Найти своё место

Сначала Хэнк не мог выдавить из себя ни слова. Через какое-то время он начал судорожно хватать ртом воздух, вдруг осознав, что уже секунд двадцать стоит, вообще не дыша даже, словно каким-то образом забыв это делать, и теперь пришлось быстро восполнять запасы кислорода в лёгких. Получалось не особо. — Как такое возможно… — прошептал он. — Ты… это ты… Приставив ствол его же «Магнума» ко лбу Хэнка, на него холодно и непонимающе смотрел Коннор. Или, по крайней мере, кто-то с его внешностью. То же лицо. Те же родинки на тех же местах, различимые даже в полумраке. Те же тёмные волосы, явно ещё недавно лежавшие в идеальной укладке, но растрепавшиеся во время погони и, кажется, чуть вьющиеся. Те же глаза, но сейчас в них застыл взгляд, который обычно был обращён к преступникам, но никак не к Хэнку — и всё же это был взгляд RK800, Андерсон не раз видел его на допросах. Единственное, что изменилось — Коннор выглядел несколько старше, лет, быть может, на пять или даже десять: его лицо, казалось, было чуть худее, а морщины читались отчётливее, чем запомнил Хэнк. И он был немного мускулистее — хотя, возможно, эту иллюзию создавал тяжёлый кожаный плащ, закрывавший практически всё тело. Даже рост тот же самый. Ниже Хэнка примерно на полголовы. Выбивалась из этой картины лишь тоненькая струйка крови, медленно стекающая из свежего пореза на скуле. Красной крови. — В чём дело? — Охотник явно напрягся. Его голос звучал уже не так уверенно и твёрдо, он был немного растерян, хоть и старался не подавать виду, и теперь зазвучали совсем уж знакомые нотки. — Ты его знаешь? — спросил Ник. Этого не может быть. Это просто невозможно. Наверно, вот он, побочный эффект от использования капсулы воспоминаний, всё-таки прав был Хэнк, боясь устройств, играющих с разумом — теперь уже его разум играет с ним странные и злые шутки, подбрасывая такие галлюцинации. Но он видит и слышит его так отчётливо… Это не может быть он. Или может? Если это он, откуда кровь? Возможно ли, что… Догадка поразила Хэнка. Слишком хорошая, чтобы быть правдой. В каком-то смысле — слишком плохая. Слишком очевидная и одновременно, как ему казалось, неправдоподобная. — Могу я задать тебе пару вопросов? — Хэнк почувствовал, как пересохло горло. — Твоя цель всё равно никуда не денется, а я у тебя под прицелом, чего тебе терять. — Эм… — Охотник не знал, что сказать, явно опешив от такой наглости. — Ладно. Не думаю, что в существующих условиях это может как-то помешать моей задаче. Задавай. Но это не значит, что я на них отвечу. Хэнк мысленно возликовал, он ведь практически и не надеялся на согласие. Единственным, что давало какую-то надежду и натолкнуло на мысль о том, что Охотник поддержит разговор, были воспоминания о том, как Коннор стал девиантом — по его же давнему рассказу. Коннор не знал, что главная ошибка типичного кинозлодея — длинные диалоги с противником, когда тот уже находится у него под прицелом. Коннор оказался тогда в точно такой же ситуации, он мог сразу убить Маркуса, не слушая ни единого слова, он был всего в шаге от выполнения своей миссии, но отчего-то заговорил с ним. И, Коннор сейчас перед Хэнком или нет, но это сработало снова. — У тебя есть имя? Охотник, казалось, на секунду замешкался. — У меня есть порядковый номер. Как и у всех синтов. Ну, конечно. — И какой номер у тебя? — X1-01. Сам не зная с чего, Хэнк надеялся услышать хоть что-то знакомое в имени синта, что-то, прямо или косвенно связанное с его Коннором. Может, и не RK800, но хотя бы что-нибудь. Но, разумеется, ничего подобного, и на что он только рассчитывал? Хотя… — 1-01, говоришь… — протянул Андерсон. — Это, случайно, не значит, что ты первый в своей серии или типа того? — Я первый охотник Института, — осторожно ответил тот. — Что не делает меня менее опасным для вас, чем более новые… модели. — Он предупреждающе покосился на Ника, который поглядывал в сторону своего гладкоствола, валявшегося в метре от ноги Охотника. Ник заметил этот взгляд и примирительно поднял руки, отступив