиняющий боль и такой… сладкий. Он с восхищением ждал, что последует за этим, но Санса лишь опустила глаза и отошла в сторону, прикрывшись этой жалкой шкурой. Разочарование. О, как сильно он был разочарован. Гнев. Она посмела заставить его надеяться. Она показала ему то, чего он хотел, но тут же растоптала все шансы на обладание этим. И она поплатится, она выпьет всю его злость до дна, пропитается его разочарованием и утонет в той пустоте, которую он приготовит для неё. Рамси будет ждать её на дне. И тогда он выведет её такой, какой хочет видеть. А пока… Санса жмурилась от ужаса. Её трясло, но она просто стояла, пытаясь не обращать внимания на его взгляд, которой чувствовала каждой клеточкой своего тела. Он был в ярости, и ей не нужно было видеть его лицо, чтобы знать это. Злость исходила от него волнами, вжимала её в стену и вырывала наружу первобытный инстинкт самосохранения. Она мечтала убежать, но стояла, пригвождённая его безумием. Все молитвы исчезли из памяти. Его лицо превратилось в звериный оскал, но голос, которым он звал прислугу, был абсолютно спокоен. Рамси никогда не срывался на визг, как это делал Джоффри. Его оскал сменился доброжелательной улыбкой, и Санса не сдержала всхлип. — Что я сделала не так, милорд? Он подошёл почти вплотную, а отступать было уже некуда. Глаза Рамси горели ледяным огнём, и Санса просто не смогла отвести взгляд, завороженная явной угрозой. Надеясь на избавление. От неё жутко несло. Рамси приблизился и глубоко вдохнул этот запах, касаясь носом тонкой шеи. Такая невыносимо грязная, сейчас она была почти на одном уровне с ним. Она была ниже его. И его тело реагировало на это. На её страх, дрожь, желание отстраниться и тихие всхлипы. Санса не пыталась бороться, но ему хватало и этого. Рамси Болтон до боли желал свою жену и наслаждался этим желанием. Он решил, что не будет спешить. Покажет её, что может быть не только зверем, заставит её тело предать хозяйку и изгибаться под ним. Он решил, что покажет ей, каково это на самом деле: быть в постели с Рамси Болтоном. Рамси провёл по её щеке кончиками пальцев. — Ну же, любимая, тебе не стоит меня бояться, — от его тихого голоса, произнесённого прямо в ухо, кожа стала гусиной. Крик застыл в горле, когда Санса почувствовала, как его пальцы стали гладить шею, а шершавый язык играть с мочкой уха. Господи, пожалуйста, только не снова. Какая-либо надежда исчезла, когда он рывком отбросил от неё шкуру, оставив обнажённой под своим безумным взглядом. — Милорд… я думаю… я… — слова застревали у неё во рту, и Санса едва сдерживалась, чтобы просто не упасть на колени и не начать умолять его о смерти. — Я бы хотела сперва принять ванну. Его ладонь легла на её грудь, но голубые глаза были опасно прищурены и сосредоточены на её лице. Санса знала, что он искал там. Малейший проблеск слабости, любой повод, чтобы наказать её. Она не покажет ему этого. Рамси ласкал её грудь, гладил живот, спину, целовал шею. Он сходил с ума от нежности её кожи, терялся от собственной аккуратности и мучительно жаждал большего. Он хотел видеть, как она выгибается ему навстречу, хотел, чтобы её глаза закатывались от страсти, и чтобы она кричала его имя, задыхаясь в порыве чувств. Но его жена лишь безразлично смотрела в стену, никак не реагируя на его прикосновения, а Рамси очень быстро терял терпение. Его рука скользнула ей между ног и он едва не зарычал от злости. — О, так мне досталась фригидная шавка, — Санса уговаривала себя не смотреть на его скривившееся лицо, уговаривала себя забыть, кто рядом с ней, считать это просто дурным сном… — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! — капельки его слюней попали на щёку и она едва подавила желание тут же вытереть это с себя. — Ты такая сухая, потому что я не карлик? Или, может, потому что во мне нет ни капли королевской крови? Скажи, ты была мокрой для Джоффри? Сансе хотелось зажать уши руками и просто кричать. Она бы смогла убить его просто своим криком, но голосовые связки отказывались подчиняться, как и всё тело, застывшее в ужасающем ожидании продолжения. Рот Рамси впился в её губы. Он не целовал. Он кусал, оттягивал зубами кожу, вылизывал, причинял боль, унижал. Это можно было назвать скорее пыткой, чем поцелуем, но… Ему нравилось. Её кровь была такая горячая, слёзы такие сладкие, а всхлипы вполне могли заменить стоны. С каждым ударом сердца Рамси всё больше и больше сносило голову. Его жена хочет оставаться холодной и равнодушной? Её право. Санса почувствовала прикосновение его плоти к своему бедру, но вместо ожидаемой паники её накрыло безразличие. Он возьмёт её, а потом уйдёт, и уже тогда она сможет дать волю слезам. Сможет проклинать все на свете, желать ему смерти и зализывать собственные раны. А сейчас она должна терпеть, быть примерной женой. Санса даже не вскрикнула, когда он вошёл в неё, когда из его рта вырвалось глухое рычание, а зубы впились в её плечо. Интересно, Арья бы назвала её трусихой сейчас? Как может маленькая пташка бороться с хищником? Исход предрешен заранее. Рамси толкался в неё всё быстрее, сжимал пальцами бёдра, на его лбу появились капельки пота, но голубые глаза по-прежнему пытливо всматривались в её лицо. У Джоффри тоже были голубые глаза. Может всё дело в этом? В холоде, что прячется за их взглядами? Глаза Рамси были олицетворением зимы. Обжигающе ледяные, безумные, несущие в себе ужас. Его глаза были отвратительно прекрасны. Дыхание ускорилось, толчки стали глубже. Он лизал её кожу, не обращая внимания на грязь, а она понимала, что никогда не смоет этого с себя. Синяки будут напоминать о его пальцах, засосы - о его языке и губах, а саднящая боль между ног об… остальном. Рамси кончил и тут же отошёл, подтягивая штаны и с отвращением глядя на сползающую на пол, жену. Она не плакала, не пыталась прикрыться. Она не делала ничего, и это безразличие выводило его из себя. — Милорд, парни сейчас принесут лохань, а вас хотел видеть отец. Рамси даже не пришлось смотреть в сторону двери, чтобы слуга ушёл, побоявшись гнева господина. — Мы закончим с тобой, когда я вернусь. Санса улыбнулась.