Параллельный мир моего желания

Три ученика бежали по коридору, распихивая других монстров в разные стороны. Оказавшись возле двери в медицинский кабинет, Ацуши дернул ручку, аккуратно отворив дверь. На рабочем месте Сакагучи не было. Наоми прошла в кабинет первая и пригласила учеников проследовать в комнату, дверь которой была приоткрыта и находилась в левой части одной из стен кабинета. Там светил теплый желтый свет, кровати были расположены двумя рядами возле стен, отделенные друг от друга белыми шторами. У самой дальней койки столпились учитель Фукузава, Сакагучи-сан и некоторые ученики из 2-1 класса. Ацуши уверенным шагом прошел вперед, распихивая остальных — никто ему особо не препятствовал. Перед взором тигра предстала ужасная картина: Кека лежала в постели, ее лицо было в кровоподтеках, на руках было множество ссадин. Другими словами, она была избита и находилась без сознания. Рядом с ней был аппарат, который издавал размеренное жужжание. От него проходило нечто, похожее на кабели, которые крепились к разным частям тела, впиваясь в кожу, словно корни в землю. — Она в коме, предположительно из-за болевого шока. — Тихо проговори Анго, убирая руку от ее шеи. — Пульс в норме, я подсоединил к ней аппарат, ускоряющий регенерацию клеток и ввожу ей обезболивающее. Когда она очнется трудно сказать. — Кто это сделал? — спросил Ацуши незамедлительно. Его трясло, руки были сжаты в кулак. Он догадывался, откуда шел корень зла, но понятия не имел, кто конкретно мог такое совершить. — Сохраняй спокойствие, юноша. Нам не известно, кто это сделал. Ее нашли за школой, недалеко от запретного леса. — холодно ответил учитель Фукузава. — Да как можно сохранять спокойствие?! Тот, кто совершило это, заслуживает самого жестокого наказания! Я не могу просто стоять в стороне когда.! — Своими криками ты ей точно не поможешь. Ты не один взбешен и желаешь правосудия. Мы разберемся с этим, а сейчас… Все в класс. Быстро. Ацуши, бессильно опустив руки и голову, окинул взглядом своих одноклассников. У всех на лицах было смятение, они нервно поджимали губы. Дазай стоял позади блондина, и его лицо оставалась невозмутимым, хотя он выглядел задумчивым. Все стали медленно выходить из класса, перед уходом кидая взор на девушку без сознания. Осаму вместе с тигром вышли последними. Учитель и врач остались на личный разговор. Оба ученика всю дорогу до кабинета учителя Фукузавы молчали, да и в классе, усевшись за парты, никто не проронил ни звука. В классе вообще стояла гробовая тишина, в воздухе веяло напряжением. Через какой-то промежуток времени вошел и учитель Фукузава. Статный монстр прошел за свое место, усевшись за свой стол, он открыл учебник и принялся зачитывать параграф. Но никто его не слушал, да и не пытался. Пару минут он пытался вести себя, как ни в чем не бывало, но было понятно, что никто после такого попросту не сможет вернуться в обычное течение жизни. Учитель громко захлопнул книгу, тем самым привлекая внимание учеников. — Я прекрасно понимаю, в каком вы сейчас состоянии и не смею просить вас о том, чтобы делать вид, что ничего и не произошло. Это унизительно. Я обещаю, что я лично займусь этим вопросом и преступник не останется безнаказанным. Если школа не сможет постоять за своих учеников, то это сделаю я. Все вы понимаете, что с вероятностью в девяносто процентов это дело рук класса Мори Огая. Скорее всего, от директора мы ничего не добьёмся, так что эту проблему придется решать нам самим. Против нас самый лучший класс во всей школе, полный распоясавшихся, мелких и наглых щенков. Если они думают, что могут делать все, что им вздумается, то они ошибаются. Это холодная война. Но и ее стоит вести осторожно, не стоит лезть на рожон без разбору. Для начала выясним виновника. Если бы здесь был Ранпо, все было бы куда проще, но как вы знаете, он уехал вчера вечером в столицу