Проблема

Спроси кто-нибудь Харкнесса, есть ли проблемы в Ривет-Сити, и он ответит: «Конечно. Поищите барбера в баре «У руля». Вниз по лестнице и налево». Потому что он никогда не встречал никого столь же проблемного, как Буч Делория. Нельзя было сказать, будто он трудный или, наоборот, простой. Ему не подходило ни одно из известных определений, кроме «барбер». Он был сам себе категория, как Коготь Смерти с повадками яо-гая или как Шрапнель, пытающийся подражать Снаряду. Они так похожи, но всё же разные… И тут Харкнесс понял, что все его попытки удариться в лирику — полная херня. Дело в том, что ничего подобного в его программу не закладывали. Харкнесс работал только с фактами и логикой, а лирика — это что-то слишком человеческое. Настолько, что его искусственному сознанию она не вполне давалась. Он взглянул на небо, подметив его точный оттенок — R224 G243 B214, — и вдохнул зловонный воздух Пустошей, возвращаясь к прежним мыслям. Буч ещё только-только шагнул на тот ржавый мост — краденые ботинки, наглая ухмылочка не сходит с лица, выкидной нож, крутящийся между пальцев, — как сразу стало ясно, что это ходячая проблема. Харкнесс долго наблюдал за людьми, изучал их повадки и поэтому мог теперь сказать, что Буч вёл себя как-то по-особенному. Это раздражало, да. Его манеры были пропитаны самоуверенностью. Он представился истинной Туннельной Змеёй, что бы это ни значило, и стал расспрашивать про «того мудилу в комбинезоне Убежища 101». И действительно, по его вине в первую же неделю пятеро граждан Ривет-Сити, включая его самого, устроили дебош и были отправлены за борт. Конечно же, началось всё ещё раньше, с незначительных мелочей. Скажем, однажды Снаряд проснулся и не досчитался бутылки виски у себя в чемодане, а жиденькое пиво Тэмми закончилось ещё до этого, как она успела сделать хоть глоток. Сперва всё это не привлекало внимания Харкнесса, потому что он сам никогда не пил. И потом, эти люди спьяну могли не вспомнить, что сами же всё допили. Но были и другие, более серьёзные случаи: вроде того, что из лавки Снаряда и Шрапнели пропали десятимиллиметровые патроны, а старый комбинезон «РобКо», лежавший на полке Беннона, очутился в шкафчике Сигрейва. Ещё одно событие было в каком-то смысле серьёзнее, и в то же время нет. Сигрейв сунул свой мотоциклетный шлем в руки Харкнессу и пожаловался, что из забрала шлема торчат муравьиные усики; Харкнесс уже было приписал это хулиганство детям, пока Сигрейв не упомянул, что шлем всё время лежал в запертой комнате. И, взглянув на детей — Брайана, Джеймса и Си-Джей, — Харкнесс очень усомнился, что они сумели бы взломать замок. Всё указывало на барбера и его умелые руки. Но Харкнесс не успел побеседовать с упомянутым барбером с глазу на глаз, потому что его позвали разнимать потасовку у входа в бар. Там он обнаружил Сестру, Шрапнель и барбера, которые сцепились, заливая кровью пол. Харкнесс и двое других охранников потащили нарушителей вверх по лестнице и выкинули за борт — просто чтобы немного остудить их пыл, пока Харкнесс пытался выяснить, что за хрень здесь творилась. Да, что за хрень? Харкнесс поволок было барбера к ограждению, но увидел лишь змею на спине его куртки: они поменялись местами, и на мгновение барбер сумел прижать Харкнесса к перилам моста. Чувствовалось, что этому мелкому воришке нередко доводилось пускать в ход кулаки. Но только его губы сложились в самодовольную ухмылочку, как Харкнесс с одного удара в челюсть отправил его за борт. Вслед за оглушительным всплеском раздалось длинное и громкое ругательство: барбер погрузился в облучённую зелёную жидкость. Ему почти удалось утащить Харкнесса вместе с собой, однако металл куда тяжелее плоти. Так что Харкнесс только потерял равновесие и упал на ограждение, но не последовал за барбером. Броня шерифа расстегнулась на груди; пронырливый засранец сорвал с неё одну из пряжек. Побывал тут недавно один парень вроде него, из Убежища. Искал своего отца, а в итоге спас всю Пустошь, кроме своего отца. Харкнесса он тоже спас. На того парня из Убежища шериф мог положиться безо всяких вопросов. А на этого — нет. Он был симпатяга с ладно подвешенным языком, и доверия это у Харкнеса не вызывало. Тем сильнее его озадачивало, до чего много людей, напротив, доверяло барберу. Отчего-то даже Лана Дэнверс за него вступилась: сказала, что он «просто балуется». Да конечно, Лана. Подумаешь, кровь на полу: ребята просто баловались. Она и Вера прямо-таки ринулись на мост, чтобы только не дать Харкнессу изгнать Буча из Ривет-Сити. Затем Лана сказала: «Я в долгу перед ним, Харк». Он спросил, о чём речь, но Лана лишь чуть заметно улыбнулась и покачала головой. Она не хотела говорить ему. Шериф начал тревожиться, когда Вера сказала то же самое — что они чем-то обязаны барберу, что они в долгу перед ним — и также помотала головой. Даже Шрапнель и Сестра, вскарабкавшись обратно на борт, сказали: «Просто баловались, Харк». Что-то было не так. Они что-то скрывали. И барбер знал их тайны. Харкнесс почувствовал, как понизился уровень безопасности в Ривет-Сити. Буч встал перед Харкнессом, неспешно отжал мокрую куртку и пригладил тёмные волосы. Вместо выкидного ножа теперь он покручивал между пальцами пряжку Харкнесса. Что-то подсказывало Харкнессу, что её уже не вернуть. Буч ухмыльнулся. Глядя на Харкнесса с выражением, похожим на вызов, Буч наклонился так близко, что коснулся губами уха Харкнесса. — Ничего не коротит, жестянка? Несколько слов шёпотом — и на какую-то секунду вся система Харкнесса просто вырубилась. Барбер знал его секрет. И, в отличие от другого мальчишки из Убежища, этот явно чего-то хотел за своё молчание.