Спустя месяц.
Лиам мирно лежит на постели, смотря в окно. Вся его комната наполнена солнечным светом и свежестью летнего ветерка, колышущего штору. Он переводит взгляд к часам и улыбается себе под нос, будто ожидая чего-то. Теперь все с той же улыбкой он смотрит на лицо, лежащее у него под боком. Мужчина начинает нежно вырисовывать на чужом плече круги и внезапно слышит то, чего и ожидал. — Встаем, встаем, встаем! — громко кричит Луи на весь дом. — Я что, в Аду? — мычит Зейн, зарываясь лицом Лиаму в бок. Мужчина лишь смеется, положив руку ему на голову и начиная перебирать его волосы. — Нам придется встать, — тихо произносит Лиам, и улыбка никак не сходит с его лица. — Зачем в такую рань идти на этот чертов пикник? — Ты же знаешь Луи, — мягко произносит Пейн, умиляясь недовольному Зейну. — Может, никуда не пойдем? — сразу же улыбается Малик и перелезает на мужчину, нависая над ним, — М? — Он не отстанет, — шатен широко улыбается, укладывая руки на талию парня. — А мы закроемся в этой спальне, — Зейн наклоняется к обнаженной шее мужчины и нежно покрывает ее поцелуями, оглаживая его голую грудь. — Он везде нас достанет, — мужчина спускает руки парню на бедра, нежно сминая их. — Вы оба уже как пять минут должны были встать с кровати! — не унимается Пейн-младший, стоя у двери в спальню, — Зейн, я знаю, что ты делаешь, слезай с отца, иначе мне придется войти! — Иди к черту! — кричит Малик и кидает в дверь подушку. Луи лишь смеется и отходит, зная, что это сработало. — Я же говорил, — тихо произносит Лиам в знак своей правоты. — Ты-то не начинай, — недовольно бросает Зейн и наконец сползает с мужчины, а потом и с кровати. Они оба умываются в ванной Лиама, а потом спускаются вниз, где их встречает Луи. — Почему так долго? — произносит он. — А почему ты все еще здесь? Я же вроде послал тебя в другое место, — язвит Малик, проходя к барной стойке, за которой сидит его друг, и садится рядом. — Доброе утро, — Лиам мягко чмокает сына в макушку и проходит на кухню, начиная варить свое фирменное какао. — Вот это человек, не то, что ты, — хвалится Луи, и Малик передразнивает его. — Зачем этот пикник? — спрашивает Зейн. — Как зачем? В честь нашего с тобой поступления. Я буду юристом, ты журналистом, все, как мы и хотели, разве не праздник для нас троих? — Троих? Ты не пригласил Гарри? — Он… — Луи слышит звонок телефона и достает его из кармана, — А вот и он. Я сейчас, — Пейн-младший отходит, а потом и вовсе поднимается наверх, пока Зейн провожает его взглядом, усмехаясь и понимая, что это будет праздник все же на четверых. — Держи, — тихо говорит Лиам, придвигая какао к парню и пряча улыбку за своей чашкой в руках. Малик тут же берет горячий напиток и благодарит мужчину, делая первый глоток. Какао вкусный, как и всегда, но его привкус кажется каким-то новым. — Нет, Лиам, честное слово, ты как ребенок, — возмущается Малик, — Ты же знаешь, что я изведу тебя, пока ты не скажешь, что ты туда снова добавляешь. — И я люблю тебя, — говорит в улыбке мужчина и тянется к нему за поцелуем. Зейн прожигает его взглядом, но тут же сдается, все же нежно целуя его и прощая все его грехи. Кажется, вот оно. Все осколки собраны, а это значит, что картина наконец готова.Часть 1
18 августа 2018 г. в 15:51
Солнечные лучи ослепительно ярким светом бьют в глаза, заставляя прищуриться. Поют птицы свою уже привычную песню под аккомпанемент легкого ветерка, колышущего листья деревьев. В воздухе веет каким-то пряным и сладким запахом, не разберешь. «Запах лета», — так его называет Зейн. Он часто таким образом выпадает на время из реальности, стоя на месте, закинув голову вверх и наблюдая за тем, как от солнца в его глазах пляшут звездочки. Брюнет глубоко полной грудью вдыхает через нос все запахи вокруг, поглощает каждую молекулу кислорода. «Маленький парфюмер», — так ласково прозвала его мама.
— Малик, твою мать, снова твои припадки? — Луи бьет по мячу, он выпрыгивает из рук Зейна на баскетбольную площадку и еще несколько раз отпружинивает, создавая соответствующие звуки и вынуждая парня отвлечься.
На лице Малика красуется ослепительная улыбка, и он резко подхватывает мяч, что собирался уже поймать друг, и отточенными движениями кидает его метко в сеть. Луи лишь цокает и закатывает глаза, заставляя Зейна разразиться оглушительным смехом, заражая им и шатена.
«Я тебя ненавижу», — будто всем своим видом говорит Луи.
— Я тоже люблю тебя, Лу, — вслух отвечает Зейн, похлопывая друга по плечу.
Луи подхватывает мяч, подкатившийся к ноге Малика, пытающегося отнять его, но шатен дразняще уворачивается и кидает этот мяч в кольцо. Он ударяется о щит сетки и отскакивает, но все равно попадает точно в цель. Парни начинают смеяться друг над другом и шуточно драться.
Звук подъехавшей машины отвлекает обоих, и Зейн замирает, наблюдая за ней, даже злится, когда Луи снова зачинает драку, надеясь на продолжение их дурачеств.
— Да брось, Зейн, это всего лишь мой отец, — недовольно мычит Луи, толкая друга в плечо и следя за его серьезным и предвкушающим выражением лица.
— Так нехорошо, Лу, нужно подобающе с ним поздороваться, — Малик покусывает губу, следя за ногой, виднеющейся из автомобиля, а боковым зрением за другом.
— О боже, хорошо, будь по-твоему, — все же сдается Луи, закатывая глаза.
В этот момент Зейн прикрывает веки, ждет пару секунд, чтобы открыть их и увидеть его. Весь в черном: официальный костюм, рубашка, галстук, обувь. На его лице красуется аккуратно ровная щетина, что неудивительно, шелковистые на вид каштановые волосы, как обычно, идеально зачесаны назад, и он, как назло, приглаживает их, пропуская пряди меж своих длинных пальцев. Такой всегда неотразимый и совершенный. Такой недоступный и взрослый для Зейна. Некий сладкий запретный плод в жизни парня, которого он и не надеется попробовать.
«Что-то он сегодня рано», — думает Малик, посматривая на циферблат в телефоне. И что это? Новое тату? Три розы на тыльной стороне кисти? Красиво. Ему идет. Зейн улыбается, продолжая любоваться объектом своего обожания, и осознает, что он слишком очевиден и ему пора прекратить пялиться на отца своего друга.
— Привет, мальчики, — говорит он своим бархатным голосом, и Малик тает. Он готов растечься, как глазурь, прямо здесь, на этой площадке. А этот запах его дорогого одеколона. Зейн смакует его, делая вид, что просто нуждается в воздухе.
— Привет, пап, — Луи ярко улыбается и обнимает отца, похлопывая его по спине.
— И ты иди сюда, — мужчина тянется и к Малику для объятий.
— Здравствуйте, мистер Пейн, — брюнет, неловко и дрожа, обхватывает его руками, задержав дыхание. Он чувствует, как ладонь мужчины поглаживает его спину, передавая свое тепло.
— Пойдемте домой, я сделаю вам какао. Кстати, твоя бабушка передала твои любимые пирожки с вишней, — Пейн поднимает руку с пакетом, демонстрируя его сыну.
— С вишней? Черт, обожаю ее! — восклицает Луи и тут же выхватывает пакет у отца, заглядывая в него и затягивая вкусный запах еще теплой и свежей выпечки, — Зи, пойдешь?
— Думаю, я буду вам только мешать, — неловко отвечает Зейн.
— Нет, ты только составишь нам компанию, я соскучился по вам двум оболтусам, — мистер Пейн кладет свои руки парням на плечи и стоит так еще минуту, пока не спохватывается и не идет в дом, зазывая обоих идти за ним.
Луи уже ест свой первый пирожок, вслух наслаждаясь его вкусом, в то время, как Зейн до сих пор чувствует грудь мужчины, прижимающейся к его, отголосок горячего прикосновения его ладони к своему плечу и эти глаза… Они до невозможного красивые. Эти ресницы, обрамляющие их, эта радужка шоколадного цвета, кажется, что она соткана из шелка, особенно это видно на солнце, даже эти морщинки вокруг украшают. В то же время его глаза такие загадочные, что Малик иногда не может понять, на чем они сейчас зациклены, о чем они думают, чего они хотят, почему они так мучительно долго изучают его и наблюдают за ним. Иногда парень тонет в них, теряя связь с реальностью.
Дома у Пейнов всегда пахнет свежестью вперемешку с восточными пряностями, которые обожает папа Луи. Лиам любит готовить и экспериментировать на кухне. Особенно хорошо у него выходит его фирменное какао с зефирками маршмэллоу. Мужчина не говорит, что еще добавляет в горячий напиток, потому что это «еще» придает ему необычный вкус.
— Что делали в мое отсутствие? — спрашивает мистер Пейн уже без пиджака, но в забавном фартуке, на котором изображено полуголое накаченное тело мужчины, и который, к слову, купил Луи. Он, не торопясь, готовит какао на троих, в то время, как Зейн пытается подглядеть, что же подливает Лиам в кружку, но ему так и не удается, потому что мужчина загораживает все своей спиной.
— Учились, играли в баскет, — просто отвечает Луи, берясь за второй пирожок.
— И все? — Лиам уже ставит стаканы на обеденный стол, снимая с себя фартук. В черной рубашке, заправленной в классические штаны, и с парой расстегнутых пуговиц, он выглядит еще более сексуальным, чем ранее, именно поэтому Малик старается смотреть только в свою кружку.
— Ну да, тебя не было всего-то два дня, — бросает Пейн-младший, отпивая свое какао, — Хотя, мы еще плавали в нашем бассейне.
— Вы? — удивляется Лиам, глянув на Малика, — Зейн тоже плавал? — он снова переводит взгляд на Луи.
— Хорошо, я плавал, а Зейн только мочил ножки, — парень не хочет разговаривать, наслаждаясь своей трапезой, поэтому пытается это показать всем своим недовольным тоном.
— А я тебе говорил, что ты зря отказался тогда брать мои уроки плаванья, — мистер Пейн обращается к Зейну, отпивая свое какао, — Они бы тебе не помешали.
— Э… Нет, мистер Пейн, я… Я, в принципе, не люблю воду, — говорит Малик и тихо добавляет, — Я ее побаиваюсь, — на что Лиам понимающе кивает.
— Чего ее бояться? Это она должна тебя бояться, — усмехается Пейн-младший, откусывая очередной кусок пирожка.
— Ты это скажи паукам, от которых у тебя поджилки трясутся, — язвит мужчина, — И вообще, я тебя не так воспитывал, у всех свои страхи, сынок, ты же знаешь, — Лиам смотрит на смущенного Зейна и мягко улыбается ему, отчего Малик заливается еще большей краской, чем ранее.
— Я понял, чем вы похожи, — заявляет Луи, — Вы оба жуткие зануды, — это смешит обоих собеседников.
