Три солнца. Две луны.

Кнопка на приборе сначала замигала зеленым, а потом ожидаемо за изменением цветового индикатора последовала мелодичная трель звукового сигнала, и МакКой, наконец, с облегчением смог распрямиться, устало потягиваясь. Спину тут же прострелило резкой вспышкой боли, напоминая, что не стоило сидеть в неудобной позе последние несколько часов, но когда это кого-либо заботило. Какой бы незначительной не казалась очередная фаза именно на этом этапе в череде бесконечных экспериментов, Леонард предпочитал не полагаться на отобранных лично им ассистентов, только не тогда, когда любая даже самая малейшая оплошность могла откинуть их исследование на начальный этап. Он не для того тратил свое и без того ограниченное свободное время в лаборатории, чтобы оно было в итоге потрачено впустую. Тем более с некоторых пор ему было с кем это самое ограниченное свободное время проводить. Вообще-то, между сменами он все же предпочитал отдыхать, но на использование некоторого оборудования приходилось подавать заявки заранее, чтобы его с командой включали в строгий график, расписанный на месяцы вперед. Конечно, тот факт, что первый помощник в этой самой команде тоже состоял, сильно облегчал Леонарду жизнь в определенных вопросах. Но все еще не отменял того, что он пропадал до глубокой ночи в лабораторных отсеках вместо того, чтобы быть куда как в более приятной компании, чем гудящие измерители и нескончаемые ряды мензурок и колб. МакКой несколько растерянно огляделся. Стоило подумать о Паше, как ему нестерпимо захотелось его увидеть, но вокруг были лишь бездушные высокотехнологичные приборы, стерильные стены, пустые столы и герметичные шкафы с бесконечными образцами. С потолка лился холодный белый свет, от которого слезились переутомленные глаза, а в воздухе висел легкий, едва различимый запах йода, хлорки и озона. Это сочетание теперь стойко ассоциировалось у него с лабораториями и немного с медотсеком на «Энтерпрайз». И думать о сложной системе вентиляции корабля сейчас ему было проще, чем об одном конкретном русском навигаторе, которого он не видел уже больше суток. Перед собой МакКой мог быть честен – он даже немного соскучился. Каких-то 24 часа, и он уже осознанно искал взглядом знакомую гибкую фигуру и светлую копну волос. Было немного странно и довольно волнительно встречаться глазами в коридорах, на мостике, в офицерской столовой и делать вид, что сердце не поднималось куда-то к горлу или не пыталось пробить грудную клетку, пока внутри все затапливалось мягким жаром смущения и предвкушения. С их сумасшедшим ритмом жизни иногда им только и оставалось, что ловить внимание друг друга украдкой, без возможности обменяться даже простым приветствием. Помогало только то, что они оба были в альфа-смене, а у Леонардо еще и был неограниченный доступ на мостик, куда он мог заявиться теперь в любое время даже без вызова от Кирка, первого помощника или из-за очередного сигнала тревоги. Ему хватило двух месяцев, чтобы понять, что то, что между ними с Чеховым происходило, было серьезнее, чем он себе представлял, все же решаясь на эти отношения. И сдаться, когда тебя так мягко и настойчиво брали в плен, было легче, чем пытаться сопротивляться или настаивать, что ему не нравилось, как за ним неназойливо ухаживали. Добивались, завоевывали, заботились. Порой это проявлялось в таких незначительных мелочах, что Леонард только потом вдруг понимал, что за ним ненавязчиво присматривали. Разница в возрасте, даже пол, чужая, слишком хорошо и глубоко замаскированная одержимость не пугали его вполовину так же, как собственное неумение строить отношения. Прошлый не самый удачный опыт красноречиво напоминал ему о собственной черствости и эгоизме, что не были качествами привлекательными для большинства людей. Но, кажется, Павла Андреевича Чехова его недостатки не смущали, и Леонард был этому только рад. Сам он вряд ли бы решился когда-нибудь переступить черту профессиональных отношений, и предпочел бы и дальше игнорировать собственные желания. В небольшом помещении с ним никого не осталось, хотя ему казалось, что он слышал какое-то шевеление из сектора с синтезированными растениями; там иногда попадались очень беспокойные экземпляры, требующие неустанного внимания и бдительности. Его удивлению не было предела, когда он узнал, что один сумасшедший