Проблема

Из угла рыночной площади он смотрел, как корабль встречает день. Сигрейв и Беннон спорили о чём-то, сидя в «Галере» бок о бок, Гэри с интересом наблюдал за ними, наполняя их бокалы горячим напитком. Шрапнель был в своём магазине один, приводил в порядок оружие. Он продолжал смотреть на дверь, пока не появился Снаряд, и тогда Шрапнель сделал вид, что вовсе не ждал его. В качестве завтрака они разделили на двоих яблоко и сигарету. Синди не было в «Быстрой дозе», она была с Поли в их комнате. Остальные продолжали свои повседневные дела, и теперь, когда Харкнесс знал, кто где находится, он открыл дверь на среднюю палубу и начал обход. Он шёл по коридорам, направляясь к лестнице… Справа промелькнуло чёрно-синее пятно. Он резко повернул голову и заглянул в коридор. Воздух неподвижен. Ничего. Никаких шагов. Никаких звуков дыхания. Он шагнул в коридор, потянувшись пальцами к ручке ближайшей двери. Холодная. Заперто. Он отдёрнул руку. Сделал глубокий вдох. Рассмотрел пустой коридор. Ничего. Дерьмо. Это происходит уже в пятый раз за последние 46 дней 9 часов 43 минуты 18 секунд. Что за херня происходит? Его система подводила его. Он был в таком раздолбанном состоянии, что она вытворяла что хотела, и вот сейчас он поймал себя на беготне за призраками. Дерьмо. Он продолжил идти, слушая отзвуки шагов — не своих. Но никого нет. Он направился к мосту. Раньше, чем предусматривалось графиком. Солнце смотрело на него; он смотрел на воду внизу. Он не хотел обращать внимание на точный оттенок солнечных бликов в RGB, хотя символы проносились перед его глазами. Он чувствовал, как обжигающее тепло проникает в его кожу, словно дразнящая имитация куда более уютного тепла. Поведя мускулами, он почувствовал напряжение. Он был напряжён. Джонни Святой тоже может быть Туннельной Змеей… Нет. Он и есть Туннельная Змея. Он просто взял и украл Буча, ничего не… Нет. Буч сам ушёл. Вот что случилось. Выйдя из Ривет-Сити в ту ночь, они увидели в темноте Джонни — светящаяся точка на другом конце моста. На нём играл отблеск пламени из зажигалки. Его освещало пламя зажигалки. Джонни смотрел на него, как зачарованный, и отблески дико плясали на его лице. Он, казалось, совсем не осознавал их присутствия. На этой стороне моста Харкнесс чувствовал некое тепло. Не от огня Святого. А от Буча, облокотившегося на перила, обратившего взгляд на Харкнесса. Наблюдающего. Изучающего. Как всегда. Как будто на его лице можно увидеть что-то большее. Но нет. Буч видел всё. Обследовал своими руками. Своими пальцами. Лезвием бритвы. Но он смотрел на Харкнесса так, будто в нём было что-то новое. Иное. Может, и было. Воздух, казалось, немного изменился; он не знал, как именно. Встретив этот взгляд, он ощутил знакомый тёплый рокот под кожей, как будто он всё ещё был одет в кожаную куртку, хотя её не было. Он отметил, что на лице Буча дрогнула слабая ухмылка, и слева уголок губ приподнялся чуть выше, чем справа. Он отметил, что куртка застёгнута до самой шеи, воротник поднят. Он отметил, что руки засунуты в карманы. Взгляд мягкий, тёплый, но пронзительный. Они ничего не говорили. А что им было говорить? Он смотрел, как Буч медленно движется прочь, к мосту. Идя задом наперёд. Взгляд не дрогнул. Как и ухмылка. Это была ухмылка «Привет, Шеф», только теперь он прощался. Его шаги по металлическому мосту были единственными звуками в тишине. Преодолев половину пути, Буч повернулся к Святому, змея на его спине продолжила смотреть на Харкнесса вместо него. И «Буч» застыло на кончике его языка. В нём поселилось бессмысленное отчаяние. Это необоснованное желание окликнуть его. Попросить его подождать. Для чего? У него ничего не было. Даже его карманы были пусты. Буч забрал голодиски и письмо; всё. Его система записала каждый шаг. Каждое движение руки. Каждый взгляд через плечо, будто это Харкнесс покидал Буча, оставляя его на мосту. На другом конце Святой погасил свет. И две тени исчезли во тьме. Харкнесс убрал руки с перил. Это было 46 дней 10 часов 14 минут 7 секунд назад. Сейчас пустая бутылка от колы упиралась в руку в точности как металлические перила. Кончики пальцев обманывают его. Разум говорит ему, что он до смешного нелогичен. Так и есть. Он поставил бутылку на пол рядом с собой. 