Они еще долго обсуждают что-то. Луи постоянно спрашивает, как там Карен — его бабушка. Он говорит, что безумно скучает по ней, что позвонит ей сегодня же, поблагодарит за наивкуснейшие пирожки и напросится к ней в гости. Лиам же рассказывает какие-то истории о работе, разбавляя их своим особенным, взрослым что ли, юмором. А Зейн сидит и молча слушает их обоих, иногда добавляя свое слово и наслаждаясь такой светлой и веселой обстановкой.
Малик любит взаимоотношения Лиама и Луи. Они словно друзья. Но их дружба более нежная: оба часто целуют друг друга в щеку, крепко обнимаются, обмениваются словами любви. Та связь, что есть между ними, видна невооруженным глазом. Мистер Пейн заменяет Луи даже маму, потому что зачастую именно он — единственный, кто видит слезы сына и утирает их, когда ребенок кладет свою голову ему на колени, чтобы папа погладил его по волосам и утешил, а может даже дал свой мудрый совет. По правде говоря, мужчина заменяет Луи всех, кто есть в его жизни. Поэтому Зейн не мог влюбиться исключительно в Лиама. Он влюблен в их маленькую теплую и уютную семью.
Наконец, когда все темы для разговоров иссекают, в воздухе виснет гнетущая тишина. Мистер Пейн сидит, задумавшись над чем-то, и Зейну жутко любопытно, что творится в голове этого мужчины, что занимает его разум и какие мысли уносят его из реальности. Он выглядит грустным, и Малику хочется как-то его утешить, хочется сесть на его колени, обнять его за шею, мягко поцеловать в губы и прошептать в них, что все будет хорошо, чтобы потом лицезреть его наинежнейшую и самую очаровательную улыбку, которая сделает парня чуточку счастливее.
— Зейн, оставайся на ночь, — вдруг прерывает мысли Зейна и тишину Лиам. Эта фраза каждый раз смущает брюнета, заставляя уголки его губ подниматься.
— А чем вы на этот раз убедите меня остаться? — Пейн смеется, наконец посмотрев на Малика, что все это время не сводит с мужчины глаз.
— Я принес фильм, который ты никак не соберешься посмотреть, и новый проектор.
— И что же это за фильм? — Зейн приподнимает бровь и откидывается на стуле, скрестив руки на груди.
— «Весь этот мир»*, — самоуверенный тон шатена раззадоривает парня еще больше, заставляя его улыбаться еще шире.
— Ну хорошо, уговорили.
— Я так и думал, — довольно произносит Пейн, собирая уже пустые чашки со стола, — Так что, спишь…
— Нет! — резко прерывает его Малик.
— Ну началось, — Луи закатывает глаза и встает из-за стола, чтобы уйти.
— Мистер Пейн, я не буду спать в вашей комнате, мне каждый раз неловко от того, что вы спите на этом неудобном диване, а не в своей мягкой постели.
— Зейн, перестань, ты гость, а по правилам гость должен быть в комфорте, — спокойно парирует Лиам, уже намывая посуду.
— И по каким же таким правилам? — брюнет снова скрещивает руки на груди, укоризненно прожигая мистера Пейна взглядом, что вынуждает его усмехнуться.
— По правилам этого дома, — шатен облокачивается задом на столешницу и начинает вытирать чистую посуду полотенцем.
— И где же эти правила? Хочу на них взглянуть.
— Ох, они в самом надежном месте, Зейн, — уже смеется Лиам.
— Где же это?
— Тут, — мистер Пейн стучит указательным пальцем по своему виску.
— С вами бесполезно спорить, — посмеивается Малик, чувствуя жар на своих щеках от довольного взгляда мужчины.
— Я думал, ты это давно понял, — Лиам подмигивает ему и направляется прочь из кухни, бросив напоследок, — Иди в зал к Луи и помоги ему расправить экран, иначе он и с ним что-то сделает, а я схожу за новым проектором.
Зейн послушно следует указанию мистера Пейна, улыбаясь себе под нос, пока не встречается со взглядом Луи.
— Бро, ты ведь пришел спасать меня? — виновато спрашивает друг.
— Ты серьезно? — Малик смеется, увидев, как экран был искусно продырявлен о вазу, — Луи Уильям Пейн, в кого ты такой безрукий?
— Но-но, мои руки отлично забивают мячи в сеть!
— Черт, Лу, она же даже не острая, — Зейн проводит пальцами по краям вазы, что стоит в центре дыры, — Как это произошло?
— Чувак, ты пришел спасать меня или пристыдить? — продолжает шутить Луи, — О нет, моя смерть идет, — оба парня слышат неторопливые шаги неподалеку от них.
— Вы слишком тихие, меня это насто… — начал было Лиам, но увидев картину целиком, сразу же замолчал, — Так и думал, не зря я купил и новый экран.
— И это вся твоя реакция? Ты даже не будешь меня ругать? — удивленно восклицает Пейн-младший.
— Брось, когда я тебя ругал? — мужчина проходит вглубь зала, начиная аккуратно убирать поврежденный экран и давая в руки Зейну новый, чтобы он повесил его на специальные крючки в потолке, расположенные на стыке со стеной.
— Ну… Когда я сломал прошлый проектор?
— Тогда ты его сломал на самом интересном месте, это не в счет, — мистер Пейн спокойно разбирается с проектором, подключая проводки в необходимые разъемы.
— Я люблю тебя, пап, — Луи подходит к отцу и крепко обнимает его.
— И я тебя, родной, — Лиам мягко улыбается и обнимает сына в ответ, пока Малик с умилением наблюдает за этой картиной.
Когда все было сделано: проектор включен и готов к показу фильма, экран подвешен на потолке, миска наполнена попкорном, газировка разлита по стаканам и приглушен свет, все собрались на одном диване, укрывши ноги теплым пледом. Зейн наслаждался просмотром, искренне сопереживая персонажам. Он буквально погрузился в фильм, ощущая себя его частью, будто это он главный герой.
Малик действительно словно прочувствовал все на своей шкуре. То, как главная героиня не может быть вместе со своей любовью из-за установленных запретов и обстоятельств, заставляет Зейна грустить, а его глаза наполниться слезами, ведь это напоминает ему о нем и Лиаме. Он мимолетно глядит на Пейна, который выглядит таким же расстроенным, как и Малик. Интересно, о чем он думает? Может, о матери Луи, что родила в шестнадцать лет и оставила ребенка этому прекрасному мужчине, потому что она была еще не готова к такой ответственности, в отличие от Лиама. В свои семнадцать он был безумно счастлив держать на руках маленькую частичку себя, что продолжается и по сей день, потому что Луи уже мирно посапывает на коленях папы. Или, может, Пейн думает о тех людях, с которыми он мог связать свою жизнь, но что-то ему мешает. Каждый раз Зейн ревновал, увидев, как кто-то выходил из спальни мужчины. Каждый раз он ненавидел Лиама за его довольную гримасу на лице, появляющуюся после этого.
Мысли заставляют Малика погрузиться все глубже в себя, продолжая пялиться на мужчину, который, кажется, начинает улавливать взгляд парня. Зейн не замечает, как слеза аккуратно катится по его щеке, и то, как он пропускает несколько минут фильма. Но, спасибо Луи, который резко вскакивает, отойдя от дрема, и помогает этим парню отвлечься от раздумий и наконец отвести взгляд.
— Я пойду к себе, — предупреждает Пейн-младший перед уходом.
— Да, конечно, иди, — будто приходит в чувство Лиам.
Зейн молит всех богов, чтобы Луи передумал оставлять его и мужчину наедине, но его мольбы остаются неуслышанными. Поэтому сейчас Малик чувствует себя еще менее комфортно, чем ранее.
— Эй, — мягко зовет его мистер Пейн, начиная поглаживать парня по спине, — Как ты?
— Я в порядке, — сконфуженно отвечает Зейн, пока мужчина аккуратно придвигается к нему.
— Фильм местами грустный, я подумал, что тебе, может, нужна поддержка или… немного отвлечься, — Лиам заботливо наблюдает за млеющим от его поглаживаний парнем.
— Спасибо, но я правда в порядке, — Малик поворачивается к мужчине и встречается с ним взглядом.
Оба находятся так близко и, кажется, чувствуют дыхание друг друга. Они дают себе слабость утонуть на мгновение в глазах напротив. Лиам уже не гладит Зейна, но его ладонь застывает на спине парня, спустившись немного ниже на талию. Малик же не позволяет себе большего, только не с ним. Поэтому он тут же отворачивается к экрану и немного ерзает, призывая Пейна убрать свою руку со спины, что мужчина и делает, прочищая горло.
Фильм уже подходит к концу, но Зейн все еще твердит самому себе, что ему показалось. Ему точно померещилось, будто Пейн смотрел на него, как на кого-то больше, чем просто друга его сына. Минуты длятся, как часы. Брюнет сидит, как на иголках, дожидаясь завершения фильма. Он уже не обращает внимание на сюжет, прокручивая в голове мольбы о конце. И, как только на экране появляются титры, Зейн резко вскакивает, не ожидая от себя такого. Парень немного расслабляется, понимая, что его поведение может показаться странным и, вероятно, он даже напугал Лиама.
— Спокойной ночи, мистер Пейн, — тихо говорит Малик, украдкой смотря на него из-за плеча.
— Сладких снов, Зейн, — Лиам глубоко вздыхает, и на его лице расплывается нежная улыбка.
Зейн направляется к лестнице на второй этаж, напоследок бросив: «Спасибо Вам за фильм», — и, не дождавшись ответа, быстро поднимается по ней.
— Не за что, Зейн, — шепчет мужчина, провожая парня взглядом, — Не за что…
Малик любит спальню Лиама. Ему нравится этот минималистичный интерьер в черно-белых тонах, этот стеллаж с книгами, фотографиями и растениями, прикроватная тумба с той книгой, что читает Пейн перед сном, стол для работы с компьютером на нем, шкаф-купе и комод. Его привлекает и отсутствие плакатов на стене, как обычно бывает у его друзей и даже у Луи. Особенно у Луи.
На самом деле, спальня мужчины чем-то напоминает его собственную. Их отличает лишь то, что спальня Зейна в синих тонах, на полках отсутствуют растения, нет комода, его кровать одноместная и не пахнет одеколоном. Господи, как Малик любит нюхать это постельное белье, пропитанное ароматом Лиама и нежиться в нем, как ангелок в пушистых облаках. Как любит читать, временами, ту книгу на тумбе, заглядывать в его шкаф, мерить его очки и трогать все то, к чему он прикасался. Пусть Малик и отпирался каждый раз от предложений спать в комнате мужчины, но при всем при том он чертовски обожал это занятие, поэтому так быстро сдавался. И сегодняшняя ночь не исключение.
Зейна будит яркий свет солнца, бьющий прямо в глаза. Он коротко стонет, зажмурившись. Ощутив уже приевшийся запах одеколона, парень улыбается, переворачиваясь набок и начиная вдыхать аромат одеяла, что он так крепко прижал к лицу. Шумно выдохнув, кажется, весь воздух, Малик снова откидывается на спину и раскидывает руки по сторонам постели. Он лежит так еще некоторое время, пялившись в потолок, и только потом встает, глянув на часы, что показывают обеденное время. Неужели он столько проспал?