защищать честь нашего класса в соревновании среди школ. Каждый может попытаться что-то выяснить, но будьте осторожны. Сейчас все могут разойтись по общежитиям, уроки на сегодня для вас окончены. Можете идти. Фукузава встал с места и ушел в лаборантскую, защелкнув за собой замок двери. Все же ученики немного приободрились — учитель был на их стороне, и они намерены отомстить за Кеку. — Ацуши-кун, ты пойдешь в общежитие? — поинтересовался Дазай, повернув голову в сторону тигра Накаджима пару секунд не отвеча. Он все еще находился в прострации после всего произошедшего, на нем это оставило наиболее сильный отпечаток. Тигр никак не мог предположить, что такое может случиться с его товарищами. Проблемы других кажутся всегда более мелкими, пока они не коснутся тебя, верно? — Да, наверное… Я…Я должен подумать. Осаму прищурил глаза, но ничего не сказал, да и сам Ацуши не заметил его выражение лица. Все ученики стали медленно расходится, и эти двое не были исключением. Молча, они дошли до комнаты Накаджимы. Блондин уже отворил дверь, но на пороге повернулся к своему другу: — Ты извини, что я ухожу, но мне правда хочется побыть одному. Ты тоже вернешься в свою комнату? — Да, мне нечего больше делать, да и к тому же я тоже хотел подумать над всем этим. — расслабленно сказал шатен, размахивая рукой из стороны в сторону. Ацуши слегка улыбнулся. Он был рад, что мумия сохранил в такой ситуации самообладание, в отличии от других. Или же это было безразличие… Но ведь не похоже, что ему все равно (по крайней мере, так хотелось верить самому тигру). Он улыбнулся, и, коротко попрощавшись, зашел в свою комнату, закрыв дверь. С лица Осаму в тот же миг сошла легкая улыбка, и он холодно смотрел некоторое время в одну точку. В его голове роились разные мысли, но с какой бы стороны он не обдумывал этот вопрос, все приходил к одному и тому же ответу. Наконец, мумия развернулся и пошел по направлению к лестнице, но вместо того, чтобы подняться на свой этаж, Осаму спустился вниз, к выходу из общежития. На его лице уже играла победоносная ухмылка. Ацуши, зайдя в комнату, тут же бросился к письменному столу. Парень сдвинул все с его рабочего места, освободив для себя пространство. Он схватил свою записную книгу и раскрыв ее на чистой странице, принялся быстро писать. В его списке оказалось четыре имени: Чуя Накахара, Каджи Мотоджиро, Рюноске Акутагава и Тачихара Мичизу. Чуя и Тачихара раньше издевались над девушкой, да и в последнее время Накахара постоянно ее задирал. Тачихару же лично он не знал, да и имя его не фигурировало в последнее время совершенно нигде. Чуя подчеркнулся двумя чертами. Каджи Мотоджиро был замешан в недавнем инциденте с другим учеником, так что была вероятность того, что Кека просто попала под горячую руку, тем более, что она их бывшая одноклассница, которая терпела унижения. Предыдущая жертва тоже была избита, однако было бы странно, ведь разбирательства на этот счет с проблемным учеником уже были совсем недавно, пусть он и отделался лишь предупреждением. Каджи подчеркнут одной чертой. Акутагава… Какое-то время тигр неподвижно смотрел на выведенные им буквы на желтоватой бумаге. Пусть этот парень и ненавидит всех вокруг, но он не трогал девушку в последнее время, по крайней мере, такой информацией обладал сам блондин. А если подумать, у Рюноске очень странная сила, которая возникает за его спиной. Скорее всего, если бы это сделал он сам, раны на теле Кеки были бы другого типа, если только он ее не швырял об землю. От таких мыслей ему становилось не по себе. Представляя те ужасы, которые мог сотворить каждый из них, ему становилось плохо. Тошнота подступала к горлу, разумом овладевала какая-то паника. Возле Акутагавы стоял вопрос. Кто вообще мог ненавидеть эту девушку? Она ничего никому не сделала. Она просто хотела жить спокойно, кому в голову бы пришло убрать ее