В темноте перед рассветом, В вихре урагана, Когда я уворачиваюсь от ударов, и надежды нет — Оставь свет, свет включенным. Миллионы миль от дома, Плыву через водоворот, Когда я громыхаю с громом, Но кровоточат раны от шипов, Оставь свет, свет включенным, Оставь свет, свет включенным…
***
В полицейском участке было тепло. Смотря по сторонам, Алек с трудом понимал, где он, что с ним. Ему сказали, что это нормально. Как знать, как знать… Гэвин Рид старался быть мягким. Алек давно догадался, что таким он быть не умеет, но что поделать. Рид старался задавать вопросы так, чтобы мальчик мог на них ответить, но Алек не отвечал. Он просто качал головой туда-сюда, в зависимости от ответа. Да или нет, да или нет… Хэнк тоже был там. Он стоял посреди зала и смотрел на два пустующих стола. Физически мужчина был тут, а в остальном он давно уже покинул здание. Всё думал о чем-то, вспоминал… Детектив Рид задавал разные вопросы. Он пытался узнать про похитителей всё то, что знал о них Алек. Поэтому неприятно было осознавать, что сам Алек знал ровным счетом ничего. Они всегда были в масках, прятали Алека где-то на окраине и готовы были стрелять. Невкусно кормили, поили ржавой водой. И всё же Алек помнил, где именно его держали. Обещал рассказать. Потом спрашивали про Коннора. Когда познакомились, чего девиант хотел… Тут Алек не хотел особенно распространяться, но всё-таки ответил коротко: — Он спас мне жизнь там. Гэвин хотел больше подробностей, но Хэнк его остановил. Тогда Рид спросил, что было дальше. Зачем все эти побеги, зачем пистолет. Ривер рассказал. Рассказал, что очень боялся быть один, не знал города. Хотел быть в безопасности. Рассказал, что сам прицепился к Коннору, и что тот решил отвезти его домой. Хэнк на этом моменте как-то странно вздохнул и отвернулся. Алек смотрел на Андерсона и думал о том, что стоит делать. Ривер давно понял, что этот человек был дорог Коннору, иначе и быть не могло. Он был другом. И Коннор не успел всё сказать… Алек не сомневался, что он хотел. Просто не смог. А потом приехали родители. Сначала Алек даже не поверил, что это они. Кажется, их прошлая встреча была так давно, в прошлой жизни… Мама плакала, прижимая сына к себе. Папа, кажется, тоже плакал, но Алек не было уверен, ведь мама не выпускала его из объятий. От неё вкусно пахло духами и домом. Такой забытый, но всё равно родной запах. Дома было светло. Всё было чистое, всё было убрано. Самым пыльным и грязным в этом месте был сам Алек. Родители были рядом, боялись на шаг отступить. Впрочем, Алек не сопротивлялся. Вечером, ложась в свою постель, он не мог снова привыкнуть к её мягкости. Под одеялом было так жарко, до безумия. Родители видели это, сидели рядом. Первая ночь была самой трудной. Когда Алек уснул, они всё-таки покинули комнату. Точнее, они думали, что он уснул. Но он не спал. Он вспоминал. Всё вспоминал. Было больно, и слёзы боль не заглушали.Миллионы миль от дома, Плыву через водоворот, Когда я громыхаю с громом, Но кровоточат раны от шипов, Оставь свет, свет включенным, Оставь свет, свет включенным…
Ничего больше не будет, как прежде. Алек давно это понял, но теперь эта мысль стала такой отчетливой… И от этого не избавиться. Всё, что было, будет преследовать всю жизнь. И что же, нужно учиться просто жить? Жить с этими воспоминаниями, с эмоциями, со страхами? Укутавшись в одеяло, Алек зажмурился. За окном совсем скоро должно было светать. Новый день наступал.***