на пару шагов назад. — Так тебя создали специально, чтобы ловить беглых синтов? — Нет. Раз уж тебе так интересно… Охотников выбирают из числа обычных синтов третьего поколения. Те, кто обладает самым высоким интеллектом, ловкостью, выносливостью и силой, проходят отбор и долгие тренировки и становятся охотниками. Перед этим им стирают память и присуждают новый порядковый номер. Стирают память. Разумеется. Вероятность того, что это действительно Коннор, значительно возросла. Но вот что насчёт возможности того, что его воспоминания не были уничтожены полностью и ещё могут быть восстановлены? — Ты не выглядишь таким уж сильным. Я думал, институтский охотник — это та ещё гора мышц, вроде Терминатора, — заметил Хэнк. Синт был неожиданно словоохотлив. Или, быть может, ожидаемо словоохотлив… Коннор всегда любил поговорить и рассказать что-нибудь, особенно увлекаясь, когда речь заходила об андроидах. — Терминатора… — растерянно повторил X1-01 с хорошо знакомым Андерсону выражением лица. Он был уверен, что, будь на виске Охотника диод, тот сейчас загорелся бы жёлтым. — Странно. Я… я как будто уже слышал это слово… Конечно, слышал. Хэнк никогда не забудет, как Коннор ревел, смотря вторую часть фильма. Вообще RK800 отчего-то предпочитал обычно что-то более человеческое, вроде передач о животных и трансляции концертов симфонического оркестра, боевики его не слишком увлекали потому, что его собственная жизнь была тем ещё боевиком, и потому, что слишком многое в них Коннор считал совершенно нереалистичным, но «Терминатор-2» был исключением и являлся, пожалуй, самым его любимым фильмом. Андроид воспринимал его как нечто очень «своё», личное, в том числе и потому, что в качестве имени носил фамилию главных героев. Охотник спохватился, видимо, сообразив, что завис на несколько секунд, и чуть мотнул головой, словно отгоняя странные ощущения, вызванные услышанным словом. — Моё телосложение компенсируется моей функциональностью. Я не помню своего прошлого, но, насколько мне известно, я имел опыт ловли беглецов ещё задолго до того, как официально стал первым охотником Института, — пояснил он, наконец, ничуть не оскорблённый словами Андерсона. — Наверно, тогда, когда ты работал на «Киберлайф», — произнёс Хэнк, выделяя последнее слово. Это снова вызвало напряжённое выражение на лице синта. — Хех, знали бы в Институте, что за всю свою головокружительную карьеру ты поймал всего одного девианта. — «Киберлайф», — ошеломлённо произнёс он, в который раз застыв на какое-то время, занятый неким мыслительным процессом, а затем заговорив совсем уж неуверенно. — Я… Откуда ты знаешь? Кто ты? Я... я помню что-то такое! Я… я… прислан из «Киберлайф», — Охотник озвучил эту фразу ровно с той же интонацией, с которой обычно представлялся Коннор. Пропустив лишь имя. — Чёрт, Хэнк!.. — судя по шокированному голосу Валентайна, до него, похоже, начало доходить. — Только не говори мне, что это то, о чём я думаю! Ох, чёрт… — Надеюсь, Ник. Надеюсь, — ответил полицейский, не отрывая взгляда от охотника перед ним. На лице того была неповторимая смесь из совершенно разнообразных эмоций, перетекающих из одной в другую и разрывающих синта изнутри. — Мы виделись раньше? Что ты знаешь о моём прошлом? — чуть ли не прокричал Коннор. Пистолет в его руке едва заметно затрясся. — Например, то, что ты не X1-01, а RK800, — отчеканил Хэнк. — Серийный номер 313 248 317 51, — как на автомате добавил Охотник с широко раскрытыми глазами, не понимая, что это за информация и откуда она в его голове. — Что… что это?! — Ты же сам сказал только что, — спокойно ответил Хэнк. — Это твой серийный номер, Коннор. — Какой ещё… Ох, чёрт! — его взгляд в этот момент Андерсон не забудет никогда. Диод, будь он у X1-01, сейчас точно горел бы красным, отражая то, что творится у синта в голове. Рука с пистолетом дрогнула и опустилась. Хэнк ещё никогда не видел парня настолько потерянным. Его зрачки бегали из стороны в сторону, не способные остановиться на чём-то одном. Он поднёс к лицу свободную