азиат-навигатор помимо страсти к нанесению смертельных увечий имел не менее пылкую, но хотя бы не столь разрушительную страсть к представителям флоры. Паша находил это увлечение забавным, а сам МакКой – если честно, поразительным. Хикару Сулу для него не ассоциировался с чем-то настолько безобидным, как растения и цветы, хотя без сомнения те могли быть поистине ужасающими и смертоносными. Конечно, все потенциально опасные образцы и экземпляры хранились в строго отведенных для этого отсеках со сложной системой охраны и многоуровневым доступом, но даже то, что он имел сомнительное удовольствие лицезреть в каюте навигаторов, когда приходил пару раз к Чехову, произвело на него неизгладимое впечатление. Впечатление буйства красок, хаоса и джунглей в отдельно взятом ограниченном пространстве. Ближайший комм загорелся входящим сигналом, напоминая, что ему стоило все же покинуть лабораторию и пойти перехватить, хотя бы пару часов сна. И возможно, что-нибудь перекусить, пока его не выдернули на очередное, несомненно, неотложное, важное и срочное дело. Высадку, тренировку, встречу, собрание. Вокруг постоянно что-то происходило, случалось, менялось и повторялось. - Доктор МакКой, - голос первого помощника из динамика его даже не удивил, чего-то подобного он и ожидал, принимая вызов. Конечно, он предпочел бы сейчас услышать другой голос, куда как более мелодичный и с выраженным акцентом, но выбирать не приходилось. - Спок, - когда рядом никого не было, он позволял себе немного фамильярности. После всего, через что они прошли вместе, он считал себя вправе как минимум обращаться к вулканцу по имени. - Вы сопровождаете меня в высадке через 3 часа и 14 минут, - первый помощник, как и всегда, когда дело не касалось чего-то, что его действительно интересовало, был немногословен и сух. Леонард поджал губы, борясь с искушением спросить про состав команды высадки. Но здравомыслие все же взяло вверх, поэтому он коротко отрапортовал, что будет готов, и отключился. Его планы в очередной раз неожиданно поменялись, но он хотя бы должен был успеть заскочить в офицерскую столовую и поспать хотя бы часа два. В груди заворочалось недовольство, быстро сменившееся легким беспокойством, так всегда бывало с ним, когда ему предстояло спускаться на неизведанную территорию, да еще и не самым приятным способом, но он поспешил заглушить его привычными действиями – следовало еще раз проверить оборудование и надежно запереть полученные результаты. А еще оставить указания для ассистентов и зайти в медотсек. И если удастся, хотя бы мимоходом увидеть одного конкретного навигатора. Он действительно соскучился по Паше. К х М х С Над головой висело серое безучастное небо, по которому неспешно и грузно ползли грозовые тучи. На горизонте оно сливалось с такой же по цвету бескрайней поверхностью воды, растревоженной тяжеловесными медлительными волнами. Усеянный камнями берег почти не привносил никакого цветового разнообразия в унылую картину – все вокруг было мрачным и тусклым. Леонард неспешно отвернулся от созерцания стального океана, чтобы пробежаться глазами по серой полоске песка, за которой начиналась буро-коричневая полоса местной скудной растительности, упиравшейся в черные скалы. Единственными яркими красками были их униформы, на этот раз только синие и красные, и теперь цветные пятна разбрелись по всему побережью, невольно отвлекая внимание от грязно-серой шумно ворочающейся толщи. Одно такое вот синее пятно застыло у самой кромки, не обращая внимания на накатывающие на форменные сапоги пенные волны. Он даже специально подошел очень близко, потому что наблюдать за заворожено рассматривающим воду вулканцем, было как минимум увлекательно; ему крайне редко доводилось видеть того настолько взволнованным. И живым. Только исследовательская деятельность и их бравый капитан обычно вызывали похожие эмоции на этом бесстрастном лице, а теперь МакКой видел, что что-то еще могло расшевелить эту хладнокровную глыбу. В обычно спокойных глазах открыто читалось восхищение и немного печали. И вулканец, даже не считал нужным скрывать эти самые эмоции, которых обычно, как про себя считал МакКой, стыдился. Остались только они вдвоем, и Леонарду все же немного льстило, что перед ним не считали нужным скрываться. Это было похоже на неожиданный и приятный подарок, с которым он