Не отдам

POV Женя Все последующие дни прошли относительно спокойно. Футболисты готовились к игре, а я занималась медицинской документацией. С Головиным мы больше не сталкивались, хотя бросали друг другу непонятные взгляды. Это вызывало чувство подозрения у других игроков. Мне кажется, после того, как Марио увидел нас и рассказал другим, то все футболисты втайне, но шипперят меня и Сашу, иначе бы не было этих глупых насмешек и шуток о семейной жизни, которые я часто слышала в обществе игроков. Станислав Саламович постоянно их одергивает, но погоды в доме это не меняет. И, самое главное, если у меня это вызывает некоторое негодование, то Головин относится ко всему этому равнодушно, как будто ничего и нет. Привык что ли, что в команде всегда кто-то кого-то подкалывает? Но я не привыкла. И это очень печально. Скоро начнется игра, которой игроки сборной жили прошедшие 5 дней. Я, по традиции, села на последнее место для запасных игроков рядом с Антоном. Мы сдружились, несмотря на его каждодневные подколы насчет меня и кое-кого, играющего под номером 17. -Жень, вы реально встречаетесь или как? – Антон решил задать вопрос, который я ожидала уже давно. -С чего вы все взяли? – не сдержав улыбки, спросила я. -Да вы ведете себя как-то странно. То по коридорам обнимаетесь, то в гляделки играете, то вообще игнорируете друг друга. Может, объяснишь? А то в команде слухи поползли, что у вас кризис в отношениях, - ответил Антон, показывая рукой на других. -Никому не скажешь? – шепотом произнесла я. -Честное пионерское, - крикнул он, отдав честь и подперев голову обеими руками. -У нас нет отношений. И вообще, все очень странно. Я сама его не понимаю, как, между прочим, и себя. Раньше я такой не была. Я не бегала на поле через каждые 10 минут, чтобы проверить, все ли хорошо, я не искала его среди других, не пыталась лишний раз случайно коснуться его, да, блин, я не ревновала его к каждой травинке. Он был мне безразличен. А сейчас, походу, я влюбилась, Антон, влюбилась первый раз в своей жизни, по уши и безвозвратно. Да, это неправильно, что я говорю это именно тебе, но больше мне поделиться не с кем: мать начнет донимать, как и Таня, отец не поймет, подруга улетела в другую страну, а другим никогда нет до меня дела, - рассудила я, не замечая происходящего на поле. А там было 0:1, и не в нашу пользу. -Ты что, правда первый раз влюбилась? Ну, ты даешь, - удивленно проговорил он, - а насчет всего этого, то поговори с ним. Думаю, все разъяснится. -Спасибо большое, - ответила я, обняв Миранчука. Тут мы услышали возгласы и крики «Россия, вперед», «1:1, красавцы», «Дзюбиньо, ты крут», отчего обнялись еще крепче. Я отстранилась и заметила на себе взгляд Головина. Как меня достали его глаза на мне, полные ревности и злости. Кулаки у него самопроизвольно сжались. Я послала ему воздушный поцелуй и продолжила разговаривать с Антоном. Суть разговора я не уловила, так как думала исключительно о предстоящей беседе. Услышав, что сейчас будет серия пенальти, я встрепенулась и, накапав успокоительного, подошла к Черчесову. -Станислав Саламович, выпейте. У Вас ведь сердце больное, - сказала я, дотронувшись до плеча тренера. -Жень, все хорошо. Я никогда не пил этого успокоительного, и никогда пить не буду, - ответил он, дергая плечами. -Ну, не хотите, как хотите, - добавила я и выпила валерьянку залпом. Сегодня без успокоительного вряд ли будешь спокойной. Сев в кресло, я поняла, что сейчас будет приступ, а таблетки у меня в кармане халата, который весит в медпункте. Откинув голову, я принялась дышать равномерно, но это не получалось никак. Если Таня и мама, сидящие на трибунах, заметят это, то дома мне капец. Вдруг меня кто-то трогает за руку. Я подскакиваю на месте и вижу Головина, держащего в руках МОИ таблетки от астмы. -Откуда? – хриплым голосом спросила я. -Откуда надо. Пей быстро, иначе я сейчас же вызову сюда твою маму и сестру. Это же они сидят, верно? – приказал он, кивнув головой на силуэт Тани, махающей мне рукой. Я улыбнулась и помахала в ответ. -Издеватель, - я взяла таблетки из его рук и быстро выпила, - доволен? -Очень, - ответил он и ушел к другим игрокам, выполняющим пенальти. Он что, будет бить? Надо выпить еще валерьянки.