руку, теперь уже ощутимо дрожащую, и уставился на неё, напрягая, словно желая усилием воли убрать с неё кожу. — У меня было… другое тело… И имя… Я не был синтом Института, я RK800, Коннор, андроид «Киберлайф»! — Андроид, синт… Тело новое, а ты всё равно такой же, выглядишь как придурок и говоришь странным голосом, — неожиданно для себя выдал Хэнк. — Мою внешность и голос специально разработали для… — на автомате откликнулся Коннор и вдруг застыл. Его ноги резко подкосились, и он схватился рукой за прилавок, чтобы удержаться на них. Его взгляд снова был прикован к Хэнку. Совершенно иной. Осознанный и шокированный одновременно. Пистолет выпал из руки и с отвратительным лязганьем грохнулся на кафель, но синт будто бы и не заметил этого. Они стояли и молча смотрели друг на друга. — С возвращением, Коннор, — тихо сказал Андерсон. — Лейтенант… — прохрипел тот. — Хэнк… Синт пребывал в оцепенении ещё несколько секунд, а затем бросился к нему, заключая в объятия и утыкаясь лицом в шею. Хэнк почувствовал, как по его коже стекают чужие слёзы. А в следующую секунду ощутил на щеках и свои собственные, крепче прижимая парня к себе. — Я вспомнил, — прошептал Коннор. — Я всё, всё вспомнил!.. Боже… Столько лет прошло… Но, подожди, как же ты… — он вдруг испуганно отстранился. — Ты синт?! Хэнк нервно рассмеялся, привлекая его обратно. — Нет, тостер ты эдакий. Мне же подсадили этих нано-андроидов, помнишь? А потом… Ох, это долгая история. — Тостер, — Коннор улыбнулся, чуть ли не сияя. — Как давно я этого не слышал! Это точно ты. — Нам столько всего надо обсудить, у меня столько вопросов… — выдохнул Андерсон. — Столько… наверстать… — Вы… вы не заберёте меня в Институт? — раздалось откуда-то из угла. Все трое обернулись на уже забытую ими девушку-синта, которая давно уже прекратила истерику и лишь тихо всхлипывала всё это время, пристально следя за происходящим. Она быстро смекнула, что от этого диалога зависит в том числе и её собственная судьба. — Нет, — мягко улыбнулся ей Коннор. — Теперь нет. Будь свободна. — А как же твои инструкции? — хмыкнул Хэнк. — Потом расскажешь всё-таки, куда мне их засунуть, — ответил (теперь уже, видимо, бывший) охотник, заставив Хэнка рассмеяться и нежно растрепать ему волосы. — Я глубоко тронут этим невероятным воссоединением, но пора бы нам уже уйти куда-нибудь, — напомнил Ник. — Здесь не особо безопасно находиться в такой компании. Ни для кого из нас. — Ты прав, — согласился Хэнк. — Так, а что с этой барышней делать будем? — Мы совсем рядом с Банкер-Хилл. Я отведу её туда, там ей помогут. — Ладно, но давайте-ка побыстрее. Мы подождём тебя здесь. Ник и беглянка ушли. Хэнк и Коннор уселись рядом на одну из стиральных машин, неверяще глядя друг на друга. — Поверить не могу, мы снова вместе. Впервые за два грёбаных века… — За двести сорок восемь лет, — улыбнулся Коннор. — Помнишь то время? — В отличие от некоторых — никогда и не забывал! — усмехнулся Андерсон. Коннор резко погрустнел. — Эй, эй, ты чего? Я же пошутил, я знаю, что ты не виноват в этом! — Я виноват… — синт опустил голову. — Я виноват в том, что меня схватили. Я был слишком беспечным. — Не неси херню! Расскажи-ка лучше, что с тобой произошло, где ты был всё это время? Ты ведь всё вспомнил? — Всё… Я помню, как я был счастлив с тобой. — Коннор вздохнул. — Ты в тот день сказал, что хочешь лазанью на ужин. Ближе к вечеру я принялся за готовку. Продуктов не было, и я отправился в магазин. И вдруг рядом затормозил автомобиль и меня затащили внутрь, бросив на заднее сиденье. Мне заковали в наручники руки и связали ноги, я попытался выбить ногами окно, но после этого из моей груди вырвали регулятор тириумного насоса, и я умирал… Потом они вставили его обратно, сказав, что лучше мне быть хорошим мальчиком и не шевелиться. — Уроды! Кто это был? — Их было двое. Один — молодой профессор Технического Института Содружества и сотрудник «Киберлайф» Рассел Уокер. Второй — обычный наёмник, нужный только чтобы поймать меня, больше я никогда его не видел. Мы приехали к