- Агата -
О беременности я узнаю, ну, весьма тривиально. Меня наизнанку выворачивает от любой еды, от её запаха, иногда даже от вида (мясо, прощай). И всё настолько плохо, что у меня нет сил подняться с кровати и пойти в школу, так что несколько дней я провожу лёжа под одеялом и игнорируя звонки и сообщения. Мысли в голову приходят только суицидальные. - Где тебя носит, чёртов ты Щенок? – я смотрю на Сашу (она только что ворвалась в мою комнату), она смотрит на меня, а на нас обеих глядит знак «+» на тесте на беременность и на соседнем окошечке цифры «5-6» - недели. Она лаконично матерится и просто опускается на кровать. - Вскрыть вены или нажраться таблеток и сдохнуть в собственной рвоте? – спокойным голосом спрашиваю я. - Прыгни с крыши многоэтажки, - нервно посмеиваясь, отвечает Саша. - А то откачают. Наши любимые суицидальные шуточки: что за день, если не пошутил, что выпилишься? - Тоже вариант, - одобряю я, беря в руки смартфон и вбивая в поисковик клиники. Я не оставила себе другого варианта.***
- Агата Миллер, 17 лет, я записывалась на аборт, - мрачно говорю я, приспустив шарф с лица. Девушка за стойкой регистрации смотрит на меня флегматичным взглядом. Никакого участия, а может я нравственно страдаю в этот момент? - 103 кабинет. Я быстрым шагом направляюсь прямиком туда, после чего посреди коридора натыкаюсь на какую-то толстую медсестру. Я вижу, как её лицо меняет цвет с багрового на синий, будто её душат невидимые руки, и она тут же голосит: - Почему без бахил? Да ещё и в верхней одежде! Кто так вообще по клинике ходит? - За те деньги, что я тут выложу, я могу тут хоть на голове стоять, - отрезаю я, но всё-таки возвращаюсь и надеваю бахилы и сдаю верхнюю одежду в гардероб. Я чувствую себя уязвлено, когда сижу в кофте и джинсах, без всяких шапок, шарфов и капюшонов. И ничего не скрывает моего лица. Будто каждый человек знает, кто я и что я тут делаю. Вернее, собираюсь сделать. Пожалею ли я об этом через год или два? Или может через десять? Будут ли мне снится кошмары, останусь ли я бесплодной? Сейчас я не испытываю никаких эмоций, мне просто хочется спать и поскорее покончить с этим, а потом просто вернуться к моей прежней жизни, полной прогулок по ночам и тусовок с алкоголем и кальяном. Понятия не имею, что бы сказал Демьян. Наверное, тоже отправил бы меня сюда. А кому это нужно? Одиннадцатый класс, экзамены, поступление в университет и бесконечная череда прочих маленьких (и больших) проблем. Я решила не говорить. Зачем лишний раз ругаться, спорить или портить отношения? Я сделаю всё тихо и безболезненно, а потом вернусь, будто ничего не было. Я оглядываю других девушек, пришедших сюда. Все выглядят нормальными, обычными. Никаких тебе животов и даже никаких осуждающих взглядов. Мне кажется плохой идеей начинать разговор со слов: «Привет, как вы думаете, кого вы убьёте? Мальчика или девочку?», но это единственное, о чём я сейчас думаю. Почему-то мне кажется, что это мальчик - но объяснить это я никак не могу. Просто кажется. Перед входом в клинику, конечно, идёт агитация на тему жизни и смерти и материнских ценностей. Это всё как будто минует мой мозг и совершенно не вызывает никакого отклика, но их вопли я слышу через приоткрытое окно. У них там всякие плакаты с надписями, типа «Мама, не убивай меня», «Если это не человек, то и ты не женщина» и что-то ещё. Я постаралась пройти мимо поскорее. И не лень же людям стоять с этим на морозе. И это жестоко с их стороны. А вдруг тут есть девушки, которых вынудили пойти на это обстоятельства? Мне приходит сообщение от Демьяна и я вздрагиваю от этого звука, будто это кара небесная, а не простое смс. Демьян: «Ну и куда ты пропала?» Я долго думаю, отвечать ему или нет. На самом деле, мне нужна поддержка, потому что я немного волнуюсь, но я точно не собираюсь всё рассказывать. Я не собираюсь вообще ничего рассказывать, совру, что пошла к гастроэнтерологу. Учитывая, как я ем (непредсказуемо: либо 5000 калорий, либо вообще не ем) - меня вот-вот должна была свалить язва.«Да вот, сижу тут, жду…»
Демьян: «Где ты есть, Миллер?»«Молодой человек, уважайте моё личное пространство, плез»
Демьян: «Я всё знаю.» Меня мгновенно бросает в жар. Ох, чёрт. Кто ему рассказал? Знала, вроде, только Саша. Неужели она? Поверить не могу, она же не трепло! Демьян: «Ты мне ничего не сказала, будто меня это вообще не касается.» Меня медленно охватывает паника, я почти чувствую, как она постепенно расползается по телу. В голове стучит: «Черт-черт-черт-черт…». Я не хочу, чтобы он знал. Демьян: «Нам нужно поговорить.» Нет. Я не хочу разговаривать, не хочу менять решение, не хочу жалеть о нём.«Я в клинике. Ещё час и нам не о чем будет говорить. Можешь не волноваться.»
