Лунные звери

Ветер швырял морские брызги, горечью соли оседая на губах, манил за горизонт еще не совершенных событий. Веру всегда притягивали путешествия на кораблях. Ему нравилось время вынужденного бездействия, монотонная качка успокаивала и настраивала на необходимый лад. Можно было все разложить мысленно по полочкам, проанализировать, охарактеризовать. После того, как младший из братьев серебристых волков Ай выбрал его преемника Миру и сына Кирина Вария в младшие мужья, шанс заключить союз с оставшимися ухнул в безразмерную пропасть. Глава клана Лун ненавидел лис, какими бы они ни были, и открыто осуждал выбор младшего сына, так что, было сунувшегося к нему Кейку отморозили на подлете нечитабельным взглядом серебряных глаз. А старший Ин, оставшийся без своего младшего брата Айа, совершенно не собирался слушать их запинающийся лепет. “Чем плоха жизнь человека?” — Веру смотрел на линию размытого горизонта, качка усиливалась и свинцовые тучи, затягивающие небо, предвещали мощный шторм. Когда он задал этот вопрос Кейку, то получил от него целый обрушившийся гвалт ругани. Не совсем рыжий лис не собирался ждать старости своего любимого и уж тем более его верной смерти. “Я плохо схожусь и мой нрав не из лучших. Да, возможно, я не могу пробудить в тебе зверя, но я и без него привязан к тебе так, что не мыслю уже жизни без твоего наглого рыла”. Ответ Кейки Веру не порадовал, лис описывал, сам не зная того, что в человеческом понимании называлось сильной душевной привязанностью и даже возможно любовью. Испытывал ли подобное Веру к Кейке, трудно сказать. Да, этот расцвеченный словно седым инеем рыжий лис ему был в чем-то дорог, но по большей части с ним было удобно, уютно и привычно. После того, как его клан сузился до одного единственного в этом мире человека Миру, Веру очень многое пересмотрел в своей непростой жизни. “Это наказание мне небес за то, что вел разгульную жизнь разбойника и убийцы. Не ценил то, что имел, не защищал тех, кого любил”. Вывод был не из лучших, и плыть по течению, как он делал ранее, не выходило. Тем более возраст брал свое, и в сравнении со своим остающимся молодым жарким любовником Веру стал постепенно сдавать. Завидовал ли он Миру и Варию, которые благодаря силе Айа перешли на дорогу оборотней, разбудив своих внутренних зверей? Скорее нет, чем да. Вот резко помолодевшему Кирину — однозначно. Он помнил бывшего гвара в прошлом как крепкого, сильного воина, побитого летами усталости, когда искал Миру. И теперь, видя насколько тот преобразился, желал нечто подобного. Конечно, дело было не только в молодом теле, Веру прельщало больше желание начать свою жизнь с начала, с некой отправной точки, скажем, с белого листа пергамента, как получилось у Кирина. Вот тогда он точно не совершит подобных ошибок прошлого, сбросит пережитый груз, давящий на его ослабевшее тело, научится жить в согласии с собой и Кейку. Был бы только шанс, хотя бы намек на него. И упертый Кейку ему его дал, настояв на том, чтобы найти своего белого арктического медведя, пусть даже пробороздив половину магического мира. Поначалу Веру встал на дыбы. Искать кого-то третьим в их сплоченную двойку не очень-то и хотелось, тем более сильного, мощного, ведущего и главное — подавляющего. Он привык быть с Кейкой на равных и оказался избалован этими вполне удовлетворяющими его отношениями. Тем более лис не был альфой, а скорее бетой, хотя и ведомым его было трудно назвать. Среди лисиц такого сильного подразделения, что у волков считалось нормой — не наблюдалось. Но раз Кейка решился на подобный шаг, Веру хоть и не сразу, но согласился. Поиски сулили новые странствия и путешествия, возможно, последние в его ограниченной жизни человеческой душой, что впитала раз и навсегда страсть к приключениям. Почему бы и нет? В конце концов, сейчас оставаться рядом с Миру и его супругами он точно не желал. Политика лунного колдуна весь человеческий мир перевернула с ног на голову. Захотелось просто отступить в строну и побыть созерцателем, а не участником во всей этой назревающей мешанине. Радовало одно — войн действительно не назревало. Молодой лунный колдун Дарий этого просто не позволял, тут же вмешиваясь с преданными ему тиграми. Но и спокойной жизнью это было назвать трудно. Бесхвостые негодовали, звери настаивали на пересмотре всех линий гваров, ставленники рассыпавшихся прахом храмовников затевали бунты, пытаясь сжечь недовольных людей. Все буйство подобных событий будоражило кровь и не самые лучшие привычки Веру. Неосмотрительный один единственный шаг и срыв гарантирован, выдрать же его от подвернувшейся сечи не сможет даже Кейку. — Все хотел у тебя спросить, но никак не подворачивался нужный момент, — Кейку поднялся к нему на задранный нос режущего пенистые волны корабля, ветер рвал на нем накидку, сдирая с чутких подвижных ушей глубокий капюшон. — Когда вы, бесхвостые, идете в бой, вы молитесь святой небесной тройке? — Кто как, я скорее воздаю молитвы как привычку, вдолбленную отцом кнутом и кулаком. Но есть кланы, что помнят старых богов и богинь тех земель, откуда они пришли через открытые в прошлом магические порталы. — Это похоже на наши родовые тотемы, — Кейку облокотился рядом на привязанные бочки. Нос корабля то задирало вверх, то плавно ухало вниз, качка явно усиливалась. — Почему ты задал этот вопрос именно сейчас? — Веру поглядел на кончики рыжих ушей, чуть посеребренные тонким замысловатым узором. Он не понимал отца Кейку Каху, на его взгляд, смесь крови в его любовнике была очень красивой, с налетом седины некого благородства. — Капитан Морж поведал, что в последнее время тут промышляют пираты. Если мы поддержим матросов своими клинками при нападении, то с нас возьмут лишь половину требуемой платы. Более того, помогут найти корабль, что плывет к северному континенту и оплатят часть пути. Веру задумался. Когда они пришли в порт искать шхуну до полярных земель, их подняли на смех. Туда не то чтобы не плавали вообще, но вот так вот найти ненормальных, кто поддерживал торговые связи с отдаленными народами, что предпочитали большую часть жизни проводить на снегу и льдах, оказалось нереально. Только Морж, что управлял ладной и верткой торговой посудиной, предложил путешественникам сначала достичь земель львов и гиен, где морская торговля усиленно процветала и огромные порта принимали разные заказы на фрахтовку всевозможных судов. — Я согласен. — Я тоже, просто старайся не прерывать жизнь хвостатых, наноси ранящие удары и выбрасывай за борт на волю волн. Тогда ты не покалечишь их внутренних зверей и не получишь неотмываемый отпечаток убийцы. — Ты учишь не того, я это и так знаю, — Веру раздосадованно отмахнулся от своего лиса. — Это напоминание, ты же знаешь, я чую внутренних зверей. И если ты оступишься, мне будет крайне тяжко находиться с тобой рядом. Веру, вздрогнув, отмораживающее глянул на Кейку, тот не в первый раз предупреждал его об этом. Представить, что твой любовник чувствует нечто похожее на душе у людей, верилось и представлялось с трудом, но умоляющее выражение лика каждый раз показывало, что это не простая блажь. Одно радовало, что даже в случае непоправимого от него не собирались отказываться и слепо бежать, хоть это внушало подобие уверенности в завтрашнем дне, подчеркивая привязанность между ними. — Хорошо, — согласился вновь Веру, хотя больше думал о назревающем шторме, нежели о пиратских страстях. Протяжный свист, за которым заиграл сразу рожок, грубо прервал их размышления. Матросы-тюлени, казавшиеся Веру все на одно лицо, высыпали кучно на палубу. — Кажется, мы меняем курс, — принюхался лис к порывам ветра, отслеживая, как матросы бойко орудуют снастями, — о да, мы видно решили обойти назревающую бурю по ее рваному краю. То, что их корабль изменил немного скольжение, заметил даже Веру. — И это не есть хорошо, нас сносит к линии пиратских островов, думаю, молитвы святой тройки нам все же понадобятся, — припомнил карту их маршрута человек. — Зато сэкономим на проезде, — усмехнулся кровожадно лис. Паруса ощутимо хлопнули и, вновь подхватив мощный ветер, понесли судно навстречу кровавым приключениям. Вот с пиратами Веру ни разу еще не бился в своей жизни, как-то обходилось. Но кровожадная часть его сущности уже ухватила свою удачу за расписной хвост, она жаждала этой битвы. И через некоторое время лихих гонок по краю клокочущей бездны зарождающего шторма дали свои плоды. Неизвестное судно словно вынырнуло из ниоткуда и, удачно упав им на ускользающий пенистый хвост, начало преследование. Пока они шли под одинаковым галсом, не пересекаясь, параллельно друг другу. Но торговая посудина была все же набита добром под завязку и, несмотря на легкий ход и проворство, расстояние от их преследователей стало постепенно уменьшаться. Кейку и Веру решили перебраться на капитанский мостик. — Хотят взять, не повреждая, — Морж оценил преследователя в подзорную трубу, — пушек всего ничего и те все зачехлены. Быстры канальи, как та сука в период течки! Вы в деле, господа? — Да, — сухо подтвердил за них обоих Кейка, подбивая еще на раз оговоренные условия, — половина проезда на вашей шхуне, помощь во фрахтовке судна на дальний материк и уплата части его пути. — Слово капитана, сейчас полетят крюки, — прикинули на умудренный жизнью глаз, оценивая картину, как суда, встав параллельно курсу друг к другу, неотступно сближаются бортами. Предупреждающий свист и протяжный рог, с абордажного судна ответил чужой. Тюлени, вооружившись кривыми саблями, приготовились, Морж, ловко вытащив свой мощный меч, что тут же оделся пламенем боевой магии. Кейка обнажил парные серповидные мечи, пропустив сквозь них магическую искру: — Веру, помни, я за твоей спиной, и если что, добивать хвостатых мне. — Ты же говорил только калечить и кидать их за борт? — Веру достал свои мечи, очень похожие на лисьи, только длиннее и с более изощренными искусной работой рукоятями, что удобно прикрывали сверху кисти рук. — Ну, мало ли… — лис облизнулся, крюки с пиратского судна взмыли вверх, впиваясь намертво в изогнутый борт торговца. — Нам повезло, господа, — Морж кивнул на противника, рыкнув в свои седые длинные усищи. — Это младший из морских леопардов. Молод, рьян и туп до того, чтобы связываться со мной всего лишь с одним судном. — И в чем же везение? — Веру встал спиной к своему верному лису. — Он жаден и не любит делиться добычей с более умными и хваткими братьями. Так что, главное сдержать первую волну! — только успел вывалить им капитан, как вслед за крюками на них обрушилась разномастная толпа морского сброда. — По-моему, твоя помощь мне не будет нужна, Кейка, — Веру, увидев перед собой кучу бесхвостых между мордами шакалов, хищно оскалился. — Но на твой улов я не претендую! — Договорились! — согласился лис, не давая передышки, врубаясь в оголтелую толпу пиратов, чувствуя, что параллельно ему в нее вклинивается со всей мочи Веру. Бой закипел на палубе с особым ожесточением. Тюлени хоть и крепкие ребята, но вояками как таковыми не были, хотя гарпунами ловко скидывали лезущих между бортами двух кораблей. Иногда было слышно, что кто-то читает молитву небесной тройкой, но