Брюнет расслабленно бредет по коридору, вырисовывая пальцами линии на стенах и наслаждаясь тишиной в полупустом доме. Кажется, будто он здесь один, однако его сознание подсказывает обратное. И эти догадки подтверждает Лиам, вышедший из ванной. Все, что на нем сейчас есть — это только полотенце, намотанное на бедра, которое и заставляет Зейна застыть, как статуя. Парень не раз видел мужчину без рубашки, но это не мешает ему всегда засматриваться на его кубики пресса, особенно сейчас, когда по ним стекают капельки воды. А эти мокрые взъерошенные волосы, что Пейн зачесывает назад своей накаченной рукой. Чертов Аполлон.
— А, Зейн, доброе утро… Или уже день, — Лиам идет в сторону Малика, но в какой-то момент поскальзывается и чуть ли не падает на парня, прижав его к стене.
— Черт, ты в порядке? — беспокоится мужчина, вглядываясь в полные растерянности глаза напротив.
— А? — отвлекается Малик, до этого заметив, что его руки машинально легли на голую и влажную грудь Лиама, и он не может их убрать, ведь шатен крепко держит его за талию, — Д-да, — парень переводит взгляд на Пейна, начав нервно дышать и почувствовав подступивший огонь к своим щекам.
— Я такой неуклюжий, — тихо шепчет мужчина, спуская взор по лицу Зейна.
— Понятно, в кого Луи такой, — также шепчет Малик в ответ, продолжая наблюдать за взглядом Лиама.
— И правда, — хмыкает Пейн, следя за тем, как брюнет, будто специально медленно облизывает губы, призывая его к действию.
И мужчина подчиняется, припадая губами к приоткрытым губам парня. Лиам прижимается к нему всем телом, вжимая брюнета в стену еще сильнее и толкая горячий и влажный язык в рот напротив. Зейн оторопел, не находя в себе силы отвечать на поцелуй, но, осознав, чьи губы охватывают его, Малик льнет к мужчине, обвивая его шею руками и начиная ласкать своим языком язык Пейна. Парень растворяется в ощущениях мягких бархатных губ мужчины, в чувстве сладкого вкуса его слюны, смешивающейся с его собственной, и в осязании горячего языка, исследующего его рот. Он готов просто застонать мужчине в губы, но это улетучивается вмиг, как только шатен резко отстраняется от Малика.
— Черт, черт, черт, — Пейн отворачивается от парня и отходит на несколько шагов, заведя руки за голову, — Господи, Зейн, прости, я не должен был этого делать, — тараторит мужчина, уже обернувшись к брюнету.
Малик застыл. Его мозг отказывается принимать случившееся, заставляя отключиться от реальности. Зейн слышит каждое слово Лиама, но так, будто он под толстенным слоем воды. Брюнет всегда мечтал об этом моменте. Он всегда хотел ощутить вкус этих мягких губ, почувствовать каково это целовать мужчину, о котором он так долго грезил. Но сейчас, когда это произошло, парня охватывает какой-то необъяснимый страх.
— Зейн, я-я-я не знаю, что на меня нашло… — продолжает повторять свою мантру Пейн, мечась из одного угла в другой.
— Мистер Пейн, — Зейн выдыхает, кажется, весь воздух из легких, пытаясь вразумить Лиама, но тот не слышит его, — Мистер Пейн, — громче повторяет Малик.
— Я не хотел этого делать, прости, черт я… — не останавливается мужчина.
— Лиам! — восклицает парень, вынуждая Лиама наконец замолчать и посмотреть на него, — Я ответил на ваш поцелуй, — удрученно продолжает он, — Мы оба этого хотели.
Мистер Пейн сглатывает, не сводя взгляда с Зейна. Малик кажется весьма огорченным. Мысль о том, что поцелуй был взаимным и то, каким расстроенным после него выглядит парень, заставляет мужчину испытывать смешанные чувства. Он понимает, что этот поцелуй все усложняет, осознает, что им обоим не следовало этого делать. Но запретный плод всегда так желанен и сладок, что устоять не составляет сил.
— Я поеду домой, — Зейн, направляется к лестнице на второй этаж, чтобы забрать оставшиеся вещи, и Лиам хотел было предложить подвезти парня, как делал это обычно, но сегодня совершенно неподходящая ситуация для этого.
— Всем доброе утро! День! Неважно! — Луи радостно спускается со второго этажа навстречу Малику, — Эй, что-то случилось? — обращается он к другу, замечая его невеселое выражение лица.
— Мне нехорошо, я поеду домой, — устало отвечает брюнет.
— Мы можем тебе как-то помочь? — Луи спускается еще на пару ступеней ниже, ближе к Зейну, и устраивает ладонь на его плече.
— Нет, я просто хочу домой, Лу.
— Как пожелаешь, конечно, Зи. Папа отвезет тебя, да? — Пейн-младший кидает взгляд на отца, который поджимает губы и неуверенно кивает.
— О, нет-нет, я поеду на такси.
— Брось, не чужие же люди, — хмурится Луи в непонимании, — Отказы не принимаются. Пап, собирайся.
Зейн сдается, зная, что спорить с другом бесполезно. Поэтому сейчас он сидит в машине в ожидании мужчины и в раздумьях, как ему поступить дальше, но эти мысли все время приводят его к поцелую. Они будто искушают парня восполнить в памяти этот сладостный момент. И Малик повинуется, прикрыв глаза и закусив губу. Он вспоминает вкус на своем языке, эти ощущения горячего тела мужчины, что желает его и только его. Воссоздает в сознании то, как эти сильные руки стискивают его талию, вжимая в холодную стену. Казалось, будто они были настолько раскалены, что после них должен был остаться ожог. А эта власть Лиама… Она дурманит голову, заставляя Малика, даже в своем воображении отдаться ему. От мыслей парня отвлекает плод его фантазий, вынуждая Зейна, резко раскрыть веки и сесть ровнее.
Весь путь к дому парня Лиам даже взгляда не кидает на него, как и Малик старается не глядеть на мужчину. Напряжение между ними чувствуется остро, отчего оба ощущают себя некомфортно, находясь наедине, пусть и в просторном джипе. Брюнет все время поездки размышляет, облокотившись рукой на дверь, а подбородком на ладонь, и разглядывает сменяющиеся ландшафты города. Он даже не замечает, как машина уже не движется, стоя неподалеку от его дома, который смотрит прямо на Зейна.
— Приехали, — тихо сообщает Пейн, впервые взглянув на парня, который опускает взгляд, не меняя своего положения, — Мне жаль, что все так произошло, — добавляет мужчина.
— Этого больше не повторится. Знаете… — брюнет наконец приходит в движение, сев ровнее и посмотрев на Лиама, — Я так давно мечтал об этом поцелуе. Я так давно мечтал о вас, мистер Пейн, — мужчина опускает взгляд, сглатывая, — И когда вы поцеловали меня… Черт, это было замечательно, мистер Пейн…
— Зейн… — шепчет Лиам, все еще не поднимая глаз.
— Нет, дайте мне договорить. Я много раз фантазировал, как это будет, и, поверьте, это не встает ни в какое сравнение с реальностью. Но этот поцелуй дал мне понять, как все это неправильно. Он дал понять, что мне было достаточно и того, чтобы просто мечтать о вас, потому что, черт, в реальность это воплотить невозможно. Реальность — это не фантазия.
— Господи, вы хоть представляете каково будет Луи, если он узнает об этом? — восклицает Малик, заставив мужчину поднять голову и посмотреть на него, — Он возненавидит нас. Ладно меня, но вас… Вы его отец, я вижу то, как вы близки, мистер Пейн, как он любит вас. Не отнимайте у него это. Этот поцелуй был первым и последним. Он не должен узнать о нем.
— Зейн… — повторяет Лиам и притягивает парня за затылок к себе, вовлекая его в новый поцелуй.
Малик не сопротивляется, позволяя себе снова отдаться мужчине. Он ненавидит себя за это, за свою слабость перед ним. Но он так чертовски хочет этого, поэтому снова льнет к Пейну, оглаживая его грудь, пока шатен толкает свой язык в рот парня, очерчивая им каждый сантиметр. Зейн чувствует, как по его щеке катится слеза, но он не перестает отвечать мужчине, наслаждаясь поцелуем вдоволь и запоминая каждое мгновение и ощущение, что он сейчас испытывает.
— Это не фантазия, Зейн, это происходит наяву, — отстранившись от Малика, шепчет шатен.
— У нас нет будущего, мистер Пейн, — шепчет Малик в ответ, — Прощайте, — Зейн мгновенно выходит из машины и, засунув руки в карманы толстовки, сутуло и быстрым шагом идет домой.
— Черт, — тихо произносит мужчина, ударив по рулю рукой, — Черт, черт, черт, черт, — не унимается Пейн, продолжая выплескивать свою силу.
Лиам понимает, что Зейн прав насчет его сына. Луи будет тяжело принять влюбленность отца в его друга, если он вообще захочет это принимать. Пейн питает ненависть к себе за свои чувства, за свою слабость перед парнем. Он кучу раз пытался потушить тот огонь, который постоянно разгорался в его груди лишь от мысли о брюнете. Все это действительно неправильно. Лиаму так стыдно за самого себя, за эту глупую влюбленность в еще такого молодого мальчишку. Мужчина и предполагать не мог, что парень окажется в такой же ловушке, что и он сам. Загнанные в клетку глупые Ромео и Джульетта. Шатен все же решает, что никогда не расскажет об этом сыну. Он хочет пообещать себе и то, что разлюбит парня, забудет об этих чувствах и ни за что больше не захочет поцеловать его, но это будет наглой ложью, поэтому он даже не пытается, наконец, трогаясь с места и уезжая обратно домой.
В свой же дом Зейн старается незаметно прошмыгнуть, чтобы не тревожить родителей лишними проблемами, но у него это явно не выходит. Триша и Ясер сидят на кухне, играя в их любимый покер, и гулко здороваются с сыном. Мама тотчас предлагает брюнету пообедать, не отвлекаясь от игры, но тот отмахивается и быстро поднимается наверх в свою комнату.
Зейн сразу же плюхается на кровать вниз животом и упирается щекой в подушку. Малик больше не плачет. Он хочет, но не может проронить ни слезинки. От душевной усталости, так предполагает парень, а, может, это просто защитная реакция организма выключила все эмоции, позволяющие, гормонам запускать режим плаксы. Парень не заметил, как пролежал так кучу времени, пялившись в одну точку, а после и вовсе уснул в таком положении и проснулся лишь под ночь.
В школу Зейн пришел не выспавшимся и уставшим, хотя и проспал все утро и весь день. Малик не слушал преподавателей, ничего не замечал, углубившись в собственную апатию. Ни одна мысль не посещала его голову, лишь оглушающая тишина. Брюнет понимал, что ему нужно сконцентрироваться на учебе, на других важных делах, но не сегодня. Сегодня он дал себе слабину.
Только звонкий голос Луи, приглашающий брюнета к себе домой поиграть в приставку, вытаскивает парня из этого состояния. Малик, забегав глазами, как ненормальный и, выплеснув часть эмоций, что в нем накопились за день, лишь отпирается, придумывая какие-то домашние дела, которые ему якобы поручила мама. Пейн-младший всего-навсего отшучивается, будто он и не заметил, что с его другом что-то не так.
