Одержимость

      Я открыла глаза, не понимая, где нахожусь. Я же вроде умерла. Тогда… нет, не понимаю. Это что — приемная для покойников? А зачем столько белого, что все расплывается… И, ради всего святого, что с моими глазами? Я никогда не жаловалась на зрение. На ежегодных медосмотрах неизменно видела самые мелкие буковки. А тут… с посмертием что изменилось? Или не было никакого посмертия? Кто бы еще ответил на этот вопрос.       Я приподнялась на локтях и попыталась осмотреться. Вроде похоже на белую больничную палату. В том-то и дело, что вроде. Уверенности не было. Похоже, моя попытка свести счеты с жизнью не увенчалась успехом. Прекрасно. Теперь я точно никогда не выйду из дурки — попытка суицида, плюс прощальная записка, адресованная матери. Да еще и полуслепой инвалид. Представляю, как будет злорадствовать мамаша. Это даже лучше, чем просто сумасшедшая дочь. Куда как слаще.       При мыслях о матери выругалась вполголоса и снова легла. И внезапно уловила краем глаза движение сбоку. Я не успела толком испугаться, когда мне на нос надели очки и мир обрел четкость. Пришлось проморгаться, потому что после полуслепоты я снова обрела зрение и белые стены больно ударили по глазам.       Рядом послышался тяжелый вздох. Надо же, на какое-то время совсем забыла, что не одна здесь. Интересно, кого из вчерашних светил науки я встречу? Повернула голову… и потеряла дар речи — на стуле у моей постели сидел Уильям. Осунувшийся, печальный… В его глазах застыла вселенская боль, но я была слишком обижена, чтобы повиснуть у него на шее, заливаясь слезами счастья. Вместо этого я неприветливо буркнула:       — Кто тебя звал?       — Лада… — его голос звучал ломко и тихо, словно жнец не мог совладать со своими чувствами. От этого родного и такого любимого голоса сжалось сердце и перехватило горло. Ну почему я не могу ничего не чувствовать?       — Зачем ты пришел? — стараясь не поддаться чувствам, я смотрела перед собой. — Сказать, как тебе жаль, что ты не устоял и совратил девушку, которая тебя любит? Для которой ты — больше, чем мир? Ну так я и не нуждаюсь в жалости. Жалею только, что не умерла.       — Умерла, — казалось, ему трудно говорить. — Тебя… забрал Сатклифф. Он и сказал… зачем, Лада?       — Зачем? — я почувствовала, что злюсь. Чтобы не сорваться, закрыла глаза. — А потому что ты меня бросил. Ты исчез, не говоря ни слова, после того, как я окончательно отдала себя тебе. Меня собирались выписывать. Из чистилища я должна была попасть в ад. А ты… ты сломал мои крылья, Уилл. Как ты мог так со мной поступить? Зачем все это было нужно? Зачем?       Из-под прикрытых век брызнули слезы, хотя я изо всех сил старалась их сдержать.       — Я не бросал тебя, — моих ушей снова достиг тяжелый вдох. — Я вчера утром пришел в себя. В тот день у меня должен был быть сбор. Я ведь говорил, что намечается что-то масштабное. Так и случилось — город заполонили демоны. Рональд вытащил меня в последний момент и доставил в лазарет. Никто не знал о тебе и никто не мог предупредить, что произошло. После своего пробуждения ждал, чтобы меня навестил хоть кто-нибудь, чтобы мог передать тебе весточку. А вечером… Грелль пришел и сказал, что тебя больше нет… и что я должен тебя встретить. Поэтому я был здесь.       Я повернулась к жнецу и впервые посмотрела на него, как следует. Он был в халате, под которым я увидела бинты. Лицо залил жаркий румянец стыда, глаза снова защипало от слез. Он был ранен, хуже того, находился между жизнью и смертью… и ведь подсознательно знала, чувствовала, что Уилл не бросил меня… а я малодушно в нем усомнилась. И как теперь смею утверждать, что люблю его?       Закрыв лицо руками, разрыдалась. Мне было стыдно и больно. Стыдно от того, что обрушила на него столько несправедливых упреков, говоря ужасные вещи. А больно… в этот момент я очень была похожа на мать, изводившую всех вокруг. И от того, что осознала — ему ни к чему такая, как я. Сомневающаяся в нем, в его чувствах, в его верности.       Сильные и родные руки обняли меня, прижимая к сильной груди.       — Лада, родная моя, — прошептал Уильям, прижимая к себе рыдающую меня. — Пожалуйста, не плачь. Я всегда буду рядом, как и обещал. Прости, что ничего тебе не сказал и заставил страдать.       — О чем ты говоришь? — я подняла на него глаза. — Ты не виноват и даже не смей думать так. Это я… понимаешь? Мне стыдно за сказанные слова. И за мысли, что ты… ты…       — Лада, вряд ли ты могла решить иначе, — сказал он. — Не надо… не вини себя.       — Я ведь чувствовала, что с тобой что-то случилось, — я постаралась взять себя в руки. Рыдания потихоньку утихали, но судорожные всхлипы продолжали прорываться. — Однако малодушно поверила, что все оказалось лишь моей фантазией. Зато теперь мы всегда будем вместе.       — Да, — он погладил меня по волосам. — Всегда. Хотя был другой способ. Впрочем, уже неважно. Ты здесь.       — Я здесь, — на моих губах появилась слабая улыбка. — И больше не уйду.       — На какое-то время нам придется расстаться, — вздохнул Уилл.       — Почему?       — Теперь тебя ждет Академия, — пояснил он. — Я буду приходить так часто, как смогу. А потом мы будем вместе.       — И сколько мне предстоит там провести?       — Пять лет. А потом ты сдашь экзамен и мы с тобой поженимся.       — Правда? — у меня округлились глаза. Я хотела быть рядом с ним, но и представить не могла, что он предложит мне замужество.       — Конечно, — он чуть улыбнулся. — Лада, ты выйдешь за меня замуж?       — Выйду, — выдохнула я, счастливо улыбаясь.       Уильям прижал меня к себе. Я обняла жнеца, прикрыв глаза. Неужели мы на самом деле больше никогда не расстанемся? Академия не в счет — он пообещал, что мы будем видеться. А остальное… теперь, когда я знаю, что он рядом, что нужная ему так же сильно, как и он — мне, выдержу все. В конце концов, пять лет для бессмертных — это ничто.       — О чем ты думаешь? — спросил он.       — О том, что мне все по плечу, пока ты рядом, — призналась я. — Знаешь, Уилл… наша любовь не будет легкой, но она всегда будет. И меня это не пугает. Пять лет… они пролетят очень быстро. А потом мы поженимся.       — Да, — серьезно сказал он. — Мы поженимся. А что касается Академии, то ты права — время пролетит очень быстро.       — Теперь оно уже не так важно, как в моей человеческой жизни.       — А что для тебя важно?       — Ты. Твое присутствие рядом.       Он ответил, но этого и не требовалось. По тому, как сжались на моей талии его руки, как он выдохнул, как его губы коснулись моих губ, и так все было понятно. Он разделял мои чувства. И это — навсегда.