Свежий ветер раздувал волосы. Новая листва на деревьях приятно шелестела, а где-то вдалеке слышались людские голоса. Детройт начал оживать. Медленно, но это происходило. Жители возвращались, дома наполнялись светом, теплом. Всё становилось на круги своя. Машины заполонили дороги, пешеходы толпились у переходов. В парках снова зазвучал детский смех, заскрипели качели. Единственное, что отличало оживающий Детройт от прежнего — отсутствие андроидов. Они стояли на витринах магазинов, но никто особо не рвался их покупать. Если раньше роботы были повсюду, теперь трудно было увидеть хотя бы одного пластикового. Люди ещё не отошли от революции, от облав и… всего остального. Услышав приближение подростка, Хэнк поставил бутылку пива на тротуар. Алек подошёл и стал рядом, облокотившись на перила. Так же стоял и Хэнк. — Здравствуйте, — тихо поздоровался мальчик, и Андерсон ответил ему тем же. Ривер выглядел куда лучше, чем в первую их встречу. Не мудрено, конечно. Черное пальто было наглухо застёгнуто, на шее серый шарф.Только шапка та самая, поношенная. Хэнк не знал, но мальчик очень дорожил ею. Мама с папой не понимали этого, хотели выбросить шапку, но Алек не позволил. Память. — Как ты? — поинтересовался бывший лейтенант, и мальчик неловко пожал плечами. — Лучше. А вы? — Более-менее. Без работы особо не отвлечешься, но всё-таки. Алек тяжело вздохнул. Они с Хэнком плохо знали друг друга, но при этом подростку казалось, что он понимал его, как никого другого. — Родители гоняют меня по врачам. Думают, это поможет мне принять всё, что случилось. — Ты с ними не согласен? — Да нет, это помогает. Просто… Я не думаю, что моё мнение от этого сильно изменится, — облизнув потрескавшиеся губы, Алек пояснил: — Мне все твердят, что девианты, большинство из них, представляли угрозу. А я ведь знаю, что это не так. — Андроиды стали представлять угрозу, когда поняли, что их никто не хочет слушать. — Угу, — протянул Алек, всё сильнее упираясь в перила. Машина, стоящая на другой стороне улицы, подъехала чуть ближе, и Андерсон легонько пихнул собеседника в бок. — Тебя теперь вообще одного не оставляют, да? — Зачастую. Присматривают, чтобы кто-нибудь опять не похитил. Они вроде знают, что тех людей поймали, но всё равно беспокоятся. — Ну, для них это такой же стресс, как и для тебя, — напомнил Хэнк. Алек не спорил. — Я знаю. Меня, в общем-то, всё устраивает. — Точно? — Угу, — вновь без энтузиазма откликнулся мальчик. Видя, как силуэт в машине Алека припал к стеклу, Хэнк хохотнул. Он точно не мог разглядеть, кто там был, но даже отсюда было различимо, как боялся оставить юного Алека без присмотра. Сам юноша тоже обратил внимание на это, и потому решил перейти к сути дела. — Хэнк, я… Я хотел поговорить с вами. — Я знаю. Так что? — Я хотел вам сказать, что… Знаете, Коннор ведь очень многое вам хотел сказать, — не то, чтобы Хэнк сильно удивился тому, какую тему поднял мальчик, но всё-таки изменился в лице. — Он мне рассказывал о вас. И мне показалось, что ему было очень трудно. Понимаете? Он хотел бы исправить все ошибки, которые совершил, но не знал, как. Да и не мог, наверное… И это мучило его. Очень сильно. Он дорожил общением с вами, пусть и слишком поздно это понял… Он слушал программу, совершил много плохого, но он… Он хороший. Иначе он помог бы мне? — вздохнув, парень добавил: — Думаю, Коннор хотел бы вам сам всё это сказать, попросить прощения… Но из-за меня не вышло. Когда Алек закончил, Хэнк пару секунд обдумывал его слова, прежде чем произнести: — Не вини себя. В том, что случилось, твоей вины нет. И… спасибо. — Вы простите его? — спросил Алек, отстраняясь от перил. Помолчав немного, Хэнк кивнул: — Думаю… Ты прав. Многое из того, что сделал Коннор, сделал не он, а программа в его голове. Просто он поздно это понял. Машина Алека подъехала ещё ближе, намекая тем самым, что пора заканчивать беседу. Нужно было ехать дальше. Глянув сначала на авто, а потом на парня, Хэнк грустно улыбнулся и положил руку ему на плече: — Ладно, беги. Я тебя услышал. Услышав это, Алек улыбнулся тоже. Это единственное, чего он хотел. Попрощавшись с мужчиной, Ривер засеменил к машине. Сел на заднее сидение и унёсся прочь. Смотря ему вслед, Хэнк поднял свое пиво и сделал пару глотков. Весенний ветерок вновь обдал лицо. Когда машина Риверов скрылась за поворотом, Андерсон и сам побрёл куда-то вниз по тротуару. Нужно было многое обдумать после всего…