Гляделки

Гaмор разглядывает её. Шумная, болтливая, хитрая, доверчивая (рукой помани, по голове погладь и пойдёт за тобой на край света. Не долюбили, не доласкали…), хороший капитан, умная, где надо и полная дурёха, когда этого не надо, застрявшая в вечном подростковом периоде, влюблённая в свой плеер, инфантильная, в общем-то наверное красивая и такая… … такая Квилл. Он помнит, как впервые увидел Звёздную, там, на Ксандаре. Как поманил пальцем, а она разинув рот пошла за ним. Дурочка. Дерется так себе, не чета самому Гамору, ругается, как пьяный опустошитель, и всё надеется соблазнить своего убийцу. — Гемор ты, а не Гамор, — громко возмущается Петра уже в тюрьме, разглядывая тюремную робу. В статусе Гемора он пребывает до смешного мало, и это не только в устах всё той же Квилл. Дракс не догоняет до метафоры, периодически ею пользуется, Ракета в открытую ржёт, но прозвище использует крайне редко, Грут… Грут сейчас слишком мал для того, чтобы оценить долбанную иронию и метафору. Гамор разглядывает её. Хрупкая, но при этом сильная духом и психикой (иной бы поехал по фазе ещё после смерти матери, а Пит… Пит смеётся и отрывается под песни из плеера), действительно красивая и сексуальная. Такая Звёздная. Или Звезданутая. Это с какой стороны смотреть… Ему страшно прикасаться к ней. Страшно обнимать. Страшно услышать хруст её костей, если сожмёт слишком сильно. Он не знает, как быть нежным, а не играть это на публику. Он не знает, как надо любить эту сумашедшую девчонку (Плевать, что ей тридцать четыре). Гамор больной, убийца, сын Таноса. Хоть и приёмный, но это погоды не делает. Гамор просто не может знать ничего про любовь… Квилл… Звёздный Лорд (назовёшь её Леди, обвинит в капитальном сексизме и попытается съездить по морде. «Попытается» — слово громкое, но бесполезное), выросшая среди Опустошителей, дочь не много ни мало, а бога (правда с маленькой буквы, но кого это волнует?), капитан и долбаная Стража долбаной Галактики. Гамор до сих пор считает, что до Стража он не дотягивает по паре важных пунктов. Но кого это волнует? — Хей, смотрите! Я — Хан Соло! — Петра поправляет нелепую одежду, держит в руках ещё более нелепый бластер. Она прижимается боком к боку зеоберейца и жарко шепчет ему на ухо. — Не хочешь стать моей принцессой Леей? В костюме рабыни? Ракета крутит пальцем у виска, грубо язвит, результат: получасовая стычка, заканчивающаяся где-то на нижней палубе с бутылкой виски. Мантис говорит, что Пит (не зови меня Петра! Это мерзко!) светится от любви к нему (к Гамору) и обожает Ракету (кто бы сомневался). Гамор разглядывает её. Пит. Его Звёздный Лорд плачет, сжимая бластер до побелевших костяшек, тихо и отчаянно всхлипывает. — Ты обещала, — он не должен этого говорить. Он не должен был у неё этого просить. — Стреляй, Пит! Ну же, пожалуйста, Пит Квилл. Так будет легче всем. Танос сжимает плечо приемного сына. Пит в последний раз всхлипывает и спускает курок… Мыльные пузыри вместо выстрела, насмешка Таноса и… эти грустные, полные отчаяния, любви и неверия глаза напротив. Мне так жаль, Звёздная. Так жаль, что заставляю тебя пройти через это. Гамор разглядывает её… …в последний раз.