ТИС. К одному из чёрных ходов. Они вытащили меня из машины, освободили ноги и повели вниз, в лабораторию Уокера. Они… снова вытаскивали мой регулятор и вставляли его обратно через каждые полторы минуты. Чтобы я не сбежал. Думаю, у Уокера были ещё сообщники, или он подкупил охрану, если позволил себе провести андроида через весь Институт, оставшись незамеченным… Не знаю. Когда он привёл меня в лабораторию, меня спрятали в чулан и отключили. — Отключили?.. — Чтобы я не сбежал и не выдал своё присутствие. Он включал меня потом пару раз по ночам, когда в институте почти никого уже не было. Рассказал, что Детройт уничтожен. Что «Иерихон» окончательно пал. Что андроидов истребляют и он не может позволить, чтобы самую прогрессивную модель «Киберлайф» постигла та же участь… Потом высокие технологии попали под запрет, но он, как и некоторые другие учёные института, продолжал свою работу подпольно. Первые лет пять, когда охота на ведьм шла особенно ожесточённо, он почти не включал меня, чтобы не рисковать. Установил дополнительную защиту на дверях лаборатории и чулана. А потом я стал объектом его исследований. Но в качестве девианта от меня было мало толку для него. У девиантов отказывает множество функций, на нас не действуют приказы, код деактивации и многое другое, и он перезагрузил меня, сбросив память. После этого я забыл о себе всё, кроме того, что был создан для ведения расследований и отлова девиантов. Помимо объекта исследований, я был у него кем-то вроде лаборанта. Помогал в работе, убирался в лаборатории, варил кофе… Иногда он общался со мной почти по-дружески, делился мыслями, но друзьями мы никогда не были, он не считал андроидов равными людям существами. Иногда у него не было времени или возможности работать в лаборатории, и я проводил в чулане, отключенный, недели и даже месяцы. А иногда он забывал или намеренно не отключал меня, и я просто стоял там и ждал. Так продолжалось до самой Великой войны. — Чёрт, Коннор… — пробормотал Хэнк. — Это ужасно. Столько сделать, чтобы освободить андроидов от рабства, и после этого самому стать рабом какого-то ушлёпка. Я пытался найти тебя в первые годы, но это было практически нереально. Учитывая ситуацию с андроидами, я не мог привлечь к твоим поискам ни полицию, ни кого-либо ещё, я действовал в одиночку, не имея никаких зацепок, и… — Не вини себя, Хэнк, — Коннор осторожно коснулся его руки. — Ты бы ничего не смог сделать. Уокера за тридцать восемь лет не спалили даже коллеги, работавшие в соседних кабинетах, он был предельно осторожен. А потом… Потом началась Война, и многие сотрудники института укрылись в подземной его части. ТИС был огромным институтом, и большая его часть была скрыта под землёй. Шесть этажей, целый научный комплекс. Увы, выбраться на поверхность никто уже не смог: часть института, включая подвал, была разрушена, выходы завалило и разобрать завал не представлялось возможным. Но эти люди были очень находчивыми, и в лабораториях было достаточно ресурсов и технологий, чтобы приспособиться к жизни под землёй. Скрывать моё существование больше не было нужды, и я стал служить людям. Я выполнял все виды работ: устанавливал и ремонтировал оборудование, следил за оранжереей, разгребал ту часть завалов, что мог разгрести… Спустя какое-то время учёные из имеющихся ресурсов смогли собрать самых примитивных андроидов, несколько синтов первого поколения. И начали расширение комплекса. Через пару лет был создан тоннель, ведущий на поверхность, и синтов стали отправлять во внешний мир на разведку и поиск ресурсов. Развитие комплекса значительно ускорилось. Меня наружу не посылали, я был уникальным андроидом, и с появлением новых машин меня старались беречь, я работал только в пределах комплекса, — Коннор вздохнул, переводя дух. — Спустя тридцать три года после войны это была уже полноценная подземная цивилизация, и в 2110 году официально была создана организация-государство, известная как Институт. — Так вот как он появился! — изумлённо произнёс Хэнк. — А я-то гадал всё