крики, приказы и сигнальный рог перекрывали все. Когда часть пиратов была отражена с корабля, Морж, что оборонял капитанский мостик, схватился с перепрыгнувшим к нему морским леопардом. — Мал еще на меня ходить! — только услышал Веру краем уха, как капитана пиратов выбросило мощным зарядом магии в пучину мятежных вод. Морж, вытерев выступивший пот, скомандовал рубить крюки с носа, а после, из последних сил пропустив молнию магии через главную мачту, хлопком расправил парус, направив свою верткую посудину на перехват несущемуся мимо шторму. Сначала Веру не понял, зачем тюлени оставили часть абордажных крюков ближе к корме, но когда неуправляемое пиратское судно развернуло под удары волн, стало более или менее понятно. Несчастные пираты пытались выравнять крен своей черпающей воду бортом посудины. Но тут по остаткам канатов пару тюленей пропустили магическую искру, вызвав в борту пиратов локальные вспышки огня и небольшие пробоины выше ватерлинии, что, попав под удар волн, стали усиленно заливаться водой. — Рубим концы, полный ход! — Морж драл глотку, тюлени выполняли, успевая еще отражать удары небольшой горстки пиратов, пока еще не сброшенной с палубы, и оттаскивать раненных ближе к трюму. — Ну, вот и все, пятнистая салага! Эй, вы, убогие, если не покинете мою посудину, привезу в порт в кандалах на праведный суд! Морж громко заухал от смеха, смотря, как несчастные пираты прыгают за борт. Вдалеке отставший пиратский корабль выровнялся над завалившими его волнами, но преследовать не спешил. Что ж, короткое сражение подошло к концу. — И часто тут пираты промышляют? Вроде такого раньше не наблюдалось, — Веру устало вытер чужую кровь со лба. — Как жрицы не стало, вот за год и развелись, но сейчас вступил в правление молодой колдун, время смут подходит к концу, еще пару годков и опять станет тихо, — Морж вновь закрутил лихо штурвал, судно, как только скрылось от въедливых глаз пиратов, изменив галс, лихо уходило от бури по ее рваной кромке. — Ни одного внутреннего зверя не зацепил, — Кейка устало подошел к ним, наблюдая, как ранеными занимаются те, кто сведущ во врачебной магии. — Что ж, я не потерял ни одного тюленя, господа, это стоило договоренности, что я вам обещал. И вообще, лис, зачем тебе человек, хоть он и из рода гвара? Пару с ним ты не сможешь составить, а я из него сделаю отличного помощника, — хохотнул нагло Морж, слыша ответный рык Кейки. Но Веру, встав между ними, не дал сцепиться: — Увы, я принадлежу этому лису, капитан. — Жаль, — Морж пошел тут же на попятную. — Интересно, почему не я? — возмутился Кейка, его больше покоробило то, что капитан выбрал не его и сделал пусть даже ненужное предложение человеку. — Лисы отвратные звери, — ответил Морж без обиняков. — Да и моряки из вас никакие. И пока Кейка еще хмурился, Веру решил изменить беседу в более подобающую сторону: — Вы были на войне? — Мне повезло, я родился в конце эпохи солнечного колдуна, поэтому, когда услышал зов крови, было практически поздно. Так что застал последний год войн, правда времена безвременья хлебнул в полную силу. Я не хищник, но, увы, избежать смертей и убийств мне было не суждено. Морж замолчал, даже как-то Кейка перестал на него бухтеть. Корабль, подхватив попутный ветер, несся легко вперед. Их ждал знакомый порт, неизвестное время бездействия и вновь путь уже на другой материк. *** Извилистые улицы манили экзотической пестротой портового города, торговыми рядами начинаясь чуть ли не от самой пристани. Огромное количество кабаков, доступные шалавы исключительно из бесхвостого народа, работорговля, разгульная жизнь. Еще в первый раз по прибытии сюда Веру оказался приятно удивлен той разницей между соседними материками. Здесь продавали все и всех, был бы спрос и товар. Более того, в роли товара можно было оказаться самому, если не успеешь постоять за себя в нужный момент или продолжишь щелкать клювом, разглядывая цветастые витрины. Яркие броские краски, гомон и гул, что окружили их с Кейкой, до безобразия звучали знакомо и, что уж там, желанно. — Химеры нижнего мира, я скучал, — хищно оскалился Кейка кричащим зазывалам, бойко рекламирующим пивные заведения, братски при этом хлопнув по плечу Веру. — Как ни странно, я тоже, а здесь все по старому, — подмигивая размалеванным полуголым проституткам на углу. — Лучшие шалавы на всем побережье. — Обожаю шлюх, — послали воздушный поцелуй призывно засмеявшимся дамам, но при этом покрепче вцепившись в локоть Веру, по-хозяйски потащили дальше, туда, где обычно отдыхали все капитаны пришвартованных в порту шхун. Конечно, Морж моржом, но и самим стоило прощупать ситуацию на паршивость. А легче всего это было провернуть за чаркой эля, медовухи или чего покрепче. С приходом бесхвостых хвостатые познали вкус более крепкого алкоголя. В этом заведении пили чаще всего ром, самогон и курили все, что возможно было подпалить. Последнее тоже пришло с бесхвостыми, впрочем, как табак и марихуана. Лис закашлялся с непривычки сразу, как они открыли двери, но, разогнав сизое облако перед чутким носом лапой, уперто нырнул внутрь. Веру последовал за ним, впрочем, его легкие привыкли куда быстрее, он баловался куревом и не раз по случаю забивал косячок. Хотя даже по его меркам заведение оказалось прокуренным насквозь так, что в воздухе впору можно было повесить багры, топоры и даже целый якорь с цепями. Хвостатые, что смолили тут, сидя за высоко градусным пойлом, словно проверяли друг друга на крепость. Кто даст слабину первым? Дикий кабан, возвышаясь за стойкой, делал вид, что протирает заюзанные жбаны под эль. Его широкую ряху, оформленную загнутыми вверх клыками, перечерчивали два глубоких давно заживших пореза: один шел прямо через уголок рта, от чего казалось, что хозяин заведения все время ухмыляется. Женщины бесхвостых с широкими ошейниками рабынь над обнаженными грудями бойко разносили заказы. Из одежды на них красовались только короткие корсеты стягивающие талии, и пышные юбки, что еле прикрывали промежность снизу. Подобный наряд объяснялся куда проще, при желании можно было снять любую понравившуюся красотку, и судя по призывным крикам, лившимся сверху небольших комнатушек, доступные женщины отрабатывали вложенные в них деньги куда с лихвой. Бордель процветал, впрочем, как и кабак всегда оказывался забит морским неприкаянным народом. — Кого я вижу, Кейка, уж думал, ты отправился прямиком к химерам! — И тебе не страдать, Хряк, смотрю, морда стала куда шире, а глаза совсем заплыли жиром! Эти двое ударили по-особому лапами, а после синхронно рассмеялись. — Ром за счет заведения, тебе и твоему спутнику. Ищите работу? Если что, могу порекомендовать пару компаний или посудин. Ром оказался крепким и не совсем уж отвратным. Чем хорош был данный кабак, так тем, что спиртное тут всегда продавали отменное. Паленное Хряк не принимал от поставщиков ни под каким соусом, чем и славился на весь порт. — Да нет, мы ищем судно на северный материк, — заметил Кейка, облизывая после жадного глотка огненного пойла свои раскрасневшиеся губы. — О, так вы везунчики, через пару дней туда отбывает “Полярная Бестия”, команда из песцов, капитан Кречет. — И в чем подвох? — Ни в чем особом, но есть один нюанс, который стоит звонких монет, — усмехнулся со знанием дела Хряк. — За счет капитана Моржа, — Кейка растянул свой рот, показывая острые клыки, уж рядиться и сбивать цену он любил и, более того, делал всегда с удовольствием. — М-м-м, что ж, имя Моржа тут в почете, — Хряк между прочим наклонился над острым стрегущим ухом лиса и чувственно зашептал, подмигивая при этом хитро Веру: — Фрахт полностью оплачен в обе стороны, но вы же в курсе, что любой капитан не откажется от дополнительных денег. Корабль по прибытию, пока все запланированные мероприятия главным клиентом не будут закончены, собирается пройти по береговой линии материка, заходя в основные портовые города в поисках новых заказов для нашего порта. — Сколько он собирается там быть? — удача явно улыбалась им во всю зубастую голодную пасть. — Примерно сезон, может, два. Вы же наверняка знаете серебристых волков и их главу мерзавца Луна? От этого имени даже Веру передернуло, а память подкинула те яркие нарезки, когда кичливый волк наезжал на плута красного лиса Каху. — Он посылает посредников из серых волков за обещанным младшим мужем для одного из своих сыновей. — Полярный волчонок? — усмехнулся понятливо лис, этот род появился не столь давно и имел родственные связи с серебристыми волками, практически полностью им подчиняясь. — Да, официальная помолвка и удаленная женитьба на посреднике, что представляет на время настоящего жениха. В общем, муторное дело и долгое, так что, вот вам хороший кусок времени в запасе, сделать все свои дела и свалить с этого химерного материка, не застряв там на несколько долгих лет. И хотя такой вид женитьбы давно уже не применялся в их мире и вызывал ряд сомнений, Хряк говорил дело. Да, с волками лису и человеку из рода гваров путешествовать еще та морока, но рядом принципов можно было и пренебречь ради ведущей цели. Тем более раз судно уже зафрахтовано, то с попутчиков брать плату станут щадящую, а если еще и в оба конца, то с большими скидками. — За это надо выпить, Хряк, — кружки с ромом ударили гулко, оба наших скитальца готовы были отпустить свои загульные ипостаси и ужраться сегодняшним вечером в полный хлам. Сначала пили за Хряка, потом за Моржа, после даже за Луна. Когда к ним присоединился сам Морж, Веру не уловил, а еще за ним маячил одетый по последней моде медведь из клана черных, и что ему понадобилось в их разномастной компании, никто толком не мог сказать. Очнулись Кейка с Веру уже на палубе судна. Судя по нетронутым карманам, их сюда доставили с почетом и сдали буквально под расписку блистающему на мостике крючковатым носом капитану Кречету. Песцы ехидно тявкали в их присутствии, но ссор не затевали, тем более дел на "Полярной Бестии" было всегда непочатый край. Серые волки, одетые богато и броско, держались отдельно, к ним притулился с краю франт-медведь, что тупо смотрел в небо и следил за плывущими по небу разрозненными облаками. Кейка и Веру отлеживались под тенью паруса, в каюту их пока оправданно не пускали, пока весь хмель не выветрится из крови и пассажиры не придут в себя окончательно. Качка еле чувствовалась, судно летело вперед, разрезая небольшие волны, подхватив белоснежными парусами попутный ветер. Они снова оказались в пути, минуя бордели со шлюхами, ненужные портовые драки и прочие изыски разгульной жизни, и кроме зверского похмелья после обильного бухла потерь у себя не наблюдали. — Надо ж было так ужраться, даже покутить толком не успели. Интересно, я хоть одну шлюху снял? — Веру еле приподнялся на локте, по его ощущениям корабль болтало словно в бурю, а желудок требовал остатки яда вывернуть и желательно в морскую пучину. Веру еле дополз до перил и, свесившись головой за борт, облегчил свое положение. Непристойные звуки и запах умело заглушило дыхание океана. — Слабак, — черный медведь, что оказался ближе всего к нему, наморщил брезгливо нос. — Не зазнавайся, косолапый, тебя еще по трапу выворачивало и