с… У Ацуши в голове возникло имя Дазая. Тот ее явно недолюбливал после фестиваля. Вот почему тогда он вел себя так странно, дело было вовсе не в его болезни. Но, он же помог ей, заступился за нее, когда они еще учились вместе в предыдущем классе. Нет, Осаму не мог совершить такое, Ацуши отбросил все свои сомнения. Дазай ревнив и вспыльчив по своей натуре, но он бы не совершил ничего подобного. Тигр был уверен, что за всем эти стоит кто-то, кого он записал себе в книгу. Только вот кто именно, он не мог понять, как бы не пытался. Возможно, Осаму сможет ему помочь? Он знает их лучше, как никто другой. Тигр бросился прочь из своей комнаты, прихватив записную книгу и ручку. Поднявшись по лестнице, он быстро очутился напротив знакомой двери. Блондин, не задумываясь, постучал в нее пару раз, но звук рассеялся, а ответа так и не последовало. Накаджима попробовал снова — результата так и не последовало, так что он дернул за ручку. Дверь была заперта, и заперта на ключ, а не внутренний замок — это было видно в проеме. А это значит, что Дазая просто нет в комнате, но где же он тогда? Ацуши поспешил вниз по лестнице к выходу. Тем временем Дазай своей плавной походкой шел среди других учеников по коридору. В школе была перемена. Мумия с улыбкой на лице прошел во внутренний двор, что был похож на небольшую территорию, окруженную с четырех сторон каменными стенами школы. В центре двора располагался большой фонтан, окруженный деревьями, повсюду были насажены кусты цветущих растений, а в самых дальних уголках стояли небольшие маленькие фонтаны с изображением сатиров, льющих воду. Все фонтанчики выглядели дорого за счет позолоты и белых мраморных чаш — стоит сказать, что школа действительно не поскупилась на это местечко. Тут всегда было довольно много народу, что было минусом для самого Дазая. Тут собирались ученики высокого класса, как правило толпой и возле самого большого фонтана в центре. Другие же группки либо примыкали к ним, либо рассредоточивались по периметру, не уходя далеко от центра. Мумия медленно двигался вдоль стен к левому дальнему углу двора, скрываясь за тенью балконов, что находились сверху, и за густой зеленью кустов. Достигнув цели, Дазай увидел фигуру, облаченную в черное пальто. Этот юноша сидел на краю фонтанчика и читал книгу, обратившись лицом к стенам школы. — Ты все так же не меняешь своих привычек, да, Акутакава-кун? — шатен улыбнулся, положив руки в карманы и слегка откклонившись назад. — А ты все так же смеешь так снисходительно обращаться ко мне, Дазай. — Акутагава оторвался от своей книги и повернулся к мумии. Презрение и недовольство хорошо отображались на его лице. — Как ты посмел вообще сюда прийти? — У меня тоже нет особого желания общаться с тобой, но обстоятельства вынуждают — нам надо поговорить. И лучше не здесь, не хочу ненароком наткнуться на Накахару. — он развел руками, при этом состроив страдальческое лицо. Акутагава усмехнулся. Действительно, лучше будет, чтобы его не видели вместе с этим отбросом. — Хорошо, приходи за школу, возле запретного леса, к старому корпусу. Я пойду за тобой. — он цыкнул на него и снова уткнулся в книгу. Дазай молча развернулся и последовал к пункту назначения, не обернувшись ни разу. Он знал, что Акутагава будет не прочь над ним поиздеваться, потому и выбрал такое отдаленное место. Он точно придет, еще и ждать не заставит. Мумия ни в чем не сомневался. Все идет так, как он и хотел. И действительно, мумия не ошибся. Когда он завернул за угол старого здания, буквально через минуту с другой стороны показался Рюноске. Оба ученика с вызовом смотрели друг другу в глаза. Напряжение росло, они приближались друг к другу. — Что же ты, Осаму, так испугался Чую? Боишься мести за прошлый поединок? Ты — подлая змея. — Что же ты, разве можно говорить о честности в нашем мире, где сильные стоят на вершине, а слабыми