“я искал тебя. заглядывал во все магазины, прилавки хранили твой запах теплого смеха и сухого вина. подозревал в твоей краже всех, включая кассиров, они ведь тоже могли смотреть в твои стеклянно-пустые глаза. так странно, в моем доме завяли все цветы. то ли из-за отсутствия тебя, то ли воды. то ли они решили, что здесь абсолютно бесполезно расти, собрали все пожитки радости и ушли. я, обезумев, бросаюсь за каждым прохожим, чьи волосы цвета ржи, а тонкие запястья лишь слегка на твои похожи, через пару дней из трещин в потолке составляю твои черты. я искал тебя в каждой чертовой очереди магазина. где ты»
Природа довольно жестоко позаботилась о том, чтобы мы могли забывать тех, кого любим. О чем говорить, если двух- или трехлетний ребёнок способен забыть мать за несколько месяцев. Психологи называют критическим сроком полгода, и, по их мнению, за это время человек способен даже оправиться от потери супруга или супруги, с которым он жил десятилетиями. Оказывается, забыть крайне просто. Тебя же забыть я никак не смогла.***
Твой звонок в дверь спустя четыре года и леденящая кожу дрожь, сбежавшая с моей шеи на спину и, немного задержавшись там, разлетевшаяся по всему телу. Ты вернулась в мою жизнь также неожиданно, как и появилась. Ты стояла за дверью, которую я должна была открыть. Открыть тебе. И я открыла. Каждый день я рисовала в голове нашу встречу. Крепкие объятия, необъятная радость. Слезы, боязнь снова потерять тебя. Риторические вопросы, снова и снова задаваемые в воздух. Накопившиеся мысли о наболевшем, снова и снова звучащие все в той же прихожей. И безграничное, неизмеримое счастье. Но все произошло абсолютно по-другому. Выдохнув, я резко распахнула дверь и в упор уставилась на Ольгу. Да, с годами она становится только прекраснее: четко очерченная линия скул, густые темные брови, пушистые реснички, красиво обрамляющие ее выразительные карие глаза. Радость? Слезы счастья? Ничего из этого. Я лишь ощущала себя нагло обманутой. Вместо ожидаемой эйфории я внезапно почувствовала горечь и обиду, засевшую в горле комом и с каждой секундой все больше и больше отравляющую мой рассудок. Прихожая, распахнутая дверь. Мы смотрим друг на друга в полной тишине, с одной стороны не решаясь ничего сказать, а с другой не желая ничего слышать. Мы смотрим друг на друга в упор, даже не пытаясь сократить расстояние между нами. Она смотрит в мои глаза, через них пытаясь заглянуть прямо в душу, от чего по телу пробегает леденящий холод. Я не хочу тонуть в ее глазах, но и не тонуть у меня никак не получается. Она стоит передо мной, такая открытая, по-детски наивная и искренне не понимающая, отчего я настолько молчалива и холодна. Холодна лишь на вид. Внутри же я вся горю, даже не осознавая почему. К реальности меня вернул звук приближающихся шагов. Я развернулась и ушла в свою комнату на глазах у удивленной мамы. К чаю я так и не вышла, чем очень удивила маму. Как хорошо, что той было не до расспросов.***
С приезда Ольги прошел месяц. За это время мы не обмолвились ни единым словом, хотя было видно, что поговорить со мной ей бы очень хотелось. Знаете, все эти бегающие взгляды, чуть слышные вдохи, как будто она собирается с силами перед тем, как сказать нечто важное, но все никак не решится. Теперь даже незначительная встреча с ней заставляла меня чувствовать себя неловко, поэтому на выходные я уезжала к друзьям, или просто подолгу сидела на качелях во дворе, в то время как Ольга была у нас дома. Все чаще и чаще я ловила себя на мысли, что мне бы очень хотелось вернуть наше общение, те душевные разговоры за чашкой чая и игрой в карты. Но другая часть меня напрочь отказывалась забывать ту, пусть даже не специально причиненную боль, словно маленький ребенок, в своих действиях слепо доверяющий одним лишь чувствам.***
С приезда Ольги прошло три месяца. Все это время мама находилась в прекрасном расположении духа и никак не могла понять, почему я выгляжу просто ужасно. Каждый вечер она взахлеб рассказывала мне о жизни своей лучшей подруги и о том, что та смогла стать для нее истинным вдохновением. Каждый раз слушая это, я понимала, что один и тот же человек может как убить, так и воскресить одним своим присутствием, но поделать с этим ничего не могла. А затем мама попросила меня отвезти ее подругу на дачу к родственнице, так как у нее "творческий прилив и слишком много работы", а авто самой подруги в ремонте. По моей коже прошла дрожь, ведь я знала точно, что подруга у мамы была и есть только одна.***
– ты только представь себе: меня нет. ты сидишь один и тебе не с кем пoгoвopить. – а ты где? – а нет меня. – так не бывaeт, – сказaл Медвeжoнок. – я тоже так думаю, – сказал Ёжик. – но вдpyг вот так получится, что меня совсем нет. ты один. скажи, что ты бyдешь делать? – переверну всё ввepx дном и нaйду тебя. – нет меня нигде. нет! – тогда, тогда.. тогда я выбегу в поле, – сказал Медвежонок. – и закричу: «Ё-ё-ё-жи-и-и-к! », и ты услышишь и закричишь: «Медвежо-о-о-но-о-ок!.. ». вот. – нет, – сказал Ёжик. – меня ни капельки нет. понимаешь? – что ты ко мне пристал? – рассердился Медвежонок. если тебя нет, то и меня нет. понятно? «ёжик в тyмaне».
