Коллекционные карточки и фигурки

      Начало дождить. Очевидно, что в этом есть некоторые преимущества. Если отмести в сторону вечную слякоть, сырость, и постоянные подозрения в начинающейся простуде, то можно заметить, что когда дождит — чувствуешь себя как-то по-особенному хорошо. Почему хорошо? Хотя бы потому, что больше не нужно торчать в этом гребанном саду и потеть под палящими лучами солнца. Переместиться всей оравой в тренировочный зал — было настоящим блаженством. Во-первых, ветер больше не дул и теперь потеть становилось не так неприятно. Во-вторых — солнце. Да, именно оно. Больше можно не прикрывать ладонью макушку в надежде уберечь себя от солнечного удара. И не смотря на затхлость и не особо приятный запах, все же в зале заниматься куда приятней.       Для Гароу это стало очевидным только тогда, когда он сравнил одно с другим и понял, что пыль, солнце, ветер — не для него. Под крышей оно как-то покомфортнее будет. Не смотря на то, что мастер объявил перерыв, юноша не отходил от манекена и сосредоточенно дубасил его, то и дело, выпрямляя пальцы и издавая громкие выдохи в момент, когда эти самые пальцы, сжатые в кулак, касались деревянной поверхности «снаряда». И снова эта боль, которая стала для него привычней даже самых естественных потребностей. Тихий хруст непонятно чего уже не так пугает, как раньше. Интересно, это хрустят суставы или может сухожилия? И не смотря на то, что кожа стала грубее, все равно удается травмировать ее. И почему он не знает такого слова как «хватит»? Нет, сильные и целеустремленные забывают это слово. Они идут только вперед. И их уж точно не останавливают пресловутые переломы и растяжения. Громкий вздох. Разворот и удар. В этот раз ногой. Послышался треск. Это точно не кости. Получилось сильнее, чем хотелось. Ступню неприятно саднит. Все же, заниматься босиком удобней, но получить травму так гораздо проще.       Гароу остановился и провел кончиками пальцев, по небольшой трещине, появившейся на манекене.       — Вот же ж, — буркнул он себе под нос.       Как бы то ни было, а портить инвентарь он не любил. Но так получалось само собой. Почти ненамеренно.       — Гароу.       «Боже, опять он пристал» — юноша злобно фыркнул, но, тем не менее, повернувшись, прижал руки к бокам и учтиво поклонился.       — Ты меня разочаровываешь, мальчик мой.       Бэнг был как всегда чрезмерно спокоен и как-то даже чуточку меланхоличен. Казалось, что его голубые глаза не выражают совершенно ничего. Ну, разве что некую раздраженность, но и то, ее практически невозможно уловить. Его морщинистые руки были сжаты в тугой замок за спиной, а плечи по обыкновению ссутулены.       — Прости за манекен, я…       — Я не об этом, Гароу, — старик устало вздохнул и обошел инвентарь вокруг. Он как-то подозрительно хмыкнул.       — Тогда я не понимаю, — он и правда не понимал.       Это было видно по вскинутым вверх бровям и неестественно огромным глазам. Если бы он знал, какую детскость ему придает его мимика, то наверняка бы держал все эмоции под еще большим контролем.       — Твой удар слишком слабый. Ты не сконцентрирован. Почему манекен остался целый? От этого удара ногой, он должен был, как минимум разлететься в щепки. Но ты оставил всего лишь жалкую трещину. Подумать только, и это мой лучший ученик? — старик тяжело вздохнул и как-то чересчур театрально помотал головой.       — Но я…       — Смотри сюда, Гароу, — Бэнг слегка встряхнул руками, а после, выставил левую ногу вперед. — И слушай внимательно.       — Да я знаю все эти стойки, — зафырчал юноша, за что получил довольно неожиданный, но сильный удар по лбу.       — Я сказал — слушай и смотри, — и снова этот серьезный голос.       Как же говорят, «отдающий сталью»? Да, именно такой.       — Ты знаешь, что отличает бойца от обычного хулигана с улицы?       — Боевая стойка, — он не прекратил фыркать, но, тем не менее, пререкаться больше не стал.       — Именно, — старик добродушно улыбнулся. — Ноги на ширине плеч, можно даже чуть шире. Следи за центром тяжести. Правая нога на полшага назад. — И снова громкий выдох, — приподнялся на носки и сделал пол-оборота вправо.       Гароу скривил лицо в недовольстве. Скрестив на груди руки, он молча наблюдал за мастером. В данной ситуации, и впрямь, разумней было просто промолчать, пусть и далось такое решение трудно. Тем не менее, Бэнг продолжил.       — Левая нога принимает восемьдесят процентов массы тела, остальные же можешь спокойно отдать своей правой ноге. Таз вперед. Живот втянул. Голову наклонил чуть вперед. Подбородок спрятал. Смотришь на противника исподлобья. У тебя это особенно хорошо получается, — и снова эта его добродушная улыбка.       Но Гароу ничего не ответил. Он продолжал сверлить взглядом учителя. Но того, это, по всей видимости, лишь умиляло.       — Руки согнуты в локтях. Ладонь и кончики пальцев правой руки смотрит вверх. Пальцы ровные и напряженные. Правое плечо расслабленно, чуть опущено вниз. Ты должен позволить локтю прикрывать область расположения печени.       Глубокий вдох — выдох.       — Удар — уширо гери. Самый сильный удар ногой, который ты только можешь совершить. Если соблюдать все рекомендации и правильность исполнения, то он станет для твоего противника фатальным, — старик чуть отклонился назад, и не сводя взгляда с манекена, продолжил. — Никогда не используй его как одиночный удар. Лучше всего в связке, после серии отвлекающих. Бей либо по корпусу, либо сразу в голову. Но, лучше, конечно же, в голову, — и снова тяжелый вдох.       Бэнг сделал плавный разворот через правое плечо. Нарочито медленный. Видимо хотел акцентировать внимание ученика на особенностях. Обе руки резко сделали быстрый мах за спину, для придачи наибольшего ускорения. И снова громкий вдох. Прыжок. Удар. Быстрый, четкий, фатальный. Деревянная голова манекена затрещала, разлетаясь в мелкие щепки. Один уцелевший кусок с силой рухнул на пол, заставляя всех остальных замолчать и повернуться в сторону учителя. По кратчайшей траектории мастер вернулся в боевую стойку.       — Что ты заметил, мальчик мой? — внезапно спросил Бэнг, снова спрятав руки за спиной.       — Удар был нанесен пяткой. Руками ты прикрыл голову. Удар шел по прямой линии. Взгляд уходил через правое плечо. Голова повернулась быстро. Ты сократил, таким образом, время потери противника из виду, — Гароу отвечал четко и быстро. Словно читал учебник.       — Ты молодец, м… — не успел Бэнг закончить, как совсем рядом с его лицом пронеслась ступня юноши. Буквально в сантиметре от кончика носа, заставляя того нахмуриться.       Но, тем не менее, удар пришелся аккурат по корпусу манекена. И не смотря на то, что свое тело Гароу отклонил больше чем нужно, и подбородок совершенно не спрятал, но, тем не менее, его движения были быстры. Быстрее чем у Бэнга. Удар для манекена стал фатальным и впрямь. Все в точности как говорил мастер. Корпус бедного разлетелся в щепки, а огромные уцелевшие куски разлетелись в стороны, заставляя учеников разбежаться. Не забывая, конечно же, удостоить Гароу парой тройкой ругательств.       Юноша громко выдохнул, сделав шаг назад. Несмотря на ту огромную силу, с которой он сделал этот удар, его тело было все еще достаточно хрупким и возможно даже не готовым к подобным экспериментам. Ступня тут же посинела, а некоторые участки кожи предательски треснули, обнажив алое содержимое.       — Я превзойду тебя, старик, — на его губах заиграла самодовольная ухмылка.       — Я не сомневаюсь, мальчик мой, — Бэнг сощурился, явно улыбаясь. Жаль, что за густыми усами его улыбку было сложно разглядеть. — Но пока тебе до этого далеко. Твое тело еще не готово.       — Мелочь, — зафырчал Гароу согнув правую ногу. Стоять на ней было тяжеловато. Он понимал, что перестарался, но виду упорно не подавал. Как бы, так и надо. Захотелось вот ему внезапно на одной ноге постоять.       — Какой же из тебя боец, если ты хрупкий такой, словно девчонка?       — Я не девчонка! — завопил юноша, сжав руки в кулаки. Но ногу так и не опустил, отчего его вид стал крайне забавным.       — Сейчас, даже моя Тэруко покрепче тебя будет, — Бэнг тихо и достаточно хрипло хохотнул. — Работай Гароу, становись сильнее и покажи мне, что такое настоящая сила. Я буду с нетерпением ждать.       Он развернулся и как-то слишком расслабленно, переваливаясь с ноги на ногу, побрел в сторону остальных учеников. Как бы то ни было, а старик прекрасно знал, как стимулировать этого упрямого юнца. Он видел в нем огромный потенциал, и вместе с тем молил лишь об одном — чтобы его упрямому ученику хватило благоразумия использовать эту силу с умом.