Такие отмашки продолжались всю последующую неделю, что изрядно бесило Луи, поэтому уже на следующей неделе, когда Малик придумал очередную причину не идти к другу домой, шатен не выдержал.
— Какого черта, Зейн? — Луи резко встает с трибун, на которых они с Маликом по традиции отдыхают после занятий баскетболом, — Что случилось? Ты не хочешь проводить со мной время?
— Что? — брюнет непонимающе оглядывает место, где они находятся, — Я же тут с тобой, о чем ты?
— Ты всегда был рад ходить ко мне в гости, а сейчас ты постоянно придумываешь тупые отмазки, лишь бы не приходить.
— Это не…
— Я вижу, когда ты врешь мне, Зейн. Я знаю тебя, сколько себя помню.
— Хорошо, поехали, — все же сдается Зейн.
— Ты так просто согласился? — Малик поднимает брови в знак согласия, на что Луи щурит глаза, — Хорошо, но для начала ты мне скажешь, в чем дело, — шатен скрещивает руки в ожидании.
— Домашний арест, — Малик давно придумал эту ложь, зная, что однажды ему все же придется ей воспользоваться.
— Ну и что же ты натворил, что твои наидобрейшие родители закрыли тебя дома?
— Ударил того кассира в магазине.
— Роберта? — Луи в удивлении слегка склоняется к другу, — Да! Чертов подонок получил за свое. Нечего хамить своим клиентам.
— Как это было? — загорается шатен, — Нет, стой, не говори, не хочу знать, иначе умру от счастья.
Зейн смеется и, встав с трибун, хлопает друга по плечу. На самом деле Малик очень хочет увидеться с Лиамом. Он скучает по нему. По его теплому взгляду, мягкой улыбке, морщинкам у глаз, по его заботливым рукам и сладкому голосу. Однако именно все выше перечисленное заставляло парня не появляться на пороге дома Пейнов, потому что потерять контроль перед мужчиной для Зейна — самая легкая задача. Брюнет каждый день боролся с желанием согласиться на многочисленные приглашения Луи к нему в гости, но осознание того, как неловко ему будет в присутствии мистера Пейна, вынуждало Малика все же отказаться.
Но вопреки этому, страх потерять друга пересилил его внутреннюю борьбу с самим собой. Поэтому, стоя у порога дома Пейнов, Зейн заставляет себя вести достойно перед мужчиной, но, как только парень видит его, тело перестает слушаться, предательски дрожа и затаивая дыхание. Такой сонный и домашний, с взлохмаченными волосами на голове, в одних спортивных штанах и щурящийся от солнца. Даже так он выглядит идеально.
— Лу, ты забыл ключи? — хриплым голосом обращается Лиам к сыну.
— Нет, я просто решил тебя разбудить, — ерничает Луи, пропихиваясь через порог домой.
Зейн сглатывает, встречаясь глазами с мужчиной. Малик чувствует, как по всему его телу разгорается огонь, и пробегается табун мурашек. Оба не сводят друг с друга глаз, будто изучая каждую родинку на лице, каждую морщинку.
— А, Зейн, привет, проходи, — прочищая горло, все же произносит Лиам.
— Здравствуйте, — тихо отвечает парень, скромно ступая в дом.
— Давно же ты к нам не заходил, — Пейн почесывает затылок, проходя на кухню, пока Зейн неловко стоит на одном месте, стараясь как можно реже двигаться и не пялиться на мужчину.
— Я… — начинает Малик, но Луи его опережает.
— Он ударил Роберта, — шатен старается наиболее неприятно произнести это имя, — И наши добрые Триша и Ясер наградили его домашним арестом, — Пейн-младший подходит к папе сзади, вдыхая вкусный запах какао, что начал варить Лиам.
— Думаю, он получил по заслугам, — мужчина улыбается себе под нос, помешивая напиток, — Ведь так, Зейн? — он смотрит на парня, чтобы оценить его реакцию.
— Не знаю, — с какой-то заминкой отвечает брюнет.
— Брось, пап, ему еще мало, — вклинивается Луи, покусывая печенье и опираясь поясницей на столешницу рядом с отцом. Мужчина лишь хмыкает.
— Так вот, что вы добавляете в какао! — как-то по-детски радуется Зейн, — Кленовый сироп, как я раньше не догадался? — Малик быстро подходит к Лиаму и, нагнувшись, вдыхает запах напитка прямо из его рук. Опомнившись, он переводит взгляд на мужчину, а потом и на Луи.
— Теперь рад? — улыбается Пейн-младший, искренне радуясь за друга.
— Да, — смущается Малик, разогнувшись и прикусив нижнюю губу.
Некий любовный взгляд и глупая улыбка на лице Лиама заставляет Зейна провалиться под землю, особенно в момент их встречи глазами, которые Малик тут же опускает в пол, неловко поджав губы. Мужчина тоже вынужден отвести взгляд, но в свою очередь на чашки с какао, отдавая одну сыну, а вторую тому, кто заставляет его чувствовать необъяснимую теплоту в груди и трепетание бабочек в животе, будто он снова подросток.
Дни шли за днями. Зейн продолжал приходить в гости к Пейнам, как и раньше. Они снова смотрели фильмы на проекторе, конечно же пили фирменный какао Лиама, ели приготовленные мужчиной блюда, над которыми он всегда экспериментировал; играли в приставку и баскетбол, читали по очереди книги и в отдельности беседовали. Разговор на любую тему, когда в нем участвует Лиам, так и остается неизменно самым любимым занятием для брюнета.
Единственное, что или кто поменялся, так это Зейн. Он всячески старался избегать мужчину, не касаться и не заглядываться, а иногда и вовсе не смотреть на него, особенно в глаза; старался говорить четко и не дрожать в его присутствии. Все это он проделывал, конечно, втайне от Луи, пытаясь не быть таким очевидным. Но, несмотря на свои убеждения, Малик бесился и расстраивался от того, каким невозмутимым выглядел мистер Пейн, будто между ними ничего не было. Парень задавался вопросом, неужели все его чувства улетучились так быстро, а, может, их не было и в помине?
Одним из вечеров Зейн и Луи располагались на диване в гостиной комнате дома Пейнов. Малик мирно читал книгу, закинув ноги другу на бедра, пока тот что-то усердно печатал в телефоне и глупо улыбался.
— Она пригласила меня к себе домой, — вдруг прерывает тишину шатен.
— Что?! — искренне удивляется Малик, отложив книгу и выпрямившись в спине, — Рейчел? Подожди, сейчас?!
— Да! — Пейн-младший не может сдержаться от восторга, улыбаясь настолько широко, что кажется, будто уголки его губ вот-вот достигнут ушей, — Черт возьми, да!
— Постой, ты хочешь сказать, что уйдешь трахаться, оставив меня тут одного?
— Но-но, мистер Малик, может быть она не такая, — довольно парирует друг, размахивая указательным пальцем.
— Брось, Лу, если даже она не такая, то ты за считанные секунды превратишь ее в такую, — ерничает Зейн, скидывая ноги на пол.
— Ну Зи, неужели ты хочешь оставить меня без секса? — Луи уже направляется к двери, где начинает обуваться, — Тем более скоро должен приехать папа с работы, вы не соскучитесь.
— Да… утешил, — тихо мямлит Малик себе под нос.
— Все, я побежал, чао-какао, малыш Зи, не скучай, — напоследок кидает шатен, схватив ключи с тумбы, и быстро скрывается за дверью.
— Придурок, — с улыбкой произносит Зейн, все же радуясь за друга.
Малик не долго думает, чем же себя занять, поэтому принимается читать свою книгу дальше. Сюжет романа, как назло, напоминает о его взаимоотношениях с Лиамом. Зейн постоянно проклинает себя за то, что неосознанно выбирает все, что ассоциируется у него с мужчиной.
Парень откладывает книгу снова, потирая лоб. Слова о запахе, что он только что вычитал, засели в его голове. То, как персонаж нюхал одежду любимого мужчины, подстегивает Малика поступить также, ведь он так нуждается в этом аромате.
Брюнет, кажется, целую вечность мысленно ведет с собой дискуссию, расхаживая из одного угла в другой и отметая все за и против. В конце концов, он плюет на все и поднимается в спальню мистера Пейна. Это ведь просто запах, в этом нет ничего такого, и плевать, чей он.
В спальне Малик сразу кладет глаз на костюм, что лежит прямо на постели. Видимо Лиам в утренней спешке забыл убрать его в гардероб. Мягко присев на кровать, парень начинает аккуратно снимать пиджак с вешалки, а позже и рубашку, к воротнику которой он прижался носом. Прикрывая глаза и медленно вдыхая мускусный аромат мистера Пейна, который смешался с его одеколоном, Зейн стонет. Он неосознанно сминает в руках выглаженную вещь и зарывается в нее лицом, продолжая раз за разом вбирать этот ни с чем несравнимый запах, который начинает возбуждать парня.
Осознав, что он делает, Малик пугается. Неужели он настолько слаб даже перед запахом мистера Пейна? В какой-то момент в его голове начинают закрадываться извращенные фантазии с участием этой рубашки, отчего парень рывком отбрасывает вещь на постель. Он резко встает и собирается уже уходить прочь из этого омута, однако же разум сигнализирует ему, что стоит вернуть костюм и рубашку в исходный вид.
Спустившись на кухню, брюнет умывается холодной водой, чтобы освежиться, и наливает себе стакан сока. Спустя несколько секунд в дом входит Лиам, вынуждая Зейна подавиться от неожиданности. Мистер Пейн рефлекторно реагирует на кашель парня и мигом подбегает к нему, мягко дотрагиваясь до его спины.
— Зейн, тебе помочь? — тревожится мужчина, изучая состояние Малика.
— Нет-нет, я просто подавился, — откашливается Зейн, — Постойте, у вас… что это? Кровь? — парень щурит глаза, вглядываясь в лицо Лиама.
— Ерунда, — отмахивается Пейн, — А где Луи? — его взгляд бегает по дому в поисках сына.
— Он пошел на свидание… — медленно протягивает Малик, все также пытаясь разглядеть ссадину, — Как это произошло?
— Свидание? С кем? — улыбается шатен в приятном удивлении, но недовольное лицо парня все же заставляет его первым ответить на вопрос, — Хорошо, я повздорил с одним любителем поразмахивать кулаками, — мужчина собирается уже уходить, но брюнет останавливает его за плечо.
— Дайте мне посмотреть, — Зейн поворачивает кончиками пальцев голову мужчины к себе, нежно прикасаясь к ране на его щеке, — Ее нужно обработать, — шепчет парень.
Малик сам не понимает почему, но внизу его живота заворачивается узел, когда он начинает представлять, как Лиам бьет того неизвестного. С каких пор его возбуждают плохие парни? Или его возбуждают хорошие, дерущиеся с плохими? Или его всего-навсего возбуждает такой разный мистер Пейн?
В какой-то момент Зейн перестает отдавать себе отчет в том, что он делает, принимаясь оглаживать окровавленную нижнюю губу шатена большим пальцем. Он не хочет встречаться глазами с мужчиной, когда начинает медленно приближать свое лицо к его, держа взгляд четко на его губах. Малик мягко слизывает кровь языком и плавно запускает его в рот Лиама. Горячие ладони мужчины тут же обхватывают талию парня и прижимают его к кухонному столу, в то время как жаркие губы отвечают на поцелуй.