помыкают как рабами? Я так не думаю. А Чуя слишком шумный, утомляет. Не дай оракул потом снова бинты менять. — шатен почесал за ухом и шумно вздохнул, этот разговор тоже был утомительным. — Еще бы, он так тебя ненавидит, ты же бросил его. Ты — ничего не значащий в этом мире, унизил вампира благородных кровей. Он в бешенстве. — Он мне надоел, вот я и прервал этот бессмысленный роман. Кто бы мог подумать, что вампир высших кровей окажется пассивом, пристрастным к садизму. Как же смешон он, когда пытается строить из себя того, кем не является. Акутагава стал прыскать от смеха, он даже схватился за живот, на столько сильно это его забавляло. — Но я пришел сюда за иным разговором. Скажи мне, Акутагава- ку-у-ун, это ты стоишь за избиением Кеки, не так ли? Акутагава все еще смеялся, пусть и умерил свой пыл: — С чего ты взял, что это я? Зачем мне эта дрянная девчонка без способностей? Осаму улыбнулся, выдерживая паузу. Его глаза горели азартом. Он понимал, какой будет финал у этой игры и уже предвкушал следующее действие этого спектакля. — Это ведь из-за Ацуши, не так ли? Ты можешь не лгать мне напрасно, я нашел записку в ее пиджаке, пока все стояли возле ее кровати. Она была примерно такого содержания: «Можешь ли ты прийти в четвертую фазу за школу, возле нашего леса? Буду тебя ждать, Ацуши». Пусть она и не знает его почерка, но я-то знаю твой. Ты написал эту записку. О, как низко же ты пал, воспользовался высокими чувствами этой девушки, Акутагава! Я был о тебе лучшего мнения! Но как ты смог подложить ее, этого я не могу понять до сих пор. Акутагава мрачнел после каждой фразы, которые метал Дазай, словно ножи. Но даже раскрытие его личины не смогло сдержать его усмешки. — Не вижу смысла припираться, за этим правда стою я, хоть и не сам избил ее до полусмерти. Я подложил ее в пиджак с помощью своей силы в коридоре. Это было не сложно сделать на перемене среди множества других учеников, мы с Чуей пошли по обе стороны от нее, ей навстречу. Он толкнул ее, я быстро подбросил бумажку в карман с помощью Расемона, при этом толкнув ее после своим плечом. Я знаю, что это дуреха постоянно оставляет пиджак в классе, так что якобы Ацуши сделать это было не сложно. А она, идиотка, влюблена в него по уши, так что даже не подумала о том, что это уловка. Так раздражает. Постоянно крутилась возле тигра, что на фестивале, что после, даже я умудрился это заметить. Она думает, что может быть с таким, как он! Ха! Смешно до боли! Я и решил ее убрать. Жаль, что Чуя ее не прибил, но да ладно, он уже получил свое. Все равно ничего не будет ни ему, ни мне. А Ацуши-кун достанется мне, хочет он того или нет. — Акутагава все это время ходил возле Дазая по кругу, постоянно жестикулируя. Его настроение менялось от гнева до истерики. — И ты! Ты, идиот, додумался прийти сюда, где нет ни души! Как же ты меня раздражаешь со своим высокомерием, которое тебе не положено! — Он пнул Осаму, сбив его с ног. Тот лишь молчал в ответ, не предпринимая никаких попыток отразить удар. — Я был бы рад прибить тебя, как муху, но это я оставлю Накахаре, он точит на тебя зуб куда больше, чем я! — он продолжал пинать ученика. Тот не сопротивлялся, от последнего удара он даже отлетел метра на четыре. Тем временем Ацуши бежал в старый корпус. Он забегал в комнату музыки, но Дазая там не было. Значит, он либо на крыше, либо неизвестно где вообще. Это была последняя надежда его найти, и тигр цеплялся за нее. Он хотел как можно скорее найти ответы на свои вопросы, скорее решить эту загадку. Он, запыхавшись, бежал по лестнице, пока наконец с силой не оттолкнул дверь, что вела к крыше. Он забежал и оглянулся, но никого не было на холодном бетоне. Накаджима с разочарованием рухнул на поверхность, пытаясь привести в норму свое дыхание. В этот момент до его слуха донеслись злобные крики знакомого голоса. Пару секунд он не