***

      Юноша сидел на крышке унитаза и задумчиво рассматривал свои руки. Интересно, сможет ли он превзойти своего учителя? И вообще, это кому-либо удавалось или нет? Он окинул взглядом длинные пальцы. Они и впрямь были аномально длинные. Но, то и хорошо. Проще развить сильный хват, да и удары можно наносить точнее. Последовал усталый вздох, когда взгляд упал на красно-синие ладони. И почему он так часто раздирает их своими ногтями? Нужно прекращать нервничать и стать спокойней. Он аккуратно нанес на ладони дурно пахнущую мазь. Стало жечь кожу. Видимо, все же он умудрился занести что-то в раны, раз кожа так воспалилась. Руки и впрямь стали немного припухать. Определенно, нужно быть аккуратнее в спаррингах с манекенами. Мало ли что может быть в этом дереве, из которого они сделаны. Гароу медленно бинтовал свои многострадальные конечности и думал. Думал о том, как много времени ему понадобится на то, чтобы достичь уровня учителя и сколько еще нужно для того, чтобы превзойти оного. Думал о том, что решение мастера вступить в ряды ассоциации — не самое лучшее. Зачем ему вообще становиться героем, если у него и так достаточно учеников? Живи себе спокойно, тренируй молодежь. Зачем эта дурость с геройством? Юноша тихо фыркнул, помогая себе зубами затянуть бинты.       — Вот же ж старый хрыч, — усталый вздох, — зачем ему эти ряженые придурки вообще сдались…       Что касается отношения Гароу к ассоциации, то он в принципе все для себя решил с самого начала. Сейчас ему шестнадцать, и он точно знал, что героем никогда не станет. И дело даже не в тех уродах, которые доставали его в младшей школе. Просто в ассоциацию лезут все кому не лень. Сдают какие-то халтурные экзамены и потом тычут всем в лицо свои удостоверения героев, радуясь и считая, что теперь они не такие как все. Это и впрямь бесило. Крепко так бесило, до скрежета зубов. Зачем вообще старик туда сунулся? Почему он прировнял себя к этим придуркам в стремной и нелепой одежде? Неужели ему мало учеников? Неужели ему мало Гароу?       — Эй, ты там долго? У тебя что, запор? — в дверь туалета ломились со страшной силой.       — Заткнись! Выхожу я! Выхожу! — рыкнул юноша в ответ.       — Если ты не выйдешь, я клянусь, наложу кучу прямо под дверью! И виноват будешь ты!       — До чего же ты мерзкий, как животное какое-то, — в дверном проеме появилась недовольная физиономия Гароу.       — Нечего в туалете торчать часами. Ты там что, дрочил что ли? — рыжий юноша, грубо оттолкнул свою «преграду» и резво скрылся за дверью.       — Придурок, блин, — последовал еще один усталый вздох.       Юноша, негромко шурша ступнями по деревянному полу, медленно побрел в сторону общей спальни. Сейчас в додзе было чересчур шумно. Повсюду носилась малышня, то и дело путаясь под ногами. Это раздражало. Иногда можно было встретить кого постарше, но обычно, такие встречи ничем хорошим не заканчивались. Гароу был достаточно хмурым человеком да и всегда сам себе на уме. Те, кто тренировался с ним плечом к плечу, с первых дней привыкли уже к нему такому. К его вечному невнятному, но очень злому бубнежу. К постоянным порицаниям учителя. К тому, что на полу всегда была кровь. Привыкли к злобным взглядам исподлобья. Иногда даже к толчкам в плечо или легким подзатыльникам. Они ведь знали, что он это не со зла, просто характер скверный. Но, тем не менее, это же — Гароу. Иногда, без него даже скучно. И слишком тихо. Никто не ворчит себе под нос, не кроет тонной ругательств пресловутые манекены и, никто так усердно не работает как он.       Теперь же додзе полнилось новыми учениками. Их было слишком много для такого уединенного места в горах. Но остальных это так не раздражало как Гароу. Эти придурки, которые толком не трудились, много ныли и жаловались и постоянно, в любую свободную минуту, обсуждали старика Бэнга. Иногда удостаивая его не совсем приятными словами. И почему он вообще терпит этих ленивых идиотов, которые пришли сюда только потому, что учиться у самого героя S-класса — это престижно? Они ведь не знают что такое настоящие боевые искусства. Они не знают, что такое отказаться от всего, дабы полностью уйти в любимое дело. Они не знают, что такое — боевой дух и, каково это, терпеть ежедневную боль ради силы.       — Ненавижу, — бурчал себе под нос юноша, бродя злобным взглядом по всему коридору.       