Зейн нежно обвивает руками шею Пейна, чувствуя его жадный напор и медленно отключаясь от реальности. Железный привкус постепенно угасает, и на смену ему приходит яркий цитрус вперемешку со вкусом слюны. С каждым движением языка мужчины Малик тает, а его телом управляют уже не разум, а инстинкты. Мягкие потрескавшиеся губы Лиама спускаются брюнету на шею, заставляя его сердце биться быстрее. Зейн стонет, ощущая возбуждение мужчины своим, и слышит тихий рык в районе своей шеи.
Лиам понимает, что поступает неправильно, но этот чертов мальчишка раз за разом сносит ему крышу, как и оставшийся адреналин в его крови после драки. Поэтому он резко сажает парня на кухонный стол, снова припав к его губам. Дикое желание раздеть мужчину вынуждает Зейна снять с него пиджак, но все его попытки остаются тщетными. Пейн сам стягивает с себя ненужную вещь, откинув ее в сторону, пока ловкие пальчики брюнета, не теряя времени, расстегивают пуговицы на его рубашке, оставив ее на широких плечах Лиама.
Очерчивая оголенное мускулистое тело мужчины, Малик снова стонет и облизывает едва пересохшие губы. Сильные руки шатена рывком снимают с Зейна футболку и толкают его в грудь, уложив парня на стол. Пейн медленно проводит ладонью по его телу вниз, завороженно разглядывая многочисленные татуировки, и останавливается на ширинке парня. Сжав его член сквозь штаны, он начинает массировать орган, заставляя брюнета выгнуться в спине и, сильно закусив губу, прикрыть глаза в наслаждении.
— Возьмите меня… — выдыхает Зейн и спустя секунду улыбается, прошептав, — Мистер Пейн, — разомкнув веки, он устремляет взгляд в почерневшие глаза напротив.
— Черт, — выругивается мужчина, отточенными движениями срывая с парня штаны вместе с боксерами, — Какой же ты красивый, Зейн.
Малик улыбается, закусив губу, и садится на столе, притягивая Лиама за затылок к себе и вовлекая его в новый поцелуй. Проворные пальчики Зейна мягко ведут дорожку по телу шатена и расстегивают его ширинку, одновременно снимая босыми ногами с него штаны и боксеры до колен. И когда их члены соприкасаются, парень стонет в губы мужчины, ощущая его шумное дыхание на своих.
Нежная рука Лиама ложится на щеку Зейна и большим пальцем поглаживает его нижнюю губу, слегка надавливая на нее. Палец сменяется указательным и средним, которые шатен плавно запускает в рот брюнета, пока Малик прикрывает глаза и смыкает губы на них, взяв мужчину за запястье. Его голова мягко двигается то навстречу Лиаму, то от него, пока жаркий рот обсасывает пальцы и ласкает их влажным и горячим языком.
Даже солоноватый привкус мужчины для Зейна кажется таким притягательным, дурманящим его голову. Именно поэтому Малик не в силах остановиться, обсасывая шершавые пальцы интенсивнее и двигая головой все быстрее.
— Тшш, мой мальчик, тише, — шепчет мужчина, осторожно отцепляя брюнета от своей руки.
Он нежно проводит влажными от слюны пальцами по подбородку парня, спускает их вниз и прикасается к его дырочке, дразняще поглаживая чувствительное место. Зейн лишь, хныкая, вцепляется в плечи Лиама, который проникает в него одним пальцем и заставляет брюнета уткнуться носом в изгиб его шеи.
Мужчина будто знает тело Малика наизусть и надавливает точно на простату Зейна, вырывая из него оглушительный стон. Через некоторое время Пейн добавляет второй палец, и парень сжимается вокруг мужчины, требовательно целуя его и без того истерзанные губы. Каждое движение Лиама умелое и отточенное, управляющее телом парня, будто он глиняная скульптура.
Когда Пейн разводит пальцы внутри Зейна ножницами, Малик не выдерживает и кусает губы мужчины, шумно выдыхая в них.
— М-мистер Пейн… — он прикрывает глаза в наслаждении и хнычет, — П-пожалуйста… Пожалуйста, папочка, — неожиданно для себя выдыхает Малик.
Зрачки Лиама вмиг заполняют всю радужку, и он, не выдержав, толкается в парня на всю длину, вынуждая его буквально прокричать «Лиам!». Цепкая хватка Зейна руками и ногами заставляет мужчину не двигаться, позволяя парню привыкнуть. Малик сам не замечает, как оказывается буквально в миллиметре от лица мужчины, дыша его воздухом и сжимая его волосы на затылке. Разглядывая его так близко и смотря в его дьявольски черные глаза, брюнет двигает бедрами, призывая шатена к действиям.
Член Лиама медленно выходит из парня, ощущая каждую складочку, и снова толкается в него, пока крепкие руки мужчины сминают его бедра. Зейн жмурит глаза от легкой боли и закусывает губу, не разжимая кулак в волосах мужчины. Их носы соприкасаются, и Пейн мягко прижимается своими губами к губам парня, продолжая неторопливо двигаться в нем.
Независимо от того, что Лиам растянул брюнета, он остается все таким же узким, и это сводит Пейна с ума. Мужчина не замечает, как начинает ускорять темп, стараясь, как можно глубже вколачиваться в Малика, что раззадоривает обоих еще больше. Парень стонет Лиаму на ухо, прося его быть быстрее и теснее прижимая его к себе. Между ними не остается и миллиметра пространства.
Зейну безумно нравится умолять мужчину, ему нравится быть в его больших руках, быть под его властью, быть полностью его. Его мальчиком. Он готов сделать для шатена все, лишь бы Пейн никогда не останавливался, доставляя парню море наслаждения. И Лиам готов к этому тоже, он готов толкаться в парня, пока тот не будет просить его остановиться, он готов сжимать его бедра так сильно, что останутся синяки. Он хочет быть единственным, кто доставляет ему такое удовольствие, единственным, кто не сравнится с его предыдущими и будущими партнерами. Он желает этого так сильно, что заглушает все протесты своего разума.
Сильные руки мужчины требовательно толкают Зейна на стол, и шатен начинает буквально вколачиваться в парня, крепко поджимая губы и придерживая его ноги. Каждый глубокий и грубый толчок сопровождается пронзительным стоном Зейна. Все мысли в голове перемешиваются, превращаясь в какую-то бессвязную кашу, которую Малик никак не может и, кажется, даже не старается переварить. Он спал и раньше с парнями, и Лиам об этом знает, но он даже не догадывается, что этот секс — все, что желал парень. Пейн будто изучил все его прихоти и исполнил их в этом горячем танце. А может, всему виной любовь? Черт его знает, ведь главное сейчас это то, что Малик тихонечко тает от каждого движения мужчины.
Пейн наблюдает за таким обнаженным парнем и грубо притягивает его к себе за волосы, требовательно целуя в мягкие губы. Их языки и тела сплетаются в едино, а вся кухня наполняется оглушающим жаром.
— Кончи, малыш, кончи для меня, — тараторит мужчина, оставляя синяки не только на бедрах парня, но и на его талии, и Малик с громким стоном кончает. Он кончает только для него. Для своего мужчины. Для своей единственной любви, которую он, кажется, никогда не сможет разлюбить, любви, которая создана только для него.
Лиам совершает еще пару толчков в уже обмякшее тело, слабо обнимающее его за плечи и положившее голову ему на плечо, и с не менее громким стоном изливается внутрь. Он также расслабленно обнимает парня руками, уткнувшись носом ему в висок и вдыхая его запах.
Спустя несколько секунд Малик медленно отстраняется от мужчины и безмятежно смотрит ему в глаза. Некоторое время парень любуется им, и только когда до него доходит осознание произошедшего, сердце начинает будто выпрыгивать из груди, а к горлу подступать ком. Зейн отталкивает Лиама и спрыгивает со стола, начиная лихорадочно искать свою одежду и кое-как надевая ее.
— Дерьмо… — произносит парень, когда ширинка джинсов его не слушается, и боковым зрением замечает, как мужчина уже в брюках делает первые шаги к нему.
— Не подходите! Не надо, — рука Зейна, выставленная вперед, останавливает Пейна.
Пока Малик судорожно все же справляется со штанами и надевает на себя футболку, мистер Пейн размеренно застегивает на себе рубашку, повесив пиджак на спинку стула.
— Черт! — внезапно Зейн ударяет кулаком о стену, — Ненавижу! Я пообещал, что возьму себя в руки, — он быстро подходит к мужчине и злостно показывает на него пальцем, — Но появляетесь вы, и все летит к чертям, мистер Пейн! Буквально все!
Малик отходит в сторону и начинает нервно расхаживать по квартире, держась за голову, пока Лиам наливает себе воды. Парня раздражает то, каким спокойным кажется шатен, будто между ними ничего и не произошло, будто ему плевать, что будет дальше. Поэтому брюнет также резко подходит к мужчине и вырывает из его рук стакан, гневно поставив его на стол и расплескав немного содержимого.
— Да что с вами не так? — отчаянно обращается к нему Зейн.
— Что со мной не так? — Пейн наконец показывает и свою нервозность, разозлив этим парня еще больше.
— Да, черт подери! Что с вами не так? — брюнет повышает голос, надеясь на хоть какой-то ответ.
— А то, что я влюбился, как глупый мальчишка в тебя, Зейн! — также громко вторит Лиам, размахивая указательным пальцем правой руки, — И я не могу себя контролировать, когда ты рядом, — он берет лицо опешившего парня в руки, бегая взглядом по его глазам, и переходит на шепот, — А я должен… Я должен глушить эти порывы хотя бы не ради себя, а ради сына, но… — веки мужчины опускаются на несколько секунд, и он, выдохнув, мягко высвобождает из своей хватки это желанное лицо, продолжая говорить уже своим обычным голосом, пока отходит от него дальше, — Но даже мысли о Луи, о моем родном сыне не останавливают меня, понимаешь, Зейн? Иногда я наивно думаю, что расскажи я ему о своих чувствах к тебе, он все поймет, но это глупости, ведь так?
— Да, вот такой я слабый и глупый, Зейн, теперь ты это знаешь, — мужчина разворачивается к столу лицом и, взявшись за голову, опускает ее над ним, — Тот поцелуй…
— Не нужно, — тихо прерывает его Малик, стоя на одном месте, как вкопанный.
— Честно, я держался, — проигнорировав и развернувшись к нему лицом, продолжает шатен, — Я считал, что я справлюсь, найду себе кого-то, кто поможет забыть чувства к тебе. И, знаешь, узнавая их ближе, все о чем я думал это то, что они не ты. И я понял, что я обречен. Понял, что обречен любить того, кто на меня даже не посмотрит. Но тот поцелуй, то твое признание в машине… Это послужило рычагом ко всему, что между нами произошло… — мужчина застывает на минуту, будто что-то для себя решив, и тихо озвучивает это, — Я ужасный отец.
— Нет, не говорите так, — Зейн пытается вглядеться в лицо Лиама, не зная, как ему действовать дальше. Все сказанное шатеном будто тяжелым грузом упало ему на плечи, не давая возможности сдвинуться с места или вовсе пошевелиться.