мог понять, откуда они доносятся. Ацуши медленно встал и стал подходить к краю здания. Внизу же перед ним открылась ужасная картина: Акутагава пинал мумию и злобно кричал в его адрес. Ацуши притих и лег на крышу. Он хотел уже было броситься вниз, но решил повременить и понять, что происходит. Его руки и ноги уже превратились в лапы, он был готов оттолкнуться и пригнуть вниз в любой момент. Он наблюдал и выжидал момент так, чтобы его не заметили. Осаму стал подниматься на ноги, с его лица не сходила улыбка. Акутагава это заметил. Он был в замешательстве, и это же его раздражало. — Послушай меня, Акутагава-ку-у-ун. У меня к тебе всего два предупреждения. Первое. В эту секунду Дазай рванул с места, да так быстро, что даже со звериным зрением Ацуши было сложно уловить все его движения. Осаму в одну секунду оказался возле Рюноске, и со всей силы ударил кулаком ему в лицо. Из носа Акутагавы хлынула кровь, он отлетел в стену и возле нее же и упал. Демон стал подниматься, но Дазай тут же оказался рядом. Он схватил его за шиворот и замахнулся. — Не смейте трогать моих одноклассников — ты или кто-либо другой из вашего крысятника. После этой фразы он ударил Акутагаву в живот, да так, что тот плюнул кровью. Осаму отпустил своего противника и тот рухнул на землю, словно мешок с костями. Сам же шатен присел рядом с ним на корточки и схватил за руку. В его глазах не было ничего — они были холодны и пусты, пока на лице сияла надменная ухмылка. Акутагава с ужасом смотрел на него. Он не может быть так силен! Демон, сущий демон! Проклятая Йосано, ведьма! Она снова помогла ему! Она снова.! У того все мутилось в глазах. Акутагава испытывал только неизмеримый страх. — Я приказываю! Отойди от меня! Прочь! Это приказ! Приказ! Осаму не шелохнулся. Он лишь ближе придвинул свое лицо к лицу брюнета. У Рюноске застыла в жилах кровь от ужаса. Приказы. Не работают. Такого не может быть. — Второе. — прошептал мумия с дьявольской улыбкой. — Не смей даже подходить к Ацуши, он не будет твоим, никогда. Посмеешь перечить мне, и я убью тебя. — вместе с этими страшными словами он сжал руку ученика так сильно, что можно было слышать, как хрустят его кости, ломаясь в нескольких местах. Акутагава взвыл нечеловеческим голосом, из глаз потекли слезы, боль заглушила леденящий страх, не оставив ничего после себя, кроме агонии. Дазай встал и отряхнулся как ни в чем не бывало. Он поправил бинты, и, не смотря на мучавшегося демона, произнес: — Ну ничего, ничего, твои кости быстро срастутся, все благодаря твоей крови. Но это будет хорошим уроком для тебя. Ведь ты тоже ничего никому не скажешь верно? Какой позор! Демона унизил и втоптал в грязь лицом такой отброс! Мне не к чему портить твою репутацию, ты еще пожнешь то, что сеешь. Дазай уже хотел развернуться и уйти, но его невозмутимость пошатнул дикий смех. Акутагава поднялся на колени, пытаясь встать, придерживая руку. Он уже не чувствовал боли, что-то иное завладело его разумом. — Дазай… Неужели ты? Из той самой рас тех, кто не могут ни приказывать, не подчиняться приказам?! Какая ирония! — он разразился громких истерическим смехом. — Такой, как ты, даже хуже самой поганой мумии! Все, что отличает тебя от грязных людишек, так только большая физическая сила, и то благодаря вашей шлюхе-ведьме! Ты хуже грязи, в которую я упал лицом! Ты уродлив! Такого как ты никто никогда не примет, ты еще хуже, чем я! И я убью тебя! Я убью всех вас! Ты еще пожалеешь! Акутагава снова повалился на землю с диким, безумным хохотом. С лица Осаму сошла улыбка. Он молча развернулся и пошел в сторону общежития. Из колеи его выбили не угрозы, и не оскорбления, а всего одна фраза. «Такого, как ты, никто никогда не примет…». Осаму скрылся за поворотом. Ацуши в это время лежал на холодном граните, и ничего не укладывалось в его голове. Как мог Дазай так просто одолеть того, кто выше