Бессмертные. Часть 2

Пэнси ненавидит рассвет и звук закрывшегося окна. Северус аппарирует сразу после того, как она скрывается за идеально прозрачным стеклом, таким чистым, словно его нет вовсе, и в груди что-то жалобно ноет. Прикусив губу, чтобы не завыть от безысходности, девушка на цыпочках пробирается в свою комнату мимо комнаты Алекса и, быстро раздевшись, прячется под холодное одеяло. Она не спала всю ночь, но сон не идёт и сейчас, всё тело ноет, и очень болит низ живота, но это не имеет значения: она знала, что делала. Пэнси проводит пальцем по губам и задумчиво улыбается. Щёки горят, девушка зарывается головой в подушку и что есть силы прикусывает её угол. Не-кри-чать… Кажется, лишь сейчас Пэнси начинает понимать, что произошло, и это… так волшебно, словно она только что выпила два литра Феликса. Счастье давит на рёбра и мешает дышать. Она накрывается одеялом с головой, хотя уже настолько жарко, что она в кровь кусает опухшие от поцелуев губы. Ох, Мерлин… Тело помнит каждое прикосновение, каждый поцелуй-полуукус и каждое не сказанное слово. Ему не нужно было говорить. Она всё понимает правильно. Внезапно широко открыв глаза, Пэнси быстро вскакивает с кровати и тусклым Люмосом освещает своё отражение в зеркале. Придирчиво оглядывает уставшее тело и облегчённо выдыхает: никаких следов. Родители не заметят. Седая прядка падает на лоб. Пэнси неприязненно отодвигает её в сторону и болезненно морщится: как она её ненавидит… Воспоминания обрушиваются ледяным водопадом, и ей плевать, что Кэрроу мёртв. Она убила бы его снова. Сама. Она видит синяки и ссадины в своём отражении. Она видит себя без этой долбаной седины! Резкое движение палочки- и зеркало разлетается миллионами осколков. Он. Не имел. Права. Её. Трогать! Истерика… но Пэнси уже научилась не терять больше контроль над магией. «Контролируйте эмоции, мисс Паркинсон…» Тяжело опускается на пол. Больше нет сил стоять. По щекам слёзы. Нет, это не больно. Это просто такое «спасибо». Спасибо, что ты есть, Северус. Спасибо за любовь. Он никогда не говорил ей такого слова, но это не казалось ей неестественным. Они, змеи, вообще рано привыкают не верить словам. Верить нужно молчанию, взглядам и поступкам. И он её любит. Точно. Просыпается… Кажется, она уже начала привыкать из ночи в ночь видеть и переживать одно и то же, и отчасти ей нравилось это вспоминать, если бы не эпизод про разбитое зеркало. Кэрроу… Он теперь будет её преследовать всю жизнь? Пэнси вообще плохо спала ночами. Картинки из прошлого, давние и недавние, порождали в беспокойном мозгу мучительные воспоминания, которые то грубо душили, то нежно ласкали разгоряченный, затуманенный болезненной страстью разум… И возможно, это было жестоко и эгоистично, но ей хотелось, чтобы он чувствовал то же самое. Родители ничего не спрашивали, только странно переглядывались, когда она обнимала отца, целовала маму или кружилась по комнате с Алексом на руках, отчего он звонко смеялся, однако узнав, что Снейп вернулся в школу, мгновенно примчались уговаривать Пэнси вернуться домой. Это обстоятельство ужасно раздражало, но хамить папе было нельзя. Она же умеет изворачиваться красиво, правда? Хотя с каждым разом помнить, где она находится, было всё сложнее. Необходимо было думать на занятиях и в общении с подопечными, не терять баллы и не привлекать излишнего внимания преподавателей… А ещё были Дафна, Драко и Роули, зазеваться с которым было опасно для здоровья, а может, даже и жизни, хотя Пэнси не верила, что он действительно решится на что-то серьезное прямо здесь, в школе, под носом у Директора и остальных преподавателей… Особенно под носом у Северуса. Она надеялась, что все забудут про пятнадцатое марта, но чуда не произошло. Пэнси совсем не ощущала себя взрослее именно в этот день- день своего совершеннолетия. Она повзрослела намного раньше. В прошлом году, в Малфой-мэноре, но родители не знали об этом. Они настаивали, чтобы в свой день рождения Пэнси появилась дома, но ей удалось уговорить их подождать до следующих выходных: оставлять школу было нельзя. Тогда она ещё не знала, насколько права. Выбросив в мусор очередные цветочки, косметику и херувимчиков, девушка легла спать. Самого главного подарка она так и не получила, но понимала, что здесь, в