- Агата -
- Хватит меня пилить, пожалуйста. Я не хотела, чтобы всё было так, но ничего уже не исправишь, – я говорю достаточно громко, но ещё не кричу. Он говорил вполне спокойно, но в его синих до безобразия глазах легко заметить обиду. Вообще суть его претензии - не то, что я сделала аборт, а тот факт, что я даже не поговорила с ним об этом, просто умолчала. Перед глазами стоит картина: - Миллер, - говорит медсестра. Я медленно поднимаюсь, а тем временем она скрывается за дверью. - Я уже всё решила, - я сбрасываю звонок и приближаюсь к двери. Нажимаю на ручку правой рукой и тут же, едва приоткрыв ее, закрываю левой. Несколько секунд сомнений. Я действительно хочу сделать это? Опускаю взгляд на руку, видя, как она дико дрожит. Не дела. Медленно отступаю назад и просто уношу ноги отсюда. Я не из тех, кто выступает противником абортов. Я отлично понимаю, что будет с моей жизнью после этого. Но принять это решение было сложнее, чем я думала. Да, это всего лишь набор клеток, больше похожий на креветку, чем на человека, но... чёрт возьми, да вы не можете меня осуждать, вы не были на моём месте. Да. Я ничего не смогла сделать. Я одинаково сильно не хотела становиться матерью и убивать его. Единственным моим желанием было вернуться в прошлое и больше не делать наиглупейших ошибок. - Я... - начинаю говорить, но потом вдруг понимаю, что не хочу портить его жизнь своими проблемами, своей беременностью. Он точно заслуживал лучшего будущего: поступить в университет, в который мечтал, спокойно отучиться, найти себе нормальную девушку - без проблем с психикой - и жить, как живут все нормальные люди. - Ты?.. - мрачно подталкивает к продолжению. - Мне жаль, - я опираюсь спиной на стену. Хотелось обнять коленки и заплакать, будто мне лет тринадцать. Не буду говорить ему. Это я налажала с таблетками, это я вообще настояла на том, чтобы их принимать (будто мне было мало антидепрессантов, которые я забывала пить с пугающей периодичностью) и это я оставила ребёнка. Меня ждут детские крики по ночам, а его ждёт перспективное будущее. И я находила эти вещи несочетаемыми. - Тебе жаль себя, потому что ты чёртова эгоистка. Это очень жестоко, Демьян. Но прямо сейчас я жалею именно нас и наши отношения, которые сама же разрушаю в этот момент. - Ты думаешь, что я какой-то инкубатор? Что я променяю пьянки по выходным и свободу на посиделки в ясельках? Полагаешь, я готова положить свою жизнь на воспитание спиногрыза, которого рожу в семнадцать лет? Это просто смешно. - Это жестоко, но лучшего способа отвести от себя подозрения во лжи и не придумаешь. Это вполне в моём характере - быть эгоистичной и желать от жизни исключительно удовольствия, избегать ответственности и бежать куда подальше от мыслей о будущем. - Я предполагал, что у нас отношения, что ты будешь говорить со мной, а не принимать решения за пару дней, просто кидая меня в игнор. Бухай, ширяйся, хоть трахайся с кем хочешь. Мне плевать. Меня это больше не касается. Мне остаётся грустно улыбнуться.***
- Все нормально? - неожиданно осторожно спрашивает Саша на следующее утро. Мои глаза красные, а под ними темные круги. На мне ни грамма косметики, волосы растрепанны, я даже не помню, расчесала ли я их. Одежда та же, что и вчера, но мятая. В общем, выгляжу я отвратительно, но это волнует меня меньше всего на свете. - Все в порядке, - тихо отвечаю я. Я не собираюсь никому говорить правду, пусть лучше все думают, что я покончила с этим. Он узнает, если я буду трепаться об этом направо и налево. - Он бросил тебя? - она выглядит довольно грозно. Того гляди подойдёт и врежет ему. Я бы взглянула. - Да, но я его понимаю. Ты же знаешь, он имеет на это право. Как никто другой имеет. - Наверняка ещё кучу гадостей наговорил, - злобно щурится. - На самом деле, нет. Все в школе каким-то образом узнали о том, что я «сделала» аборт. И отовсюду я слышала сплетни и оскорбления, но мне было все равно. Интересно было бы узнать, кто такое трепло, ведь Демьян и Саша едва ли стали бы болтать об этом, но какая сейчас разница? Я стояла в школьном туалете, умывая лицо после очередного приступа тошноты. Вся бледно-зеленоватая и осунувшаяся. Токсикоз был тяжелым, рвало меня часто, так что