его по рангу? Они разминулись с ним максимум на пол часа, он смог пойти к Йосано в это время и прийти сюда? Почему он скрывал свою расу? Чтобы не претерпевать еще большие унижения? Нет… не то, что-то не так. Он всегда казался ему опасным, но он был таким добрым. Почему, почему сейчас он проявил такую жестокость? Тигр не чувствовал холода. Его щеки горела, горели и глаза — он плакал, но сам этого не понимал. И не мог позже вспомнить, сколько он пролежал так на холодной поверхности, что жгла его душу как раскаленный метал. Когда Ацуши решил уйти, он уже не увидел внизу Акутагаву. Оправился? Видимо, прошло много времени. Пора домой. Ацуши вернулся в свою комнату и какое-то время он неподвижно лежал на кровати, переворачивая все события в своей тяжелой голове. Ответ уже крутился в его мыслях, но он отчаянно искал что-то другое. Ему нужно все прояснить. Тигр решил пойти к Дазаю. Он, как обычно, постучал пару раз в дверь. Послышались привычные шаги, дверь легко отворилась. Перед ним стоял Дазай, такой же невозмутимый, слегка потрепанный. Одежда на нем была совершенно другая, оно и неудивительно. Ацуши робко зашел в комнату и сел на кровать. Осаму налил ему чай, поставив красивую белую фарфоровую чашку на стол рядом. — Ацуши-кун, что случилось? — с беспокойством тихо спросил шатен, присев на край кровати рядом с ним. Накаджима больше не выдерживал. Ему это все надоело. Он решительно повернулся лицом к забинтованному ученику. — Осаму, ты же не мумия, верно? Ответа не последовало. Дазай смотрел на блондина с теплотой в глазах — его все это забавляло. Накаджима протянул руки к его лицу, желая снять бинты, и сопротивления не встретил. Тигр медленно развязал узел и стал разматывать его голову. Руки его были холодными, он не чувствовал своих пальцев. Дазай же рассматривал лицо юноши. Наконец, бинты были сняты — за ними не было гнилой плоти, рубцов или чего-либо еще. Идеально гладкая кожа словно серебрилась от лунного света, что проникал в окно. Лицо было идеальным, симметричным, шелковистые локоны падали на лоб, два красивых темных глаза смотрели на него и сквозь него. Он был необычайно красив, словно ангелы создали его лицо, когда-то давно, еще при рождении одарив своим сиянием. — Ты русал, да? — у Ацуши непроизвольно дрожал голос, то ли от волнения, то ли от страха. — Долго же до тебя доходило, — тихо ответил шатен и взяв тигра за руку, поцеловал его запястье. Парень в ту же минуту одернул ее и отодвинулся чуть поодаль. Русалу это не понравилось. — Русалы не имеют права существовать в этом мире, но я здесь. Притворяюсь другим, чтобы жить. Ведь у тебя тоже есть секреты Ацуши. — при этих словах Накаджима дрогнул, а Осаму продолжил. — Ни один раб не обучался бы музыке, ни один бы не знал языка, что неизвестен мне, никто бы так легко не прижился в обществе. Кто ты, Ацуши? Внебрачный сын какого-то магната? Или, может, наоборот — наследник, сбежавший из родительского гнезда? Кто ты, скажи мне? Со мной твоя тайна останется в могиле. Дазай завалил тигра на кровать, прижав одно его запястье над его же головой, другой же рукой перебирая чудесные мягкие светлые волосы. Тигр молчал. Он не мог сказать, от куда он, иначе нарушит договор, а какие его ждут последствия, он даже не догадывается. Молчание усугубляло ситуацию, но Осаму сохранял самообладание. — Я же знаю, что я тебе не безразличен, трудно было бы не заметить. — русал медленно приблизился к губам юноши. Он чувствовал его дыхание на щеке и прикосновение холодных пальцев. Он чувствовал его страх. В этот момент он вспомнил слова Акутагавы, что никто никогда не примет его. Не примет. Не примет, не примет, не примет. Злость закипала в нем. Почему так должно было случится? Осаму сел обратно. Ацуши весь дрожал под ним, его чувство опасности просто разрывало на части. Теперь он понимал почему. В этих красивых карих глазах потух