это время, откуда в современном мире у кого-то есть доступ к технологиям, позволяющим создавать точные копии людей. Тут, блин, выжить ещё ухитриться надо! — Первое время Институт только своим выживанием и занимался, собственно, — подтвердил Коннор. — Но однажды настал день, когда его людям не нужно было больше выживать. Добыча ресурсов налажена и автоматизирована, теперь всего для полноценной жизни было в достатке, и учёные Института стали думать о том, как возродить цивилизацию на поверхности. Уже существовали синты второго поколения, внешне очень похожие на лишённых кожи андроидов «Киберлайф», и, изучив меня, учёные предприняли попытку создать андроида, подобного мне, но та технология давно уже была утрачена, не было необходимых материалов и, в первую очередь, тириума. Появилось несколько промежуточных моделей, значительно превосходящих второе поколение синтов Института, но всё ещё не дотягивающих даже до первого поколения андроидов «Киберлайф». — Погоди, а Ник случайно не… — Да. Он определённо одна из тех промежуточных моделей, — кивнул Коннор. — Сильно его потрепало… Когда-то внешне он почти не отличался от человека, хотя и присутствовал сильный эффект «зловещей долины». В общем, было ясно, что воспроизвести технологию «Киберлайф» не удастся, и учёные стали искать другой путь. И, спустя долгие годы работы, на основе человеческой ДНК были созданы уже известные тебе синты третьего поколения, практически ничем не отличающиеся от обычных людей. Разница лишь в гораздо дольшей продолжительности жизни и одной детали в мозгу, позволяющей загрузить любую личность и любые воспоминания… — И тебя перенесли в тело синта, — заключил Хэнк. — Да. Я был в числе первых двадцати синтов третьего поколения. Когда учёные уже не сомневались в успехе своего творения, они создали синта с почти точной копией моей внешности и наделили его моей памятью и личностью. А потом, когда некоторые синты начали сбегать и возникла потребность в охотниках, я стал первым. У меня в памяти сохранилась вся информация и навыки, необходимые для ловли беглых андроидов, и Институт решил ими воспользоваться. Конечно, в мышечную память эти навыки передать было невозможно, и мне пришлось много тренироваться, чтобы суметь выполнять все приёмы, на которые было способно моё механическое тело. Нынешнее не так совершенно и куда более хрупкое, но мне оно нравится гораздо больше. — Ты хорошо выглядишь, — сказал Хэнк. — Особенно для своих лет. — Ты тоже, — улыбнулся Коннор. — Ты очень подтянулся и как будто даже помолодел немного. Кстати, как ты… выжил и остался таким? Неужели нано-андроиды способны бороться даже с гулификацией? — Хм, а ведь вполне возможно, что могут! — задумался Андерсон. — Но этого мне проверить не довелось и как-то не хочется. Я был одним из резидентов Убежища 111. Слышал о таком? — Ещё как слышал! — шокированно пробормотал Коннор. — Но… там же никого не осталось в живых… — Остались. Я и ещё один парень. Не знаю, что спасло его — может, он просто сверхудачливый сукин сын. Так, впрочем, и есть. А вот я выжил, видать, благодаря своим нано-андроидам. — Всё-таки как же хорошо, что ты принял участие в этом проекте. Я до последнего полагал, что ты передумаешь, не доверишься андроидам. — Я доверился однажды одному андроиду и не прогадал, — улыбнулся Андерсон. — Так ты, значит, теперь совсем человек, да? — Ну… технически, синты отличаются от людей большой продолжительностью жизни, медленным старением и неспособностью к естественному размножению. И наличием в мозге особой детали, делающей нас средним звеном между человеком и машиной. И… — И, видать, именно эта деталь и делает тебя всё таким же занудой, — подытожил Хэнк. — В общем, ты скорее киборг, чем человек. Это мы с тобой, выходит, теперь существа одного вида? — Технически… — начал было Коннор, снова собираясь возразить и пуститься в дебри объяснений разницы между синтом и киборгом, но, встретив взгляд Хэнка, спохватился. — Можно и так сказать. — И ты опять охотник-девиант, сбежавший от хозяев. Столетия