ЛУКА
Прошло четыре дня с того момента, когда я видел Хлою в последний раз. Говорить с Маринетт не было никакого желания. И пусть я понимал её мотивы, но совершенно не одобрял способ достижения цели. В знатную же заварушку я оказался втянут по её милости. Однако, ничто не мешало мне читать поступающие сообщения от подруги, из которых я и узнал, что Хлоя наспех собрала свои вещи и съехала с квартиры Адриана. Судя по тому количеству вещей, что она успела перевезти к Адриану, можно сказать, что Хлоя Буржуа ушла ни с чем. Один единственный чемодан для нее это даже несерьёзно. И, если честно, тревожно. Никто не знал, куда она отправилась. На телефонные звонки она не отвечала. Да, я звонил ей. Неподобающее количество раз для парня, с которым она целовалась один лишь раз. Пришлось подкараулить Сабрину у здания университета и выудить у неё номер Хлои. Надежда на то, что хотя бы близкая подруга в курсе её местонахождения разбилась так же стремительно, как и появилась. Я сходил с ума. Просто не находил себе места, пожираемый беспокойными мыслями. Каждый день превращался в унылую копию предыдущего: я монотонно выполнял привычные действия, не ощущая ни вкуса еды, ни отдыха после скомканного подобия сна. Хлоя всегда отлично справлялась с ролью бессердечной и высокомерной мадемуазель Буржуа, но я слишком долго наблюдал за ней, оставаясь вне поля её зрения, чтобы сложить свое собственное мнение о ней. И это мнение никак не соотносилось с её образом. Уверен, что она расстроена и чувствует себя обманутой. Возможно, все уже забыли её фееричное выступление на арене цирка в защиту животных несколько лет назад, но я точно не смогу стереть из своей памяти те фотографии полуобнаженной Хлои, которые гуляли по сети. Господи, какие это были фотографии… Из одежды на девушке были только кричаще-красные туфли и нижнее белье телесного цвета, а всё ее тело от шеи до щиколоток покрывали тигриные полоски и надписи, выведенные алой краской. Она так яростно отстаивала право на свободу животных, что выглядела просто восхитительно. Именно тогда я впервые действительно заметил её. Не хотелось признаваться, но я скучал по ней. Я волновался. Прямо сейчас мне хотелось послать всё к черту, но я не мог подвести свою команду. Нам всё ещё требовались деньги, чтобы оплатить взнос для участия в открытом смотре музыкальных групп на предстоящем в следующем месяце фестивале. Я всегда мечтал о музыкальной карьере. Не помню свой первый шаг, первое слово, да даже первый поцелуй был как в тумане, зато точно знаю, что мой мир перевернулся, когда впервые взял в руки гитару. И каждый день с тех пор являлся лишь очередным шагом, приближающим меня к мечте: стоять на сцене перед многотысячной аудиторией, подпевающей моим песням. Только чувство ответственности побуждало меня поднимать свой зад с постели и ехать на очередную подработку. Хлоя думала, что я преследую её, но реальность была такова, что я просто вынужден был хвататься за любой возможный источник заработка. Правда в том, что я и сам сбился со счета того, в скольких местах работал.***
Сегодня с утра я успел выгулять свору собак в парке за зданием школы Франсуа Дюпон, а сейчас уже переоделся в форму доставщика пиццы и спешил доставить все заказы вовремя. В заднем кармане джинс завибрировал телефон и я так поспешно выхватил его, что чудом не уронил на тротуар гору коробок. Глупо, но я надеялся получить ответное сообщение от Хлои. Пусть пару слов, чтобы на время выдохнуть и успокоиться от знания, что она жива и здорова. Вместо долгожданного ответа на экране высветилось сообщение совсем от другого человека. Маринетт: Лука, прости меня. Я вела себя как дура. Пожалуйста, перезвони. Чертовски вовремя… Стиснув зубы, я закрепил коробки на своем мотоцикле, надел шлем и