***
Камуи бежал к парку сломя голову. Этот старпер… И как только Абуто допустил, чтобы его снова куда-то вытащили? Нет, как Муцу и Кагура вообще прознали о его возвращении? Абуто ведь никому не обмолвился о своем приезде, даже Камуи, вероятно, был бы не в курсе, если бы не стоял у его дома в ту ночь. Камуи резко затормозил, запоздало вспоминая, что Муцу сейчас в США. Он опасно оскалился в чем-то наподобие ухмылки. Звонить из штатов и следить за «свиданкой» Абуто из них же наверняка о-очень дорого. Настолько дорого, что прям нереально. — Ка-гу-ра-а-а, — прорычал Камуи, сообразивший, что его нагло обманули, и развернулся в сторону дома. Эта мелкая определенно его выманила неспроста. Хотела тайно сбежать к своему Оките? Так Камуи же чхать на это, пусть носится с ним хоть по всей Японии, раз такая непрошибаемая дура. Но зачем тогда она заставила его мчаться в этот парк? Чтобы он лично увидел, как хорошо ей с его заклятым врагом? Или чтобы не мешал ей и этому ублюдку у них дома? Насколько Ято заметил, сюда пришел он один. Создавалось впечатление, будто эта гадкая пакость зачем-то хотела его выставить из дома. И, к сожалению, причин на это у нее было множество. Но Камуи не успел вспомнить хоть одну из них, потому что необходимость в этом отпала сама собой. Камуи молча смотрел на замершую в нескольких метрах от него Токугаву Сое и думал о том, какая Кагура все-таки сволочь. «Прав был Абуто, все женщины — зло», — выдохнул он, прочитав входящее сообщение.«Повеселись на своем первом свидании! ♥ Обидишь Сое-чан — расскажу паппи про твое скорое отчисление. Твоя обожаемая сестренка».
Камуи с нескрываемым раздражением повернулся к своей сегодняшней проверке на склонность к нервному срыву, пытаясь решить, как будет лучше: уйти прямо сейчас или сперва все же испортить настроение этой назойливой малявке. Угроза Кагуры растрепать все отцу не возымела должного эффекта хотя бы потому, что Камуи понимал: отец все равно узнает. Не от нее, так от преподов. — Эм… Камуи-семпай? — тихий, но твердый голосок Сое отвлек его от мыслей и заставил вспомнить о такой штуке, как реальность. — Давай сегодня мы… — Ты в меня втюрилась? Ято задал вполне логичный вопрос, но лицо Токугавы от него стало настолько удивленным, что впору смеяться. Этим Ято, собственно, и занялся, из-за чего мордашка «Мисс Нарцисс» стала не только удивленной, но и пунцовой. — Н-нет, — смущенно отозвалась она. — Я… Ну… — Нет? Славно, — он все же прекратил смеяться и сделал как можно более отрешенное лицо. — Тогда я пошел, — и тут же замер, остановленный внезапным хватанием за рукав. — Чего тебе? — хмуро поинтересовался он, даже не обернувшись. Тратить на нее свое время? Вот еще. Лучше прямо сейчас уйти к Абуто. — Я хотела поблагодарить Вас, — проговорила Сое, настойчиво вцепившись в его одежду. Вот же приставучая… — Поблагодарила? Адьес, — Камуи дернулся, но рукав не отпустили. — Чтоб тебя! — ругнулся он и рывком развернулся к Токугаве, наконец отвоевывая свою драгоценную свободу. Смерив ее умертвляющим взглядом, он искренне надеялся, что эта заноза испугается и наконец оставит его в покое, но Токугава даже не шевельнулась. «Ну, надо же, какая отважная выскочка, — ухмыльнулся он. — Не боимся, значит? Ну-ну». На самом деле такая ее реакция стала для Камуи полной… неожиданностью. За эти годы он привык, что его все либо сторонятся, разбегаясь в ужасе, либо пытаются заехать по лицу. Камуи казалось, что эта девчонка такая же. Трусливая, эгоистичная, не видящая ничего и никого, кроме своих собственных амбиций и интересов. И как-то слишком странно видеть рушащимся это логичное амплуа. По крайней мере, теперь он точно мог сказать, что дура-Кагура держит эту девчонку как минимум не за денежный мешок. А жаль, на такое он посмотрел бы. — Давай, благодари уже, и расходимся, — фыркнул он, отворачиваясь к дороге. Вполне естественно, что в столь ранний час в парке полно людей, но Камуи ненавидел людные места. Ведь обычно именно в таких его либо сторонятся, либо заезжают по… Ято возмущенно уставился на чужую руку поверх своей собственной. Это еще что? И это она в него не втюрилась? — Давайте сходим в мое любимое кафе, — вдруг предложила она, глядя при этом почему-то не на него, а на снующих мимо прохожих. — Это хорошее место, — заверила Сое его с робкой улыбкой. — Там спокойно и безлюдно. «Безлюдно?» Ято посмотрел в ту же сторону, что и Токугава. Она глядела на толпу, гуляющую в парке. Она… тоже не любит людные места? Или это из-за него? Если второе, то что она этим пытается сделать? Пока Камуи думал об этом, его уверенно потянули за руку. Ноги сами по себе пошли за этой странной девчонкой, являющейся подружкой его несносной сестры.***