И он не врал. Он правда ненавидел этот «наплыв». Но так или иначе, сейчас он брел в сторону комнаты своего учителя. Интересно, что за разговор предстоит? Гароу не знал. Вроде бы с Тэруко его тогда никто не видел, и девчонка была благоразумной, вовремя ретировавшись в гостиную ожидать там своего деда. Да и с того самого дня прошло почти два года. А после, они и не виделись.       «Интересно, почему эта плешивая здесь больше не появляется?»       Он часто думал об этом. А еще чаще получалось думать о том поцелуе. Он и впрямь был странный. Уж чего-чего, а такого юноша точно не ожидал. Да и потом, кто в здравом уме будет лезть целоваться к такому как Гароу? Он злобный на вид, совершенно асоциальный, местами даже походит на маньяка, да и эти его взгляды. Мало кому понравится такое. Но у него и не было цели кому-то понравиться. И какого черта к нему так привязалась эта полоумная?       И вот перед глазами замаячила знакомая темная дверь. Тихий толчок, и Гароу уже внутри. Как обычно — без стука. Нет, он не был некультурным уродом, просто к старику можно и без стука, тем более — он ждет.       — Заходи, присаживайся, — Бэнг стоял в центре комнаты, лишь коротким кивком указав на тот самый стул, на котором уже приходилось сидеть Гароу.       — Зачем звал? — руки как обычно забинтованы до кончиков пальцев, спокойно покоятся в распахнутом на груди кэйкоги.       — Я знаю, что ты не любишь долгих прелюдий, — старик медленно обошел стул, на котором умостился его ученик, пройдя ближе к окну. Был поздний вечер, и рассмотреть пейзаж теперь весьма затруднительно. — Поэтому перейду сразу к делу.       — Ну? — юноша фривольно раскинул колени в стороны, расслабленно развалившись на спинке.       — Мне нужен помощник. В моем возрасте уже тяжело следить за додзе, да и учеников у меня прибавилось. А ты, я уверен, в скором времени сможешь стать достойной заменой.       — Я отказываюсь, — ответ был слишком резкий, и видимо, окончательный.       — Почему?       — Я, не хочу помогать тебе воспитывать бесполезный мусор.       — Гароу! Повежливее, пожалуйста.       — А я что, не прав? Пока они платят тебе — ты готов плодить это дерьмо в стенах нашего до… — он на мгновение замялся. То, что хотелось сказать, почему-то не получалось выдавить из себя.       — Дома? — старик устало вздохнул.       — Именно! — зафырчал юноша. — Твое додзе — мой дом. Наш дом. У тебя были прекрасные ученики. Все знали зачем они здесь находятся. И пусть, я не со всеми ладил, но даже я, не смотря на свою твердолобость, видел, как они стараются, как они любят то, что делают. А потом набежали эти… придурки. И что произошло с нашим домом, старик? Да это проходной двор какой-то! В какой именно момент деньги стали для тебя важнее твоих собственных учеников?       Гароу никогда не стеснялся в выражениях и всегда говорил то, что было на уме. Лепил в лоб, пусть от того и зубы сводило. Он не любил врать никому. Себе — в том числе.       — Для меня важны мои ученики, и я не вижу ничего плохого в том, чтобы обучать больше детей. Кто знает, может среди них есть настоящие гении? — Бэнг бросил косой взгляд на своего ученика из-за плеча, подмечая как скривилось у того лицо.       — Гении? Ты издеваешься? Ты посмотри на них! — его руки сжались в кулаки. — Я предупреждаю тебя, старик, я не хочу терпеть этого. Меня отвращает сам факт того, что я должен смотреть на их рожи ежедневно и видеть, как они сачкуют и ноют. Неужели тебе это нравится?       — Я не вижу ничего плохого в этом. Они ведь дети. Да и ты сам был…       — Я никогда не был нытиком! — наконец, терпению Гароу пришел конец, и он резко вскочив со стула, взглянул на своего учителя исподлобья.       — Ну, ты всего не помнишь, — продолжал старик.       — Я не был нытиком! Никогда! Я люблю то, что делаю! Я… — он умолк, пытаясь восстановить дыхание, — я предупреждаю тебя, что когда моему терпению придет конец — я не буду сдерживаться только потому, что они дети.       — Ты — смеешь мне угрожать?       — Смею. Потому что додзе — мой дом! Это наш дом! И мне жаль, что ты продал его за какую-то жалкую пачку бумажек! Это просто пиздец, старик. Я разочарован. И знаешь, наверное мне больше нечему у тебя учиться. Я превзошел тебя и всех, кто здесь находится.       Беседа была явно закончена. Резко развернувшись, Гароу лишь смачно бахнул на прощание дверью, а после, в комнате учителя повисла тишина. Бэнг знал, что с этим юнцом будут проблемы, но чтобы настолько. Нет, он в любом случае был готов к различному повороту событий. И какой из него учитель, если не получается найти управу на загордившегося ученика?

