я — смесь безумной нежности с отчаянным «хочу к тебе». солги мне, что, конечно же, ты тоже это чувствуешь. судьёй мне будь, учителем, пристанищем, обителью. люби меня — мучительно, но всё-таки люби меня.©*
«Из Заповедного леса выхода нет, и сожрет тебя Волк, и умрешь ты мучительной смертью, а коли не умрешь, то станешь перевертышем и вечность будешь мучиться, да на луну выть» В дождливую погоду Волк любил приходить на берег небольшого озера, находившегося в самом центре Заповедного леса. От дождя всегда спасала огромная старая-старая ива; под ее ветвями Волк перекидывался в человека, чтобы лишний раз не мочить шерсть, и подолгу вглядывался в мутную озерную воду. Порой на поверхность всплывали наяды и скрашивали своими песнями и рассказами волчье одиночество. Незнамо почему, но молодые озерные нимфы не пугались ни грозного волчьего оскала, ни острых когтей, ни сильных, мускулистых рук, которыми Волк мог запросто свернуть им шеи. Может быть, богини были уверены в том, что Волк настолько одинок и отчаян, что их общество — единственная отрада для него, а может быть, они просто знали многим больше, чем знали те, кто выдумывал все эти сказы о Волке и его кровожадности. Поди разбери этих лесных жителей. — Лисы, волки помнят долго, — заливается одна из наяд, плеск воды и кваканье лягушек служат ей аккомпанементом, — кто им дал тепла… Ночью темной нету Волку места у огня. Волк сидит, навостривши ушки, уткнувшись носом в острые колени, и виляет серым хвостом, вызывая у нимф улыбки. Все они здесь «заповедные», все они в одной лодке… — … нету Волку места у огня, — подхватывают остальные, и хор звонких девичьих голосов разносится над озером. А дождь все никак не хочет униматься. Наяды недовольно поглядывают в небо и тихо переговариваются между собой, прекратив напевать свои песни. Волк разглядывает девушек внимательными желтыми глазами и, наверное, просит богинь не покидать его, предчувствуя, что те вот-вот сорвутся обратно в воду и спрячутся там, оставляя его одного. Только те не читали мыслей, а Волк был нем и мог только вслушиваться в красивое звучание женских голосов. Но только не в слова… никак не в слова. Постепенно небесная вода становится из ливня обычной моросью, а из своих укрытий выбирается всякая живность. Волк то и дело отмахивается от назойливых комаров хвостом, почесывает за ухом и совсем пропускает момент, когда где-то сбоку шуршит еще один гость озерного берега. Рыжая лисица с любопытством осматривает увлекшихся друг другом наяд и делает осторожный шаг. Лапки у сестрички махонькие, шажочки тихонькие — она каждую веточку подмечает, каждый сучочек. Волк и ухом не ведет, так загляделся на озерных красавиц, да и обличье человеческое слух с нюхом притупляет знатно. Оттого лисичка спокойно доходит почти до самого берега незамеченной. Волк весь напрягается завидев яркий рыжий мех, но напряжение то недолгое, Волку лисы не нравятся, конечно же, да только вот не хочется ему гнать рыжую взашей только из-за какой-то там вражды — пусть себе пьет и гуляет где хочет. Лисица Волка не трогает, а значит и Волк лисицу тоже. Наяды в это же время приглядываются к незваной гостье — та так же осторожно подходит к самой воде и склоняет голову, чтобы воды испить. Огневка приковывает к себе всеобщее внимание, а потом, оторвавшись от воды, смеряет наяд и Волка каким-то совсем уж умным глазом.лисы, волки помнят долго кто им дал тепла… ночью темной нету волку места у огня**
***
С того самого дня Волк постоянно чувствует чужое присутствие. Запах лисицы запоминается сразу: он мускусный, сильный, а еще отдает полынью. Волк не понимает причины преследования, и его начинает раздражать рыжий мех, что периодически мелькает на периферии яркой вспышкой. Но отчего-то сестричку никто прогонять не спешит. Дриады, что периодически выходят к Волку, когда тот перекидывается человеком где-то в чаще леса, окружают рыжую непроходимым кольцом, пугая бедную лисицу, да так сильно, что жалобный скулеж слышно на всю округу. Волк игнорирует такой явный призыв о помощи и принимается собирать хворост для костра, только изредка порыкивая и подергивая ушами. — … перевертыш-ш, — шепчет одна из дриад. — … обманщи-ик, — вторит другая. Лисица замирает и пытается разглядеть Волка через обступивших ее нимф. Но те не дают, нашептывая не то проклятья, не то какую-то только им понятную ересь. Но Волк все так же ходит и хрустит ломающимися сухими веточками, совсем не заинтересованный и не обращающий внимания. — … когда перекинешьс-ся, хитрый лис-с? Рыжая кусает одну из нимф за тонкую щиколотку, и те тут же растворяются прямо в воздухе, обращаясь пахучим туманом.***
Однажды ночью Волк просыпается от того, что под его бок пытается подлезть рыжая проныра. Волк рычит, скалится, но не трогает — ждет, что до лисицы дойдет сразу же. Но до лисы не доходит. Она вновь начинает скулить, тревожить других лесных жителей и осторожно подходить ближе. Волк вскакивает на все четыре лапы, он возвышается над огневкой, превосходя в размерах почти в три раза. Но лисица не пугается и этого, подходит еще ближе и все скулит и скулит. Так… та-ак жалобно. Волк вцепляется в лисий загривок и откидывает подальше от себя, как нашкодившего щенка.***
На одной из охот Волк упускает двух зайцев все из-за той же лисицы. Она словно бы назло спугивает добычу, чтобы обратить на себя хоть какое-то внимание, пусть то будет гнев и ненависть. Но Волк только разочарованно рычит на рыжую и начинает выслеживать новую дичь.***
Все меняется к концу весны. Постепенно Волк смиряется со своим вечным преследователем. А что ему делать? В Заповедном лесу все живут в порядке и гармонии, что бы там не говорили снаружи. Тут каждый свой, и каждый достоин жизни. Вот и терпит он лисицу, что хвостиком бегает и совсем не собирается отцепляться. Когда Волк перекидывается человеком, чтобы зажечь костер, лисица тут же подрывается и начинает таскать веточки, скидывая их в общую кучку. А когда хворост собран и Волк начинает бить камнем о камень, чтобы добыть огонь, лисица садится рядом и смотрит на Волка каким-то до жути преданным взглядом. «Вот я, забирай, делай что захочешь» Волку от такого не по себе, он уже скучает по компании дриад, но те не спешат показываться.***
Первое, что за долгое время заставляет Волка напрячься — запах. Запах лисицы, что день ото дня становится все ярче и въедливее; кажется, что вся шерсть, вся округа пропиталась этим запахом. И все, что следует за запахом, Волка тоже напрягает и пугает. Лису больше не хочется прогонять, а в одну из ночей рыжая таки подлезает под волчий бок, да так и остается там на всю ночь. Волк просыпается от тихого скулежа и слабых подергиваний. Он мгновенно вскакивает на лапы и отходит от дрожащей лисицы в другой конец пещеры, которая этой ночью служит им ночлегом. Запах… повсюду этот запах! Тяжелый, въедливый. Еще немного и задохнешься или… сойдешь с ума (?).