— Что ты сделала?! Лучшая подруга Шимуры Таэ, Ягю Кьюбей, выплюнула свой кофе обратно. Они встретились с Таэ еще часа два назад и, как обычно, отправились в центр за покупками, а затем, уставшие, решили заглянуть в одну из популярных нынче кафешек и выпить чего-нибудь согревающего, как вдруг Таэ взяла и огорошила ее тем, что чмокнула вчера их учителя в висок. — Ты в своем уме? — уже более сдержанно уточнила Ягю, вытирая себя и все, попадающееся под руку, уже насквозь промокшей салфеткой. — Ну, ты же знаешь, что Кондо-сан давно мне нравится, — насупилась Шимура. — Могла бы и как-то по-другому отреагировать. Погордиться мной за мое мужество, например. — Да я горжусь, — выдохнула Ягю, чувствуя, как под пальцами порвалось что-то бумажное. — Но просто это как-то неожиданно, — добавила она, взглянув на уничтоженную салфетку в своих руках. И закусила губу. Кьюбей действительно знала, насколько теплые чувства у ее подруги к их наивному, словно ребенок, Кондо-сану. За его порой несвойственное учителю поведение его даже сенсеем редко когда называют. И ведь не обижается же. Кондо-сана, бесспорно, любили все в их школе. Но Таэ… Таэ — по всем параметрам особый случай. Ведь она влюбилась в Исао, еще даже не зная, кто он такой. Если Кьюбей не ошибается, это случилось три года назад, когда они еще учились в средней школе. Таэ тогда чудом не попала под машину: стоявший неподалеку Исао буквально из-под колес ее вытащил. Сам он при этом повредил левые руку и ногу, а вот на Таэ не было ни царапинки. Но он и слова об этом не сказал, даже не упрекнул ее ни в чем. Лишь солнечно улыбнулся и попросил впредь быть осторожнее, ведь жизнь — потрясающая штука и будет обидно не испробовать ее до конца. Кьюбей знала эти его слова чуть ли не наизусть благодаря Таэ. Ведь тогда-то эта заносчивая и слегка стервозная девушка и влюбилась в своего будущего учителя. Учитывая, что Шимуре тогда было где-то тринадцать, ничего удивительного, что она влюбилась в человека, спасшего ей жизнь, так легко и настолько сильно. Да только даже Кьюбей предельно ясно: это давно уже не простая влюбленность в спасителя. Возможно, Кьюбей стоило это понять намного раньше, например, когда Шимура только-только вычислила по оброненному тогда Кондо Исао учительскому пропуску, в какой школе он преподает, и решила поступать именно туда, еще и Ягю с собой потащила. Возможно, теперь уже поздно просить Таэ забыть этого человека и полюбить кого-нибудь другого. Не спустя целых три года. Но Ягю должна хотя бы попытаться, пока ее подруга не разбила свое сердце этой несчастной любовью. — Таэ, — она не особо уверенно позвала Шимуру, все еще сомневаясь и одновременно сознавая, что должна это сделать. Обязана. Ради счастья своей лучшей подруги. — Таэ, тебе лучше забыть о Кондо-сане. — Вот еще, — ожидаемо фыркнула Таэ, даже не дослушав. — Я, вообще-то, собираюсь ему после этих выходных признаться. — Не теряй головы, он учитель! — Кьюбей сама не заметила, как вскочила со стула. Смутившись внезапными зрителями, она тут же села обратно. — Просто… не забывай об этом и не увлекайся, — уже более спокойно произнесла она. — Кондо-сан не сможет ответить тебе взаимностью, ты же понимаешь? А даже если ответит, то вам придется скрываться до самого выпуска. Если вас увидят, его могут уволить! — Я знаю, — Таэ улыбнулась немного печально. — Но знаешь, я готова на это пойти. И ничего, если он меня отвергнет, — ее улыбка стала заметно шире. — Это лучше, чем если его уволят и я никогда его не увижу. Ягю сжала ее ладонь в своей, придавая спокойствия и