— Я вызову тебе такси, — мистер Пейн быстро набирает что-то в телефоне и прислоняет его к уху. Через несколько секунд он произносит адрес оператору и блокирует устройство, небрежно кинув его на стол.
Зейн обессиленно плюхается на диван в гостиной, переваривая информацию. Он неловко поглядывает на мужчину, который садится за обеденный стол и потирает щетину, думая о чем-то. Когда все стало таким сложным?
— Мне было восемнадцать, как тебе, когда я переехал сюда с уже годовалым Луи на руках, — тихо прерывает тишину Лиам, смотря на свои руки, в которых теребит зубочистку, пока Малик изучает его профиль, внимательно слушая, — Так вышло, что пришлось уехать из Вульверхемптона в Лондон, потому что я поступил здесь в университет. Твои родители любезно приняли меня в свой дом, потому что наши семьи дружат уже давно, сам знаешь. Я не хотел оставлять Луи на моих родителей, чтобы видеть, как он подрастает. Я хотел участвовать в его воспитании, и Ясер с Тришой помогали мне в этом. В перерывах от учебы и работы я видел, как вы оба растете. Такие крохотные и заводные… — на задумчивом лице мужчины проскальзывает мягкая улыбка, — Я любил вас одинаково, любил как отец. Вы все росли, стали такими разными, но все также оставались неразлучными, даже когда мы с Лу уже переехали в свой дом. Ты рос быстрее Луи, не по дням, а по часам. В свои четырнадцать ты выглядел старше года на два. Да и твой разум не уступал. Когда ты возмужал годам к шестнадцати-семнадцати, я не заметил, как начал любить тебя уже по-другому. Не как отец. Я стал заглядываться на тебя, думать о тебе чаще обычного, глупо фантазировать, как те авторы книг, которых я читаю, — он хмурится и прикрывает глаза, потирая лоб и переходя на шепот, — Ты ведь мне как сын… Боже, я извращенец, Зейн.
— А вы мне как отец, — парирует парень, и мистер Пейн наконец одаривает его своим взглядом, — Значит, мы оба извращенцы, — они долго смотрят друг другу в глаза, пока не слышат звук торможения колес.
— Такси, — объясняет шатен, и Зейн тут же встает с дивана и направляется к выходу, начиная обуваться, — Я оплачу, — мужчина тоже встает из-за стола, шаря по карманам в поисках бумажника.
— Не надо, — снова эта вытянутая рука, машинально заставляющая Пейна остановиться.
— Нет, я…
— Не надо, я же сказал, — громче повторяет парень и тише добавляет, — Я сам.
— Зейн, — Малик открывает дверь и уже собирается выйти, как вдруг слышит свое имя. Он устало оборачивается, не смотря на мужчину, чтобы просто выслушать его и, наконец, уйти, — Не отталкивай Луи, он нуждается в тебе, — Зейн лишь опускает взгляд и, ничего не ответив, хлопает дверью.
Весь следующий день Малик проводит в постели. Он пропускает школу и звонки Луи. Ему нужно время, нужно побыть немного наедине, обдумать все и решить, что делать дальше. Слова о чувствах Лиама эхом отдаются в его разуме и он нагло смакует их. Мистер Пейн влюблен в него. Это не может быть правдой и это не укладывается в его голове. Столько лет он воздыхал об этом мужчине и даже не заметил, что это взаимно. А что, если Лиам прав, и Луи смог бы принять их? Что если их с Пейном ждет счастливое будущее? Он даже представить не может, как бы сам поступил на месте друга. Нет, лучше молчать. Но, что делать, если он больше не хочет видеться с мистером Пейном? Как он объяснит свое нежелание погостить у Луи дома снова? Байка про драку с кассиром больше не прокатит. Неужели ему все же придется рассказать другу обо всем? Нет, он же не хочет разрушить их маленькую семью. Луи будет легче пережить потерю друга, чем потерю отца.
— Зейн, малыш? Могу я войти? — внезапно за дверью слышится голос мамы, который вытаскивает парня из раздумий.
— Да, мам, — Малик поправляет на себе одеяло и присаживается в постели, опираясь спиной на подушки.
— Ты в порядке, сынок? — мама заходит в его комнату и тихо прикрывает дверь.
— Почему ты спрашиваешь?
— Дорогой, ты пропустил школу, и звонил Луи, спрашивал где ты, — Зейн тут же напрягается, резко посмотрев на женщину.
— И что ты сказала? — он искренне надеется, что его мать святая и всегда готова его выручить.
— Что ты себя неважно чувствуешь и отлежишься сегодня дома, — да, она явно святая, — Ты в последнее время ходишь очень грустным, что-то случилось? Вы с Луи поругались? — Триша садится на край кровати и мягко кладет ладонь на затылок сына, поглаживая его.
— Все в порядке, мам, мы не ругались, — парень опускает взгляд, теребя край одеяла.
— Ты же знаешь, что всегда можешь мне все рассказать, — мама придвигается к Зейну ближе, мягко прижимая его голову к себе и перебирая его волосы, и Малик поддается, устраиваясь у нее под боком.
— Это из-за Лиама? — вдруг спрашивает Триша.
— В смысле? — Малик резко отстраняется от мамы и удивленно смотрит на нее, — При чем здесь он?
— Зи, я все знаю, — на ее лице расплывается мягкая улыбка, — Я знаю, что ты влюблен в него.
— Ч-что? Но как?
— Я твоя мама, ты мой сын, было бы странно, если бы я не заметила, — ее рука нежно ложится на тыл ладони сына и поглаживает большим пальцем, — На самом деле, первым заметил это твой папа, я сначала лишь предполагала.
— Но… — Малик чувствует себя в растерянности и задает самый волнующий его вопрос, — И вы не против?
— Конечно нет, Лиам хороший человек, мы давно его знаем. Будь это какой-нибудь хулиган, пользующийся нашим мальчиком, мы точно были бы против.
— Но ему тридцать пять, а мне восемнадцать, вас это не смущает? — Зейн все еще недоумевает, чем он заслужил таких родителей. Оказывается святая не только его мать — они оба святые.
— Твое же сердце это не смущает, почему тогда это должно смущать нас? — Триша все время улыбается, смотря на такого ошарашенного сына.
— Боже, вы лучшие родители в мире, — парень подрывается и крепко обнимает маму, которая, уже смеясь, обнимает своего мальчика в ответ, — Подожди, но как вы заметили? — Зейн снова отстраняется от нее и с неподдельным интересом смотрит ей в глаза.
— О, родной, ты был очевиден, — мама нежно проводит ладонью по его щеке, — Ты всегда так смотрел на него, с восхищением. И поначалу я думала, что ты еще мал для таких чувств, но потом ты начал подрастать, а взгляд все так и не менялся. Менялось лишь твое поведение в присутствии Лиама, ты стал смущаться, прихорашиваться перед его приходом.
— Неправда! — восклицает брюнет и на его лице проскальзывает подобие улыбки.
— Да брось, правда же.
— Ладно, может немного, — Малик смущенно опускает взгляд, чувствуя подступающий жар к своим щекам, — А за ним ты такого не замечала?
— Ну я видела, как он тянулся к тебе, и когда ты подрос, он стал очевидно заглядываться на тебя.
— Но почему я всего этого не заметил? Почему…
— Почему Луи не заметил?
— Да.
— Думаю, он просто не обращал внимание. Мне кажется, у него и в мыслях не было, что вы с его отцом можете влюбиться друг в друга.
— Мы целовались, — внезапно произносит Зейн, опустив взгляд.
— С Луи? — в глазах женщины читается удивление.
— Нет, с мистером Пейном, — Малик снова поднимает голову и взволнованно смотрит на маму, — Мы признались друг другу в своих чувствах, и теперь я не знаю, что делать. Я не знаю, стоит ли мне все рассказывать Луи или это должно оставаться между мной и мистером Пейном. Как думаешь, Луи смог бы принять нас, как вы с папой? Или это действительно абсурд?
— Луи умный парень, и, я думаю, он все поймет. Может быть не сразу, но все поймет.
— А если мистер Пейн не хочет, чтобы он знал?
— А вы с ним это не обсуждали? — Малик отрицательно качает головой, — Тогда, может быть, вам…
— Нет, — резко перебивает маму парень, — Наш последний разговор был, мягко говоря, неудачным.
— Ну, зная Лиама, он никогда не держал тайн от своего сына. Может быть, он будет не против, если ты все расскажешь Луи, возможно Лиам уже и сам все ему рассказал.
— Я не знаю, мне страшно, мам, — брюнет, снова тянется к матери и ложится ей под бок, и она обнимает его обеими руками, крепко прижимая к себе и укрывая теплым одеялом. Он чувствует, как его глаза становятся влажными, и слеза вот-вот вырвется наружу и покатится вниз по щеке, — Я боюсь разрушить их семью, боюсь потерять их обоих. Они мне дороги.
— Любая преграда не должна тебя ограничивать, она должна тебя вдохновлять на достижение заветной цели, малыш, — шепчет Триша, поглаживая уже плачущего сына по голове, — Ты со всем справишься, дорогой, я верю в тебя.
Зейн лежит так под боком мамы еще некоторое время, пока она продолжает нежно гладить его по волосам, успокаивая. Парень договаривается с ней не ходить в школу максимум неделю при условии, если она позвонит директору и оповестит его о выдуманной болезни сына. Триша знает, что ее мальчик смышленый и все обязательно нагонит, ведь он всегда ответственно относился к учебе. Зейну необходимо это уединение, ему действительно нужно время все обдумать. В школе Малик не может появляться лишь по причине присутствия в ней Луи, который обязательно рано или поздно, а то и в первый же день, позовет его в гости. А в гостях у друга он не может появляться, потому что там чертов мистер Пейн, с которым он прошлой ночью, к слову, переспал. И если он перешагнет порог этого дома снова, то эта ночь может повториться, потому что, да, Зейну чертовски понравилось, и он желает еще. Мужчина для него, как наркотик, дозу которого хочется каждый раз повышать, но он понимает, что эта дрянь его убьет, если он не остановится. Ежели подсел, то уже трудно соскочить.
Также трудно не отвечать на звонки, когда они столь настойчивые, особенно если твой друг совмещает их с сообщениями во всех возможных социальных сетях, мессенджерах и других приложениях. Казалось бы, почему просто не выключить телефон? Но у Луи есть и ноги, которые могут принести его к Зейну домой, поэтому Малик все же отвечает на очередной звонок. Что и следовало ожидать: его друг рвет и мечет на том конце телефона. Брюнет успокаивает его и просит парня не приходить, чтобы тот не заразился. Поначалу Луи сопротивляется, объясняя это тем, что неделя без Зейна — Ад. Действительно, с кем же ему тогда проводить время? Но с другой стороны, он и правда не хочет заболеть, поэтому все же соглашается.
Малик так и не покидает постель, будто и правда болен. Хотя так и есть, он болен мужчиной, с которым провел ночь. Она не уходит из разума, являясь в сознание так четко и в деталях, что кружится голова. Они с Лиамом зашли действительно далеко, и, честно, Зейну очень хочется, чтобы это зашло еще дальше. Он желает просыпаться в постели мужчины каждый день и вдыхать его запах, встречать по утрам эти добрые глаза напротив и мягкую улыбку, целовать эти бархатные губы и раз за разом пробовать их на вкус, обнимать это теплое тело и греться о него, сидеть на этих коленях и целовать его шею, а, может, и давать целовать свою, а особенно он вожделеет показывать всем, что этот идеальный мужчина его и только его. Так глупо, но это все кажется таким правильным и в тот же момент нереальным, что хочется выть от отчаяния. Малик не должен думать обо всем этом, он должен думать о реальном будущем, о том, что действительно произойдет, иначе все эти мысли сожрут его с потрохами, и от парня останется лишь ни на что не годный депрессивный овощ.
