Болтоновские псы

Темнота, вой собак и периодические истошные вопли их жертв. Рамси придумал отличное наказание, оставив её здесь одну. Без одежды. Без солнечного света. Даже воду с едой (если то, что ей приносили можно назвать едой — Санса не рискнула проверить) приносили исключительно, когда она спала. А спала она редко. В клетке, где воняет твоими собственными испражнениями, рядом постоянно воют собаки, а острые камни впиваются в обнажённое тело, особо не выспишься. Санса пыталась кричать. Вернее, она истошно вопила, дёргая стальные прутья. Голос сорвался, и Санса поняла, что в этом нет никакого смысла. Никто не поможет ей. Она здесь одна до тех пор, пока Рамси не решит смилостивиться над ней. Или устрашить приговор. Липкий ужас, который заставлял её трястись, постепенно сменила холодная апатия. Санса сидела, прислонившись спиной к ледяному шершавому камню и поджав колени к груди. Где-то совсем рядом снова звучали крики, молившие о пощаде. Мужской голос звучал визгливо, обладатель давился слезами, а потом рычание собак, звук рвущейся плоти и всё стихло. Эта тишина доводила Сансу до отчаяния. Лицо снова было мокрое от слёз, а руки мелко подрагивали. Собаки с рыком доедали добычу, видимо, более сильные отгоняли слабых, от чего те скулили. Но Санса знала, что со временем расклад меняется. Она слышала, как слабые объединяются, забирая у сильных всё. Сейчас Санса была слабой собакой. Сейчас она тоже тихо скулила, впиваясь ногтями в колени. Это ещё ничего, всё могло бы быть хуже. О да. Иногда, вместо молящих криков было хрипящее «Север помнит», а потом молчание. Тогда Сансе казалось, что это в её плоть вгрызаются псы, это её глотку они раздирают, её лицо съедают, выплевывая ошмётки кожи. Тогда кричала, извиваясь на холодном каменном полу Санса. До тех пор, пока собаки не прекращали есть. Сейчас же были только безудержно катящиеся слёзы и мелкая дрожь в руках. — Я ненавижу тебя, Рамси Болтон. Тихий шёпот утонул в лаянье собак. Санса закрыла глаза, повторяя про себя, что не может умереть здесь. Она нужна ему. Он не может оставить её умирать в этой тёмной, холодной, до ужаса маленькой клетке. Он обязательно придёт, хотя бы для того, чтобы издеваться над ней дальше. Её муж ни за что не упустит такую возможность. Неясные вспышки старых воспоминаний мелькали перед глазами. Мизинец, говорящий о том, что нужно завоевать доверие Болтонов, чтобы впоследствии нанести сокрушающий удар. Арья, кричащая о том, что Санса безвольная и слабая. Отец, обнимающий её на прощание. Где-то слышатся шаги, но Санса не обращает на это никакого внимания даже тогда, когда они приближаются к её клетке. У неё нет сил бороться, нет даже желания. Мизинец не сказал ей главного. Рамси Болтон был не человеком. Он был одним из псов, которые каждый день пожирали человечину. Он был вожаком стаи. Он был единственным, кто вызывал в ней дикое, неуёмное чувство страха, граничащее с чистейшей паникой. До судорог. До боли. Кончики пальцев немели, стоило только подумать о нём. — Леди Санса, у нас мало времени! — Свет. В руках у девушки был какой-то тусклый фонарь, но и этого хватило, чтобы Санса снова зажмурила глаза. — Я принесла во что можно закутаться. Вот. — Санса скорее почувствовала, чем увидела, что рядом с ней что-то упало. — Я приду ночью. Нам нужно бежать! Девушка торопливо отошла от клетки, боясь обнаружить своё присутствие здесь. Но, не сделав и пары шагов, обернулась, посмотрев прямо в глаза Сансе с какой-то жутковатой улыбкой. — Север помнит, леди Санса. И тут же быстрым шагом ушла, оставив Сансу прижимать к груди принесённую шкуру. Волчью шкуру. Санса глубоко вздохнула и попыталась успокоить дыхание. Сердце бешено колотилось, удары отдавались эхом в голове, но она улыбалась. Она — Старк. А Старки всегда умели выживать зимой. Санса закрыла глаза, погружаясь в беспокойный сон, чувствуя, что её заточение скоро закончится. Она не знала, сколько проспала и вообще не была уверена — спала ли она вообще? В этом месте время идёт совсем не так, как в остальном мире. Санса могла сидеть не шевелясь часами, вспоминая прошлую жизнь. Анализировать. Анализировать, анализировать, анализировать. Что стало точкой отсчёта? Что привело её сюда? Как ей выиграть решающую схватку, если её противник настоящее животное? Как сохранить хотя бы частичку себя? И самое главное… Зачем? Её старший брат мёртв. Предан тем, кого знал всю жизнь. Её сестра пропала и, скорее всего, тоже мертва. Двух её младших братьев жестоко убили. Один из них был калека. А сама она — лишь оболочка. От Старков в ней осталась только фамилия. Болтон. Губы Сансы растянулись в усмешке. Рамси забрал у неё последнюю память о том, кому она принадлежит. Теперь она — Санса Болтон. Вышла замуж за предателя, отец которого сокрушил её семью. За что же тогда бороться?.. За Север. Она будет бороться за Север. За людей, которые по-прежнему верят в Старков, она будет бороться просто, чтобы не дать Болтонам и Ланнистерам