Хех, надо повторить

-… Извини, крошка, но, увы, ужин тебе придется провести в одиночестве... У меня дела. -Не хочу тебя огорчать, но мне хотелось чтобы ты ушёл куда подальше. Вот. - произнесла мило улыбнулась Алина, при этом, кисло наблюдая за тем, как Влад, держа перед собой две вешалки, с серьезнейшим видом выбирает, что ему одеть- белую спортивную рубашку или аналогично бесцветную классическую рубашку… Остановившись на последнем, он, с не менее озабоченным видом, начал размышлять, что лучше- обычные черные брюки, или обычные черные брюки с белой вышивкой на кармашках спереди и сзади..? -Ну, поздравляю…- не отрывая взгляда от вешалок, продолжил он.- Хотя бы не соскучишься… Но если все- таки станет слишком одиноко, только позови меня и я приду… -Не дождешься, Влад… -Вообще- то да. Я забыл… Я всегда рядом, я всегда в твоем сердце… -Ты у меня не в сердце, а в печенках, Белоусов…- у девушки был такой вид, будто ее сейчас стошнит от всей этой анатомии. -А..? Ты что- то сказала?..- наконец, поднял на нее глаза парень.- И вообще,- продолжил он, видимо заметив, с каким рвением собирается повторить ему все то, что она о нем думает, Алин,- что лучше?- на этот раз, он ткнул вешалки ей под нос. -Эти…- кивнула Алина на чисто- черные брюки, по- видимому, уже успокоившись. -Да?.. Ну ладно…- Он, схватив в охапку все то, что только что понавыбирал, сел на кресло и начал неспешно переодеваться. Алина же, взяв в руки пульт, плюхнулась на кровать и, включив висевший на противоположной стене, плоский телевизор, начала со скукой наблюдать за диктершей, полностью порозовевшей в тон своему платью и смущенно верещавшей о погоде на завтра, скача по экрану и водя рукой туда- сюда… Влад в это время, уже опять вернулся к зеркалу и начал причёсывать свою шевелюру. Покончив с этим, он схватил уже висевшую на дверке шкафа вешалку, на которой покоилось его черное пальто. Под ним стояли черные, на вид, жутко дорогие, черные ботинки, блестевшие настолько, что их можно было бы использовать в качестве тонированного зеркала… Накинув пальто на плечи, парень, подошел к время от времени поглядывавшей на него Алине и, нагнувшись, поцеловал ее в щеку… Вскользь, девушка ощутила запах его туалетной воды и немного примешенный к нему запах дыма… И почему- то в сердце что- то сжалось и захотелось, чтобы он был всегда рядом, как тогда, у моря… Чтобы он не отпускал ее… Все это она почувствовала за одну секунду, что он коснулся до ее щеки, снова обжигая изнутри… А когда он отошел, то осталось лишь чувство некоего разочарования… Но не в ее правилах показывать то, что она чувствует, испытывает, ощущает, думает… Она не привыкла к такому. Вот и сейчас, Алина лишь сморщилась, будто засунула в рот дольку лимона… Но она знала, что его она не обманет. То, что она ничего не показывает, ничего в данном случае не меняет… -Все, я пошел, крошка… В мыслях я всегда с тобой, так что не теряй… Пока…- парень отошел от нее и прямо на ходу растворился в черных бликах… Он ушел. Это хорошо. Теперь есть время все обдумать… Выяснить, наконец, что с ней происходит последние два дня… И признаться себе во всем, пока его нет рядом и каждая ее мысль становится достоянием общественности… А признаться, кажись, было в чем… Вернулся Владислав поздно- уже приближалось утро, хотя за окном еще царила ночь. Но, окно есть окно, а то, что на часах маленькая стрелка уже приближалась к цифре четыре, никто поспорить не мог… Он тихо переместился в спальню и незаметно прошмыгнул в ванную. Точнее, он собирался это сделать, но тут обратил внимание, что кровать заправлена и вообще, Алины в ней нет… Нет, он не растерялся и даже не удивился… Парень