мутило, — Кейка еле разлепил налитые краснотой воспаления глаза и, оглядев наглую морду медведя, переспросил: — И что наследник Черного Зверя забыл так далеко от земли обетованной? — Не ваше собачье дело, пегий лис и никчемный человек, — фыркнули громко, а после, накрыв голову капюшоном, подбитого щедро искрящимся мехом богатой накидки, показно отвернулась. Меж тем один из серых волков, приблизившись к медведю, боголепно произнес: — Будущий Зверь Родя, может, разделите с нами скромную трапезу? Волки издалека бросали неприветливые взгляды как на Кейку, так и на его спутника, явно промывая под шумок волн им несчастные кости по бесконечному кругу. “Лисы совсем опустились, коль в любовники выбирают бесхвостых людей”, “Молчи уж, младший сын Луна и так опозорил весь род, взяв ведомыми двух гваров, и, как видно, лисий род Красного Зверя прогнил не хуже”… Иногда ветер доносил обрывки брошенных едких фраз. В общем, как понимал Веру, есть им придется с матросами и уж точно не с капитаном. Но после, когда голова прояснилась и их позвали откушать, Кречет как раз удивил. Он сидел во главе вместе с боцманом, черным волком, вкушая как ни в чем не бывало ту же баланду, что и матросы. Впрочем, стряпня корабельного кока вполне оказалась съедобной. Маслянистый суп с травами и экзотическим овощами шел на ура, да и лепешки из непонятного зерна тоже. Все вполне вкусное и главное свежее. — Родя вроде не был преемником Черного Зверя? — Веру, когда перед ними встал вопрос поиска сильных оборотней с магической кровью, перевернул все рода, дотошно выискивая нужную информацию. — Не был, но одного из его старших братьев удачно убили, так что теперь он второй наследник. А так как первенец ушел к небесным колдунам, власть второго и третьего брата можно оспорить. Поэтому при определенных обстоятельствах Родя может стать зверем, обогнав среднего брата. Вся эта неразбериха в хвостатых кланах утомляла Веру. Ему часто казалось, что у людей куда все проще устроено и даже подробное бесконечное разжевывание Кейки принципов жизни и видения мира оборотней не всегда спасало. — Интересно, каким? Уж не собирается ли он гоняться, как и мы, за полярным медведем? — вот это с человеческой точки зрения казалось самым разумным в запутанной ситуации с Родей. — Не по его статусу такое, скорее он отправился в путь, дабы попробовать заключить договоренность с полярными медведицами на то, чтобы те ему выносили преемника — сына. Черные медведи у нас не пользуются спросом, как бурые. Но, возможно, на отдаленном материке он заинтересует своим редким окрасом требовательных дам-храмовниц, — предположил пространно Кейка, хотя предположение Веру ему глупым не показалось. В определенных ситуациях медведь Родя мог стать им серьезной помехой и соперником, а это ничего приятного не вызывало. Кречет на их разговоры за столом никак не реагировал, он словно вообще не замечал эту странную парочку, а когда Веру поинтересовался, сколько им нужно внести денег, коротко пояснил, что за них полностью заплатил капитан Морж, правда не сказав, в оба конца пути или только за проезд до северного материка. Веру хотел уточнить это момент, но Кейка наступил ему на сапог своим, тормозя и осторожно качая головой, мол, не береди. Вот обратно, когда поплывем, тогда и узнаем. Почему? Веру знал, что тот при всей своей безалаберности всегда был мнительным и не любил планировать заранее, а когда пытался просчитать на несколько пунктов вперед, обычно терпел неудачу. Веру подобных помыслов не разделял, но раз сапог упорно продолжал болезненно вдавливать его ногу в поскрипывающие доски пола, промолчал. Правда на рассвете, пока Кейка спал, покачиваясь в гамаке в выделенном для них скромном закутке каюты матросов, все же добрался до капитана и прояснил данный вопрос. Морж благотворительностью не отличался и заплатил, как и обещал, лишь за половину пути. Для возвращения, если они планировали прибегнуть еще раз к услугам "Полярной Бестии", необходимо было внести часть предоплаты и забронировать посадочные места. Что Веру и сделал, забив на все верования и страхи неудачи Кейку. Если лис что и заподозрил, то умудрено промолчал, во всяком случае, даже ухом не повел, когда Веру залезал в соседний гамак под монотонный скрип качающихся на железных крюках ламп болотного народа и молодецки храп отдыхающих матросов. Дальнейшее путешествие ничем примечательным не обозначилось, корабль шел бодро на север, ловя умело парусами попутный ветер. И это вызывало недоумение не только у Веру. Похоже слухи-страшилки, "правдивые" рассказы и мифы о крушении кораблей на северном пути оказались сильно преувеличены. Капризница фортуна им благоволила, погода стояла прекрасной, ветра дули в нужном направление. Команда песцов на экзотическую пару лиса и человека больше не обращала особого внимания. Чванливые серые волки держались от всех особняком, привечая только франта Родю, что, судя по зарвавшемуся поведению, уже давно мнил себя Черным Зверем. — Странно, серые даже с боцманом не общаются, а он же тоже волк? — как-то заметил на весь этот ежедневный дворцовый концерт интриг Веру и тут же получил весьма исчерпывающий ответ от Кейки. — Масть не та, черные волки всегда были изгоями среди других. Так что, не жди особой дружбы между этими кланами. Да вот только эта враждебность нам пользы не принесет. Они все ненавидят лисиц, независимо от цвета своей пропахшей псиной шкуры. На горизонте стали появляться отдельные редкие айсберги, да и тепло южных широт сменились стылыми воздушными массами. Их длительное, скучное за неимением приключений путешествие подходило к концу. Пришлось доставать прихваченные зимние накидки и утепляться, даже в сезоны плодородия северная земля не радовала жаром. А когда их корабль окружила стая белоснежных птиц, один из песцов на смотровой вышке крикнул зычно, оповещая всех: — Земля! Главный портовый город северного материка отличался сложной системой прохода в дельту реки, здесь было столько укреплений и молов, не дающим айсбергам приближаться к пирсам, что Веру немного запутался в линии зигзагообразного фарватера. — Запоминать его глупо, если ты не моряк, — угадал движение глаз человека Кречет. — Даже нам приходится пользоваться проводниками, течение реки перекраивает подводный ландшафт дельты каждый год с приходом талых вод. Плясали они на этом пятачке за юрким катером на магической тяге половину дня и только к сумеркам приблизились наконец-то к желанной пристани. — Мы вернемся в порт по истечению всех ритуалов, связанных с женитьбой волков. Как видите, шхун тут немного, и все эти утлые судна местные, ходят только по краю берега, не пересекая океана. Так что, думайте сами, не советую застревать до холодов, а теплый сезон тут значительно короче, чем на вашем материке. Но и я ждать не буду до бесконечности, вмерзать в лед бортами не дело. Утонченный Кречет говорил, как есть, не скрывая своих мотивов, в сопровождении молчаливого мощного боцмана-волка, маячившим за спиной капитана, парочка смотрелась гротескно. Кейка, услышав сей разговор, сморщив выразительно нос, но все же промолчал, а когда они по трапу сошли на берег, между прочим заметил Веру: — Если на наш хвост упадет неудача, помни — это ты приманил ее заранее, заплатив обратный проезд домой. — Предпочитаешь тут зимовать? — огрызнулся на подобное Веру. — Предпочитаю пустить фортуну по свободным волнам, она дама капризная, клеток и запретов не любит. Или ты забыл зачем мы прибыли сюда? Так я напомню, без полярного медведя все наше с тобой путешествие потеряет какой-либо смысл. Это не вояж для романтических увеселений. И вообще… Что вообще, Кейка не договорил, на пристани появились девы-медведицы, и, судя по тому, как они приблизились к ожидавшему их Роде, вся медвежья встреча была спланирована заранее. — Смотри, вот они белые полярные медведи, — прошептал лис замершему рядом с ним человеку. — Это женщины-храмовницы… — разглядывая высоких дев с белоснежными волосами, углями глаз прожигающих низкорослого для их стати черного медведя. — И что? Если тут женщины-медведицы, значит и мужчины должны быть. Предлагаю проследить за ними и, подобравшись поближе, узнать, зачем, к примеру, выскочка Родя прибыл на край магического мира? Это предложение звучало разумным, наши путники, натянув поглубже опушенные капюшоны, пристроились хвостом к уходящей процессии, выделяющейся среди прочего хвостатого народа своей высотой, умело пряча от встречных песцов необычные для этого края лики. Дамы выступали важно, поглядывали сверху на снующих у них под ногами песцов снисходительно, плавно покачивая крутыми бедрами. Их серебристые одежды светлым пятном выделялись среди пестроты портового города, бесчисленных торговых палаток, трепещущих флагами распахнутых для посетителей павильонов. Несмотря на прохладу, вся главная улица оказалась украшена гирляндами экзотических цветов, услаждающих нюх и радующих яркими красками очи. Пестрый сезон цветения приходил сюда запоздало, припекающим в полдень северным солнцем, что не думало опускаться за горизонт даже ночью, певучими трелями птиц и ящеров, прохладными ветрами с моря по вечерам. Медведицы вместо того, чтобы двигаться к окраине города, повели Родю через бурлящей толпой песцов и леммингов в центр. — Они точно пришли не от матушки настоятельницы, храмовницы что-то мутят. Вот только непонятно, в свою пользу или этого франта Роди. Кейка продолжал ворчать даже в толпе местных жителей, спешащих по своим делам на широкой улице. Веру понимал ход его мыслей и без объяснений, все храмы на каком бы они материке не находились, располагались всегда вне городских стен и считались отдельной обителью. И раз медведицы не повели претендента в женихи напрямую к себе, то тут дело явно нечисто. Меж тем процессия, что отслеживали наши путники, завернула в одно из питейных заведений средней лапы. Попрошаек у входа всего торчало двое, и судя по тому, как мелкий вгрызался в витой калач, присыпанный сахарной пудрой, их даже здесь не гнали и хорошо прикармливали. Что ж, Кейка сунул мелочь тому, что постарше, дабы детишки не поднимали шум, и, взявшись за крепкую дверь, услышал стеклянный звон серебряных колокольцев. Веру передернул плечами, еще не хватало, чтобы медведи увидели их, но все обошлось. Внутри толпилось много хвостатого народу. Пухлые лемминги бойко разносили заказы, один подскочил тут же к ним, указывая путь к свободным столикам. Кейка, поведя носом, выбрал направление оставленное терпким запахом Роди. Уж его напомаженное душистыми маслами тело он бы точно ни с кем не спутал. Тем более на корабле достатка в пресной воде не было и кто как справлялся с гигиеной, этот черноволосый франт выбрал по его мнению не самый лучший способ. И верно, медведей Веру заметил сразу, как только лемминг, крутя пухлым задом с коротким хвостом, торчащим из обтягивающих кожаных штанов, провел их в первый же зал. Необходимо было подобраться к ним так, чтобы не привлекать внимание и в то же время слышать разговор интересующих хвостатых персон. То, что столы были отгорожены своеобразными резными ширмами, оказалось на лапу обоим. Кейка умудрился усесться прямо за спиной расфуфыренного