теперь не знал, что делать. Его знания о Вулкане в основном ограничивались только тем, что нужно было ему для понимания физиологических особенностей его обитателей. И то, что это была одна сплошная пустыня, относилось к самым первым фактам, которые выдавались общей информационной системой при запросе об этом мире. Конечно, чужое восхищение таким количеством открытой воды можно было понять. Если бы он вырос среди бесконечного песка и красных скал, то, наверное, точно так же не мог бы оторваться даже от такого унылого вида. МакКою вдруг захотелось показать этому порой несносному иноземцу Джорджию во всей ее великолепии во время проливных дождей. Тоска по родине накатывала на него крайне редко, на это у него попросту не было времени, но в такие моменты как этот он не мог не вспоминать и не скучать. Первые крупные капли неприятно холодили кожу, заставляя ежиться и зябко поводить плечами. Он почти забыл, каково это – ощущать непогоду и вдыхать запах озона. В идеальном климате и не меняющей температуре корабля было легко позабыть, каково это, чувствовать всем телом хлесткие порывы ветра и мерзнуть. Вулканец стоял под проливным дождем, закрыв глаза и подставив лицо холодным струям. Их форма быстро промокла и потяжелела, напитавшись водой, и это все равно было лучше, чем стоять в парадном мундире на каком-нибудь приеме в их честь. Сейчас на них никто не пытался напасть, ничто не собиралось выпрыгивать и кидаться на них из воды. Леонард тревожно всмотрелся в плохо различимые из-за стены дождя воды, вроде ничего подозрительного рядом действительно не было. И кажется, сейчас ничто не могло отвлечь Спока от внутренней медитации, поэтому Леонард просто был рядом, не решаясь что-то сказать или сделать. Он думал, что они так и простоят в молчании до момента, когда их не поднимут обратно, лично его роль в этот раз состояла лишь в молчаливой поддержке, что было приятным исключением из их стандартной рутины споров и пререканий по любому поводу, как бы ни странно это звучало. - Я давно хотел сказать вам, доктор МакКой, - чужой голос звучал глухо и громоздко, - спасибо. - Ха? - Леонард удивленно проморгался, стряхивая крупные капли с ресниц. - За ваше участие и сострадание, - вулканец чуть повернул голову в его сторону и посмотрел из-под черных ресниц. - Наши взаимоотношения с капитаном Кирком могут показаться со стороны односторонними и навязанными, но это не так. И, тем не менее, мне ценно знать, что именно вам не все равно. МакКой с трудом сглотнул комок в горле. Он всеми силами старательно все это время игнорировал то, чему стал случайным свидетелем, и после своего необдуманного решения напиться из-за невозможности, что-то изменить или как-то помочь, старался делать вид, что ничего не видел. Но не стоило и надеяться, что первый помощник его тогда не заметил или, что еще более невероятно, выкинул из головы тот случай. Наверное, на его лице немой и невольный вопрос, о том, откуда вулканец знал, что он напился в тот раз именно из-за него, все же слишком явно можно было прочитать, чтобы оставить без внимания его непонимание. - Мистер Чехов был не первым, кто обнаружил вас в состоянии глубокой интоксикации. И вы были довольно… красноречивы в вашем возмущении. - Ах, - и это многое объясняло в этом неловком во всех смыслах разговоре. Леонард ничего не мог поделать с предательским румянцем, и прохладный дождь совсем не помогал остудить пылающие щеки. Так неловко ему давно уже не было, но сколько бы он не пытался, так и не мог вспомнить, что же такого он мог наговорить. Он помнил лишь ощущение крепких и надежных объятий Чехова и его приятный тихий голос. Очень может быть, что Спок все это время ждал возможности поговорить с ним с глазу на глаз. И точно не на корабле под вездесущим бдительным взором Кирка, и хотя это было всего лишь его предположение, оно было вполне уместным. - Повторю, что я уже как-то вам говорил. Вы – прекрасный специалист в вашей области, но равно или поздно вас погубят ваша доброта и мягкосердечность. И как бы иронично или цинично это не звучало – не меняйтесь. В Империи и во всем разнообразии встречаемых нами миров действительно сложно повстречать кого-то похожего на вас. Леонард ни за чтобы не признался, что был глубоко тронут. И хотя с одной стороны его оскорбили, с другой – получить подобное признание от самого первого