***

      Бэнг знал, что Гароу не нравится то, что он теперь один из членов ассоциации. Он так же знал и прекрасно видел, как раздражается его нерадивый ученик все больше и больше с каждым днем. Вначале, были просто косые взгляды и невнятные бурчания под нос. После, юный боец не гнушался замечаниями и колкими фразами, вызывая тем самым многочисленные склоки. Старик видел, что это все так просто не закончится, но старался до последнего уповать на крупицы благоразумия. Единственный кто имел смелость возразить бушующему гению — это один из учеников, Чаранко. Парнишка обладал весьма посредственными навыками, но, тем не менее, отчаянно пытался усмирить Гароу, за что не раз получал от того. Разбитый нос и губы стали уже серой обыденностью. Даже приставучий Нагиса был не удел. Самоуверенный ублюдок предпочитал не лезть в такие дела, ожидая удобного момента для дискриминации старика.       Но, так или иначе, а Бэнг видел, что рано или поздно будет апогей. Он слишком хорошо знал Гароу, поэтому долго утешать себя и настраивать на лучшее — просто не мог. Все случилось именно так, как он и ожидал.       Гароу по обыкновению был раздражен, но чуть больше обычного. Хватило всего одного слова откуда-то из-за спины, чтобы этот тайфун пронесся по додзе, которое сам же считал своим домом, разнеся его в клочья вместе с учениками.       — Возьми себя в руки, Гароу! — кричал Чаранко, отчаянно пытаясь увернуться от стремительных ударов. Но достучаться до бушующего юноши в таком состоянии было непросто.       Его лицо было непроницаемо. Взгляд сосредоточен. Движения, как всегда, четкие и быстрые. Он двигался слишком стремительно. Он наносил удары не жалея себя.       — Заткнись, — рявкнул Гароу, с долей расслабленности отклонив голову. Неловкий выпад Чаранко пролетел совсем близко, но цели не достиг.       Резкий разворот, и удар. Сильный, стремительный, отточенный. Бедный юноша, согнувшись пополам, неуклюже упал на колени, откашливая темные сгустки крови. И он совершенно не хотел знать из какой части его внутренних органов пошла эта самая кровь. Острая боль быстро растекалась по животу, поднимаясь вверх и вызывая отвратительное чувство тошноты. В одно мгновение стало совсем невмоготу, и с крайне отвратительным звуком отчаянный Чаранко изверг на свои колени все остатки завтрака с примесью темной крови. Горло стало саднить, но рвота не прекращалась. Лицо Гароу скривилось в отвращении. Занеся руку для решающего удара, он лишь бросил презрительный взгляд на скукоженного юношу, злобно фыркнув.       — И ты еще старше меня?       Замах, и его рука была схвачена кем-то из-за спины. Резко и быстро ее вывернули под неестественным углом заставляя кости затрещать. Захотелось закричать от боли, но пришлось сдержаться, лишь с силой сжав зубы до отвратительного скрежета. Грубый удар в бок, и юноша падает на колени напротив избитого Чаранко. Благо, последний успел остановить свои рвотные рефлексы.       — Выметайся из моего додзе, — раздался над головой знакомый хриплый голос.       Гароу не смог ответить. Нет, он просто не успел. Последовал еще один удар, и вторая рука, издавая схожий хруст, вывернулась назад. Плечевые суставы ныли, а острая боль разливалась по всем конечностям до самых кончиков пальцев. Юноша злобно зыркнул из-за плеча, скривив губы в злобной ухмылке.       — Дернешься, и я сломаю тебе руки, — учитель никогда прежде не был так груб и суров. Но, видимо ситуация сложилась непростая, пусть и ожидаемая. И виноват лишь он, в том, что не пресек все сразу. Наивный старик, не иначе.       Чаранко испуганно смотрел то на скривившегося Гароу, который стоя на коленях даже и не пытался дергаться. То на своего учителя, который держал руки последнего, не давая тому и шанса на применение какого-либо приема.       — Ты не посмеешь, старик, — рыкнул юноша.       Бэнг уверенно уперся коленом в спину своего ученика, сильнее выкрутив его руки.       — Убирайся отсюда. Тебе здесь не место. Это больше не твой дом.

