По ту сторону северного сияния

Иен проснулся от страха. Но это был не перехватывающий дыхание панический ужас, вызванный ночным кошмаром, нет. Скорее некая смутная, неясная тревога, тягучее, липкое беспокойство, проникающее в каждый уголок рассеянного сознания. Голова была тяжелой, тело ватным. Мысль о том, что на работу сегодня идти не надо вызвала у него легкий выдох облегчения, он бессильно откинул голову обратно на подушку. Лежа с закрытыми глазами, парень попытался сконцентрироваться и оценить свои ощущения - похожи они на последствия приступа? Скорее нет, чем да - пришел к выводу Иен, тщательно перебрав в уме симптомы. Возможно, виной всему банальная усталость и, как следствие, непонятная хандра. Впрочем, уже минуту спустя парень напомнил себе, что у него, в сущности, нет никаких причин жаловаться на жизнь. И тем более впадать в меланхолию и хандрить - пребывание в бренном мире еще никогда не было для него таким кристально-ясным, стабильным и беспроблемным. Но тут же сомнение вновь опустилось на грудь увесистым грузом, Иен невольно вздрогнул и подумал в панике: а вдруг ему все приснилось? Превозмогая тяжесть век, он вновь открыл глаза, одновременно подняв руку, и уставился на помолвочное кольцо из белого золота, украшавшее безымянный палец и выпустил шумный выдох облегчения. Говард действительно сделал ему предложение. И это было не просто предложение, а та самая церемония, во время которой очумевшие от умиления и счастья гейские купидончики, взявшись за руки, пускаются в пляс на своих облачках. Мужчина пригласил Иена в ресторан, такой респектабельный и баснословно дорогой, что рыжий тут же всполошился, что пропустил какую-то важную дату. Естественно, у них было лучшее место в зале, откуда открывался прекрасный вид на озеро Мичиган. Шампанское подали незамедлительно, и Говард, встав на одно колено, под радостные, но местами откровенно завистливые взгляды официанток, сделал предложение руки и сердца и подарил кольцо, скромный вид которого мог обмануть лишь самый неискушенный взгляд. Они как раз распивали бутылочку «Дом Периньон» за счастливое будущее, когда мужчина с преувеличенным сожалением и бесконечными витиеватыми заверениями в любви, сообщил, что завтра будет вынужден уехать в Сиэтл на конференцию. Но беспокоился он напрасно, Иен, как не пытался, не смог изыскать в своей душе даже намека на печаль по этому поводу. Вот и сейчас, лежа в одиночестве на нежнейших простынях в огромной, шикарной квартире своего новоиспеченного жениха Иен не страдал от разлуки. Конечно, он был счастлив и ответил Говарду «да». Еще бы не ответить, учитывая, что он потратил целый год своей жизни, последовательно и методично подталкивая мужчину серьезным отношениям и браку. Иен применил весь свой изворотливый ум, расставляя сети и направляя в них Говарда, затаив дыхание ожидая как бы рыбка не сорвалась с крючка. «Брак - основная причина разводов», - мысленно передразнил Иен своего жениха. «Свет еще не видывал такого самоуверенного засранца», - продолжил он свои не совсем лестные размышления. Триста шестьдесят пять дней, сложившихся в год, угробленный на завоевание Говарда, казались Иену целой вечностью - в глубине души он искренне считал, что все эти парни и мужчины сами должны бегать за ним и умолять об отношениях. Рыжий тут же одернул себя, напомнив, что, в конце концов, потраченные усилия оказались не напрасными. Его всегда привлекали взрослые мужчины - опытные, серьезные, положительные, с устоявшимися взглядами на мир и сформировавшимся характером. И Говард был именно таким. К тому же его состояние позволяло Иену никогда больше не думать о том, покроет ли медицинская страховка очередное лечение и сможет ли он в этом месяце помочь деньгами Фионе и детям. Сейчас Иен наслаждался жизнью, как никогда. Они с Говардом ходили по шикарным ресторанам, ездили в путешествия, будущий муж баловал его подарками, а Иен любил красивые, дорогие вещи. Красота и роскошь всегда действовали на него умиротворяюще, давали иллюзорное ощущение стабильности и защищенности. Этакий синдром «Завтрака у Тиффани». Была лишь одна проблема - сколько бы раз Иен не проводил мысленный аутотренинг, предательское, иррациональное и необъяснимое одиночество все чаще сжимало сердце своей невидимой лапой. На душе у него в эти моменты было холодно и пустынно, словно он в одночасье остался последним человеком на земле. - Так, блять, все, хватит, - выдохнул Иен, резко отбрасывая одеяло, скатываясь с кровати и ретируясь в ванную. Там он рассеянно глянул на свое отражение в огромное зеркало и слегка нахмурился, в очередной раз подивившись поразительному несовпадению облика и внутреннего содержания. Внешняя красота с налетом пафоса, легкомысленности и полного отсутствия проблем скрывала под собой неуверенного, постоянно сомневающегося, растерянного человека. Но эта неуверенность каким-то непостижимым образом уживалась в нем с целеустремленностью, упрямством и самолюбием. Короче говоря, двадцатитрехлетний рыжий красавец, бывший стриптизер, а ныне начинающий парамедик и жених, Иен Клейтон Галлагер был соткан из сплошных противоречий и странностей.