39 минут 18 секунд спустя появилась Лана, напевая знакомую ему песню, которую играли на радио «Новости Галактики». Она ухитрилась с такой силой стукнуть его в плечо в знак приветствия, что он даже чуть пошатнулся. Затем она прислонилась к нему и вздохнула. Он не знал, как расценивать этот вздох. Может, она чувствует пустоту, которая в последнее время охватила корабль. Эту сидящую на мели пустую металлическую посудину. — У тебя проблемы? — спросил он. — С Тоби? Нет. — Это не совсем то, о чём он спрашивал. Но всё же это приятно слышать. Он кивнул, видя её широкую улыбку. Она пихнула его локтем, прежде чем снова прислониться к его плечу. — Поверить не могу, что план Веры на самом деле сработал! — Она фыркнула так, будто вдохнула воду через нос. Она говорила так, словно полагала, что он знает, о чём идет речь. Он не знал. — Рада, что с этим покончено. Тоби такой придурок, когда ревнует. Повезло ему, что Бучик держит обещание не бить его… — Харкнесс застыл. Имя, сорвавшееся с её губ, вызвало внезапную гложущую боль во всём теле. Лана, должно быть, заметила его тревогу. Она подняла голову, разглядывая его долгое время, 45 секунд, прежде чем сильно ударить его в плечо. — Ты провёл с ним так много времени, и ты не в курсе? — Барбер мне ничего не рассказывает. — Не рассказывал. Он снова повёл плечами, чувствуя распространяющееся под кожей напряжение. Его системе больно. — Харкнесс, разве ты не начальник охраны? — спросила она; её тон был ласковым. Её серьезное выражение лица смягчилось. — Мы притворялись, что мы вместе, только чтобы позлить Тоби. Чтобы он, наконец, решился. Это сработало. — Харкнесс повернулся к воде, отмечая, насколько она зелена, больше зелёного, чем синего. Он игнорировал знаки, мелькающие под веками, пытаясь ухватить тот оттенок. Он игнорировал Лану, всё ещё смотревшую на него так, будто она способна видеть его мысли. — Рад за тебя, — сказал он. — Скажешь мне это ещё раз, когда будешь улыбаться, — Лана снова привалилась к нему. Сигрейв, наконец, распахнул дверь лестничной клетки, объясняя Вере, что ему нужно больше манометров для одного из экспериментов. Для «мощной винтовки, которая будет гудеть при выстреле». Вера смеялась в ответ, беспечный звук, не очень сочетающийся с таким днём. Лана и Харкнесс присоединились к ним в качестве охраны, и все четверо направились на звуки рёва вьючного брамина. Хакрнесс скользил ладонью по перилам, напоминая себе, что слой синтетической кожи отделяет металл в нём от встречи с металлом ограды. Он понятия не имел, как простое пересечение моста превратилось в его голове в значимое событие. Смешно. Он не пытался думать о чем-либо… Нет. Он пытался не думать. Чокнутый Вольфганг поприветствовал их своим фирменным оскалом, охранник каравана в знак приветствия Харкнессу коснулся шляпы. На этот раз это был другой охранник. Сколько Вольфганг их уже сменил за год? Возможно, столько же, сколько раз он менял белье. Возможно, гораздо чаще этого. Вольфганг выкатил свой товар, признавшись, что больше не может найти корабль пришельцев, но всё в порядке, потому что теперь он нашёл город каннибалов, с которыми можно торговать. В груде лежал новый ассортимент разноцветного барахла. Харкнесс пробежался взглядом по куче хлама. Банки. Скороварки. Сенсорные модули. Три подозрительных куска красного мяса. Коробка готового обеда. Сигрейв тут же начал торговаться, предлагая на обмен запальник. Рядом с ним Лана и Вера передавали друг другу кожаный пояс. Харкнесс осмотрел округу. Чистая дорога, поворачивающая к Мемориалу Джефферсона, слева. Прямо перед ним через развалины вела выветренная тропа. Водный путь в виде реки под мостом. Никого вокруг. Интересно, какого чёрта он вообще ожидал чего-то иного. 46 дней 11 часов 33 минуты 10 секунд. Вьючный брамин чуть толкнул его в спину, прося внимания. Он повернулся. Проводя пальцами по его боку, Харкнесс чувствовал грубую гладкость кожи. На животном было нечто вроде ковра, а на ковре — ещё один мешок хлама, из которого торчал костыль. Мешок съезжал, веревки врезались в животное. Харкнесс поправил его, смещая веревки в более удобную позицию. Когда он сдвинул ковёр, его взгляд привлёк отблеск металла. Он застыл. Дерьмо. Дерьмо. — Что-то приглянулось, сэр или мэм? — обратился к нему Вольфганг, проследив за его взглядом. — Хм-м… У вас хороший вкус, душечка. — Вольфганг выдернул вещь из мешка и вложил в его руки. Его разум… пальцы… сейчас они не обманывают его. Она настоящая. Знакомо настоящая. Гладкая рукоять. Заточенное лезвие. Пряжка, болтающаяся на конце… Зубочистка Буча.