***

      — Эй, Тэру, скучный фильм какой-то, — раздалось откуда-то с пола. Монитор компьютера не так уж и сильно освещал комнату.       Девушка устало вздохнула и, перевернувшись на спину, прикрыла ладонью глаза. Настроение было крайне паршивое. Не только погода его испортила, но еще и то, что после той злосчастной встречи, Гароу так и не появлялся. Имаи приходила на ту пресловутую детскую площадку, но никого не находила. И даже вечерние посиделки с подругой не отвлекали ее от тревожных мыслей. Девушка знала — что-то случилось. Что-то серьезное случилось. Но что?       — Эй, Тэ-э-э-эру! — короткостриженая рыжеволосая девчонка зашуршала пакетом с чипсами, — я все съем и тебе не оставлю, если ты не подашь голос.       — Да слышу я, Аои, — последовал усталый вздох.       — Может, расслабишься, а? Ты ведь поступила, чего унывать? — девушка громко захрустела. По комнате разнёсся резкий запах сырной добавки.       — Слушай, это тупая идея — пойти сейчас на детскую площадку? — Тэру оторвала от лица руку, отрешенно взглянув в потолок. Несмотря на сумерки, он, в принципе, неплохо так просматривался.       — Да. Во-первых, уже поздно. Во-вторых, только не говори, что опять ждешь своего мистического дружка.       — Не мистически он, а очень даже настоящий.       — Ну да. Учесть, что ты его не видела с четырнадцати лет, а потом так, — рыжеволосая наигранно запищала. — Ой, как по волшебству твой принц сидел и ждал тебя. Вот прям только тебя одну. Ага.       — Вообще-то так и было, — отмахнулась Имаи, резко вскочив на ноги и в два шага оказавшись у вещевого шкафа, она принялась доставать свой черный осенний плащ. Учесть то, какие надвигаются тучи — следовало быть предусмотрительней.       — Ты куда намылилась? — рыжая отбросила чипсы в сторону и резко села на колени.       — На детскую площадку, — Тэру остервенело застегивала огромные черные пуговицы.       — Ты что, с ума сошла? А как же я?       — Жди здесь. Родителей все равно не будет до воскресенья, а сестра на все выходные у парня зависает. Можешь, принять ванну или не знаю, поешь что-то, займи себя чем-то, короче, — ловко переступая пустые банки из-под пива, девушка двинулась к выходу.       — Ты больная, блин! — кричала вслед подруге Аои, но останавливать ту не спешила. Как бы то ни было, а этот странный мистический чувак был для той охренеть как важен. И если ее паранойя дошла до того, что среди позднего вечера и в такую погоду она намылилась на ту площадку — пусть идет. Убедится лишний раз в том, что двинулась «крышей», промокнет под дождем, который вот-вот пойдет, и остынет.

***

      Тэруко знала, что она не зря идет сейчас туда. Внутри все кричало о том, что надо. Вот срочно надо собираться и идти. Так некстати разыгравшаяся интуиция, не иначе. Но идея и впрямь была навязчивой, и игнорировать ее не было сил. Особенно тогда, когда внутри все гудит и сжимается, явно подсказывая, что пора действовать.       Небо хмурилось. Тучи очень поспешно застилали собой все небесное пространство, знаменуя приход приятной для осени непогоды. Оно и не удивительно. Пора такая.       И вот она, та самая детская площадка. Та самая лавка. И странная фигура на ней. В сумерках было особо не видно. Но длинные ноги вытянутые вперед, обмякшие руки и странная прическа… Несомненно — это он.       — Гароу! — крикнула девушка ловко перепрыгивая ограждение. Она уже выработала определенный навык благодаря таким внезапным встречам.       — А? Плешивая? — юноша с трудом поднял голову и рассеянно посмотрел в сторону приближающейся девушки.       — Я знала, что ты будешь здесь! Я чувствовала! — не унималась она, резко бросаясь к ослабленной фигуре, развалившейся на лавке.       — Задницей, что ли? — он пытался ухмыльнуться, но получилось как-то не очень.       — И ею тоже, — Имаи остановилась, с крайней степенью серьезности осматривая своего друга.       От его одежды ничего толком и не осталось. Все было в крови, которая уже засохла, тем самым прилепив ошметки одежды к коже. Теперь их будет трудновато отодрать. Усталый взгляд. Ослабленно лежащие на лавке руки. Слегка опущенная вниз голова. Губы сухие и дрожат. Гароу явно был не в лучшей форме. Вопросов было уйма, но задавать их особо не хотелось. Вернее сейчас они были крайне неуместны. Гароу был в беде. И нужно было помочь, хочет он того или нет. Определенно начнет ерепениться сразу же, как только Тэру попробует его поднять. Но, на удивление ничего не последовало. Юноша молча оперся рукой о плечо девушки и со всех сил старался шевелить ногами, чтобы не так сильно наваливаться на хрупкую фигуру.       — Я тебя отведу к себе домой. Тут совсем близко. Я не знаю, где ты живешь, но думаю ко мне будет удобней. Там только моя подруга, но она никому ничего не расскажет. Если ты в таком состоянии, очевидно, произошло что-то серьезное. Но можешь не говорить, если не считаешь нужным. Просто позволь тебе помочь, — ее голос был тих и нарочито спокоен. Но, все же некая дрожь выдавала волнение и смущенность.       — Хорошо, — буркнул тот в ответ, скривившись от боли. Определить где болит было трудно. Болела спина от перенапряжения. Болело плечо и лопатка от ран оставленных стрелами. Еще и яд медленно разгоняла кровь по телу. Болела голова от полученных многочисленных ударов. Про руки и не стоит упоминать вообще. Ошметки кожи, прилипшие к окровавленным бинтам, не очень уж и симпатично болтались при ходьбе.       — Говори со мной, Гароу. Я должна знать, что ты в сознании, — Имаи аккуратно придерживала его руку за предплечье, а второй рукой обхватила талию. И пусть это доставляло юноше дискомфорт, но лучше уж держать его уверенно, чем бояться лишний раз прикоснуться, молясь чтобы его лицо не встретилось с асфальтом.       — Я буду считать до ста, — от тяжелого дыхания речь становилась невнятной. — Один.       — Подходит.       — Два.       Тэруко закряхтела, но все же постаралась как можно сильнее навалить на себя тело юноши. Нужно было максимально взять на себя его вес, чтобы его силы не уходили так стремительно.       — Три.       На горизонте замаячила знакомая крыша. Осталось только перейти улицу, дойти в конец дороги и все.       — Четыре.       Еще немного. Над головой сгущались тучи, и гром не заставил себя ждать. Все как говорила Аои — будет дождь. Правда, вот на уединенную романтику пришлось забить, в связи с тем, что их тесный кружок девственниц разбавил окровавленный Гароу. Фильмы не посмотришь уже. На жизнь не пожалуешься. Парней не обсудишь. В ванной вдвоем не поплескаешься.       — Пять. Еще чуть-чуть. Мы уже почти дошли. Шесть.       Девушка всем телом навалилась на входную дверь, громко забарабанив одной рукой.       — Аои! Аои, открывай! Аои!       По ту сторону послышались быстрые шаги.       — Семь.       — Боже, Тэру! — воскликнула рыжая, отступая назад. Ее пухленькая ручка прикрыла рот.       — Восемь. Помоги мне, Аои! Девять.       — Да что с ним такое? — кричала девушка, помогая подруге затащить окровавленное тело в прихожую.       — Десять. Эй, Гароу, не отключайся! — кричала Тэру.       — Да все нормально, что ты п-пристала… — он искренне боролся с упадком сил, но видимо эффект от полученных ранений оказался сильнее хваленного боевого духа.       Гароу неловко запутался в ногах и обессиленно повис на хрупких плечах подруг. Те, сдавленно застонав, с трудом смогли удержать его на себе. Не дав его многострадальному лицу поприветствовать поцелуем пол.

***

      С титаническими усилиями девушки затащили юношу в прихожую, и как можно аккуратней сбросили бездыханное тело на диван. Тащить на второй этаж этого здоровяка сил и желания не было. Пока сгодится и так. Тем более на первом этаже есть ванная и туалет, есть кухня, а еще телевизор. Осталось только принести подушки, одеяло и чистую одежду, хотя таковой и не было. Ведь, кроме отца в доме больше не живут мужчины.       — Эй, Тэру, он как бы весь в крови. Диван жалко, — принялась причитать Аои.       — Да знаю я, — зафырчала девушка, осматривая тело перед собой, — надо бы его раздеть.       — Что?! — рыжая тут же покраснела и сделала шаг назад.       — А что? Ты посмотри, у него и одежды-то толком не осталось. Одно месиво. Надо все это отодрать и обработать раны. Наверное…       — Тэру, я, конечно, все понимаю, но, черт возьми, посмотри на эти мускулы… — девушка, широко распахнув глаза с крайне заинтересованным взглядом истинного маньяка, водила руками по воздуху параллельно телу, лежащему на диване. — Да я, кажется, от одного вида сейчас испытаю оргазм, а ты говоришь раздевать.       — Не будешь мне помогать? — Имаи нахмурилась, поставив руки в бока. — Если он умрет, то кто будет труп закапывать? Ну уж нет. Я попытаюсь его спасти. Пока у тебя в голове одни мужики и мускулы! — Тэруко сделала глубокий вдох. Она когда-то уже помогала Гароу справиться с ранами. Когда-то, когда им было по четырнадцать. И все закончилось поцелуем. А теперь что? Раны серьезней, и неужели все закончится…       Юноша внезапно нахмурился и попытался открыть глаза. Веки слиплись не только от крови, которая залила все его лицо, но и от тотального, губительного бессилия.       — Боже, Тэру, он в сознании! Нет, я точно пас! Я принесу тебе бинты там, зеленку, что еще… не знаю, — девушка заметно нервничала и отступала назад. — Но к его прекрасному телу я не прикоснусь… нет, нет и нет… я же опозорюсь и…       — Хорошо, неси тогда все что найдешь в ванной комнате и на кухне. Все медикаменты тащи сюда, а я попробую его раздеть.       