уверенности, показывая, что будет рядом несмотря ни на что. — Если ты уверена и не будешь жалеть, то ладно, — все же сдалась она. — Но если хоть немного сомневаешься, то лучше не рискуй, ладно? У вас ведь с ним сейчас такие хорошие отношения. Все может измениться, когда ты признаешься. — Этого я и хочу, — хмыкнула Таэ, — все изменить. Помолчав немного, она добавила: — Эй, Кью-чан. Если меня отвергнут, могу я прийти к тебе и поплакать? Ягю ласково улыбнулась и сжала ее ладонь крепче. — Конечно. По-дружески взлохматив друг другу волосы, девушки усмехнулись и стали допивать свой уже остывший кофе. Таэ решила признаться после выходных, до этого у них еще есть время. И не стоит его тратить на страхи и уныние.***
Место, в которое привела его Токугава, действительно было хорошим. Максимум уюта и минимум людей — ну не рай ли? Плюс ко всему, неплохая умиротворяющая музыка и, как ни странно, довольно разнообразное для кафе меню, в котором обычно пестрили лишь горячие напитки и сладости. Ято оставил выбор на Токугаву (все равно он в этом не особо хорош) и принялся озираться по сторонам. Тона приятные и стиль есть. Тихо и спокойно. Определенно, привлекательное местечко. Можно понять, почему этой мелкой так нравится бывать здесь. — За что ты меня благодаришь-то хоть? — осведомился он, когда единственный в кафе работник оповестил их о готовом заказе. Сое нисколько не смутило, что забирать его пришлось ей. Забавно видеть эту «Мисс Нарцисс» совершенно противоположной ее напускному образу. Быть может, она и сама не догадывалась, что в глазах окружающих и правда выглядела лишь богатенькой и хиленькой засранкой. — Вы мне как-то помогли, — улыбнулась она, прикрыв свои большие глаза. Что за дурацкая привычка вечно улыбаться? Вот же странная. — Хватит мне уже выкать, бесит, — недовольно буркнул Камуи, приникая к поставленной перед ним кружке. Черт, а ведь вкусно. — Хорошо… — озадаченно пробормотала Сое, и Камуи лишь после этого вспомнил, что у них хоть и маленькая, но разница в возрасте. — Забей на то, что я твой семпай, — ухмыльнулся он, откидываясь на спинке стула и устраиваясь на ней локтем. — Все эти ваши семпаи-кохаи так раздражают, честно. — О… Ладно, — Сое послушно кивнула. И поспешила вернуть свою улыбку, кажется, будто встроенную ей неким внутренним чипом. — Как тебе капучино, Камуи-кун? — Жить можно, — Ято опустил кружку на стол, с интересом разглядывая жидкость приятного цвета миндаля. Никто из них не знал, о чем говорить, а Ято в придачу этого и не хотел, так что на какое-то время между ними воцарилась идеальная тишина, подпитанная фоновой, но отчего-то совсем не мешающей и даже приятной музыкой и тихим звоном мытой посуды, которую сотрудник кафе протирал полотенцем из микрофибры и расставлял по местам. Странно, но даже эта тишина не показалась Камуи давящей. Было, скорее… безмятежно? — Ты совсем не такой, каким тебя описывала Кагура, — проговорила вдруг Сое. Проговорила столь неожиданно, что Камуи, уже почти запомнивший припев вон той песни из радио, неосмысленно моргнул. — Еще бы, — расплылся в ухмылке он, наконец вникнув в ситуацию, — я еще хуже. — Нет, — Сое покачала головой. — Ты хороший. Я думала так до этой встречи и теперь лично убедилась. Ухмылка медленно сползла с его губ. — Спасибо, конечно, — ответил он мгновенно выцветшим голосом, — но ты ошибаешься. Я допил, так что пойду, — и он действительно поднялся, а затем под растерянный взгляд Токугавы бросил на стол пару иен. Как раз столько, сколько стоит одна чашка капучино. Как раз столько, сколько стоят эти его несколько минут здесь. — Будем считать это место твоей благодарностью. Адьес, малявка. Токугава не стала его останавливать. Почему-то она знала, что сейчас это лишь разозлит Камуи. Поэтому Токугава просто молча смотрела ему вслед, сжимая в руках свой недопитый капучино и размышляя о том, что, наверно, сказала что-то не то, раз он даже не позволил ей заплатить за себя, хоть и отлично знал, насколько состоятельна ее семья. «Он выглядел… расстроенным», — подумала Сое, опустив взгляд на одинокие иены у пустой чашки. Разочарованно вздохнув, девочка сделала глоток и, взглянув на начавшие собираться тучи, достала мобильник. — Алло, братик? Я сейчас в своем любимом кафе. Зайдешь?***