Роди, флиртующего с монументальными дамами и попивающего тут же доставленный неугомонными леммингами душистый эль. Осталось только сделать заказ и дожидаясь его, вкусить как самой беседой, так и принесенным спиртным, как оказалось, фирменным для данного питейного заведения. Веру вальяжно поглядывал по сторонам, периодически поднося жбан эля, тем самым прикрывая себе лицо. Впрочем, медведицы вообще не обращали на них особого внимания. Они недоуменно взирали на не затыкающегося от комплиментов Родю и морщили показно носы на ставший в замкнутом помещении практически невыносимый сладковатый запах, пока самая старшая едко не заметила, перебивая обильный фонтан бесконечности льющийся из пасти черного медведя. — Нам не совсем понятны ваши намерения, медведь Родя. И пока мы их не выясним окончательно, я не смогу в это посвятить мать-настоятельницу. Франт поперхнулся и, убрав тяжелую кружку эля от себя подальше, попытался настроить дев на нужный для него лад: — Я прибыл к вам по собственной инициативе, когда узнал, что у вас проблемы с мужчинами. И-и-и… — замялся Родя под прошивающими взглядами замерших словно статуи храмовниц, — решил предложить себя, как… м-м-м, скажем-м-м-м, партнера. Воцарившая тишина после такого наглого громкого заявления словно повисла тяжестью в пропитанном спиртными парами и маскирующими мускусный медвежий запах цветочными маслами воздухе в их уединенном закутке. Даже Кейка поперхнулся, круглыми глазами уставясь в не менее распахнутые от удивления очи Веру. Ибо даже те, кто носил величественный титул Зверя, так храмовницам не навязывались, и куда лихая понесла Родю в очередной раз, было не понятно. Старшая медведица, оглядев нахала особо прицельно, громко рассмеялась: — Давно меня так не смешили, вот не думала, что один из сынов Черного Зверя настолько блаженный. Ее сестры, тактично прикрывая рты и носы широкими рукавами расшитых серебряной нитью платьев, подхихикивали, посверкивая заинтересованными взглядами на идиота. — Это разумное предложение. Что не так? И почему вы смеете оскорблять меня? — надулся Родя, совершенно не понимая, что вести себя столь неадекватно с храмовницами не стоит. — Ты даже не гризли, извини, но ублюдки, рожденные от тебя, нас не особо интересуют. Был бы ты хотя бы бурым медведем, тогда мы еще подумали над подобным предложением. Мы и раньше брали в мужья мужчин из этих родственных нам кланов, когда вставала необходимость разбавить застоявшуюся густую кровь. После вливания через поколения обычно пегая окраска нивелировалась и все были довольны. Но чтобы с черным? — ведущая храмовница снова, не удержавшись, задорно рассмеялась, вытирая крупными ладонями выступившие прозрачные слезы. — Тогда я готов стать младшим мужем одного из полярных медведей, — заявили еще более помпезнее, отчего уже покатились с хохоту все, даже пробегающие мимо верткие лемминги. — Святая троица на небесах, сколько вам лет, Родя? — еле выдавила из себя одна из свиты медведиц. — Да уж постарше некоторых, — обиделся совсем черный медведь, невольно ожидая, когда белокурых дам отпустит забористое веселье. — У нас все мужчины на пересчете и они давно образуют устоявшиеся пары, — старшая медведица поднялась, останавливая первого попавшегося лемминга из обслуги и прося принести счет. — Вам добрый совет, уплывайте обратно, как только шхуна, что привезла вас, отчалит по фрактовому договору. — И что? — Родя взвился на ноги вслед, смотрелось такое гротескное противостояние смешно, он уступал как минимум на голову в росте северным дамам. — Что у вас с войн не родилось ни одного сына, и вы приносили на этот свет только дочерей? А вот это оказалось весьма интересно. Веру почувствовал, как вздрогнула медведица и, судя по ее гневному взгляду, по-настоящему разозлилась. — Если подойдешь хоть к одному из наших детей, загрызу. Ледяные слова окатили всех, даже Кейка поежил плечами, втягивая голову… Эта угроза касалась и их, так как именно за полярным медвежонком они и пожаловали в столь заоблачные заморские дали. *** Комнату сняли на пару дней прямо тут на верхнем этаже питейного заведения. Цены оказались весьма приемлемые и к пришлым относились с великим почтением, залипая глазами особенно на Веру. Как оказалось, бесхвостые тут, на далеком материке, были в диковинку, особенно такие рослые с бледной кожей. — Можно подумать, тут вообще людей нет, — в который раз ворчал Веру, они с Кейкой вернулись только из города в безуспешных попытках собрать необходимую информацию. — Ну почему же, есть, но они не живут в городах, предпочитают кочевой образ жизни и практически никого из хвостатых не пускают в свои общины. Ты же внешне очень привлекателен, вот на тебя и глазеют, — Кейка и сам измотался в попытке упасть удаче на хвост, умудрено помалкивая про несвоевременную уплату Веру обратного пути. Иногда они издалека замечали таким же блуждающим одинокого медведя Родю. Теперь от него столь сильно не разило, горячие источники, коими свободно пользовались все жители города, сделали свое необходимое дело. — Неужели мы прибыли сюда напрасно? — Веру прикрыл глаза от северного ночного солнца согнутым локтем, спать, когда темнота не падает на землю, оказалось непривычным. — Нет, сегодня я попробую пройтись по пивным, где кутят местные капитаны кораблей, они знают этот край лучше нас и наверняка собрали все сплетни. — Так они тебе и разболтали, — усмехнулся Веру, даже так, с прикрытыми глазами, не спалось. — Смотря сколько с ними выпить, — рассмеялся в ответ Кейка, то, что его любовник наконец-то настроился на веселый лад, немного радовало. — Ты просто не понимаешь всей сущности взаимоотношений среди хвостатых. Здесь земля полярных медведей, но Северный Зверь сейчас не имеет настоящей власти, так уж сложилось, что ее прибрали к своим загребущим лапам храмовницы. И уж поверь мне, не все мужчины этому рады, а уж на то, чтобы устроить пакость зарвавшимся гигантшам, найдутся некоторые с особым рвением. Нам просто необходимо их отыскать, а после с капитаном Кречетом договориться о вывозе медвежонка как контрабанды. Впрочем, если мы успеем с ним сплести свои хвосты, даже храмовницы несколько раз подумают, прежде чем поднять лапу на тех, чьи звери соединились в единое целое с их любимым сыном. Тем более если тот встанет на нашу сторону, то мы уж за себя втроем постоим, и потом, не каждая мать сможет навредить своему же ребенку. — Тогда я с тобой! — воспарял духом Веру. — Сегодня нет, я не хочу за информацию платить тобой. Так что отдыхай, и чует мой нос, нам завтра придется плыть на этих утлых лодках вглубь материка. Кейка, натянув на себя капюшон накидки, огладил кончиками пальцев вспыхнувшую скулу Веру, а после, наклонившись над ним, жадно поцеловал. Правда через несколько мгновений уверено отстраняясь с ласкающими слух словами: — Я не отпущу тебя ни к богам, ни к химерам, любимый. И если для этого необходим полярный медведь, мы его добудем. Веру оставалось только ждать: ни отдыха, ни сна. Солнце выжженным белесым ритуальным бубном кочевников неутомимо кружило над горизонтом. Он не находил места, пока Кейка не притащился обратно далеко за полдень, пьяный, растрепанный, но счастливый, громко оповещая его: — Отходим в полночь, снежные барсы дружбаны навеки. Где уж он их тут раскопал, было загадкой, но Кейка, не раздеваясь, рухнул на их общую постель, практически тут же отрубаясь и оглашая комнату молодецким храпом. Выспрашивать и будить его Веру не решился, он сходил вниз и, перекусив, вернувшись обратно, завалился к нему под бок. И даже мертвецкий запах перегара ему не досаждал, необходимо было действительно отдохнуть перед решающим рывком. *** Барсы управляли длинными ладьями на волшебной тяге, те весьма успешно подходили для извилистых рек и многочисленных озер северного континента, и судя по богатой обшивке и огромной куче товаров в них, бизнес процветал. Кейка прятал свои уши и ежился, голова гудела еще от выпитого, да и голодные взгляды, что барсы кидали на Веру, напрягали. — Ты не говорил, что у тебя в паре гвар, — разбил тишину тот, что управлял ладьей, на которой и расположились наши путники. — А ты и не спрашивал. Или у тебя есть претензии к бесхвостым? — проворчал Кейка, судя по тому, как бодро выглядит барс, похмелье ему не грозило. — К гварам нет, у нашего племени есть те, кто связал свою жизнь с бесхвостыми девами и подарил этому миру гваров. Теперь я понимаю, зачем вам полярный медведь. — Что, уже жалеешь о нашем соглашении? — усмехнулся Кейка, но барс его тут же перебил. — Нет, просто не понимал, зачем он вам. А так я готов вас довести до отдаленного острова, где храмовницы прячут своих сыновей до определенного возраста, чтобы те в свой первый гон по случаю не связались с кем попало и не повязали их внутренних зверей навечно на своего, — глава клана управлял лодкой умело, иногда зычно выкрикивая распоряжения своим людям на других. Через какое-то время часть лодок ушла в другие извилистые бурные потоки и из сопровождающих осталась только одна. — А как вы будите внутренних зверей гваров? — этот вопрос Веру интересовал очень сильно. — Никак, мы с мужчинами не связываемся, а женщин будят медведицы-храмовницы. В этом то и проблема, среди нас женщин-барсов практически не осталось, и все наши жены, привезенные с других континентов, это бесхвостые люди из родов гваров. И мне не надо вам рассказывать, как влияют на наших дев храмовницы. Медведицы повысили сбор податей настолько, что уже ропчут даже песцы и лемминги. А Северный Зверь спускает им все с лап, он отшельник и со своим спутником-братом, пройдя войны солнечного колдуна, заперся в логове, не общаясь ни с кем. Мы пытались выйти на них, но нас даже не стали слушать, отрубив все подходы мощнейшим магическим барьером. Рассказывал барс весьма интересно и эмоционально, перед глазами Веру вставали то картины забытых боев, то полупрозрачный, словно сотканный изо льда, манящий зыбкостью очертаний замок-логово. — А еще медведи из старших остались, что пережили войну? — Да, кузены главной пары, но их единицы, они также предпочли уйти от внешнего мира в уединение. Только иногда принимают у себя храмовниц, чтобы оставить после себя преемников. — Кровавые войны перевернули мир многих, — кивнул грустным мыслям Кейку. — Чем мощнее магически зверь, тем сильнее он подвержен воздействию солнечных колдунов. Наверное, это отвратное чувство, видеть, как твоя сила крушит целые острова тверди, убивая сотнями других хвостатых, — дипломатично заявил барс. — Я и сам прошел через это и как никто иной понимаю настоящий выбор полярных медведей. Тяжело смотреть в лики тех, родственников которых ты рвал на куски, обмазывая себя чужой кровью. Веру замотался в накидку поплотнее, лодка скользила по глади медленно текущей реки с отменной скоростью, и капюшон все время срывало с растрепанной головы. — Но и дальше терпеть храмовниц просто невыносимо. Наше племя раньше обитало на группе островов, что находились посередине между вашим континентом и этим. Райское место, через которое шли все торговые караваны. Богатые порты, сытые и холеные жители, красавицы благородные кошки. Мягкий климат вечной весны, леса, богатые