***

Игорь тащит пенальти. По стадиону проходит гул, заставивший испанского вратаря взять себя в руки. Сейчас бьет Саша. Господи, помоги ему. Я сложила ладони и прислонила их к губам, читая молитву. Удар…. Да, он забил. Из глаз полились слезы, смешавшиеся с улыбкой на лице. Только он может вызвать у меня такие эмоции. Еще несколько пенальти позади, сейчас испанцы бьют последний свой удар. Все игроки встали шеренгой, положа руки на плечи друг друга. Я перекрестила Игоря и молча наблюдала за происходящим... Он отбил. Отбил ногой. Просто невероятно. Футболисты кинулись обниматься и поздравлять друг друга. Сегодня праздник у всей страны. Некоторые испанцы сели на газон и начали плакать. Да, даже взрослые мужланы могут плакать. Я поздравила Черчесова и всю тренерскую бригаду. Заметив плачущего Черышева, я подошла к нему. -И чего мы плачем? Разве вы об этом не мечтали? – спросила я, обнимая Дениса. -Неожиданно. Никто не верил, - ответил футболист, прижимая меня к себе. -Я верила, - добавила я, отстраняясь от Черышева. -Твоя вера помогла, но больше всего она помогла тому, кто сейчас смотрит на тебя так, что я даже боюсь рядом стоять, - сказал Денис, поворачивая меня на Головина. Он смотрел так, будто я была его собственностью. Это вызвало во мне гнев. Я не вещь, чтобы причислять меня к числу имущества. Собрав волю в кулак, я подошла к нему. -С победой. И с реализованным пенальти, - спокойно начала я, вытирая глаза от слез. -Все благодаря твоим молитвам, которые ты читала перед моим броском, - ехидно ответил он. -И это заметил. Когда ж успел то? – с усмешкой спросила я. -Я очень наблюдательный, - добавил он, поднимая мою голову за подбородок, - не хочешь поговорить? -Очень хочу. Через час…. -В медпункте, я знаю, - прервал он меня. -Буду ждать, Александр Сергеевич, - ответила я, отходя к выходу. Он промолчал и ушел к команде. По дороге в медпункт я встретила несколько людей, которые поздравляли меня с победой. Этот день запомнит каждый. В медпункте я разговаривала с Егором по видеосвязи. Там был Алан, которому я пожелала скорейшего выздоровления и возвращения в сборную. Он поблагодарил меня и покинул кабинет травматолога. Потом мы разговаривали о своем, решив встретиться на днях. Поняв, что сейчас придет Головин, я отключилась. Просидев, как глупая, около получаса, я пошла к раздевалке. Там уже никого не было. Неужели он ушел? Я села на рядом стоящую скамеечку и включила телефон. Немного погодя я услышала женский смех, а через минуту и увидела эту девушку. Она шла вместе с Головиным. Они целовались. Слезы потекли градом. -Извините, что помешала, - голос предательски дрогнул. Я протиснулась между ними и ушла в направлении выхода. -Стой, Женя. Ты все не так поняла, - кричал вслед Головин, но мне было все равно. Слишком больно. Зачем меня мучить? Я и так измучена до смерти. Слезы не останавливались. На улице шел дождь, шлепая по асфальту огромными каплями. Плакать под дождиком – мое хобби. Хотелось просто провалиться сквозь землю. Услышав приближающегося человека, я побежала в неизвестном мне направлении, лишь бы не видеть никого. Я шаталась по ночной Москве около 2 часов. Все спрашивали, все ли у меня в порядке, на что я отвечала положительно. Придя домой, я быстро прошмыгнула в свою комнату и завалилась на кровать. Я точно запомню этот день, как самый страдальный в моей жизни.