школе, у них просто нет такой возможности. Нет, он не забыл, просто бережёт их обоих… Ещё и Драко куда-то пропал. — Мисс Паркинсон, — учтиво пропищал какой-то совсем уже сморщенный и старый домовой эльф. — Вам сова. Он испарился, оставив на её кровати свёрток без подписи. Она ещё не знала, что там, но сердце уже бешено стучало, потому что знало, от кого. Неужели решился?.. И, конечно, без подписи… Болотно-зелёный взгляд быстро пробегал по строчкам. Она не помнила, в который уже раз. Закрыла глаза и прикусила губу, откинувшись на подушку. Нет, этого не может быть. Его искренность и честность прошивали вены сотнями электрических разрядов, до самого сердца. Он, как и в прошлый раз, подарил ей то, чего она совершенно не ожидала и то, что ей на самом деле было необходимо. Никогда и никто её так не чувствовал. Пэнси с усилием загнала восторг за окклюментные щиты и счастливо, лукаво улыбнулась. Нет, они ещё не в расчёте… Что там ещё? Она задумчиво вертела в руках колбу с зельем чёрного, глубокого цвета внутри. Такого же, как его глаза. Она понимала, что это, но не знала, что должна с этим делать. По щекам покатились слёзы. Никаких истерик. Это просто ураганный шквал эмоций, который невозможно контролировать. Что же ты делаешь, Северус… — Паркинсон, — Милли осторожно присела рядом на корточки. — Ты в порядке? То едва не светишься, то в слезы… Слов не было, и Пэнси взмахом палочки просто резко задернула полог кровати. Милли как ветром сдуло. И слава Мерлину, Пэнси ненавидела быть для кого-то слабой… Для кого-то, кроме него. Просто потому, что она могла себе это позволить. Воспоминания… Как же вы дороги… Жгучий, солёный поток совершенно не получалось остановить, и она только время от времени с усилием безразлично глотала отдельные, крупные и прозрачные капли на своих губах. Он подарил ей возможность стереть ненавистное напоминание. Напоминание, которое почему-то так любил. Только сейчас она осознала, как часто и как трепетно он касался её волос именно справа. Пэнси вспоминала. В полубреду, в лесу при Малфой-мэноре, его первое осторожное прикосновение к её волосам. Его почти физически ощутимые шок и ужас. Осознание жертвы. Да, он мог считать это чем угодно и придавать любое из значений, но ей не нравился этот символ. Слишком дорого он ей стоил. Неужели он сам этого не понимает? Пэнси достала зеркало и вновь, с каким-то мазохистским удовлетворением, осмотрела своё отражение. Белое на чёрном… " — Эй, Паркинсон! Что с твоими волосами? Уже успела увидеть подштанники Нюниуса? — Ах, это? Нет, конечно нет. Северус тут ни при чём. Знаете, встречи с оборотнями ещё не так меняют внешность.» " — Паркинсон, ты эволюционируешь? Зебра — уже неплохо! — Потеряйся, Забини!» " — Паркинсон, с каких это пор людей преклонного возраста берут на обучение в Хогвартс? — С тех самых пор, как сюда берут грязнокровок, Грейнджер!» Взгляд скользит ниже. Ни одного следа от поцелуев… Ни на шее, ни на губах, которые только слегка искусаны ею самой, чтобы держать себя в руках на его занятиях… Интересно, он хоть догадывается, как ей сложно копировать его безразличие? И как неприятно наблюдать эту эмоцию на его лице… Тролль! Ну почему он не оставляет отметин на её теле?! Так было бы намного проще поверить в реальность происходящего, не считать себя сумасшедшей вслед за родителями и одноклассниками… " — Эй, Паркинсон! — окрик Блейза у библиотеки. — Что светишься? С Люмосом ошиблась? — Я просто солнышко, Забини, — ехидно отвечает Пэнси, мило улыбаясь. — Просто солнышко. — Ну, кому солнышко, а кому и солнечный удар, — бурчит Блейз, едва не крутя пальцем у виска, и обращается к Нотту. — Интересно, с ней всё нормально?» Конечно, нормально, Блейз. Ещё как нормально… Ну почему он не оставляет следов?! В зеркале будто снова отражаются синяки и ссадины. Вот уж кто действительно хотел надолго остаться в её памяти! Пэнси глубоко вдыхает и закрывает глаза. У тебя ничего не получится, Кэрроу. Понятно? Ничего не получится! «Северусу хватило одной ночи, чтобы перебить твой запах. И это не последняя ночь. Тело запомнит новый запах, новые прикосновения, нового мужчину. И я буду видеть другие сны… Ты умрёшь навсегда, ведь больше никто не будет тебя помнить. Никто.» Отметин, которые её память видит в её отражении, на