дичью, деревья, приносящие спелые фрукты… мечта, неуловимые волшебством небесные сады — тут, на грешной земле. И где оно теперь? На морском дне. Именно полярные медведи опустили весь наш архипелаг в пучину прямо под конец химеровых войн. Выловили оставшихся и увезли как военные трофеи на свой континент. Конечно, как только солнечный колдун почил, нас освободили и из статуса военнопленных мы перешли в свободные. Дали землю под поселение, но вот контракт на дарение, чтобы мы сами могли провозгласить своего Пятнистого Зверя, не подписали. Северному Зверю оказалось это без надобности, он и слушать не стал. А храмовницам, что стригут подати, только на загребущую жадную лапу. Ситуация вырисовывалась весьма паршивой, теперь понятен был гнев снежных барсов и то, как они ухватились за рисковое предложение Кейку. Заночевали прямо в лодках, заведя обе в тихую заводь, прикрытую сверху пышными ветками близстоящих елей и пихт. Деревья тут оказались весьма однообразными по сравнению с южными материками, с непривычной для гостей пушистой хвоей. Через пару часов отдыха выдвинулись снова. — Мы покажем вам остров, на котором стоит один из магических барьеров, возведенный храмовницами. — А медведь там есть? — поинтересовался Веру. — Его никто не видел, внешне остров ничем непримечательный, проглядывается насквозь, и по размерам мелкий, но это не так, если взяться за то, чтобы обойти его вокруг, уйдет много времени. Мы с ним столкнулись случайно пару десятков лет назад, возили товары вверх по реке бесхвостому племени кочевников, а когда попытались высадиться, уперлись в невидимую стену. — Значит, гарантии нет, что на нем спрятан медвежонок? — понятливо усмехнулся безрадостно Веру, их путешествие превращалась в бесконечные поиски непонятно чего. — Этого никто тебе здесь не даст, гвар, — осадил барс. — И потом, если бы не храмовницы и их химерный гнет, я бы за данную информацию заломил бы хорошую цену. А так любая диверсия против этих полярных баб нам будет на лапу и, возможно, заставит Северного Зверя посмотреть в нашу сторону. Веру прикусил язык, зря он влез в разговор хвостатых, но Кейка, накрыв его руку своей, перевел тут же внимание взбешенного барса на себя. — Вы будете нас ждать? — Нет, это привлечет медведиц, они следят за островом через песцов-посредников. Но когда мы пойдем обратно, задержимся чуть выше по течению, здесь есть замечательная закрытая заводь, в ней мы уже останавливались, весьма удобное место для наблюдения, и песцы там на нас не обращают особого внимания. Это далеко по их понятиям от острова, а значит, ничего закрытому магически куску земли не грозит. Что ж, звучало приемлемо. Еще пара поворотов речного русла, блестящего на солнце змеиной чешуей, и они выплыли на цепь небольших островов, некоторые из которых оказались густо заросшие непроходимым ельником. — Второй от нас, мы вас высадим на первом. На берегу не мелькайте, уходите сразу под сень лап елей, пересечете его и выйдете к небольшой протоке между островами, глубины там небольшие, по пояс. Но вот забраться и пройти на следующий остров, как мы не пробовали, так и не смогли. — Сигнализация? — по-деловому уточнил, кивая, информации Кейка. — Никаких магических лишних ловушек. Барьер настолько силен, что медведицы в нем уверены. Но если вы сможете его пройти, что ж… тогда вы точно оба достойны того, что обретете на спрятанном от всех островке. Кейка поблагодарив еще раз барса, хлопнул ему по протянутой лапе, словно подтвердил торговую сделку. — Если там медведь, будьте осторожны, судя по всему, он уже совершеннолетний, но раз его держат в изоляции столько лет, значит пару пока еще не подобрали или уж очень буйный и неуправляемый, — барс, как только путники спрыгнули в воду, погружаясь в протекающую стылость по колено, отвел резко лодку в сторону. Дальше перекрикиваться и продолжать разговор было неуместно. Кейка потащил застрявшего в вязкой глине дна Веру резко на берег, скрываясь тут же в черноте теней елей и пихт. Пахло густо хвоей и влагой, их промокшие ноги проваливались по щиколотки в пропитанный водой сизый мох. Но лис вел, не останавливаясь, своего гвара за собой и только в самом центре острова, когда деревья сомкнулись за ними плотной стеной, остановился. Барьер, установленный лисом, скрыл их от левых глаз. Они смогли развести небольшой костерок и обсушиться. — Сильно не шуми, — предупредил лис, вешая над огнем их промокшие портки. — Я не такой, конечно, мастер барьеров, но кое что могу. — Медведицы нас не обнаружат? — Если их соглядатаи песцы ничего не найдут, медведицы тут не появятся. — Думаешь, они высадятся на данный остров? — Непременно, я чувствовал слежку все время, когда мы плыли, и барсы тоже, просто делали вид, что не замечаем этого. И действительно, через некоторое время на их полянку вывернул небольшой песец, одетый охотником, он долго пялился на пустое для него пространство и водил чутким носом перед скалющейся мордой ушлого лиса. Но, так ничего и не найдя, недовольно ушел. — Неужели не почуял запах кострища? — удивился Веру. — Мои барьеры не так просты, как кажутся. Он чувствует его, но где конкретно, найти не может. Барьер по волшебной тяге распространяет запах на несколько миль в округе, да тут все сейчас пахнет кострищем. Тем самым выследить нас по нашему личному запаху станет невозможно. Теперь стало понятно, почему песец тер покрасневшие глаза и все время чихал. Веру даже его внутренне пожалел. Связываться с пройдохой Кейкой было себе дороже. Они даже поспали в своем убежище, а после, восстановив силы, отправились туда, где планировали обрести свою судьбу. Долго тянуть тоже не стоило. Медведицы могли нагрянуть в любой момент, может песец и списал запах костра на проплывающих мимо запретного острова снежных барсов, но вот эти дамы могли что и заподозрить. К этому моменту запах костра уже выветрился, и Кейка, бодро подойдя к кромке небольшой протоки, разделяющей острова, замер в тени еловых лап. Веру терпеливо встал за его плечом, чутко вслушиваясь и оглядываясь. Остров перед ними отличался плешивостью, на нем рос только низкорослый кустарник и, как правильно говаривали барсы, проглядывался насквозь, вернее, бросая взгляд в сторону него, можно было рассмотреть во всех подробностях лес, растущий уже на следующем в этой цепочке острове. Со стороны казалось, что это просто заброшенный кусок суши, поросший бурьяном, травами, с торчащими из него кустарниками северных сизых ягод, ничем не примечательный и не притягательный. Кейка тихо хмыкнул, поясняя шепотом: — Этот барьер может понять только тот, у кого в крови плещется неразбавленная кровь Зверя. — То есть читающие души? — Ну, хотя бы частично чувствующие внутренних зверей, как, например, я, — человеческое понятие душ Кейка давно познал с подачи своего любовника. — Передвигайся за мной след в след, думаю, мы проникнем за барьер, даже не сломав его. — Неужели сможем просочиться? — Попробуем, терять нам все равно нечего. Со стороны казалось, что Кейка, подняв руки вверх, развел их широко в стороны, словно обнимая что-то невидимое. — Не смотри вперед, только на мою спину и старайся идти за мной так, чтобы моих волос касалось твое дыхание, — предупредил лис человека. Выполнить это оказалось куда труднее, тем более Кейка погружался медленно в волны протоки, течение в которой оказалось ощутимым. Но шаг за шагом они продвигались вглубь чего-то непонятного. Веру краем глаза отметил, что пространство вокруг них стало напоминать серебристый кисель, словно все затянуло непроглядным туманом, в который они и погружались. Секунды, минуты, часы, вечность… А потом все резко исчезло, и они с Кейко оказались совершенно в другой местности, стоя на берегу огромного по масштабам острова, словно река тут разлилась крупным озером, береговая линия которого вилась в оба края до бесконечности. — Прошли, — выдохнул облегченно Кейка, проходя барьер, он явно пару раз задержал дыхание. — Осталось только понять, зря или нет. И если на этом заброшенном месте тот, кого мы столь рьяно ищем… — ответил ему напряженный Веру. Но стоять на берегу смысла не было, и наши отважные путешественники решили прошерстить весь остров, а для начала пройти его по диагонали. Тем более тропа, что виднелась у них перед глазами, оказалась весьма натоптанной и, к радости обоих, вела как раз, петляя, вглубь. — Медведицы все же здесь бывают, — оглядывались скрупулезно по сторонам, — хотя и не часто. Кейка вначале сильно напрягался от каждого шороха, но время шло, они просто продвигались к центру острова и ничего не происходило. Тропа стала шире, что позволяло им идти плечом друг к другу, и оба ускорили шаг. — Может, он уже брошен? — заметил ему запыхавшийся Веру. — Тогда зачем столько вкладывать магии на столь мощный барьер? — опроверг его домыслы Кейка. — А химеры их знает этих медведей… — вариантов у Веру оказалось немного, но перечислить их он, увы, своему любовнику не успел. На следующем повороте они со всего размаха вляпались в невидимые крепкие силки. — Вот черт, — Кейка, пару раз дернувшись, ругнулся витиевато и громко. — Только ослабил внимание и привет. Попались. Субстанция, в которую они влипли, словно мухи в мед, приподняла их в воздух и, дрогнув под ними, словно стала сжиматься. Со стороны казалось странным, их будто распластанные в прозрачности безвольные игрушки, развернуло лицами друг к другу и, максимально приблизив, вжало. Вверх ушел кратковременный световой столб, оповещая всех в округе, что два идиота попались в умелые магические силки. Кейка, вздохнув над плечом Веру, обреченно заметил: — Прости, не думал, что придется сдохнуть тут, медведицы нам точно не простят того, что мы вторглись на их охраняемую территорию. Но я даже подумать не мог, что подобные ловушки окажутся внутри барьера, а не снаружи. Веру же невольно подумал о части внесенных им денег за обратный путь на корабле, и уже казалось готов был покаяться за увильнувшую от них фортуну, как раздался совершенно незнакомый бархатистый голос: — Вообще-то, это не совсем ловушка… С боку полыхнули алым огни горящих глаз, и на их замершую композицию вышел обнаженный мужчина. Повернуть голову на звук голоса неизвестного не смог ни тот, ни другой, лишь скосить глаза, впрочем, незнакомец приблизился, обходя попавшихся по кругу и давая себя тем самым рассмотреть. — Это внутренняя часть барьера, он более сложный, чем кажется на первый взгляд, иначе бы удержать меня здесь матерям не удалось. — Ты полярный медведь, — констатировал факт Кейка, он чувствовал, что Веру начинает потряхивать от их незавидного положения и от накатывающего страха беспомощности. Ведь сейчас они представляли собой весьма легкую добычу. — Ну да, — почесали рукой под неровно откромсанными, собранными куцым пучком белоснежными волосами. От худого тела мужчины шел жар, вообще, судя по пропорциям, тот еще был относительно молод. И это выглядело очень странным, неужели барсы оказались правы и его удерживали, только потому что не могли унять яростный норов. — Ты не похож на несовершеннолетнего медвежонка. — Мое совершеннолетие случилось несколько десятков лет назад, но так как по словам матерей мне еще не подобрали должную