победить. Пташка наконец расправила крылышки. — Леди Санса. Санса подняла взгляд, увидев около решётки ту самую девушку. Она была взволнованна и постоянно оглядывалась по сторонам, сжимая в руке тот же фонарь. — Леди Санса, скорее, нам надо бежать. Послышался скрип замка. Санса еле заметно вздрогнула, поднимаясь на ноги. Боль пронзила ступню, и Сансе пришлось схватиться за стену. — Я помогу, беритесь за мою руку. — Девушка схватила её за запястье и потащила к выходу. — Север помнит, леди Санса, Старки должны править в Винтерфелле. Санса вгляделась в непримечательные черты и девушки и невольно задумалась. Она бы молила о пощаде? Она бы просила остановить собак? Собаки молчали. Санса выдернула свою руку и попыталась выпрямиться, вздёрнув подбородок. — Я Санса Болтон, а не Старк. Жена Рамси Болтона. На секунду на лице девушки мелькнула какая-то дикая ненависть. Или это была игра воображения и блики, которые попадали на её лицо от фонаря, Санса не была уверена. Потому что в следующую секунду девушка снова взволнованно огляделась по сторонам и попыталась схватить руку Сансы. — Леди Санса, Рамси Болтон — он просто чудовище… — Он мой муж, — резко одёрнула её Санса. — А за такие слова тебя следует выпороть. Повисла тишина. Такая тишина может оглушить, Санса отлично это знала. Такая тишина была несколько секунд сразу после того, как отцу… как отца убили. Это было убивающее, давящее, обволакивающее безмолвие. И вдруг. Хлопки. Осознание обрушилось на неё до того, как она подняла голову и встретила взгляд голубых глаз, которые неестественно ярко горели в этой кромешной тьме, разбавленной лишь тусклым светом одного фонаря. Рамси улыбался и хлопал в ладоши. Тело сковало ощущением чего-то грязного, омерзительного. По позвоночнику пробежал рой мурашек, и Санса невольно сделала шаг назад, не отрывая взгляд от лица супруга и сильнее прижимая к себе шкуру, пытаясь укрыться от его взгляда. Вот только от его взгляда укрыться было невозможно. Санса чувствовала себя загнанной в ловушку. Она была готова снова остаться одна в кромешной тьме, лишь бы не видеть его лица. Потому что его лицо олицетворяло все её страхи. Он одним своим видом поднимал в ней всё тёмное, все, в чём она боялась признаться даже себе. Он выковыривал это из её нутра, оставляя только пустоту и… Боль. — Моя дорогая, милая, жена, — он почти шипел, старательно выделяя каждое слово. — Ты меня порадовала, признаться, я даже не ожидал. Рамси действительно выглядел довольным. Чуть склонив голову, рассматривал её, будто видел впервые. Впивался в её кожу своими сумасшедшими глазами и улыбался, улыбался. Она ненавидела его улыбку, от которой под ногтями начинало мерзко покалывать. Она боялась. Санса до дрожи в ногах боялась довольного Рамси, потому что не знала, чего от него ждать. — Как ловко она тебя раскусила, а, Миранда? — он обернулся к девушке, лицо которой было перекошено от ненависти. — Или может моя леди жена всё-таки испытывает ко мне нежные чувства? Сансу почти что перекосило от отвращения. Сам факт того, что это чудовище знало слово «нежные» вызвал истеричный смешок. Пощечина. Санса дёрнулась, чувствуя как рука Миранды оттягивает голову назад, вцепившись в волосы. — Ты только посмотри на неё! Она же жалкая! Она никогда не сможет понять и полюбить тебя! Всхлип. Совсем тихий, но приводящий в звериную ярость. Он всегда ненавидел, когда трогали его вещи. Особенно, если этим вещам причиняли вред. Особенно, если это делали те, кто не имел права даже смотреть на них без его разрешения. Он чувствовал. По венам. Такая тягучая, горячая. Злость. — Отпусти мою жену, Миранда, — совсем тихо, абсолютно спокойно. Вот только в бесцветных глазах — паника. Приказ выполнен до того, как он закончил говорить. — Прости, я думала… Он не слушал. Пропускал через себя потоки этой злости, разочарования. О, Рамси Болтона было легко разочаровать. Гораздо легче, чем вернуть его расположение. — Леди Санса, позвольте проводить вас до нашей спальни? — он протянул ей руку и оскалился. — Кажется, вы слишком давно не выполняли своих супружеских обязанностей. Она дрожала. Буквально тряслась под его взглядом, а страх, который волной лился с голубых глаз, понемногу успокаивал. Ему нравилось, что она боялась. Он хотел, чтобы она кричала от ужаса, стоило ему только посмотреть на неё. Он мечтал утонуть в её эмоциях. Медленно, мучительно медленно, Санса подняла дрожащую руку. Рамси не стал ждать, пока она возьмёт его ладонь. Цепкие пальцы вцепились в хрупкое запястье. Рывок — и она около него. Дрожит. О, как великолепно она дрожала. Ещё чуть-чуть и начнёт плакать. — Пойдем, милая, — он бережно приобнял её за плечи, сдерживая победную усмешку, вывел из клетки. — Миранда, я бы хотел, чтобы ты провела ночь здесь и подумала о своём поведении. Даже не стал запирать — знал, что она не ослушается. Никто не может ослушаться Рамси Болтона. Если конечно хочет жить. И сегодня он был намерен показать своей жене, кого она собралась победить.