попытался настроиться на рабочий лад. Быть может работа сможет хоть немного отвлечь от мыслей о Хлое. Я был в одном шаге от того, чтобы начать обзванивать больницы или заявиться на ковер прямиком к мэру Буржуа. Не так я видел наше с ним знакомство, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Что ж, остался последний адрес, после которого меня ожидала вечерняя смена в кофейне. Как же я устал… Но лучше так, чем сидеть в своей комнате, ударяя по струнам гитары и предаваясь самобичеванию. Сверяюсь с номером квартиры в своем списке и чересчур настойчиво вдавливаю палец в звонок. Не терпится покончить с этим делом и двинуться дальше в потоке своей обычной рутины. Слышу разливающуюся трель и спешно приближающиеся шаги по другую сторону двери. — Господи, да иду я. Зачем так трезвонить? — доносится раздраженный голос, обволакивая меня мурашками. Дверь ещё не открылась, а я уже знаю, кому принадлежит этот ни на кого не похожий властный тон. Время замирает и какое-то мгновение мы просто таращимся друг на друга. Резко моргаю, словно очнувшись, и невольно пробегаю взглядом по замершей передо мной Хлоей Буржуа. — Опять ты, — недовольно кривит губы. Я не смог бы оторваться от нее, даже если бы само здание начало рушиться прямо у нас под ногами. Любуюсь ей как последний идиот. Никак не могу насмотреться. Золотистые волосы собраны в небрежный пучок на затылке, голубые глаза смотрят настороженно и одновременно удивленно, столь желанные губы сжаты в тонкую линию, щеки надуты, а нос гордо задран. Воинственная и прекрасная. Уголки моих губ непроизвольно дергаются от разрывающей меня улыбки. От невероятного облегчения, что с ней всё в порядке. Пусть злится и ненавидит меня. Я привык к этому. Главное, что она… Не успеваю закончить мысль, потому что наконец скольжу взглядом ниже и замечаю во что она одета. Улыбка меркнет в ту же секунду. Хлоя стоит передо мной в одной рубашке. На голое тело… В чёртовой мужской рубашке на голое тело. Я вскидываю брови, напряжённо сжимая челюсть сильнее, ощущаю, как ходят желваки. Чувствую, как закипаю изнутри. Молчу, продолжая смотреть на неё сквозь призму всепоглощающей ревности. Да что со мной такое? Никогда прежде я не испытывал ничего и близко похожего. Ощущение максимально хреновое, надо признать. — Не знаю, как ты меня нашёл, но тебе здесь не рады, — заключает она, первой из нас опомнившись. Скрещивает руки на груди, привлекая моё внимание к этой части её тела. — Я принес пиццу. «Вот идиот. И это всё, что ты придумал? Лука, ты просто жалок», — мысленно ругаю сам себя. — Отлично, мы уже заждались и чертовски проголодались. Это её небрежно брошенное «мы» просто убивает меня. Клянусь, она прямо сейчас вырвала моё трепыхающееся сердце и забавляется, сжимая в своих руках. — Прошу, давай поговорим. Я хочу всё тебе объяснить, — игнорирую болезненную пустоту под ребрами, все еще надеясь исправить ситуацию. — Что ж, а я не хочу слушать твои объяснения, — чеканит она каждое слово. И словно мало мне было увиденного и услышанного, из квартиры доносится мужской голос: — Хлоя, с кем ты говоришь? Мгновение спустя за её спиной появляется рыжеволосый парень, в котором я легко узнаю её бывшего парня. Ничего не понимая, он переводит взгляд с Хлои на меня. — Лука? — Натаниэль, — уверен, что рычу в ответ. — Видел ваше выступление на дне рождении Сабрины. Вы, ребята, зажгли. Прямо сейчас я готов был поджечь его к чертовой матери. Что я вообще должен ответить на это? Чтобы не врезать этому придурку, впихиваю пиццу ему в руки, наслаждаясь его глухим стоном от врезавшихся в грудь коробок. Возможно, я немного переусердствовал, но кто меня осудит? — Спасибо, сдачу оставь себе. Сжимаю купюру в руке, разглядывая захлопнувшуюся перед моим носом дверь. Господи, как же я зол…