Следующий день не отличается от предыдущего: парень продолжает пребывать в постели, пытаясь съесть хоть что-то, что приносит ему мама, а всю его голову занимают мысли о Лиаме и о том, как все рассказать Луи. А должен ли он это делать? Может быть, Зейну стоит просто прийти к ним домой и тайком целовать эти сладкие губы, пока его друг не видит? Но брюнет не хочет прятаться, а уж тем более обманывать человека, которого он считает своим братом. Зейн не хочет бояться каждого шороха, когда его тело сплетается с телом мужчины в жарком танце. Парень должен собраться и продумать свою речь, ему стоит все рассказать, иначе он всю оставшуюся жизнь будет жалеть. Боже, как страшно потерять Луи. Малик не понимает, как справится без него, ведь Пейн-младший всегда рядом и приходит к нему на помощь в любой ситуации. Быть может, эта ситуация — не исключение?
Проходит еще дня два. Наверное, самых мучительных дня из всех, потому что Зейн начинает скучать по другу. Он просыпается весь в слезах и это одна из веских причин, почему он звонит Луи в воскресение ранним утром с просьбой встретиться в кафе, в котором они часто проводят время. Пейн-младший не успевает даже сказать «Алло», как Малик сразу же бросает пару слов и кладет трубку, встав с постели, чтобы собраться. На это уходит не так много времени, хотя его и отвлекали мысли о разговоре. «Что ему сказать?» — частый вопрос, всплывающий в голове Зейна, а за ним ступает и следующий: «Как все подать так, чтобы Луи все понял?». Господи, ему все еще дико страшно. Страшно потерять одного из самых дорогих людей, без которого он действительно не обойдется.
Сердце Малика сжимается, когда он приближается к кафе, высматривая Луи сквозь прозрачные стекла, и парень облегченно выдыхает, не обнаружив его там. Брюнет садится за дальний столик у окна и начинает выстукивать выдуманный ритм пальцами по деревянной поверхности, смотря в одну точку и дернувшись, когда его окликает официант. Малик ничего не заказывает, потому что даже от вида чая его воротит, настолько он взволнован. И когда за плечом уходящего официанта виднеется лохматая макушка Луи, брюнет тут же замирает, задержав дыхание.
— Какого черта, Малик? Что происходит? — сразу же начинает друг, стоя у столика и осматривая Зейна с ног до головы, — Да ты вовсе не болен!
— Лу, сядь, нам нужно поговорить, — брюнет указывает рукой на диванчик напротив него.
— Учти, если ты меня обманывал, то я обязательно надеру тебе зад, — Луи все же присаживается на указанное место.
— Да, на самом деле я не болен, — осторожно произносит Малик и останавливает друга от очередного потока ругательств, подняв ладони вверх, — Но на это есть объяснение.
— Окей, тебе повезло, что я соскучился, — на лице Луи читается скептическая гримаса, — Я слушаю.
— Хорошо, — шепчет Зейн и выдыхает, замерев на несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, и только потом начинает говорить — Я влюблен.
— Так, и кто этот счастливчик? Я его знаю? — тут же оживляется шатен, придвинувшись к столу ближе и облокотившись на него руками. Зейн смотрит на него и долго думает, ответить на этот вопрос или проигнорировать, но потом понимает, что в последнем нет смысла.
— Да, — Луи поднимает брови в удивлении и всем своим видом показывает, что он внимательно слушает и ждет продолжения, — Я влюблен в него давно… Очень давно, Лу, — Малик берет руки друга в свои и поглаживает их большими пальцами, смотря прямо ему в глаза, — И он замечательный человек, просто лучший. Когда я видел его, во мне будто все замирало, пока весь мир переворачивался с ног на голову. Я не верил, что он сможет хоть когда-нибудь полюбить меня, но… Он признался в этом недавно, и у меня будто сердце выпрыгнуло из груди. Ты не представляешь, как я тогда был счастлив.
— Тогда в чем проблема? — шепчет шатен, всматриваясь в печальное и будто бы запуганное лицо друга, — Он тебя обидел?
— Нет, Луи, он меня не обидел, — Зейн сжимает руки Луи крепче, — У него есть такой же замечательный сын, с которым я буквально вырос, и мы оба не знаем, как он все это воспримет.
— Что? — Пейн-младший в непонимании бегает взглядом по глазам парня и сглатывает, — Ты же не хочешь сказать, что ты про… — Малик раскрывает рот, чтобы ответить, но Луи, нахмурившись, тут же вырывает свои руки из его захвата, — Ты и мой отец?
— Луи, я… — Зейн в растерянности смотрит на друга, стараясь заглушить дикое волнение, которое заставляет тело парня дрожать.
— Ты и мой отец?! — громче повторяет шатен. Он откидывается на спинку дивана, бегая глазами по помещению, и берется за голову.
— Луи, пожалуйста, только не здесь, я все объясню, — запинаясь, тараторит брюнет и пытается дрожащими руками потушить разгорающийся огонь Луи, но это не работает.
— Какого черта, Зейн? — шатен встает из-за стола и наклоняется над другом, — Просто какого черта? Все это время я считал тебя своим братом, а теперь кто ты мне? Кто ты мне, Зейн?! — Луи срывается на крик, указывая на испуганного парня пальцем, который тут же дергается, и по его щеке катится первая слеза, — Он же тебе как отец! Он почти воспитал тебя! О чем ты думал? О чем вы оба думали, черт подери? Постой, у вас… Не говори мне, что вы трахались, не смей этого произносить, Зейн, иначе я за себя не ручаюсь.
— Мы… — Малик плачет, и это все, что он смеет произнести своим дрожащим голосом, потому что на его лице уже все написано.
— Твою мать! — громко кричит Луи, резко согнувшись и взявшись за голову. Он отворачивается и отходит на несколько шагов, не стесняясь людей, уже косящихся на него. Пейн-младший разворачивается снова и смотрит на Зейна, медленно подходя к нему и жестикулируя указательным пальцем, — Я верил вам обоим, а вы нагло предали меня, трахаясь за моей спиной.
— Луи, это было всего один раз, — Малик все еще пытается исправить ситуацию, оправдываясь, но все уже слишком поздно. Он уже понял, что потерял друга. Его сердце практически раскололось, остались последние завершающие штрихи.
— Да плевал я на все это и на вас! Зейн, это мой отец! Мой чертов отец! Как мне теперь тебя называть, вторым папашей? Или, может быть, мамочкой? — Луи не дает сказать и слова Зейну. Он тут же поднимает ладони вверх и отрицательно вертит головой, — Нет! Ничего не хочу слышать. Я больше не хочу видеть вас обоих. Никогда! — на последнем слове шатен ударяет рукой по столу и быстрым шагом уходит из заведения, оставив заплаканного друга одного со своими мыслями. Вот он завершающий штрих. Теперь сердце Зейна разбито вдребезги.
Малик сидит еще какое-то время, не двигаясь и смотря в одну точку. Он не обращает внимания ни на взгляды людей, ни на дрожание его тела уже не от волнения, а от холода, да ни на что. Все будто вмиг потеряло смысл. Неужели все кончено? Между ним и Луи больше ничего нет. Зейн все как всегда испортил. Он ходячая катастрофа. На что парень надеялся, когда решился на это? Мама была права. Ему стоило все обсудить с Лиамом, и они бы вместе решили, как поступить. Малик подвел их обоих. Боже мой, он совершил то, чего так сильно боялся. Он разбил их семью и потерял своего… брата. Луи действительно ему, как брат. Пускай не по крови, но по духу.
Слезы текут ручьем, и Зейн даже не пытается их остановить, бездумно шагая по улице. Он все время смотрит вниз, не замечая, как почти дошел до дома. Парень будто делает все по инерции, зайдя в дом и направляясь в свою спальню. Он не слышит голос мамы, зовущий его, он не слышит даже самого себя, устало бросаясь в объятья кровати.
— Малыш? Все в порядке? — тихо спрашивает мама, осторожно ступая в его комнату.
— Все кончено, — на лице Зейна, лежащего вниз животом, не читается ни единой эмоции, — Луи ушел.
— Дай ему время, — мама с сожалением смотрит на сына, садясь на край кровати и поглаживая его по спине.
— Это не поможет.
— Не решай за него, — она зарывается в его волосы, делая легкий массаж. Парень игнорирует все происходящее и даже прикосновения мамы, смотря в одну точку, — Хорошо, тебе нужно поесть.
— Я не хочу, — тихо произносит Зейн.
— Дорогой, тебе сейчас нужно позаботиться о себе. Жизнь не строится по щелчку пальцев или каким-то волшебным образом. Только ты строишь свою жизнь. И только ты решаешь, будут ли определенные люди присутствовать в ней и сколько много они будут значить для тебя. Только ты решаешь, любить их или нет, только ты можешь все испортить, а потом исправить, если этого захочешь. Если желаешь вернуть Луи, ты должен бороться за вашу дружбу. А чтобы бороться, нужны силы. Так что я жду вас внизу за семейным завтраком, мистер.
Мама нежно целует Зейна в затылок, вороша его волосы рукой, и выходит из комнаты, оставив сына наедине с собой. Малик впитал каждое ее слово. Триша всегда будто бы вдыхала жизнь в него, мотивируя на различные поступки, о которых он никогда не жалел. Ее слова значат и несут в себе так много смысла, что иногда Зейн задумывается, а не писать бы ей книги или, может быть, завести свой блог. Брюнет никогда не перестанет удивляться мудрости этой женщины. Людям, которых она любит, безумно повезло. Поэтому Зейн, вытерев назойливые слезы рукавом своей толстовки и шмыгнув носом, встает с постели, умывает лицо в ванной и только потом спускается вниз на кухню, где мама уже накрыла на стол. Она встречает его с мягкой улыбкой и похлопывает по стулу рядом.
— Мы тебя ждали, — говорит она, глянув на своего мужа. Зейн обходит свой стул, целует маму в макушку и садится за стол.
— Спасибо, мам, — он не знает, за что благодарит ее, то ли за такие важные слова, то ли за этот завтрак. Да и это неважно, парень благодарен ей буквально за все, что она привнесла в его жизнь.
Зейн завтракает с родителями, еще раз благодарит их, приводит себя в порядок и каждый час пытается дозвониться до Луи. Он пишет ему сообщения со своими извинениями и о том, что любит его, сожалеет и хочет вернуть. И если первые сообщения доходят до шатена, то остальные нет. По-видимому парень его заблокировал везде, где только можно. От этого появляется саднящее чувство где-то в груди и в животе. После кучи безуспешных попыток связаться с шатеном Малик уже хочет опустить руки, но слова матери о времени останавливают его. Если шатен не вошел в его положение, то это должен сделать Зейн. Действительно, такая новость и должна была шокировать Луи, ведь это его друг и отец. Брюнет даст ему время на раздумья, он обязан сделать это. Парень уже итак много разрушил, поэтому заслужил это долгое и мучительное ожидание.