просто удрученно покачав головой, вышел из комнаты и направился в гостиную. -Салют, крошка…- внезапно раздалось у Алины из- за спины. Девушка обернулась. За ее спиной, в дверях, стоял Влад, облокотившись боком о косяк двери. На нем было все то же черное не застегнутое пальто, поверх которого, на шее, был повязан длинный белый шарф… -Доброе утро, Влад…- Алина всем своим видом выражала сколько всего доброго она ему желает. - Не желаешь ли данго? – в висках у парня почему-то пребольно начала стучать кровь когда этот бессмысленный, странный вопрос вновь нарушает только-только установившуюся тишину комнаты. На Алине нет халата, а обтягивающая сетка развратно просвечивает, бесстыдно выставляя напоказ подтянутое тело своей обладательницы. И Влад отчетливо понимает, что думает сейчас совершенно не о том, о чем следовало бы думать. Понимает, но уже просто не может иначе. Едва слышное приглушенное шуршание отвлекает от навязчивых мыслей, и он не без усилий переводит взгляд: в руках у девушки красуется небольшая пестрая коробочка. Владислав неосознанно облизывает пересохшие от волнения губы. Затаивает дыхание в немом предвкушении. Он с необъяснимой жадностью следит за ловкими движениями изящных женских пальчиков: смотрит заворожено на то, как они с легкостью приподнимают картонную крышку коробки и тут же юркают внутрь; слышит, как шуршат легкой упаковочной бумагой, ловко шаря по дну в поисках чего-то; и сглатывает невольно, как только они показываются вновь. Между большим и указательным пальцами крепко зажата тонкая деревянная палочка с тремя нанизанными на нее разноцветными рисовыми шариками. И лишь сейчас Влад выдыхает шумно и со свистом: это оно. То самое, предложенное ему несколько минут назад лакомство - данго. На ее губах – вязкий, тягучий соус. Соус этот невыносимо приторный на вкус: Белоусов осторожно прикусывает нижнюю губу девушки, втягивает ее в себя и мучительно медленно, с наслаждением посасывает – рот тут же наполняется сладковатым привкусом. И он напрочь забывает о том, что с детства не любил сладкое. Сейчас это совершенно неважно. Влад чувствует, как горячие ладошки стремительно скользят вниз по его спине; ощущает, как мышцы невольно напрягаются под чужими пальцами. И сердце в груди заходится в бешеном ритме, бьется нестерпимо быстро от этих, казалось бы, простых ласк. Томление становится невыносимым… - Я так понимаю, данго ты не хочешь? – заговорщицкий, насмешливый шепот обжигает пересохшие губы. Он уже совершенно ничего не соображает: Алина определенно сводит его с ума. Сводит с ума своими бессмысленными, странными и неуместными вопросами. Сводит с ума своим загадочным, не поддающимся осмыслению поведением. Сводит с ума одним своим присутствием. - С чего вдруг такая забота? – спрашивает он сбивчиво, тихо. Спрашивает – и не получает ответа. Алина смеется. Часто, неровно вздымается при каждом отрывистом смешке ее упругая, пышная грудь. Чуть заметно подпрыгивает и колыхается. Темные, затвердевшие соски дерзко торчат: так и хочется прикоснуться к ним подушечками пальцев, надавить осторожно… - Неужели и правда не хочешь? – деланно удивленно интересуется она. И как бы невзначай проходится кончиком влажного языка по двум оставшимся на палочке шарикам данго. Тщательно вылизывает небольшую сквозную щелку между ними - прозрачная, вязкая слюна тут же мешается с ароматным и тягучим соусом. Томно прикрыв глаза, Алина обхватывает розоватый шарик губами и, возбуждающе причмокивая, донельзя развратно посасывает его. И, наблюдая за сим, несомненно, возбуждающим действом, Влад мгновенно забывает обо всем на свете. Он дышит прерывисто и часто, сбивчиво и