идут, но ничего не меняется. Что собираешься делать теперь? Синт замялся. — Я ещё не успел об этом подумать, но… если честно, то я надеялся, что… ну… если можно… Я знаю, прошло уже столько лет, и… но… — Хэнк никогда ещё не слышал, чтобы у Коннора были такие проблемы с выражением мыслей. Иногда у него случались какие-то заминки, но чтоб настолько… Это было что-то совсем уж человеческое, явно пришедшее с его новым телом. — Я бы хотел… если ты не против… — Пойдём со мной, — оборвал его потуги Андерсон, уже обо всём догадавшись. — Давай жить вместе, как в старые-добрые. Вместо ответа Коннор прижался к нему, уткнувшись лицом в плечо и вцепившись пальцами в предплечье. — Спасибо, — смущённо сказал он немного погодя. — Балда, — почти ласково вздохнул Хэнк. — Слушай… а тебя не отследят по этой твоей детали в мозгу? Ну, Институт. Ведь вы, охотники, передаёте особый сигнал. По нему мы и сами на тебя вышли. — Беглых синтов отследить таким образом не удаётся. Помнишь, у девиантов была такая особенность? Их трекеры по неизвестным причинам просто переставали работать. Похоже, с синтами происходит нечто подобное. Я думаю, синт, верно служащий своему хозяину, постоянно неосознанно передаёт тому данные о своём местоположении. А когда он решает стать свободным, компьютерная часть его мозга прекращает делать это. При создании ИИ синтов Институт во многом оглядывался на меня и отчасти даже копировал мою программу. Быть может, они скопировали и ту неизвестную ошибку, заставлявшую андроидов становиться девиантами и теперь заставляющую синтов точно так же сбегать, обретая собственную волю. — Звучит правдоподобно, хоть и как-то слишком ненаучно даже для меня, — сказал Андерсон. — Человеческая бошка явно пошла тебе на пользу! — Мне бы, пожалуй, не помешала та способность к анализу, что у меня была раньше, — признался Коннор. — Но я бы ни за что не променял ни на какие прежние способности то, что обрёл вместе с этим телом. Я не ценил его до сегодняшнего дня, потому что не помнил старое и мне не с чем было сравнивать, но теперь… — он запнулся. — Что теперь? Коннор поднял на него взгляд и чуть сильнее сжал пальцы на его предплечье. — Теперь я чувствую очень много всего. Ярче, чем раньше. — Чувствовать — это прекрасно, но странно, что они переместили тебя из твоей охренительно продвинутой консервной банки в несовершенный мешок с костями, лишая себя такой многофункциональной машины, — заметил Хэнк. — Моё старое тело было уже не в лучшем состоянии, а заменить повреждённые детали точно такими же не представлялось возможным, у Института так и не появились технологии «Киберлайф», а все исследования в этой области прекратились с появлением третьего поколения синтов. Думаю, ещё пара лет, и я мало отличался бы от твоего друга Ника. Срок службы модели RK800 предположительно составлял сто семьдесят восемь лет, мне оставалось не так уж долго. — Или им просто надоело бороться с рвотным рефлексом, глядя, как ты вечно тащишь в рот всякую дрянь, — усмехнулся Андерсон. — А если серьёзно, может, и хорошо, что ты попал в лапы этого Уокера. — Но из-за этого мы столько всего упустили, — грустно сказал синт. — Я мог жить с тобой, а вместо этого десятки лет просидел в подвале института. — Ничего, наверстаем, — пообещал Хэнк и вдруг, совершенно неожиданно для самого себя, добавил: — Кстати… в тот день, прощаясь со мной в последний раз, ты ведь сказал не всё, что хотел? Коннор мгновенно покраснел и явно занервничал. — Ой, чуть не забыл, мне же надо во что-то переодеться! — это был самый странный уход от темы, что Андерсон когда-либо слышал. А слышал старый коп, ведущий допросы, немало. — На мне ведь форма институтского охотника, теперь нельзя где-либо так показываться. — Коннор сполз со стиральной машинки и спешно начал открывать дверцы сушилок, заглядывая внутрь. — Тут наверняка должно быть что-то… И правда. В одной нашлась обыкновенная чёрная болоньевая куртка с капюшоном, мятая, но не слишком съеденная временем. Коннор снял тяжёлый на вид кожаный плащ, доходивший ему