Шинпачи сам не знал, зачем стоял здесь. Ведь он всего лишь наблюдал из окна своего дома за двором Ято, подбирая причины признаться. Потому что поспорил с сестрой? Нет причины глупее. Потому что так ему станет легче? Нет причины эгоистичнее. Да и станет легче ли? Он любил Кагуру слишком долго, чтобы теперь с такой легкостью разбить свое сердце. Но и признаться ей во всем очень страшно. Ведь он знал, что ему откажут. Ведь он знал, что у Кагуры есть парень. Этот расчетливый и самоуверенный Окита со второго года, одноклассник его сестры и брата Кагуры. Хотел бы Шинпачи хоть разок врезать этому мерзавцу, как сделал это когда-то Камуи. Ведь Шинпачи знал, за что. За то, что прилюдно флиртовал и целовался с другими девушками. Может, и до постели доходило, этого Сого им уже не демонстрировал. Шимура не врезал Оките до сих пор лишь по двум причинам. Потому что понимал, почему Окита так вел себя. И потому что уважал выбор Кагуры. А Кагура, эта дурочка, влюблена в Сого по уши и вечно смотрит на него с таким безграничным доверием, что впору выть. Возможно, именно поэтому Шимуре сейчас так больно стоять в парке у дерева и наблюдать за свиданием этих двоих. Он увидел их из окна и по инерции пошел за ними. Зачем? Знал же, что идут на свидание. Что он там третий лишний. Что опять будет больно. Так зачем? Ему явно не стоит все это видеть. Определенно, не стоит. Определенно, он мазохист. Шинпачи огромным усилием воли отвел взгляд от Кагуры и Сого, стоявших посреди парка, и уставился в небо. Тучи собрались нешуточные, вероятно, вот-вот пойдет дождь. Вздохнув собственной никчемности, Шинпачи направился к стоявшему неподалеку ларьку и купил зонтик. Болеть ему сейчас точно нельзя, только лишние заботы сестре. Обернувшись на Кагуру еще раз, он понуро развернулся к выходу и уже честно собирался уходить, как вдруг услышал гулкий звук пощечины. Решив, что слух его обманывает, Шинпачи обернулся и пожаловался уже на зрение. Ведь оно даже через очки упорно твердило, что прямо сейчас Окита держался за щеку, а Ято смотрела на него такими глазами, каких Шинпачи еще не видел. Со смесью злобы и ненависти. Хотя Шинпачи могло лишь показаться, все же между ним и Кагурой несколько метров. — Убирайся, — сказала Кагура, кажется, всхлипнув. Шимура болезненно наблюдал, с каким отчаянием ее тонкие пальцы вцепились в подол белого платья, которое она надела специально для Сого. Кагура в жизни не носила платьев. — Убирайся, — повторила она громче, крича буквально душой. А на душе ей было… паршиво. Боги, как же ей, черт возьми, паршиво. Сегодня она узнала, насколько была слепа. И насколько сильно можно разочароваться в людях. Кагура действительно не любила платья и юбки, но их любил Сого. А теперь выяснилось, что Сого также любил и их обладательниц. Во всех смыслах. — За что ты так со мной? — спросила Ято, глядя прямо в его насквозь фальшивые глаза, совершенно холодные и пустые, в противовес ее, горящим и ярким. Когда-то она была готова утонуть в них от любви. Теперь она хотела утонуть в них от отчаяния. И, желательно, с булыжником на шее. — Спроси об этом у своего брата, — ответил Окита. — А лучше — у отца. — Не смей трогать Камуи или паппи, — практически прорычала Ято. И, проглотив всю обиду, добавила: — Мы расстаемся. — Так значит, ты меня бросаешь? — Окита усмехнулся. Похоже, он давно готовился к подобному исходу. Только не знал, когда именно закончатся терпение и наивность Кагуры. — Бросаю, — Кагура кивнула. — Тебя надолго хватило, — отметил Сого. И ушел. Когда он окончательно исчез из виду, Кагура позволила себе упасть на колени и дать волю слезам. Только тогда она себе разрешила побыть немножечко слабой. Она заметила, что пошел дождь, лишь когда кто-то над ее головой поставил зонтик. Взглянув наверх, Ято какое-то время убито глядела на стоявшего над ней Шимуру, а затем отвернулась, стирая слезы. — Давно ты здесь? — спросила она, уставившись себе под ноги. Белое платье безбожно испачкано. Теперь его вряд ли наденешь, но она и не станет. Ведь больше