помощника Кирка было неоценимо. Для него точно, потому что, узнав вулканца ближе, им не возможно было не восхищаться. Тот был целеустремлённым, рассудительным, благоразумным, надежным и по-настоящему сострадательным. И в том, что Кирк практически не отпускал его от себя ни на шаг, МакКой уже давно не находил ничего удивительного. К х М х С Озябшие пальцы совсем не слушались, когда он попытался ввести код от замка на сейфе. Ему сейчас точно не помешала бы согревающая порция выпивки, хотя и горячий чай тоже сгодился бы, потому что он уже второй раз сбивался, набирая заветную последовательность цифр. - Черт! Еще ни разу ни одна высадка не была для него настолько эмоционально выматывающей и сложной, и это при том, что ничего так и не случилось, как он все время подспудно ждал. На них никто не напал, они никого не потеряли, даже оборудование и то было все поднято с поверхности. Хотя обычно для них почти каждая новая неизведанная планета несла с собой опасность, потери и смерти. Тогда он так уставал, что мог заснуть стоя, прислонившись к стене, а если сильно повезет, то в кресле. А сейчас он замер и просто хотел выпить, чтобы согреться. Душевную пустоту это, конечно, не могло заполнить, ее нужно было наполнять кем-то живым, но за неимением лучшей альтернативы мог сгодиться и алкоголь. Повысив температуру в каюте, Леонард закутался в одеяло и свернулся на узкой кровати. Сухая одежда помогла, но еще лучше помог бы горячий душ и чужие теплые объятия. Ему хватило каких-то десяти минут в сражении с собственными сомнениями, прежде чем он, наконец, решился отправить короткое сообщение на личный комм Чехова. И хотя у того была обязательная тренировка после смены, МакКой специально сверился с чужим графиком по общей базе, он очень надеялся, что тот зайдет к нему сразу же после ее окончания. Потолок над кроватью был темным и скучным, не то, чтобы обычно его это сильно заботило, но именно сейчас неимоверно раздражало. Вся обстановка в его каюте его сейчас раздражала: своей серостью, невыразительностью и отсутствием жизни. Уж лучше бы здесь было похоже на тропический лес, как у Сулу с Чеховым. Или на выставку трофеев как у Кирка, чем то, что он видел перед собой. Даже Спок украсил каюту сообразно обычаям вулканцев, он даже видел как-то раз там странный музыкальный инструмент. В его рабочем кабинете в медотсеке и то было больше от него, чем в этом небольшом помещение, которое он занимал уже больше года. На легкий шелест, с которым отошла дверь, МакКой даже сначала не обратил внимания, занятый невеселыми мыслями о невыразительности собственных способностей в украшении жилого пространства. - Что-то случилось? – Леонард неловко приподнялся, тут же запутавшись в одеяле. Он честно не ждал навигатора так быстро. - Это я хотел тебя спросить. Ты впервые написал мне на личный комм. И впервые попросил зайти к тебе, - Чехов сразу же присел на край кровати, взволнованно ощупывая его взглядом, но так и не решаясь прикоснуться. - А как же твоя тренировка? Зелено-голубые глаза в приглушенном освещении казались почти черными. Павел явно торопился, потому что даже не переоделся, и теперь прижимался к нему бедром, обтянутым темной тканью спортивных штанов. Майка с короткими руками красиво обтягивала мышцы груди и пресса, и Леонард невольно завис на сильной руке с ловкими пальцами, что протянулась к одеялу, чтобы помочь ему выпутаться. - Я подменился, - коротко пояснил Павел, наконец, справившись со складками. - Хорошо, - диалог у них выходил каким-то странным. Леонард все еще чувствовал сковывающий его холод и не знал, как попросить поделиться теплом, поэтому просто смотрел на внезапно появившегося в его каюте Чехова и пытался убедить себя, что это все же был не сон. - Леонард? - Да, Паша? - Что-то случилось там, внизу? - Нет. Ничего такого…. Просто я так устал и замерз, - он так хотел увидеть этого человека, а теперь не знал, что делать, когда тот был всего на расстоянии вытянутой руки от него, стоило только решиться. Леонард тяжело вздохнул. - Мы покоряем космос, бороздим на супер технологичных кораблях бесконечную вселенную, упиваясь собственным величием. И сколько бы людей, иноземцев, новых планет и новых миров нам не встречалось, все равно, по сути, от рождения и до смерти мы всегда остаемся одинокими. В нас воспитывают безжалостность, с детства