её теле, нет на самом деле. Они сошли сравнительно быстро и никогда больше не служили напоминаниями. И эта седина тоже может успешно кануть в прошлое. Теперь у неё есть Возможность. Но почему нет решительности? — Паркинсон! — раздался внезапно резкий, пронзительный крик Милли. Пэнси подскочила. Быстро отодвинув полог кровати, она увидела, как по стене спальни, у самой двери, Гринграсс медленно опускается на пол. Лицо Дафны было серым, в пронзительных голубых глазах стояли слёзы, которых было уже так много, что они начинали медленно стекать по щекам, и казалось, что она не видела и не слышала ничего вокруг. Стало страшно. — Кукла, ты чего? — Пэнси сама не поняла, как оказалась рядом. Из общей гостиной слышался шум. Дафна молчала и ни на что не реагировала. — Булстроуд, сходи посмотри, что там, — Пэнси кивнула на дверь. — И принеси что-нибудь попить. Нас ни для кого нет! Напуганная до оцепенения девушка покорно выскользнула из комнаты, а Пэнси рывком поставила Дафну на ноги. Блондинка механически, подталкиваемая в спину, подошла к своей кровати, и слизеринская староста заставила её сесть. — Агуаменти! — не выдержала Пэнси, плеснув на Дафну водой из палочки. Дафна вздрогнула, судорожно вдохнула и внезапно крепко обняла за шею Пэнси. Паркинсон опешила. Она не помнила, чтобы позволяла ей так себя с собой вести, но Гринграсс, кажется, не было до этого дела. Она захлебывалась слезами и цеплялась за Пэнси так, словно от этого зависела её жизнь. — Гринграсс, прекрати истерику, немедленно! — Пэнси, там Драко зовёт, — раздалось от двери. — Требует или тебя, или Дафну. — Булстроуд, потеряйся! — резко ответила зеленоглазая брюнетка. — Сказала же, что нас нет ни для кого! Сгинь! — Тихо, тихо, — Пэнси осторожно погладила Дафну по спине сразу после того, как дверь вновь захлопнулась. — Успокойся, ты чего? — Р-р-роули, — выдавила сотрясающаяся от рыданий блондинка. — Замечательно, — удовлетворённо кивнула Пэнси, за плечи развернув Дафну к себе и заглянув в её лицо. — И что с ним не так? — П-п-профессор Снейп, — после очередной порции рыданий выдала Гринграсс. А вот теперь Пэнси стало по-настоящему страшно. Роули? Северус? Плохое сочетание, очень плохое… — Гринграсс, говори уже, быстро! Что произошло?! Где они? — Пэнси затрясло, ладони вспотели и не хватало воздуха.- Ну! — В т-т-туалете, — выдохнула Дафна. — Он хотел меня убить. Понимаешь? Он хотел убить меня! Пэнси больше не слушала. Она быстро выбежала в гостиную. — Булстроуд, обратно, быстро! — скомандовала девушка. — Паркинсон, а ну-ка стой! — Драко откровенно трясло. — Остановись сейчас же! Не смей туда ходить! Он закрыл собой выход из гостиной, но попятился под прицелом волшебной палочки Пэнси и под её прямым, прожигающим взглядом. Девушка выскочила в коридор. — Тихо, — чьи-то руки обхватили её за плечи, но она сразу узнала запах. Он… Пэнси едва не упала от облегчения, но родные руки держали крепко. Она не поняла, как он быстро уволок её в свои апартаменты, и только отчаянно обнимала его за шею. — Что ты делаешь? — шептала она, торопливо целуя его лицо. — Ты хоть понимаешь, что делаешь? Северус молчал, крепко прижимая её к себе и гладя по волосам, по той самой пряди… До тех пор, пока она не поняла. Она вернулась в комнату в том состоянии, когда всё её существо ещё содрогалась от ужаса, но эмоции уже надёжно скрывались за щитами. Милли уже спала, а Дафна безнадёжно смотрела в потолок. В комнате пахло умиротворяющим бальзамом. — Он не тронет тебя, пока Северус здесь, — сказала Пэнси. — Спи. Ответом ей было молчание. — А ты смогла бы уснуть после этого? — с любопытством спросила Дафна через некоторое время. — Именно это я и пытаюсь делать, — поморщилась Пэнси. И снова молчание. — Передай ему «спасибо», — голос Дафны прозвучал очень слабо и искренне. — Пожалуйста, кукла, — нервно усмехнулась Пэнси, заворачиваясь поплотнее в одеяло. — Пэнси? — Что? — А он… Завораживающий. — Кто? — нахмурилась брюнетка. — Профессор Снейп, — в голосе Дафны послышалась нервная усмешка. — Чего? — опасно переспросила Паркинсон. — Тёмный. И очень сильный. И он красив в такие минуты… В следующую секунду в Дафну полетела подушка. — Я знаю, — нежно улыбнувшись, одними губами, чтобы не услышала Гринграсс, произнесла Пэнси, отворачиваясь к стене.