я сильно теряла в весе, который у меня итак до этого безумия не поднимался даже до пятидесяти. Краем глаза замечаю, как сюда же заходит Огнева, а уже через секунду я снова лечу в ближайшую кабинку. Не стоило есть в столовой. Я едва успела закрыть за собой дверь и склониться над белым лучшим другом на ближайшие пару недель. Ну, тут хотя бы чисто, и на том спасибо этой школе. - Агата, ты чего? - настороженно спрашивает она. - Уйди, меня от тебя тошнит. Аж в буквальном смысле, - пытаюсь ерничать, но не в моем положении это делать. Меня снова накрывает приступом тошноты. Уже предвкушаю, как оказываюсь на соседней с Виржинией койке, ощущения такие, будто я выблюю все внутренние органы. - Миллер, ты че больная? Я помочь хочу! - Мне ты едва ли поможешь, так что выключай свой альтруизм и никому ни слова о том, что здесь произошло. - Так ты не… - судя по всему, на неё снизошло осознание. Я открываю дверцу в кабинку и смерю её раздражённым и злым взглядом. Я чувствую себя отвратительно и у меня нет сил отвечать и всё объяснять. Я молча подхожу к умывальникам и снова умываю лицо. На этот раз, вроде, всё. - Только молчи, пожалуйста, - последнее слово я добавляю после недолгой паузы, а звучит оно едва ли не как мольба. Не хочу унижаться, но и чтобы кто-то знал правду в мои планы не входит. Собираюсь свалить из школы, когда скрывать станет невозможно. Уйду на домашнее обучение, а экзамены сдам через год. Конечно, родители тоже не в курсе, но какое им дело? С этого момента, Огнева от меня не отлипала. Саша заболела, Диана свалилась в любовь, а Виржиния всё ещё была в больнице, так что да, нам пришлось временно стать подружками. Хотя мы нормально общались в этом году, да и в прошлом. Но подругами уж точно не были. Пообещала помалкивать, так что мне было в общем-то всё равно. В конце концов, она даже меня прикрывала временами. Демьян завёл себе новую девушку – девку из параллельного класса. Умница, красавица, танцует балет и жертвует деньги на благотворительность. Просто прелесть. Хотя, судя по его лицу, когда она маячила на горизонте, особых чувств она у него не вызывала. Хотя нет, вру, вызывала: желание, чтобы она поскорее убралась с этого самого горизонта. Хорошие девочки настолько скучные, что способны заставить заскучать даже мертвеца. Зачем он с ней связаться - понятия не имею. Разве что её милое личико и балетная растяжка, но какой в этом смысл, если она целомудреннее, чем восьмиклассницы. Такие девушки совершенно не подходят таким парням, как он. С ним надо отрываться на полную катушку, пропадая на вечеринках и иногда включать в себе интроверта, наслаждаясь фильмами дома. Нужно оставлять его одного временами, иначе ему быстро надоест твоё общество. Ну, и тем более молчу про то, что надо вытворять в постели. Она же слишком хорошая, слишком наивная, слишком приторная и невинная. Как говорил Шекспир "Так сладок мед, что, наконец, и гадок". Я ничего не имела против хороших девочек, но связываться с ними и тратить свои нервы - себе дороже. Зачитают тебе проповеди и отведут на воскресную службу, а потом ещё устроят полуторачасовую лекцию на тему вреда курения и алкоголя, а уж если обмолвишься, что не шугаешься, как прокажённый, от других веществ, то лекция растянется ещё часа на два. К слову, мы с ним так и не разговаривали. Иногда встречались взглядами и тут же отводили их в сторону, но никаких попыток наладить отношения не было. Я с грустной улыбкой наблюдала, как возле него вьётся новая пассия и желала ей свалиться с пуантов и сломать что-нибудь просто за то, что она к нему прикасается. - Ты должна всё ему рассказать! – капала на мозги Огнева. - Сколько я тебе должна? - Что? - За ненужный сеанс ненужного мозгокопания! – огрызаюсь я, давая понять, что разговор закончен. - И что ты будешь делать, когда живот появится? И вообще – скоро медосмотр, - и ещё куча доводов в пользу разговоров и правды, но кому оно надо вообще? Я уж точно не рассчитывала на свадьбу, счастливую семью и хеппи энд в конце всего этого кошмара в стиле: «И жили они долго и счастливо и умерли в один день». Просто смешно. Не смешно становилось разве что ночью, когда меня мучила бессонница, а единственным желанием было просто обняться.