пару среди мужчин-медведей, заперли безвылазно здесь. — На отшельника ты не слишком тянешь, — Кейка не мог отрицать, что медведь говорил вполне связно и рассуждал весьма логично. — Для сильного мага путешествовать ментально не проблема. Но и быть просто призраком, когда вокруг тебя течет бесконечный поток жизни, честно говоря, задрало, — медведь остановился за Веру и, принюхавшись, осторожно коснулся его волос. — М-м-м, судя по запаху, вы любовники и периодически пользуете друг друга в задницы, и мне это очень даже подходит. — Не трогай его, — Кейка, дернувшись, смог лишь оскалится в нагло улыбающееся медвежье рыло. — Если хочешь просто поиметь, то возьми меня. — Не переживай и его, и тебя. Я раньше никак не мог придумать, как взломать не касаясь этот чертов барьер, чтобы не вляпаться в него самому. И тут вы, как же я ждал долго подобного везения. Тем более часть энергии ушла на сигнал и он существенно ослаб. Медведицы вскорости прибудут, так что стоит поспешить. Алость глаз полыхнула над головой вздрогнувшего Веру, крупные ладони с узловатыми пальцами, оглаживая, вспороли острыми когтями сзади одежду. Она повисла лохмотьями, спереди удерживаемая прозрачной субстанции. — Химеры, да у тебя же гон! — вдруг догнал весь ужас ситуации Кейка. Да, они собирались найти медведя для того, чтобы он связал свою жизнь с ними, став для обоих ведущим партнером и спутником, но не таким же способом. Тем более, судя по морде медведя, он просто хотел физической разрядки, а не духовного контракта с их душами. — Именно, я уже и со счета сбился сколько мне пришлось провести здесь, не имея должного партнера. А тут два в одном, и вам хорошо, и мне замечательно, вам же не привыкать в нижней позиции. Храмовницы мне даже бабу не приводили ни разу, видите ли я практически всем им близкий родственник. Медвежата от меня будут болезненны и ущербны, и совершенно не понятно, зачем меня тогда держать в изоляции, если я им не подхожу как великий осеменитель. Прохлада касалась оголенной спины и ягодиц недолго, жар чужого обнаженного тела придвинулся ближе, влипая в него и распаляя. Веру сморгнул и вдруг увидел перед собой не руки, а звериные лапы. Он продолжал висеть в воздухе, вот только уже ни как человек, а белоснежный лис, и к нему сзади пристраивался огромный лохматый полярный медведь. Укус в шею, распахнутые неверящие глаза Кейки, то, как он открывает рот и видно что-то кричит, Веру, увы, не слышал. Он, словно одетый маревом, только часто смаргивал, не понимая, что с ним происходит и почему он все это смог узреть как бы не сам, а со стороны, всю их химерову композицию. Медведь, взревев сзади, облизал покус, боль сконцентрировалась почему-то именно там. А после его заполнили сзади, плавно натягивая и раскрывая. Чувство наполненности было не таким, когда он отдавался Кейке. Веру словно чужими глазами видел, как в его раскрытой заднице под задранным пошло вверх пушистым хвостом ходит размашистыми толчками мощный член, как что-то до него пытается донести Кейка, его раскрытые губы, округленные до упора распахнутые глаза. Хотя, по идее, то, как их вжало поле друг в друга, Веру просто не мог узреть подобное. Но видение быстро накрылось пеленой, энергия, что сильнейшим потоком хлынула через его растянутую задницу, поднялась бешеной волной вверх, вынося сознание из бьющегося в тисках поля столь непривычного для него лисьего тела… Когда он пришел в себя, то свечение вокруг него так и не погасло, да и круговое видение не исчезло, перед ним теперь раскатывали невменяемого Кейку. Медведь рыкал сзади любовника лиса, но подобного, что Веру узрел от близости с этим ненормальным, на данный момент не было. Для него и Кейка, и полярный паршивец, дорвавшийся до желанного, оставались в образах зверолюдей. У Кейки закатились пеленой глаза и слюна капала изо рта, словно он заразился бешенством. Еще один рык из запрокинутого горла медведя, и теперь уже Кейка, как и сам Веру, засветился, одетый ярким белым пламенем. — Замечательно, — медведь огладил только что обильно кончившего в его лапах лиса. — Хотелось бы мне остаться с вами навсегда, натрахавшись всласть, но такой шанс сбежать от матерей я не упущу. Медведь что-то прошептал себе под нос, и пламя, что окутывало бездарно вляпавшихся в барьер, слившись, повторным столбом света ударило в зенит. — Брешь готова, бывайте, мужики, передавайте привет храмовницам. И скажите моей матери, что не стоило держать меня столько лет в заточении. — Погоди! — Веру вдруг осознал, что их сейчас с Кейкой вот так вот и оставят влипшими к останкам чертового охранного поля, с голыми отжаренными задами напоказ. — Ты что, кинешь нас здесь? — Я бы, конечно, прихватил бы вас с собой, но чтобы вас выколупать даже из этих жалких завихрений, понадобится время. А у меня не так уж его и много. Так что, повесите, очухатетесь… это будет недолго. Матери примчаться быстро, и потом, нужно же им оставить хоть кого-то, на ком эти химерные бабы выместили бы весь свой гнев, — заметили весьма ехидно в ответ, а затем сразу заспешили в ту сторону, откуда пришли Кейка и Веру. — Но мы так не договаривались! — по-глупому крикнул Веру из последних сил. Ему как раз повезло в том плане, что он мог видеть, как голая фигура, мелькая в солнечных бликах, что падали через лохматые лапы ельника, исчезла вдали. Несмотря на свой рост и худобу, тело медведя отличалось гармоничностью линий и притягательностью, вот он мелькнул в последний раз по тропе, махнул Веру размашисто лапой на прощание и, не оборачиваясь, скрылся за поворотом. Веру скосил глаза вбок как смог, но возможность смотреть со стороны исчезла, как только волшебное свечение вокруг них с Кейкой погасло. — Кейка, ты жив? — Жив… — еле выдавили из себя, а после, тяжело вздохнув, печально заметили: — Он сплел с нами хвост, только, боюсь, вечноживущими мы долго не будем. Как только прибудут химеровницы-медведицы, наш с тобой общий духовный муж станет вдовцом. Вот уж не думал, что кто-либо способен бросить на произвол судьбы тех, кого до скончания света сделал своими. — Ободранные химеры, — простонал понятливо Веру. Вот уж действительно не повезло, так не повезло. В таком безвольном положении они даже защитить себя не могли от медведиц. Спины и задницы заметно холодило, и хотя по вечеру северное солнце за горизонт не ныряло, но становилось весьма прохладно, что подтверждало суровость данного края. Висели они в этой хитроумной ловушке примерно несколько местных суток. Кейка выдерживал пониженные температуры куда проще своего гвара, а вот Веру уже начал хрипеть и терять сознание от переохлаждения. Когда же на их тропе появились высокие белокурые дамы, наши герои-любовники находились в том состоянии ожидания, что рады были любому происшествию и наказанию на свои буйные головы, нежели бессильному бездействию. На них не напали, так что худшие предположения Кейки пока не свершились, а даже, вытащив из силков, завернули в теплые шкуры, магически подлечив. Этого пегий лис никак не понимал, он смотрел, как осунувшееся лицо его гвара покрывается розовым румянцем, и, слыша глубокое дыхание, радовался, что Веру провалился в здоровый сон. — Спасибо, матушка, — Кейка обратился к той, что выделялась среди всех белоснежными сросшимися бровями над переносицей и цепким умудренным бесконечностью жизни взглядом. — Помолчал бы, презренный. Была бы моя воля, вы бы оба уже летели к небесам, радуясь тому, что ваши бренные тела сгорели в моем магическом пламени. Но, к сожалению, мой сын Урма преемник Северного Зверя и великий маг. Тебе ли лис, сын зверя Каху, не знать того, что если убить духовных партнеров сильного волшебника, физически пострадает и он сам? Или ты не видел шрамы на теле зверя Марбы? Или ты не знаешь, что подобное, если и лечится, то столетиями. И как ты думаешь, могу ли я, мать будущего Северного Зверя, навредить своему сыну? — Простите, матушка… — еле прошептал на такой наезд Кейка. Но медведица, не слушая его, колдуя над уснувшим Веру, продолжала: — Вот ведь, телом вырос, а мудрости в своих ментальных путешествиях по миру не набрался. Урма так и не понял, что, оставив вас нам, не обретет так необходимую для себя свободу. — Но вы его закрыли тут в полной изоляции, — вот тут почему-то на Кейку нахлынула злость. Он понимал Урму как никто иной, ведь когда-то и его пытались учить своду правил Зверя, а еще навязывать свои суждения. — Телом, а не духом. И то только для его же блага. Мы ему уже и бурую медведицу подобрали, ожидали только, когда младший брат Урмы станет совершеннолетним и познает свой первый гон. И тут явились вы: лис и гвар, порушив все наши планы на счастливое будущее. — Это надо было не мне говорить, а своему сыну, — фыркнул Кейка, первый страх перед медведицами прошел. Убивать их пока никто не собирался, а там видно будет. Не бывает безысходный ситуаций, и не всю вечность медведицы будут их держать под замком, как того же Урму. *** Родя маялся от безысходности, время утекало, он тратил на бесконечный эль и необходимую еду все свои средства, а воз проблем так и не сдвигался. Медведицы его послали, корабль, что должен был забрать жениха-волка после всех вычурных церемоний, уже вновь стоял на причале в ожидании. Теплый сезон подходил к концу, если не уплыть с яркой развеселой толпой волчат, то можно вляпаться тут на весь год. А как говаривали старожилы, стылое время отличалось на северном материке особой суровостью, щедро приправленной снегами и морозами. Он бродил в который раз вокруг портового города, бессмысленно любуясь красотами и экзотикой местной природы. Кое-где деревья уже отметились охристыми красками сезона урожаев, зацвели странные синие и красные цветы, и все улицы украсились пеной их расплескавшихся повсеместно соцветий. Гвар и пегий лис, что путешествовали с ним, словно канули в лету. Иногда Родя невольно задумывался, может они вообще сгинули? А среди песцов и леммингов медведицы больше не объявлялись. Родя в своих безрезультатных блужданиях вышел вновь к причалам и там вдруг узрел совершенно новый непонятно откуда явившись корабль. Судя по пышности отделки и яркой раскраски парусов, к ним явился с другого материка кто-то из великих Зверей. Но портовый город почему-то никак не реагировал на столь богатого только прибывшего гостя. Родя прекрасно помнил, как встречали радостно и шумно шхуну Кречета, так как морской путь между материками был осложнен течениями и магическими штормами. Не каждый капитан готов был рисковать своей посудиной ради прибыли. И после того, как столь удобный перевалочный пункт архипелаг Снежных Барсов ушел ко дну, за такую авантюру брались лишь единицы — отчаянные сорвиголовы. Так же удивил Родю странный символ солнца на парусе, где-то он уже видел подобный рисунок. Лемминги и песцы спешили дальше, даже не бросая взгляда на цветастые паруса, и у Роди закралась еще одна мысль, может этот корабль вообще местный и коль он тут, то кроме как Северному Зверю принадлежать никому не может. — Так и будешь пускать голодные слюни на мою шхуну? Или может быть поднимешься? Сверху на Родю взирал высокий молодой мужчина, и судя по его белоснежным волосам и крупным чертам лика — полярный