рвано. Судорожно хватает ртом кислород, но все равно стремительно задыхается: воздух здесь, в гостиной, кажется слишком густым, чересчур тяжелым, застывающим тугими сгустками в легких. Липкий шарик вскользь касается теперь уже его приоткрытых губ - вязкие светло-золотистые капли размазываются по сухой коже, сразу же впитываются и застывают на ней полупрозрачной блестящей пленкой. И как только парень решает, наконец, откусить кусочек - злополучный шарик неумолимо ускользает, ухает куда-то вниз. Перекатывается по часто вздымающейся груди, скользит все ниже по плоскому, чуть подрагивающему от напряжения животу… и останавливается. Останавливается там, внизу, прямо на стыке разгоряченной кожи и грубой ткани брюк. Алина ловко цепляет пальцами собачку, ведет ее вниз – молния тихонько вжикает и мгновенно расходится. А штаны тут же стаскиваются вместе с бельем и внезапно оказываются на лодыжках. Член у Влада уже крепко стоит и обильно течет: ярко-розовая, вылезшая головка сочится вязкими каплями смазки. Девушка бережно проводит по напряженному стволу кончиками пальцев, гладит, чуть касаясь, не двигая кожицу. Дразнит в открытую. Другой же рукой осторожно приподнимает яички, будто бы взвешивая, перекатывает их на ладони медленно. Чуть сжимает: легонько, но довольно ощутимо – с губ парня срывается судорожный глухой стон. И еще один, уже более громкий и протяжный, когда Алина щедро поливает-сдабривает его член остатком соуса для данго, аккуратно отодвигает пальцем крайнюю плоть и с жадностью припадает к обнаженной головке влажными от слюны губами. Кончиком юркого язычка ласкает раскрытую щелку, гладит-обхаживает ее старательно, одновременно нежа в руке мошонку. Владислав запрокидывает голову и упирается затылком в дверной косяк, инстинктивно подается вперед подрагивающими от возбуждения бедрами, безмолвно настаивая на большем. И Алина послушно открывает рот, с готовностью вбирая в себя липкую, приторно-сладкую плоть. Заглатывает ее почти полностью. И мычит что то неразборчиво-удовлетворенное: что именно, Влад не слышит. Он по-хозяйски кладет широкую ладонь ей на затылок, поглаживает ласково, почти успокоительно; не без удовольствия вплетает цепкие пальцы в растрепавшийся хвост мягких волос… А через секунду настойчиво надавливает, заставляя заглотнуть все, и горячее прерывистое дыхание приятно щекочет лобок. Минет Алина делает умело и с чувством, очень уж старательно и с максимальной отдачей. Она точно знает, как продлить удовольствие: прерывает процесс именно в тот момент, когда Влад, весь взмокший и изнывающий от наслаждения, уже готов, наконец, кончить. Алина же отстраняется с сытой, чертовски довольной улыбкой и, крутанув в пальцах палочку с двумя так и не доеденными шариками, легонько проводит ее острым концом снизу вверх по твердо стоящему члену. Белоусов издает протяжный болезненный стон, неосознанно тянет ее за волосы. Его плоский живот вздымается неровно и часто, от чего возбужденная плоть едва заметно подрагивает. Недавняя боль неразрывно мешается с внезапно нахлынувшим наслаждением, когда горячий и влажный язык мягко проходится по только что оставленной "царапине", зализывая-залечивая ее тщательно. И, стоит Алина снова начать работать ртом, как Влад тут же кончает с глухим вздохом. Горячая и тягучая сперма заливает ей язык, стекает тонкой, сверкающей в полутьме струйкой по подбородку, застывает белесыми каплями на приоткрытых губах. Алина лишь самодовольно усмехается и нарочито шумно сглатывает. А после - как ни в чем не бывало заедает шариком данго. Няшки дорогие мои,к автору наконец-то вернулось желание писать что-то пошлое. Очень пошлое. Надеюсь вы рады ^^