прививают превосходство перед другими и веру в собственную правоту, сколько бы жестокости и беспощадности мы не вершили, но никогда не учат, как попросить о толике участия или объятии. Сейчас он даже не был уверен, что говорил только про себя. Потому, что брать самому, и просить о чем-то было в корне разными концепциями, которые, несомненно, были общеизвестны и знакомы и ему, и Споку, и Чехову, и Кирку, вот только их применение на практике было отдельной темой для разговора. И точно не тем, о чем он действительно хотел сейчас поговорить. Чехов молча стянул форменные сапоги и растянулся рядом, пододвигая МакКоя к стенке. На самом деле, именно вот этого Леонард и боялся - что даже чужое появление ничего не поменяет, и ему не станет лучше или легче. Что он не получит того, что так отчаянно искал и не менее отчаянно отрицал, что ему было нужно. Что он знал наверняка, что точно не хотел повторения его провальных отношений, как вышло с бывшей миссис МакКой. И кто бы мог подумать, что он попытает счастья именно с этим юным русским навигатором. Он ведь самого начала просто решил окунуться в эти отношения, ничего не загадывая и ничего не ожидая, тем более по большей части инициативу у него перехватывали. Но стоило задуматься о будущем, как его начинали терзать сомнения в верности сделанного выбора и принятого решения. - Каким ты видишь… свое будущее? – почему-то шепотом спросил он, повернув голову к Чехову. Они лежали так близко, что он мог чувствовать чужое немного взволнованное дыхание на своем лице, и от этого становилось немного теплее. Он хотел сказать «наше», но в последний момент все же струсил - Чего ты хочешь? Это было нормально для любой пары проходить через подобный этап, и хотя они даже пока не спали друг с другом, да и целовались всего несколько раз, решив не спешить с близостью; встречаться в условиях постоянной напряженности, ожидания очередного нападения или приказа о начале военных действий было, мягко говоря, непросто. Потому что именно это они делали – встречались, как бы ни сопливо это звучало для бравых офицеров имперского флота. Паша немного помолчал, прежде чем мягко уточнить, словно догадался, а может с самого начала знал о его неуверенности: - Ты хочешь узнать, о чем я мечтал, пока не встретил тебя? Или о том, чего я хочу теперь, когда в моей жизни появился ты? - Я знаю, что ты всегда мечтал стать капитаном собственного корабля уровня «Энтерпрайз», - честно ответил МакКой, потому что это было правдой. Они обсуждали это вскользь с самим Чеховым и даже с Сулу несколько раз. Если честно он не знал, как ему было сказать о том, что он, наверное, на всю оставшуюся жизнь был привязан к Кирку, и возможно, об этом вообще пока не стоило упоминать, но он действительно боялся смотреть дальше этой пятилетней миссии. По крайней мере, так у него были еще оставшиеся четыре года. Даже меньше, но он пока не хотел затрагивать эту скользкую и щекотливую тему. - Я всегда мечтал быть с кем-то, похожим на тебя. Остальное лишь цели. А когда ты будешь готов, я хочу познакомить тебя с родителями и сестрами. Хочу, чтобы ты познакомил меня с дочерью…. И я хочу, чтобы мы всегда были вместе, а в будущем поженились. Это если вкратце. - О, - ему действительно нечего было сказать на это; чужие серьезные намерения его действительно удивили. В свое оправдание МакКой мог лишь сказать, что в свои двадцать три он думал только об учебе и будущей карьере, и точно не о том, как свяжет себя узами брака. - Ты действительно этого хочешь? - Да. В это так трудно поверить? - Что? Нет, конечно же, нет. - Тогда ты не хочешь знакомиться с моей семьей? – Павел удивленно и немного обиженно вскинул брови. - Или тебя удивили слова о женитьбе? - Да, то есть, нет… Черт, это несколько неожиданно. Прости…Я не знаю, как объяснить, - Леонард придвинулся немного ближе, протягивая согревшиеся пальцы к немного колючей щеке. Ему было сложно подобрать слова, когда дело касалось чувств и эмоций, он бы предпочел и вовсе о таком не говорить, но из них он двоих был старше и должен был теоретически опытнее. И мудрее. - Мне до сих пор трудно поверить, что все это настоящее. И что из всех людей ты выбрал именно меня. - Что мне сделать, чтобы ты поверил? – просто спросил Павел, наконец, обнимая его поверх одеяла. - Просто вот так вот обнимай меня. Пока этого будет достаточно.