Фокусница

      Я сейчас переходила дорогу, аккуратно перетасовывая карты. В больших белых наушниках играла очередная песня, что не свойственна по утрам. Но я всё равно качала головой в такт музыке, слегка улыбаясь.       На первый урок я благополучно опоздала, даже не соизволив поторопиться. География, которая и была первой, не слишком меня радовала. О чем вы! Даже само значение этого занятия для меня не аргумент. Не думаю, что эти знания мне помогут.       Поудобнее перехватила стопку карт, разделив их на две части. Развернула их, словно веер, в концах приложив друг к другу. Лакированное покрытие карт забавно блестело на солнце, показывая мне узоры рубашки. Красиво.       Поморщилась, увидев трехэтажное здание школы. Хоть и осталось два квартала до заведения, но внутри всё напряглось от атмосферы… Эээ, безысходности? Скорее всего, ведь сравнение школы с тюрьмой говорит само за себя.       Наконец снимаю наушники, после чего в ушах чувствую странную лёгкость. Легонько ступаю по асфальтированной дороге, прикрыв глаза. Как вдруг…       … Тишину нарушил резкий скрежет тормозов грузовика, который на полной скорости мчался в эту сторону. Резко остановилась, боясь пошевелиться. Сердце, испустив один удар, ушло в пятки, оставив после себя пустоту. Страх охватил меня полностью, заставив только широко раскрыть глаза, уронив одну из дорогих мне вещей — карты.       Всё словно происходит в замедленной съёмке: карты плавно, рубашками вверх, разлетаются на асфальт, а машина сбивает меня, отбрасывая на несколько метров.       Умирать очень больно… Нет, физически я ничего, повторяю, совершенно ничего не чувствую. Эта боль образовывается где-то в грудной клетке, на месте сердца.       Умирая, я не успела ничего. Ни нормально позавтракать, ни попрощаться с семьёй и дядей, ни позвонить Люде, предупредить об опоздании. Я даже в школу не успела прийти!       В глазах начало мутнеть, а кончиками пальцев я ощутила гладкую поверхность карты. Они остались со мной до конца.       Когда веки начали закрываться, мне захотелось крикнуть. Громко, надрывно, истерично, ломая голос, словно маленький ребенок. Заявить всем, чтобы они поняли, что…       Я хочу жить! ***       Скучно.       Я находилась в чём-то непонятном и тёмном. Это не было помещение, или что-то вроде этого. Оно всё было… Странным. Не было никакой твёрдой поверхности, лишь что-то упругое и непонятное. Это пространство окружало меня повсюду.       Я не понимаю, как я здесь оказалась. Что это? Рай? Ад? Чистилище? Эээ, небытие?       Мне ничего не понятно.       Ещё я понятия не имею, сколько здесь нахожусь. Не знаю. Такое чувство, будто вечность. А, может, и день.       А так же, я дышала. Очень странно, но дышала. Впрочем, я на это надеюсь.       Осознание того, что я умерла, пришло чуть позже. И это было страшно. У меня была истерика, я долбилась об эту упругость, вспоминая моменты из жизни. И это, сука, очень больно. Я не кричала. Здесь невозможно кричать. Я не плакала. Я не могла плакать. Просто мысленно скулила, проклинала всё на свете, задаваясь вопросом: «Почему я?»       Мысли хаотично летали в голове, что я даже не могла ухватиться ни за одну. Там, где должно быть сердце, что-то сильно сжималось, а по всему телу распространялось тягучее чувство пустоты.       Потом я начала вспоминать фрагменты из своей жизни, иногда забывая детали. Первый, кого я вспомнила, был дядя Алекс. Когда я думаю о нем, в голове сразу всплывает мужчина в классическом костюме, что прячет глаза за полями цилиндра. Такой загадочный, но родной. А так же запах мужского одеколона, который я полюбила в детстве, когда сидела у него на коленях. Его разные махинации с картами, знаменитые фокусы с исчезновением, пропитанные мистикой и таинственностью. Это всё ассоциируется с ним. С моим учителем.       После, чуть размытый силуэт девушки в белом платье. Это была Люда, моя подруга. Милая и слегка агрессивная. А так же плоские шуточки, прямо как и её грудь.       Дальше – высокий парень, с ярко-красной кепкой. Это Саша — мой старший брат. Вечный прогульщик, но хороший баскетболист. Вредный, но, сука, такой умный. Так и хотелось выбить тяжёлым мячом его мозги.       И родители. Мутные силуэты матери и отца сопровождались запахом выпечки и машинного масла. Странное сочетание, да? Хоть они и были придирчивы и несправедливы, но я всё равно любила их.       А сейчас у меня ничего нет.       Только мутнеющие воспоминания. ***       В какой-то момент всё начало сжиматься. Мне становилось тесно, а воздуха катастрофически не хватало. Я билась, пытаясь растянуть это упругое пространство, пытаясь добиться своего. Но оно не поддавалось. Продолжало уменьшаться, вытесняя меня вниз.       Вдруг, что-то чужеродное и непривычное взяло меня, потащив вниз. Я продолжала отбиваться, ведь ощущения были ужасны.       В последний момент какой-то толчок меня вытеснил полностью.       Услышала голоса, словно сквозь толщину воды. Когда попыталась открыть глаза, я заорала, как резанная. От такого изобилия цветов голова начала болеть, а постоянная смена температуры начала раздражать. То жарко, то холодно.       Резко меня ударили по спине, из-за чего мои крики усилились. Мне было настолько ужасно, что это не передать словами. Дискомфорт зашкаливал.       Но в глубине сознания промелькнула одна мысль.       Я жива.