Когда, смущенная Аои скрылась в дверном проеме, Тэруко еще сильнее нахмурилась и выставила перед собой дрожащие руки, разместив их параллельно груди юноши. Медлить было опасно. Ран много, одежда грязная, вернее то что от нее осталось. Заражение может начаться в любую секунду. Нужно скорее, в очень быстром темпе, отодрать все и обработать.       — Так, Гароу, — зашептала девушка, нервно сглотнув, — потерпи, я предупреждаю, что будет больно.       — Я понял, — прохрипел в ответ юноша, с трудом шевеля сухими потрескавшимися губами.       — На счет три, — она крепко ухватилась тонкими пальцами за край окровавленного бинта, — раз…       Юноша зажмурился с силой, насколько мог, сжав пальцы в кулаки.       — Два…       Его губы дрожали. Видимо и у такого человека как Гароу существуют свои пределы — боли, страха, отчаяния.       — Три!       Резко дернув за окровавленную ткань, Тэруко с громким хрустом отодрала ее от кожи. Юноша стонал. Утробно так, и очень жутко. Он с силой сжимал зубы, лишь бы не закричать. Сейчас, чувствуя своеобразную агонию от боли, его тело стало слишком чувствительным, а бороться с этим всем становилось все труднее. Он был истощен.       — Еще раз.       И снова громкий хруст. Кровь заливала всю его грудь, а следом и диван, и руки девушки. Раны открывались и кровоточили с новой силой. Но оставлять все как есть нельзя было. Имаи ощутила себя форменным живодером. Внутри все сжималось. Казалось, что она сама ощущает эту острую боль. Но нужно быть решительней. Такая ситуация не стерпит слабости.       Аои застыла на месте, боясь даже подойти. Ее колени дрожали, а ладони потели. Было страшно, мерзко и неловко. Слишком много эмоций одновременно.       — Эй, мне нужны медикаменты! — Имаи резко обернулась к подруге, махнув окровавленной рукой.       — Н-н-несу…       Сколько времени прошло с тех пор, когда Тэру «колдовала» над стонущим телом на диване, было непонятно. Казалось, что целая вечность — не меньше. Прихожая наполнилась отвратительным запахом лекарственных средств, утробными стонами и тихим успокаивающим шепотом. Рыжеволосая сидела в кресле поджав к груди ноги, и зажмурившись, уткнулась лбом в колени. Ей было страшно и она ничего не могла с собой поделать. На диване мучился юноша, совсем ведь молодой. Их с Тэруко одногодка. Ее подруга неустанно бинтовала того, покрывала раны всякими дурно пахнущими средствами и непрерывно шептала слова успокоения. Может, как ей казалось, они тоже имеют некую целебную способность?       Прихожая стала напоминать госпиталь во время войны. Когда все закончилось, и забинтованный Гароу мирно лежал под тонким одеялом на вымощенных множественных подушках, Тэру бездвижно сидела на полу и устало осматривала свои руки. Все закончилось и, больше его жизни ничего не угрожало. Теперь осталось дело только за способностью Гароу к восстановлению. А Имаи с Аои должны обеспечить ему покой, пусть и на короткие два дня — пятницу, субботу.       Спустя еще около получаса, рыжеволосая тихо посапывала на кровати своей подруги в комнате на втором этаже, а Тэруко же стояла у дивана и, скрестив на груди руки, задумчиво осматривала все еще хмурое лицо Гароу. Завтра нужно раздобыть ему одежду, а так же дать денег. У себя его оставлять было как минимум — не разумно. Но не помочь Имаи не могла.       — Как же я скучала по тебе, — на выдохе шепнула она, качнув головой, — дурак. Носило же тебя где-то, все это время…       Ее рука невесомо коснулась его лба. Теплый. Жара нет. Значит все хорошо. После, кончиком указательного пальца девушка провела по маленьким складочкам между густых бровей. Хмурится. Как и всегда. После по аккуратному изгибу носа, по курносому кончику. Такой же миниатюрный. Она улыбнулась, вспомнив, как подарила этому милому носу свой первый поцелуй. Палец аккуратно соскользнул по складочке над верхней губой, ощутив мимолетно горячее дыхание. После на губы. Сухие, сжатые.       Тэру присела на корточки, мягко положив ладонь на вздымающуюся от тяжелого дыхания забинтованную грудь.       — Я не знаю что произошло, но я помогу тебе. Ты можешь на меня рассчитывать.       Юноша застонал. Не смотря на кратковременное забытье, боль все еще не отступала. Он с трудом приоткрыл глаза, взглянув на свою спасительницу из-под опущенных ресниц.       — Тэру…       — Тебе надо замолчать и попытаться уснуть. Я знаю, что болит, но ты уж постарайся, — она грустно улыбнулась, вложив в его забинтованную ладонь свои тонкие длинные пальцы. Все как тогда, в четырнадцать. Сколько же она хотела ему сказать, но стоило подождать. Минимум — до завтра.