Я боюсь, безумно сильно боюсь. Действительно хочу сбежать и поговорить с ним. Чёрт, ну почему это случилось именно со мной? Почему всё не могло просто обойтись? Я начинаю плакать. Несколько девушек даже поднимают на меня взгляд, но ничего не говорят. Он звонит, и я отвечаю. - Ты с ума сошла? – не то, чтобы он кричал, но говорил громче обычного. Я всхлипываю. - Я не могу его оставить. Это самоубийство. - Никто не умрёт, не драматизируй. - Мы сами ещё дети. У нас экзамены, поступление. Я не хочу променять это на пелёнки и крики, – я не хочу, чтобы ты променял это на пелёнки и крики, на самом деле. Пусть я никогда и не сделаю ничего глобального, от меня этого никто и не ждёт. Я не умница, не гений, у меня даже талантов особых нет, но он – не я. И я не хочу портить его будущее своей глупой ошибкой. - Давай просто встретимся и всё обсудим. Если ты не изменишь своё решение, то я сам всё оплачу. Я смотрю на девушку, вышедшую прямиком из того самого жуткого кабинета, она размазывает сопли и слёзы по лицу, а потом вдруг впадает в истерику, повторяя, что это была ошибка. Выглядит это отвратительно. Демьян же что-то говорит, но я вообще не слушаю. Похоже на какой-то знак свыше. Но… - Нет. Я уже всё решила, - я сбрасываю звонок, едва услышав, что вышедшая медсестра назвала мою фамилию. Поднимаюсь и направляюсь к кабинету. Дёргаю на себя дверь, в последний раз всхлипывая.- Василиса -
В школе снова мало людей, хотя уроки довольно важные. Это странно, чёрт возьми. Саша села рядом с Демьяном, что было странно вдвойне (после истории с передозировкой Агаты ладили они не очень). Диана выглядела на удивление счастливой, так как теперь они с Ником были вместе официально. Виржиния была в больнице, оказалось, что её вес и до тридцати не дотягивал, так что её оставили там и, судя по словам Агаты, она была безумно зла на весь мир за это. Маар немного удивился такому повороту, но сел за нами в итоге. - Где все!? – возмущается преподша. Мы с самыми невинными лицами, пожимаем плечами. В классе сидит человек тринадцать. – Где староста? - В бо-о-ольнице. В итоге мы пишем свои фамилии на листочке и отдаём ей, мы спасены от докладной, зато у остальных небольшие неприятности. - Экзамены на носу, о чём вы вообще думайте!? – о, наше любимое. Половину урока она читала нотации о важности учёбы, ЕГЭ, высшего образования и прочего. Кто-то откровенно дремал, прикрывшись учебником, кто-то, как мы, переписывался, а кто-то, как Саша и Демьян выглядел максимально раздражённо и явно дожидался, когда этот кошмар закончится. - Я тут слышал кое-что, - уже на перемене тянет Маар. – Что твой бывший поджидает тебя возле школы периодически. Я покрываюсь холодком. - Кто тебе сказал? – с просто нечитаемым выражением лица, выдаю я. - Знакомые. - Ну… да, это так. - И ты ходишь вместе с ним? - Не то, чтобы я была от этого в восторге… - Тогда почему ты молчала? – он выглядит явно немного злым. - Не хотела тебя отвлекать, - самая неубедительная ложь. Он тоже не поверил (даже я не поверила). - Давай сразу это проясним, если ты хочешь вернуться к нему – то возвращайся. Если нет – то прекрати общение, пожалуйста. Это лишнее, - я заметно теряюсь и не знаю, что ответить. Он прав, конечно, я не могу и общаться с Фэшем и встречаться с Мааром, ибо Фэшу-то явно не общение от меня нужно, но и просто так взять и оборвать все связи… так я тоже не умею. Я пыталась. – Я жду ответа. - Я прекращу общаться с ним, - не совсем уверенно говорю я. - Молодец. Но я себя «молодцом» не чувствую. На моё счастье, сегодня Фэша нет. Так что домой я иду с Мааром. Чёрт, как же всё сложно.