тот теплый огонек. Теперь в них была настоящая зима. — Ацуши, зачем ты тогда пришел на крышу? Ты думал, я не замечу? — голос его стал таким же леденящим, до ужаса колким от безразличия. — Я…найти…тебя. — каждое слово давалось ему с трудом, страх уже не оставил места для разума, нужно было бежать, так выли его инстинкты. — Я отомстил за Кеку. Я нашел того, кто заставил тебя страдать, я свершил суд! Так почему ты недоволен? Что тебе еще надо?! — Дазай уже кричал, крепко сжимая руку тигра так, что она посинела. Отсутствие ответов довели шатена то бешенства: он схватил тигра за рубашку, притягивая его к себе. Их губы соединились в грубом, безжалостном поцелуе, таком одностороннем и одиноком. Накаджима не мог стерпеть такого, но руки Дазая не позволяли вырваться его телу. Тогда он схватил русала за волосы и резко отдернул от себя назад. Это сработало, но в ответ за такую дерзость блондин получил по лицу ладонью, да так сильно, что у того разбилась губа. Из нее сочилась алая кровь, словно сок стекал из спелого плода. Ацуши свалился с кровати и стал медленно отползать к стене, не отворачиваясь от Осаму. — Да чем ты лучше них, если жизнь другого для тебя ничего не стоит?! — прокричал тигр, позабыв о страхе благодаря тупой боли на его лице. В воздухе повисла тишина. Какое-то время русал сидел неподвижно, а после встал. Он рассмеялся. — Я говорил тебе, что русалки уродливы по своей натуре. Я ничем не отличаюсь от них, и именно поэтому я хуже любого другого монстра, я уродлив внутри, но ты не слушал. Какой идиот. Скучно, надоело. Ты был интересной игрушкой, но теперь ты меня раздражаешь, уходи. И не приходи больше сюда, не говори со мной, не находись рядом. Мы больше не знакомы с тобой. Проваливай. Ацуши опешил. Он ожидал всего что угодно, но не этого. Игрушка? Надоел? — Н-нет, ты врешь, Дазай, ты… — Проваливай я сказал. У Накаджимы закололо в сердце. Нет, почему так, он не хотел, он правда не хотел. Однако тело его поднялось и направилось к двери. В дверном проеме он остановился, пытаясь как-то объяснить все произошедшее, но русал не дал ему сказать и пары слов, как тот начал свою фразу со слов «я приказываю». В эту же секунду тигр пулей выбежал за дверь, не желая слышать законченное предложение. Он так и бежал до своей комнаты. Тигр заперся в ней, словно в собственной клетке. Настоящий ад царил в его голове и сердце. Он не мог больше сдерживать истерику. Страх исчез, а слезы ручьями покатились из его глаз. Он беспомощно лежал на полу и выл от безысходности — ему еще никогда не было так больно и тяжело. Ацуши ревел всю ночь, практически не умолкая. Буря рвала его на части, и он не желал жить в этот момент. Дазай же, как только понял, что Ацуши уже вышел за пределы коридора его этажа, впал в неистовство. Он бил руками стены, пинал кровать, стол. Учебники и прочие вещи полетели на пол с грохотом. На глаза попалась шкатулка. Она стала новым козлом отпущения. Русал схватил ее и с силой швырнул об пол. Шкатулка разлетелась в разные стороны на множество осколков и механических частей, перед смертью издав прощальный мелодичный звук. Только он смог вернуть юношу в чувства. Он понял, что натворил. Шатен упал на колени, на них же доползая до осколков и пружин. Каждую часть он хватал своими руками, как последнюю надежду. Они резали его пальцы, но Осаму совсем этого не замечал, постоянно шепча лишь слово «нет». Он жалел о содеянном. Взяв в руки маленькую, хрупкую балерину, что теперь не имела ни ноги, ни головы, он прижал ее к своему сердцу и заплакал так, как последний раз плакал только в детстве. Ему было больно от того, что он причинил такую боль. Снова. Опять. Две души плакали в эту ночь, просясь друг к другу обратно, изнывая от боли и страданий. Две души, что были сведены одним существом. Он смотрел на них с высоты и улыбался. В гулкой пустоте раздавался звук аплодисментов.