Мы ехали молча. Знаете, царила та самая нездоровая тишина, после которой как правило следует большой взрыв. Но я даже представить себе не могла, каким этот взрыв окажется. - Мне предложили снова ехать в Англию, - словно куда-то в воздух бросила Ольга, сидевшая на переднем сидении и внимательно смотревшая на дорогу. - А ты? - я старалась держаться холодно, и по началу это у меня хорошо получалось. Ольга на несколько секунд перевела взгляд на меня, затем отвернулась к окну и, вздохнув, ответила: - А я уволилась с работы. В моей голове вихрем проносились сотни вопросов, но я решила промолчать. Взгляд Ольги задержался на мне на пару секунд. Она оглядывала меня с ног до головы в полной тишине, от чего мне стало немного не по себе. Я специально не отрывала глаз от дороги, смотря перед собой, лишь бы не показать ей, что я хочу ответить ей слишком сильно. Я молчу. Я должна промолчать, иначе я просто взорвусь. - Почему ты молчишь? - Ольга поправляла у колен край своей юбки, и без того прекрасно выглаженной и никак не мешающейся. Она больше не смотрит на меня. Я должна держаться. - Почему я молчу... Мне нужно держаться. Мне нужно успокоиться. Вдох - выдох. Чувствую, как глаза наполняются слезами. Нет, пожалуйста, я должна успокоиться. Вдох. Выдох. -Почему... Она молчит, опустив взгляд. Я закусила губу. Пожалуйста. Вдох... -Почему я молчу? С чего бы тебя начало это волновать? - я начинаю чаще моргать, чтобы не разреветься, но глаза абсолютно не хотят меня слушаться. Пожалуйста, только без слез. -Ты хочешь знать почему я молчу? А не хочешь знать, как плохо мне без тебя было? Как я ждала тебя, считая дни и недели? - слезы потекли из моих глаз сами, а я все еще пыталась хоть как-то остановить их, часто-часто моргая и поднимая голову. -Как мне было некому высказаться, ведь мама все время была занята своими каракулями? У меня, блять, даже подруг не было, потому что все девочки из моего окружения казались мне слишком скучными после общения с тобой! - слез уже слишком много. Настолько, что мне приходится вытирать глаза рукой, чтобы отчетливо видеть дорогу. Я захлебываюсь, дав волю чувствам. -Почему ты сменила симку и никак не выходила на связь? Почему ты уехала на ёбаных четыре года? Почему ты вернулась? Почему ты не поехала туда снова? - после этих слов Ольга повернулась ко мне и произнесла то, что вогнало меня в ступор: - Блять, да потому что я люблю тебя. От удивления я буквально вдавила педаль тормоза с огромной силой. Правильно говорила мама, что сдать на права - одно, а свое авто мне покупать все еще рано. Я была в шоке. Мы стояли прямо посреди оживленного шоссе. Мимо нас, вовсю сигналя, проносились машины, но мне было совершенно не до этого. Сердце бешено билось, словно готовое вот-вот выскочить из моих ребер. Подняв на Ольгу огромные от удивления глаза, я увидела, как за секунду ее тело потянулось ко мне, а затем она накрыла мои закусанные губы своими, такими теплыми и нежными. Поцелуи - это прикосновения душ. Ее души мне хотелось касаться бесконечно. Такая теплая и родная, сейчас она была готова отдать мне всю себя. Хотя, разве только сейчас? Я запустила свои пальцы в ее волосы. Они были такими мягкими, что в них хотелось утонуть, никогда больше не всплывая. Оторвавшись от губ, я медленно провела кончиком носа по ее шее. Те самые духи, дурманящие мое сознание. Только один их запах мне хотелось вдыхать снова и снова, но чувствовать его лишь на ней. Руки Ольги гуляли по моим бедрам, талии и спине, а губы осторожно касались лба. Я медленно переместила свои ладони ей на плечи, поглаживая большими пальцами ее ключицы. Касаясь их губами, мне хотелось целовать каждый кусочек ее тела, словно оставляя свой робкий след в каждом из них. Я тонула в ней, забыв себя и потеряв всякий контроль. Резкий звук останавливающегося авто и внезапный толчок то ли сзади, то ли сбоку. Последним я запомнила то, как Ольга подалась ко мне, закрывая меня своим телом.Пять месяцев спустя
По случаю того, что нас выписали из больницы, мама накрыла огромный стол с десятками закусок и сладостей. Среди них были мои любимые шоколадные конфеты, которые не давали мне покоя во время пребывания в стационаре. Знаете, иногда начинает хотеться чего-то, о чем совершенно не думаешь, да и не очень то и любишь, а съесть такое не можешь в силу каких-то обстоятельств. Наше обстоятельство затянулось на пять месяцев. Ложась спать, я помнила, что мы эти конфеты не доели. Попытки отойти ко сну успехом не увенчались, поэтому ноги сами привели меня на кухню. Я отправляла в рот эти маленькие сладкие штучки одну за одной и просто не могла остановиться. Внезапно включился свет: в дверном проеме стояла сонная Ольга и улыбалась, наблюдая за мной, облизывающей пальцы и держащей в руке уже почти пустую вазочку. - Это не я, - тихо сказав это, я поспешила поставить конфеты на место, после чего ощутила, как Оля крепко обняла меня сзади за плечи и прошептала: - Хулиганка ты... Моё маленькое хулиганьё.Год спустя
«Помнишь, я говорила тебе, что еще не нашла свой дом, что не ощущаю себя дома? Знаешь, что я поняла сейчас? Дом - это точно не стены, не Родина и не насиженное место. Дом - это родные люди. Дом - это ты».