медведь. Родя аж челюстью скрипнул от неожиданности. Вот оно, что он так долго искал! Врали медведицы, якобы свободных мужчин в их клане не существует. Так как Роде умело скалились и даже подмигивали северными озерами глаз, явно намекая на всевозможные пошлости. Как он лез наверх по сброшенной веревочной лестнице, Родя бы не рассказал даже под пытками. Неуклюжесть так у него никуда и не делась, поэтому его жалкие попытки вставать в “пленительные” по сексуальности позы, не разрывая зрительного контакта с вожделением, выглядели со стороны настоящим цирковым представлением неумелого шута. Но медведь никуда не исчезал, он продолжал зазывно улыбаться, пока его неуклюжий визави преодолевал пространство над колышущимися волнами. — Я уже тут! — наконец-то Роде удалось неуклюже перевалить через борт и распластаться брюхом на прогретых досках палубы. — Что, давно не трахали, да? Соскучился поди торчать между песцами и леммингами? То, как его нахально встретили и даже не помогли встать, как-то с гостеприимством совершенно не вязалось. Родя поперхнулся с такого, но после, все же неумело поднявшись, воззрился нетерпеливо на столь наглого хозяина посудины. Полярный медведь, одетый в шикарные одежды, расшитые жемчугом и золотыми нитями, продолжал улыбаться и не думая приближаться к нему. Рядом с ним на столике стоял пузырь дорого рома, а еще до краев наполненная экзотическими фруктами хрустальная чаша. — Если ты меня окликнул, то наверняка и сам перепехнуться не против? — решили поковырять с другой стороны, нервно улыбаясь, но услышали то, что совсем не ожидали. — Вообще-то, нет, возможно еще сезон назад я бы и заинтересовался твоим смазливым задом, но сейчас я уже повязал свой хвост с другими. А ты же знаешь, что если есть духовная привязанность, то секс с посторонними так уже не втыкает. “Опять облом”, — у Роди все улыбка сошла на нет. — И судя по твоему запаху, ты хоть и подставляешься часто, но видно все не тем. Так в чем твоя проблема, черный медведь, коль ты вдруг прикатил сюда, на край нашего мира? Родя оглядел этого нахала и вдруг понял, что перед ним стоит самый обыкновенный зарвавшийся мальчишка. Когда-то он и сам был таким, когда таскался за зверем Носей и надоедал его тупым белкам. А затем, переболев, поплыл по течению. Любовники не переводились, но вот сплести хвосты и стать единым никто не предлагал. Собственной магии хватало чтобы оставаться внешне молодым, но явно оказалось недостаточно, чтобы отец выдвинул его наследником, невзирая на других своих детей. Как-то со всего этого стало тускло на душе и противно. — Ты слишком молод, чтобы читать мне нотации. — А ты слишком борзой, чтобы навеливать себя в партнеры моим матерям. Что, бурые медведицы отказали и ты рванул к полярным? Столько лет живешь, а все никак не поймешь в чем твоя проблема. Так недалеко потерять своего внутреннего зверя и завести в душе химеру. — Это ты о чем? — не понял Родя, а когда сморгнул, то понял, что находится не на шикарном корабле, а на балконе небольшого маяка, который украшал один из самых высоких молов скрытой гавани. Медведь, разговаривающий с ним, никуда не исчез, правда вместо дорогого эля торчала походная фляга, а в деревянной миске рядом красовалось кусками нарезанное вездесущее здесь вяленое мясо. Да и сам молодой нахал оказался одет в костюм местных охотников. — Твой внутренний медведь черен и плачет, еще немного и он, потеряв свою шерсть, переродится в химеру, — вещал молодой нахал, закидывая в распахнутый рот очередной кусок мяса. — Мне-то нет дела до тебя, но не думаю, что задушевная встреча со зверем Марбой, который убивает опустившихся, тебе будет в радость. Вернись к себе и переосмысли жизнь. Наверняка у тебя есть тот, кто когда-то хотел быть с тобой одним целым? Это я тебе советую, скажем, по дружбе как медведь медведю. Родя вздрогнул… ему не нравились разговоры о палаче, что сейчас слыл щедрым хозяином макового поля. Это бередило память, а еще подбрасывало видение одного из младших братьев, что с тупым упорством в последнее время вечно навязывался ему, следуя по пятам. Если он уступит этому сосунку и создаст пару, ни о какой медведице и речи не зайдет, да и о преемственности на титул Зверя можно забыть. Родя прекрасно понимал, что слаб, и, пойдя на альянс с еще более слабым и никчемным, нисколько не выигрывал. Он нехотя отвел взор на волнующееся внизу сизые волны северного моря, а когда вновь перевел на полярного медведя, его и след простыл. Не было ни фляги, ни миски с пряно пахнущим мясом, установленных по-хозяйски на выступе каменной стены. Родя в одиночестве торчал на маяке, проветриваемым всеми морскими ветрами, и впервые за всю свою длинную жизнь задумался о ее смысле. *** Очутиться в дамском царстве храмовниц оказалось необычном обоим. Веру никогда вообще не бывал в подобных местах, даже выходцев из кланов гваров до хвостатых дам не допускали, а Кейка, не образовав достойную пару и будучи странного цвета, у редких лисиц-служительниц подобных храмов у них на родине заинтересованностью не пользовался. Вся огромная постройка из полупрозрачного материала, похожего чем-то на лед, поражала воображение кружевом перекрытий, стрельчатых окон, впрочем, свет проникал не только через них, но и непосредственно сквозь стены. Высокие белокурые медведицы казались Веру все на одно лицо, и когда он озадачился, как же их отличать у Кейки, тот только лапами развел. Что, мол, не только на морду одно и тоже, но и по запаху, да и внутренние звери все как на одну колодку. Единственное они могли четко выделить мать Урмы по сросшимся бровям, ее родную сестру, что отличалась таким же характерным признаком, правда не таким выраженным, как у первой. И кроме них изначальную праматерь-медведицу, высушенную бесконечными столетиями своей долгой жизни. — А что ты вообще хотел? Судя по всему, тут всего две изначальные матери и их прародительница древняя старуха, а все остальное многочисленные дочери. Поэтому все мои органы чувств в полном дисбалансе. И так же понятно, почему Урму и других медвежат держали в изоляции. Все же, не думаю, что дети между сестрами и братьями — это замечательная идея. А вот то, что они так резко отшили Родю с его глобальной идеей размножения — для меня немного странно. Но с другой стороны, я лис, а не медведь, и если они, как и мой отец, борются за цвет шкуры — то тогда все встает на свои места. Гризли встречаются только на нашем континенте, как и бурые медведи. А в связи с тем, что архипелаг снежных барсов сейчас представляет морское дно с кучей аномалий, путь между материками сильно затруднен. — Думаешь, все эти дочери только от одного медведя, как и редкие сыновья? — прикинул в голове всю информацию Веру. — Скорее от пары. Северного зверя и его спутника, не исключено, еще от одного или двух, но даже так все они тут близкие родственники, увы. Веру совершенно не хотел понимать подобные проблемы хвостатых, и уж тем более не желал вникать в то, как Кейка удивлен такому большому количеству храмовниц-медведиц в одном месте. Они практически весь теплый сезон томились под “домашним арестом” среди величественных дам и никак не могли найти выхода из столь щекотливого положения. Да, их кормили, выделив отдельные апартаменты в удаленном крыле. Никоим образом не угрожали и никак не ущемляли в потребностях. Но, к сожалению, легче от этого не становилось. С каждым прожитым днем в подобной “тюрьме” Веру чувствовал нарастающее беспокойство. Им не запрещали бродить по храму, но вот выходить за стены своеобразные чары наложенные на них возможности не давали. Кейка охарактеризовал данную магию как разновидность все тех же полей, замешанных на видение внутренних зверей. Но тут, увы, простые уловки не прошли. И когда он попытался, то его мягко, но весьма существенно приложило. Несколько суток полного обездвиживания при ясном разуме быстро отучило от ненужной самодеятельности. Радовало, что их с Веру не разъединили, да и умерщвлять никто не собирался. Раздражение, что Веру предписывал к своеобразному удержанию в стенах и покусительство на свободу выбора, которую гвары ценили выше всего, через пару недель окрасилось еще более своеобразными проблемами, а именно в сексе. Желание тел никуда не делось, тем более гвар стал постепенно молодеть. Но вот то, что они пытались прокрутить, как раньше, на пару с Кейкой, удовлетворения не приносило. Как бы они не ухищрялись кувыркаться в постели, меняя позы, чередуясь местами, должной разрядки не наступало. Получалось только чисто физически избавиться от утренних потребностей и то после долгого тупого маслания и дрочилова, внутри же образовывалось нечто пустое, отчаянно тянущееся подвижными щупальцами наружу. Как будто они, сами того не желая, прощупывали окружающее ментальное пространство и, не находя необходимого и столь желанного, снова сжимались в гудящий пустотой клубок. — Еще немного и я полезу на стены, — не выдержал в очередной раз Веру, подставляясь берущему его сзади Кейке. — Этот храм словно душит меня своей прозрачностью. — Спасибо скажи, что во внутренних покоях они не такие, как наружные, пропускающие свет, — Кейка, покрывая своего любовника, и сам был не рад происходившему. — А я отцу не верил, что при сплетении зверей в устоявшихся тройках при потере одного и близость не близость, и секс так — физическая разрядка при полном внутреннем опустошении. Он отпустил еле вымучившего свой оргазм Веру и, повалившись рядом, так не кончив, уставился в белоснежный потолок. — Это из-за засранца Урмы? — Да, одно радует, он также испытывает неудобства, как и мы, так что медведицы просто ждут, когда их ребенок вломиться в храм за брошенными им же любовниками. — Но, Кейка, тогда Урма вновь попадет под власть медведиц? Вряд ли он пойдет на такое. — Пойдет. Еще пара недель и его внутренний зверь, что стал с нами единым, приведет его к нам сам. Я рад этому и не рад одновременно. Не думал, что повешу своим гребенным поведением нам на шеи большего блуда и засранца, чем мы сами. Но, увы, что сделано — то сделано. Неприятно осознавать свои же ошибки. Я подверг тебя, как и себя, ненужным испытаниям и теперь мы оба зависим от решения молодого сумасброда. Слова, произнесенные Кейкой, больно резали и так издерганную душу гвара, хотя теперь как таковой души человека у него уже не существовало, вернее она полностью слилась с серебристым лисом, разбуженным полярным медведем. Нахлынувшие воспоминания о том, как его перекинуло в зверя там, висящим и беззащитным в паутине полей, открытым и беззащитным… как пугали, так и бесили. Веру не был из тех, кто прощает подобное, и руки чесались достать серповидные клинки только при мысли, что этот обнаженный придурок, громко пыхтя, снова поимеет его в доступный зад. Как руки превратятся в неудобные лапы и он сам, завиляв хвостом, отведет его в сторону, добровольно раскрываясь. Веру вздрогнул оттого, как Кейка притянул его к себе на горячую грудь. — Винить надо только меня, это была моя гребанная идея. — Которую я поддержал, а еще не послушал тебя и спугнул нашу фортуну. Так что, оба придурки, раз вляпались в подобное дерьмо. Скажи… Урма, как и в прошлый раз, нас силком принудит к