Hopeland

      Память так легко нас подводит. Запахи, звуки, картинки, пролетающие, словно стая птиц. Мы можем за час выучить поэму и забыть её за минуту. И как бы ты не цеплялся за эти буквы, они не складываются в слова, рифмы остаются невнятным шепотом где-то там. Как долго человек может помнить о любимом человеке? Годы? Десятилетия? Всю жизнь. Но с каждым днем картинки тускнеют, звуки стихают, ты забываешь аромат волос, нотки голоса, вспышки воспоминаний превращаются в угольки скорби. Не каждому удается сохранить светлую память. Но Беллами в конце концов нашел свой путь.       Дела на корабле шли своим чередом, Рейвен и Шо пытались расшифровать послания с планеты, Эбби мониторила параметры кислородной камеры, Джексон и Кларк следили за состоянием Кейна, другие же ребята занимались подготовкой к пробуждению спящего населения Элигиуса 4. Еды хватило бы совсем ненадолго, поэтому многие еще спали.       Беллами бесцельно бродил по коридорам, пытаясь занять чем-то голову, чтобы не сойти с ума. Осталось несколько дней и Эко сможет выйти из кислородного голодания. Эбби объяснила, что ко второму триместру плод адаптируется и кроветворная система развивается по типу материнской.       В таком состоянии Беллами видел Эко только однажды, когда она была истощена горными людьми. Бледная, слабая, но даже тогда ей хватило сил спасти его. Когда он приходил к ней, она старалась изо всех сил подбодрить его. Сколько силы в ней было, он восхищался её самоотверженностью. Но его страх всё ближе подбирался к измученному сознанию, он боялся остаться один. Очень долго она была рядом, благодаря Эко он не сошел с ума от чувства вины. Почти ни с кем он не мог больше так говорить, не боясь осуждения.       Он не могу выкинуть из головы слова, которые она ему сказала утром. Эти фразы отпечатались в его мозгу так, что он их прокручивал раз за разом, надеясь, что ему не придется их повторять ребенку, оставшемуся без матери.       Эко вела себя крайне странно в последние дни, на неё будто свалилась тяжесть её решения, но она с распростертыми объятиями принимала последствия. Может, это было связано с тем, что она постоянно переслушивала запись сердцебиения плода. Он стал её любимой музыкой.       «Беллами, уже больше шести лет мы выживаем, я хочу, чтобы она просто жила. Радовалась мелочам, любила жизнь, чтобы её самым страшным сном был, что ты надерешь зад её первой любви, чтобы она бегала под дождем, прыгала по лужам, кричала от радости. Я хочу, чтобы она вся была соткана из любви к жизни. Я хочу, чтобы её имя было жизнью.»       Беллами сжал в руке крохотный металлический кружок, на котором было выбито три буквы. В кислородной камере было очень много времени, Рейвен с удовольствием собрала для нее электрический карандаш, Эко вывела каждую букву с любовью. Три буквы, ради которых она была готова отдать свою жизнь.