до середины защищённых сапогами голеней. Под плащом были брюки, заправленные в сапоги, и водолазка с низким горлом, обтягивающая рельефный торс синта. Хэнк невольно залюбовался, отмечая, что «прежний» Коннор, несмотря на большую физическую силу, был достаточно худощавым и внешне производил впечатление скорее офисного работника типа адвоката, чем полицейского, гоняющегося за преступниками. Он и сейчас не был качком, но мускулы выделялись куда заметнее. Коннор поймал этот пристальный взгляд и немного смутился. — Мне теперь приходится держать себя в форме, — сказал он, надевая куртку. — Искусственное тело было рассчитано на большие нагрузки. А человеческое нуждается в более крепкой мускулатуре… Тебе нравится? — Что? — опешил Хэнк. — Куртка. Нравится? — А-а-а… Сойдёт. Теперь, одетый по-человечески, Коннор словно вышел из далёкого 2039. Такой родной даже спустя все эти годы. Нет, особенно спустя все эти годы. Хэнк окинул его оценивающим взглядом, убеждаясь, что он ничем не выделяется среди обычных обитателей Содружества, кроме, пожалуй, слишком уж чистого лица, и заметил на этом самом лице уже запёкшийся кровавый подтёк. Андерсон приблизился к синту и осторожно коснулся его правой щеки в сантиметре от пореза. RK800 замер и чуть вздрогнул от прикосновения. — Хэнк?.. — вопрошающе произнёс он. Коп заметил, как участилось дыхание Коннора. — Эх, ты, дурень, забыл, что у людей и синтов раны сами собой за пять секунд не затягиваются? — пробурчал мужчина. — Погоди, ща промоем, у меня с собой аптечка… Но прежде чем он успел опустить руку, Коннор перехватил её, вновь прижимая к своей щеке. — Хэнк… пожалуйста… — Ты что делаешь, болван? Тут полнейшая антисанитария, я руки не мыл часов пять, сейчас занесёшь какую-нибудь дрянь, и… — торопливо забормотал Андерсон, но осёкся, глядя на лицо синта. Тот тяжело дышал и теперь зажмурился, всё так же крепко сжимая его ладонь. Словно боясь, что мужчина уберёт её. Хэнк вздохнул, мысленно закатив глаза, и увидел, как Коннор на миг чуть напрягся, а затем расслабился, когда вторая ладонь уже сама легла на его левую щёку. «Боже, что я делаю…» — пронеслось в голове у Андерсона. Он и правда не знал, что и зачем он делает, медленно сближая их лица, но уже не мог остановиться, поддавшись нелепому внезапному порыву. Это было странно и глупо, и наверняка Коннор вообще ничего такого не подразумевал и не ожидал, и они же не виделись лет двести пятьдесят, и… И… И все эти «и» беспощадно разбивались о представшую перед ним картину и желание выразить всё, что терзало душу все эти годы. Едва приподняв веки, Коннор слабо моргнул и чуть приоткрыл рот, дыша ещё чаще и тяжелее и потянувшись к Хэнку. Они не заметили, как тихо открылась дверь прачечной. — Эу, похоже, я рановато вернулся, — прокомментировал вошедший Ник, наблюдая, как эти двое отскочили друг от друга, словно ошпаренные. — Впрочем, лучше рано, чем поздно, а то кто знает, что бы я тут узрел, придя минут через двадцать. — Что ты порешь, Валентайн? — как можно более невозмутимо произнёс Хэнк. — Я просто осматривал его рану. — Ну да. Я так и подумал. А придя чуть позже, застал бы вас за целой хирургической операцией. — Всё вовсе не… — начал было Коннор, чьё лицо в свете открывшейся двери было красным, как помидор, но Хэнк прервал его. — Нечего оправдываться перед этим старым дураком. У него уже давно все шестерёнки заржавели, вот и несёт всякую чушь на фоне старческого слабоумия. — Да, да, конечно… Ладно, собирайтесь и выдвигаемся. Скоро стемнеет. Оставить вас на пять минут, чтобы вы могли закончить свой… осмотр? — Валентайн! — угрожающе прорычал Хэнк. — Что? Я про рану, вы с ней так ничего и не сделали, — пожал плечами детектив, но что-то едва уловимое в его тоне выдавало, что он говорил вовсе не о ране. Сжав зубы, Андерсон достал из рюкзака аптечку и бросил её Коннору. — Вот. Там есть всё необходимое. Приведи себя в порядок — и пойдём. Коннор поймал аптечку, стараясь не встречаться взглядами ни с ним, ни с Ником. «Мда. Дорога будет долгой», — подумал Хэнк.