не для кого. — Достаточно, чтобы не спрашивать, почему ты плачешь, — ответил Шинпачи. Кагура молча закусила губу, понимая, что он все видел. И что теперь, вероятно, он подерется с Сого не колеблясь. И Кагура уже не запретит. Ведь она тоже догадывалась, почему Сого так поступал. Догадывалась, но не хотела верить. Это достаточно сложно — принять, что все это время человек, которому ты доверился, был с тобой ради мести. Кагура знала, что Камуи и Сого ненавидят друг друга с того самого случая. С тех самых пор, как не стало старшей сестры Сого. Кагура знала, что Окита винил в ее смерти их с Камуи отца и Хиджикату, из-за которого, по большей мере, все и случилось. Но также она знала, что сильнее всего в смерти Мицубы Сого винил себя. За то, что в момент ее смерти был таким бесполезным. Шинпачи тоже это знал, ведь он все это видел. И потому он не стал ничего выяснять, а лишь схватил ее за руку и потянул прочь из парка. И молча вел ее до самого дома, уперто держа над ней зонтик, хотя сам вымок до нитки.***
— Мне снова ничего не спрашивать? — хмыкнул Абуто, наблюдавший из-за книги за вновь оккупировавшим его диван племянником. Дождь застал Камуи прямо в дороге, так что теперь он, разомлевший после теплого душа, отогревался травяным чаем с печеньками. — Эта идиотка Кагура заставила меня нянчиться со своей подружкой целый день, — со слишком уж очевидным раздражением фыркнул Камуи, охотно демонстрируя дяде всю степень своего недовольства этой сестринской выходкой. Отставив допитый чай в сторону, он повернулся к книжному шкафу, пробегаясь глазами по многочисленным обложкам. — Сама, главное, на свиданку свинтила, а меня, значит, с этой? — Как мило, Кагура решила устроить твою личную жизнь, — ухмыльнулся Абуто. Наконец не ему одному страдать. — Хрен ей, — заметил Камуи, показав своему отражению в стекле книжного шкафа средний палец и успешно представляя, что это Кагура. — Как грубо, — изогнул бровь Абуто, но больше ничего не добавил, вновь уткнувшись в свою книжку. — Неужели тебе совсем не понравилось? — Ну, мы были в безлюдной кафешке, так что норм, — отмахнулся от него Камуи, все еще занятый тем, что строил глазки, рожки и не только несчастной фантомной Кагуре. Абуто краем губ улыбнулся, но эта улыбка почти сразу спряталась за книжной обложкой. — Эх, было бы круто остаться жить у тебя навсегда, — сказал вдруг младший Ято. — После школы можешь свободно переезжать, — мужчина пожал плечами, будто только что не серьезное решение принял, а выбрал, что у них сегодня на ужин. Впрочем, для многих даже выбор ужина бывает очень серьезным. — А если очень хочешь жить один, то можешь перебираться уже завтра. — Не понял, — Камуи прекратил строить обидные рожицы стеклу, заменявшему Кагуру, и, убрав ноги со стола, на котором было так удобно, сел на диване по-турецки, не забыв обнять ближайшую подушку. — Не говори, что снова командировка, — простонал он в эту самую подушку, уже заведомо зная ответ и потому падая на спину все в той же позе. Подушка мягко оцарапала нос. — Ага, — согласился Абуто, — она самая. — И когда обратно? — Через полгода. — Долго. — Не дольше, чем в этот раз. Камуи вздохнул. В этот раз дядя уезжал на несколько лет, каких-то шесть месяцев рядом с ними совершенно ничто. С другой стороны, шесть месяцев ему снова не будет, куда сбегать. Если только… — Окей, я перебираюсь к тебе. Абуто кивнул, уже успев погрузиться в свой книжный мир. — Постарайся закончить раньше, — попросил его Камуи. И он имел в виду совсем не книгу. — Постараюсь, — ответил Абуто. И он тоже имел в виду вовсе не чтение. Под тихий стук дождя в оконные стекла Абуто продолжал умиротворенно бегать глазами по страницам, а Камуи продолжал обниматься с подушкой.***
Окита не сразу заметил, как дошел до своего дома. Но когда понял, то уже стоял в десяти шагах от крыльца. Влага стекала с его волос, искажая обзор, но он совершенно точно мог определить человека, стоявшего у порога его дома и пытавшегося закурить в этот чертов ливень. — Йо, — изрек этот самый человек, когда увидел Сого. — Что ты здесь делаешь? — сквозь крепко стиснутые зубы спросил тот. — Хиджиката Тоширо.