***

      — Ну что, малышка Блейк, ты готова к водным процедурам? – Кларк пощекотала девчушку, а та в ответ сложила пухленькие ручки к месту нападения и кокетливо сморщила носик.       Кларк наполнила детскую ванночку, закидывая туда любимые игрушки малышки. Она тут же принялась водить их по воде, такое космическим кораблям и не снилось. В космосе вокруг них редко бывает что-то кроме всепоглощающей тишины.       Сквозь шум воды и смех ребенка она расслышала звонок в дверь. Закутав ребенка в полотенце, она поспешила открыть дверь. На пороге стоял Беллами, с огромными сумками покупок. Он не мог отвести взгляд от них, поэтому Кларк пришлось его пригласить внутрь, чтобы он сделал шаг. — Закрой за собой дверь, пожалуйста, мы сейчас оденемся и вернемся. – Кларк оглянулась с игривой улыбкой, - девочковые дела.       Беллами улыбнулся, у него было ощущение, что он вернулся домой, а дома его ждала семья. Улыбка тут же исчезла с лица. Семья, которой у него никогда больше не будет. Через несколько минут в дверях появилась самая сладкая маленькая девочка на свете, в коротеньком желтом платьице и такого же цвета бантиком, который пытался удержать шевелюру, но во все стороны торчали непослушные кудряшки. Совсем как у Беллами. Беллами подошел к ребенку, за которым стояла блондинка, в предвкушении того самого момента. Но девочка, испугавшись незнакомого мужчину, попятилась назад, толком не умея ходить, и споткнувшись о ногу Кларк, упала, заливаясь горькими слезами.       Кларк тут же взяла её на ручки, а та, уткнувшись ей в плечо, не хотела обращать внимания на своего обидчика. Беллами растерялся, чувствуя раздражение и желание тут же убежать. Кларк взяла его за руку и посмотрела с пониманием в его глаза.       — Ей надо привыкнуть к тебе. Все дети плачут, когда плохо знакомы с кем-то. Это как защитная сигнализация, подарок от эволюции при покупке ребенка. – Кларк пыталась шутить, лихорадочно придумывая игру, в которой ребенок забудется. И ей пришла беспроигрышная идея.       Она посадила ребенка на кресло, взяла пару баночек с едой и печеньки в форме солнышка, красные и желтые (маркетинг такой маркетинг). Беллами она велела сесть на диван и не двигаться до следующих указаний. Беллами зашуршал пакетами, в которых было множество разноцветных игрушек, и малышка подозрительно следила за действиями незнакомого мужчины. Она была готова в любой момент закричать, зовя на помощь. Но пока она послушно сидела, завалившись между подушками.       Беллами достал большую мягкую игрушку в форме какого-то животного фиолетового цвета, может это жираф? За столько лет люди с Элигиуса 4 совсем забыли как выглядит жираф. Ручки малышки сразу потянулись к игрушке. — Да-да, - она кокетливо улыбнулась, пытаясь заполучить заветного жирафа. — Дай? Так ты вынуждаешь Джона отдать тебе все свои деньги? – Беллами мягко улыбнулся, протягивая игрушку девочке. От его голоса она пришла в смятение, но схватила жирафа, прижав к себе. Беллами высыпал гору игрушек, приводя в полнейший восторг ребенка и в ужас Кларк. — Беллами, тут куча мелких деталей! – Кларк принялась убирать заведомо опасные экземпляры. — Да ничего не случится, она уже такая большая, - взгляд Беллами был полон нежности и вины. Та еще смесь. Малышка Блейк начала кашлять, и Кларк сразу же зажала пухлые щечки, пытаясь достать пластиковое колечко, зацепив его пальцем. Беллами вскочил, пытаясь что-то сделать, но Кларк уже справилась, положив кусочек от игрушки ему в ладонь. — Убери все мелкие детали, прошу. Дети часто путают эти колечки с конфетками, и зачем их используют в игрушках? Беллами виновато покачал головой. Он даже не смогу купить правильную игрушку. — Беллами, все хорошо. Не переживай. — Не хорошо! Я знал, что я не справлюсь один. Я ей это повторял раз за разом. Я говорил, что она нужна нашей девочке.       Кларк смотрела на Беллами и не узнавала его, она не видела, чтобы отчаяние так сильно взяло верх над парнем. Беллами всегда скрывал свои эмоции, практически живя на работе. Она проверила ребенка, усадив среди мягких игрушек, которые не представляли опасности, и вернулась к Беллами, который опустив голову, шептал что-то невнятное. Блондинка села рядом, подобрав ногу под себя, и коснулась пальцами подбородка, заставляя парня посмотреть ей в глаза. — Беллами, ты сможешь стать ей хорошим отцом. У тебя бесконечно доброе сердце, в нём хватит места для всех на этой планете. Почему же ты закрылся от единственного человека, который в этом нуждается больше всего? — Я не смог сдержать обещание, я не смог спасти её. — Эко. Просто скажи, тебе станет легче и... — Не произноси её имя, - голос стал жестче. — Нет, я буду повторять её имя, Эко, Эко, Эко. Она не заслуживает забвения, в котором ты её оставил. — Ты не знаешь, о чем говоришь, - Беллами хотел заставить замолчать Кларк, но понял, что совершил ошибку. Глаза девушки заблестели от невыплаканных слез о тех, кого она была вынуждена оставить позади. — Не смей мне это говорить, Беллами. Я знаю, что значит потерять того, кого любишь. Но ты не посмеешь отказаться от этой маленькой невинной девочки. Она заслуживает узнать, что такое родительская любовь. Она должна знать, кто её мать, она должна знать свои корни. Беллами сжал кулаки, собирая себя в кучу. Он знал, что Кларк полностью права. Он больше не может бегать от своих воспоминаний, ему будет больно, но он справится благодаря своей дочери. Кларк всучила ему тарелку с пюре и дала ложку. — Ты познакомишься с ней прямо сейчас. И пока она не будет плакать при прощании с тобой, ты не выйдешь из этой комнаты. Беллами кивнул, боясь перечить этой воинственно настроенной девушке. Вечер наступил так быстро, что, когда Мэди зашла домой, Кларк посмотрела на часы, и поняла, что её не было весь день. Она отправила девочку спать и пообещала, что поговорит с ней утром. Беллами пытался уложить спать ребенка, уже отчаявшись, он включил детский канал и завалился с ней на диван. Свет от монитора падал на девочек, и у Беллами перехватило дыхание и защемило в груди. Его дочка лежала у него на руках, такая крошечная, такая беззащитная. Густые ресницы умиротворенно лежали на пухлых щечках. Он уловил сходство со своей сестрой, ямочка на подбородке и аккуратный носик. Но ещё больше она была похожа на Эко. Он не сдержался, и опустив лицо в мягкие завитки её волос вдохнул сладкий аромат маленького человечка. Его малышка осталась совсем одна, в таком чужом и холодном мире, Эко никогда бы ему этого не простила. Кларк лежала на другом конце дивана, подобрав ноги под себя, и видя такую картину, она заморгала, пытаясь избавиться от подступающих слез. Тихим охрипшим голосом она обратилась к парню. — Она такая славная девчушка, малышка Блейк.       У Беллами все перевернулось внутри, у его крошечной девочки не было даже имени. Он лишил её всего, что принадлежало ей по праву. Он достал небольшую подвеску на тоненькой цепочке. Кларк увидела отблеск в темноте. — Её зовут Эва. Как саму жизнь.