близости? — Боюсь, что твое “силком” окажется неуместным. Его зверь просто потянет наши за хвосты, и мы сами с радостью опустимся перед ним в колено-локтевую, выставив свои похотливые задницы, еще и руками придержим ягодицы, задрав пошло хвосты, чтобы еблось особенно смачно. — Кошмар… — прошептал Веру, прикрывая устало глаза. — Идиоты, нашедшие для себя третьим такого же идиота… — подтвердил Кейка слова любимого, а после заржал: — Кто ж знал, что его держали на поводке, вот он и дорвался до предложенного. Веру, не выдержав, также рассмеялся, все их веселье походило со стороны на неподдельную истерику. — Я вот подумал, что, если Родя потопал прямиком к Урме, из них вышла бы достойная пара, безумно бесившая матерей-медведиц. — Ну да, мы ж считали, что умнее этого черного недоумка, мечтавшего о гареме из полярных медведиц, а оказались в такой непролазной заднице, что теперь уже поздно отрицать свою гребанную “гениальность”. — Практически навечно быть прикованными к тому, кто тебя выебал на радость себе любимому, а после бросил на лапы матерей, м-да. Если Кирин или Варий с Миру узнают о наших великих похождения, ржать будут весьма долго, — собственные мысли Веру не радовали. — Им дела нет до нас, уж поверь. Кирин до сих пор чувствует сумбур к Марбе, а твоему племяннику и его паре волчара Ай точно продыху не дает, — Кейка, перевернувшись к Веру, нежно его поцеловал. — Надеюсь, Урма истоскуется по нам настолько, что не просто будет брать, но и отдавать с процентами. Связь зверей неоднозначное явление и бьет по всем в связке, и судя по тому, что творится с нами обоими, ждать ответного хода осталось недолго. Как и предвещал Кейка, Урма явился под светлые очи медведиц-матерей неделю спустя. Без какого-либо предупреждения, просто пробив демонстративно защитный барьер, вызвав при этом среди молодых сестриц настоящую панику. — Явился блудень, — схмурила медведица-мать на нерадивого сына густые брови и уже была готова вылить на него все свое негодование, как по стопам молодого бунтаря в рваные края медленно затягивающегося барьера шагнули еще двое весьма заинтересованных лица. Именно последние, как поняли Веру и Кейка, выбежавшие на разрастающийся шум, наделали больше шороху в храме, нежели явившийся к ним долгожданный духовный супруг. — Северный Зверь и его дражайший супруг, — матери-медведицы синхронно поклонились в глубоком реверансе, а за ними все их многочисленные дочери, что осели на пол белоснежными цветками ритуальных одежд. — Вот не думали мы, что именно ваш ретивый и недальновидный сын сможет вытащить вас обоих из неприступного логова. Один из полярных медведей ответно поклонился матерям своих отпрысков, отдельно выделив изначальную, поясняя такое наглое появление после сотен лет отшельничества и ухода из магического мира: — Наш сын Урма лишь одна грань назревших проблем, которые сдвинуть в одиночку я не смог бы никогда. Но рассвет наступил и в моем логове вместе с приходом эры нового колдуна, — Северный Зверь поднял обе лапы, и просторные рукава, украшенные серебряной вышивкой, скользнув вниз, обнажили два боевых наруча из мерцающего лунным светом металла, первый артефакт, созданный новым колдуном не для разрушения, а для созидания. — Теперь у нас есть возможность исправить нашу ошибку прошлой войны. Снежные барсы обретут вновь свой архипелаг, капитаны шхун не будут рисковать своими жизнями, дабы прибывать на наш в настоящий момент практически отрезанный от всех континент. Сыновья и дочери нашего рода найдут себе достойные пары и мы возродимся, помогая другим восстать из пепла. Речь хоть и была пронизана пафосом и напором, Веру и Кейку не так интересовала, как тот угловатый по сравнению с великими медведями, кинувший их по-глупости и незнанию прописных истин, медвежонок. Урма, прикрывший свой приход отцами, пожирал издалека обоих своих супругов жадным, голодным до секса взглядом, и его внутренний зверь, подрыкивая на все ментальное пространство, звал то, что принадлежало ему. Кейка еле удерживал своего ретивого лиса, умудряясь еще и за хвост перехватить рванувшего по незнанию на зов совершенно неискушенного в этом вопросе Веру. — Значит, молодой колдун Дарий сам почтил вас своим присутствием? Это отрадная весть, — старшая медведица, выпрямившись, оглядела замершего Урму, а после скосила взгляд на своих невольных гостей-пленников. — Однако, в первую очередь начнем решать с мелочей. Северный Зверь, ты одобряешь брак между нашим сыном Урмой и этими двумя? Напомню, один из них лис, сын зверя Каху… а вот второй гвар. Подумай всерьез, здесь и сейчас. Породниться с лисами нам, полярным медведям, это практически несмываемый позор. Но их разрыв связи может навредить Урме, на несколько сотен лет лишив его практически всего магического дара. Веру, вздрогнув, словно выплыл из наваждения, скосил взгляд распахнутых глаз с натянутого Урмы на тревожно замершего рядом с ним Кейку. Значит, храмовницы не отказались окончательно от мысли их убить, а просто отложили до лучших времен, сделав из обоих придурков настоящую наживку для сбежавшего сына. Медведи замерли, ожидая решения Северного Зверя, как тот, прокашлявшись, потупил взор: — Эти наручи нам вручили при одном условии, что мы подтвердим этот странный со стороны союз своим словом и примем лиса Кейку и гвара Веру как собственных детей. Лунному колдуну трудно отказать, тем более нам дали шанс исправить тот клановый позор, что преследует нас с войн солнечного колдуна. — Но почему? — изначальная медведица недоуменно пронзила взглядом сначала еле дышащего Кейку, а после бледного Веру. — Как понимаю, племянник гвара Веру является супругом родного брата настоящего колдуна. Так что, подобный союз нам на лапу. Кроме этого Дарий попросил нас о великом одолжении, которое я озвучу моим старшим дочерям отдельно. Но впредь, кроме данных исключений, все же необходимо более тщательно нашим медвежатам подбирать духовные пары. Более того, я попрошу освободить своих сыновей из вынужденного заточения и обещаю сам приглядывать за их воспитанием. Так же я решу, как наказать Урму за непочтение к своим духовным супругам. Он должен понять, что хотя лис Кейка и гвар Веру не принадлежат к нашему клану, но они ему не секс-игрушки. Медведицы переглянулись, но умудрено промолчали. Урма продолжал пыхтеть, еле сдерживая норов. Северный Зверь вернулся и потребовал свою власть обратно. Что же им оставалось? Единственное — подчиниться. *** Дыхание океана, уже подернутое прохладой надвигающегося сезона холода, радовало глаза своим временным спокойствием. Капитан Кречет уверенно вел свою резвую шхуну по замысловатому маршруту. Только он знал, сколько требуется магии, силы, упорства и бесстрашия на то, чтобы добраться до практически недоступного северного материка. Это последний поход оказался до безумия удачливым, и казалось во всем. Обычно он всегда терял кого-то из верного экипажа или часть драгоценного груза, а когда приходилось восстанавливать и сам потрепанный магическими бурями его любимый корабль. Наверное так сложились удачно звезды или лунный колдун, что открыл своим приходом новую эру благоволил морякам. Кречет старался даже не задумываться, лишь бы не спугнуть капризную фортуну и не накликать ненужную никому беду. Его главная миссия выполнена, молодой супруг, что по согласованному отдаленному браку вступив в клан волка Луна, находился на борту со всеми своими сопровождающими. Конечно, Кречет немного был удивлен, что часть пассажиров, ранее оплатившая обратный проезд, так и не появилась. Но Северный Зверь, лично явившийся на его корабль, весомо убедил его в том, что с ними все в полном порядке и отныне их родной дом на северной далекой земле. И потом, вмешиваться в семейные дела великих капитану явно было не с крыла. Тем более щедрые вознаграждения Зверя властителя закрытого материка сами собой отрубили все ненужные вопросы. Кречет оглядел пустынную палубу с одинокой фигурой, закутанной в меховую накидку, и, передав управление шхуной верному своему помощнику и по совместительству любовнику, черному волку, спустился к себе. Пока они шли по спокойным водам, стоило подбить барыши и наметить следующие долгоиграющие планы на счастливое будущее. Фигура, маячившая сейчас на палубе, пошевелилась и, увидев появившегося неизвестно откуда рядом с ним странного незнакомца, неуверенно приблизилась к нему. Медведь Родя, маявшийся от бессонницы и вставший в столь для него нехарактерно время, уже битый час рассматривал с носа корабля, как тот уверенно режет набегающую небольшую волну. Ему вдруг захотелось перекинуться хоть парой ничего не значащих по смыслу фраз и не важно с кем. И этот такой же, судя по раннему часу, маявшееся без сна пассажир мог славно скрасить его времяпрепровождения. — Доброго утра. Я раньше вас не видел. Мучились от морской болезни? — начал было пространно Родя при приближении к своему намеченному объекту. — Нет, что вы, просто наслаждаюсь морскими видами. Океан всегда прекрасен в любой сезон, тем более мне немного по пути с данным кораблем. “Немного по пути” было сказано странно и неопределенно. Родя только задумался о том, что вроде как промежуточные остановки капитаном Кречетом точно не запланированы, да и потом где? Архипелаг Снежных Барсов, вернее место вечного магического шторма они только недавно умело обогнули. Теперь же путь пролегал в относительно спокойных водах и через несколько дней их ждал до боли знакомый порт. Он попытался разглядеть лицо своего собеседника, но не смог, глубокий капюшон скрадывал умело черты, не давая рассмотреть детали. — У меня сегодня великая радость, моя мать сплела хвост судьбы с духовной подругой и теперь она не покинет раньше времени меня и этот так мною любимый мир. Единственное, придется вложиться магически и ни один раз, чтобы морской северный путь стал более доступным и моя мама смогла почаще наведываться к ее духовной подруге, — незнакомец продолжал смотреть в сторону мерцающего бликами горизонта, не поворачиваясь к разбившему его одиночество наглому медведю, правда напоследок его полностью огорошив. — Да и вы бы не тянули со своей женитьбой, ваш молодой брат не всегда продолжит преданно ждать вас… И пока Родя раззевывал пасть на последнюю неуместную тут фразу, лихо перепрыгнул борт шхуны. Крик у Роди “Хвостатый за бортом!” застрял так некстати в его распахнутой пасти. Перед недоуменным взглядом чуть сбоку от размеренного хода корабля маревом появился мерцающий остров с высоконечной горой и огненным озером у ее основания. Незнакомец шел к проявившейся волшебным образом земле прямо по воздуху как ни в чем не бывало, а по его одетым пламенем лунного света следам вкрадчиво ступали взявшиеся из неоткуда, подрыкивающие друг другу, тигры. Зрелище поражало, пугало и зачаровывало одновременно… Родя скосил свой взор на капитанский мостик, где в таком же невменяемом состоянии, вцепившись в штурвал, неверящими глазами замер черный волк. Нет, двум точно привидеться подобное не могло даже по великой пьяни или от невозможной усталости. Но марево неизвестной земли уже рассеивалось, и лунный колдун вместе с парой, одетых магическим пламенем, тигров безвозвратно исчез. Конец