На следующий день Зейн твердо решает пойти в школу. Он быстро собирается только что бы встретиться с Луи, увидеть хотя бы издалека, как он. Но Лу не появляется весь день, и Малик понимает почему. Пейн-младший не хочет его видеть или, вероятно, нагружать себя учебой, потому что то, что ему поведал друг, явно тяжелым грузом упало на его плечи. В коридорах школы Зейн, как назло, встречает директора, который поздравляет его с выздоровлением, но и интересуется отсутствием Луи, ведь они с Маликом всегда не разлей вода. Брюнет выгораживает парня, выдумав историю о том, что Пейн-младший заразился, пока навещал его. Директор безусловно верит Зейну, ведь они с Лу не плохие ученики, да и почти не прогуливают. Так, было пару раз, ну, а с кем такое не бывает, ведь так? Тем более, когда прогуливаешь с заводилой Луи. По окончании уроков Малик возвращается домой, и мама тут же, почти с порога, интересуется его делами, на что Зейн лишь отрицательно вертит головой.
Проходит еще один день, который брюнет снова проводит без друга, и это тяготит. Нет, парень вовсе не одинок, он в хороших отношениях почти со всем классом, не считая отдельных личностей. Например, Гарри Стайлс, который постоянно задирает Луи, что странно, ведь на Зейна это никак не распространяется. Также у них с шатеном есть небольшая компания друзей из их класса и параллели, с которыми они коротают большую часть времени. Но сейчас Малик хочет побыть один, тем более его понурый вид может привлечь много внимания и вопросов, на которые он не хотел бы отвечать. А притворяться, что все хорошо, он не в силах. Особенно перед родителями, которые и в этот раз получают отрицательный кивок, поэтому устраивают Зейну вечер фильмов с попкорном и газировкой. И это действительно помогает ему на мгновение забыться.
Так продолжается вся неделя. Малик уже не надеется, что Луи объявится. Может быть, он перевелся в другую школу? Или вообще ее бросил и сбежал из дома? Зейн не знает, что и думать. В последние дни в голову лезут дурные мысли, вдруг шатен сделал что-то с собой? Боже, нет, он не так глуп, да и любовь его друга к его же отцу вовсе не повод для подобного. Время. Он дал ему время, и он терпеливо ждет. Но если эта лохматая задница не объявится к понедельнику, Малику придется наведаться в дом Пейнов, как бы он не хотел там появляться. Интересно, как там Лиам? Парень забыл, каково это думать о мужчине, потому что его сын занял все мысли. Скорее всего, Пейн страдает также, как и Зейн. Нет-нет-нет. Хватит с него мыслей о собственной ничтожности. Господи, что это? Малика пугает вибрация телефона в кармане штанов, пока он в раздумьях бредет домой. Парень достает мобильник и, задержав дыхание, не верит своим глазам. Луи. Это звонит чертов Луи. У Зейна тут же наворачиваются слезы, а сердце начинает биться в бешеном ритме, пока он судорожно отвечает на звонок.
— Л-луи? — запинающимся голосом спрашивает Малик.
— Трибуны. Жду, — коротко бросает шатен на том конце и отключается.
Малик еще некоторое время стоит и тупо смотрит на экран телефона. На его лице расплывается глупая улыбка, а слезы, так и не прекращают течь по холодным щекам. Плевать, что Луи скажет Зейну, самое главное, он наконец увидится с ним, наконец поговорит и услышит его голос. Зейн мгновенно возвращается в реальность и, вытерев рукой слезы, быстро разворачивается обратно. Все тело нещадно трясет от волнения, пока ноги будто сами куда-то несут. Парень быстро доходит до ворот стадиона на территории школы и, глубоко вдохнув, открывает их. Он осторожно ступает вперед и оглядывает трибуны, тут же завидев Луи все на том же месте, где они всегда проводят время. Пейн-младший тоже видит его, Зейн это понимает, когда встречается с ним взглядом. С виду Луи не зол, а, может быть, даже рад видеть Малика, потому что на его лице красуется мягкая улыбка, и Зейн невольно улыбается в ответ. Он подходит все ближе и понимает, что шатен уже не улыбается, опустив голову, поэтому Малик поступает также, аккуратно располагаясь на своем месте рядом с Луи.
Шатен молчит некоторое время, потирая свои ладони, и Зейн не смеет прерывать эту тишину. Он просто наблюдает за парнем боковым зрением, не позволяя себе даже взглянуть на него, как следует, потому что все еще чувствует себя виноватым перед ним и его семьей. Но Луи не заставляет себя долго ждать, наконец заговорив.
— Извини, — произносит парень, и Зейн шокированно переводит на него взгляд, — Я не должен был так реагировать тогда в кафе.
— О чем ты? Это я должен извиниться перед тобой.
— Нет, Зейн, я должен был заметить, понимаешь? — шатен тоже поворачивается к другу и смотрит на него в ответ, — Я вырос с вами обоими и даже не заметил, что вы чувствуете что-то друг к другу.
— Нет, Лу, я должен был рассказать раньше, я виноват, извини меня, — Малик искренне не понимает, почему друг извиняется. Он ведь действительно ни в чем не виноват.
— Тебе не обязательно было это делать. Вам не обязательно было это делать. Черт, я ведь всегда был рядом, я знал вас, как самого себя, и, понимаешь, я не увидел самого главного. Я чувствую себя паршиво от этого, чувствую себя эгоистом. Я всегда обращал больше внимания на то, что происходит со мной и даже не видел, что происходит за пределами моего «Я».
— Лу… Это вовсе не так, — брюнет хмурится, наблюдая за таким Луи, который, кажется, и не слышит его, продолжая свою речь.
— Знаешь, все эти дни я прокручивал все моменты, связанные с вами двоими. И все встало на свои места, будто… Знаешь это чувство, когда ты вставляешь последнюю деталь в огромный пазл, который ты собирал долгие месяцы? Вот это я ощутил. Ты ведь и вправду по уши влюблен в него. Я не придавал значение тому, что ты долго смотришь на него, а ты ведь очевидно пялился, не придавал значение твоему трепетному отношению к нему, думал, что ты просто благодарен ему за гостеприимство. А вы ведь действительно очень похожи. Мне кажется, у вас больше общих интересов, чем у меня с тобой. Да и он всегда так расцветал, когда ты появлялся. Мне кажется, он мне так не радуется, как тебе.
— Перестань, — Малик смущенно опускает голову, скрывая свою улыбку, потому что сейчас она неуместна, да и он все еще продолжает чувствовать вину.
— Извини за то, что заставил так долго ждать, мне нужно было время, — снова Луи за свое.
— Черт, Луи, ты не должен извиняться, это я должен извиняться.
— Заткнись и лучше обними меня, — Малик тут же широко улыбается и чуть ли не летит в объятия парня, крепко обхватив его руками.
— Я так скучал по тебе, прости меня пожалуйста. Ничего не говори, просто прости, ладно? Мне это нужно, — тараторит Зейн куда-то в шею друга. Он безумно наслаждается теплом Луи и его присутствием. Мысли о том, что все наладилось просто, как ураган проносятся в его голове, и Малик снова плачет, пачкая плечо шатена своими слезами.
— Я встречаюсь с Гарри, — вдруг произносит Луи, и Зейн тут же отстраняется от него, держа руки на его плечах.
— Что, прости? — на лице брюнета читается искреннее удивление, — С Гарри?
— Ну… Да, сядь ты! — Зейн тут же повинуется, желая поскорее услышать продолжение, — В общем, я тогда после кафе пришел домой, наговорил всякого папе, до сих пор стыдно, психанул, собрал вещи и ушел из дома. Не поверишь, в тот день у всех магическим образом появились дела, родители и прочая хрень. Мне ничего не оставалось, как позвонить последнему человеку в своем списке. И он быстро согласился. Я только потом понял почему, когда мы, ну… поцеловались, — Луи смущенно улыбнулся и продолжил, — Я ему все это время нравился, вот он и привлекал мое внимание. Он, конечно, полный идиот, но милый. Особенно его кудряшки. Так что и я не отличился, встречаюсь с тем, про кого бы ты тоже и не подумал.
— Я сейчас в шоке, ты понимаешь это? — произносит Зейн, смотря на Луи во все глаза.
— О да, я прекрасно понимаю!
— Подожди, а Рейчел?
— Она шлюха, — Луи тут же хмурится, закатив глаза, — Она спала почти со всей школой.
— Да ладно? Не подумал бы, — произносит Малик и через некоторое время робко опускает голову, теребя рукав своей толстовки, — Так, получается, ты не ночевал дома?
— В порядке твой Ромео, — Луи с улыбкой смотрит на друга, снова закатывая глаза, — Я сказал ему, где я. Точнее он выпросил под предлогом, что больше не потревожит меня. И он сдержал обещание, как и всегда. Так что сегодня даю вам день провести время вдвоем, пока я собираю вещи у Гарри, а завтра ждите меня с огромным тортом и накрытым столом.
— Черт, я так люблю тебя, Лу, — Зейн снова кидается в объятия друга, крепко сжимая его в своих руках.
— И я люблю тебя, Зи, — шатен улыбается, мягко обнимая друга в ответ, — Давай беги к нему, пока я не передумал.
Малик сразу же отстраняется от шатена и некоторое время смотрит ему в глаза, раздумывая о чем-то. Он видит, как Луи широко на это улыбается и в немом вопросе вертит головой, но Зейн ничего не отвечает и, глубоко вздохнув, крепко целует Луи в щеку, а потом быстро уходит, оставив друга одного.
— Дурак, — тихо произносит Луи себе под нос, искренне радуясь за друга.
Парень не знает, что скажет Лиаму. Он и не хочет знать, слова сами появятся в нужный момент. Зейн только сейчас осознает, как соскучился по нему. По его глазам, улыбке, рукам, губам, по его теплу, бархатному голосу с чистым английским акцентом, от которого иногда прошибают мурашки. Да, что там говорить, он соскучился по всему Лиаму. Именно поэтому сейчас Малик стоит на пороге его дома и дико нервничает. Именно поэтому, когда дверь открывается, и он встречается с глазами мужчины, его ноги подкашиваются, а организм забывает, как дышать. Он выглядит таким потрепанным и уставшим, что хочется его пожалеть. Бедный Лиам. Зейн чертов идиот, что заставил его страдать. Он обязан зализать все его раны.
— Тебе не стоило приходить, — хриплым голосом тихо произносит Лиам, небрежно опираясь рукой на косяк и склонив голову.
— Даже не поздороваетесь? — Малик глупо улыбается, но когда снова встречается с глазами Пейна, то улыбка сразу сползает с его лица, — Я могу войти?
— Входи, — устало выдыхает Пейн и отходит от двери, ступая вглубь дома.
— Я пришел поговорить, — Зейн заходит в дом и аккуратно закрывает дверь, изучая широкую спину мужчины.
— Ты уже все сказал, — Лиам останавливается и поворачивает голову вбок, — И не только мне.
— Мне очень жаль, мистер Пейн. Я должен был с вами посоветоваться, прежде чем…
— Нет, Зейн, я тебя не виню, — мужчина разворачивается к парню лицом, — Мне стоило самому все рассказать Луи, и как можно раньше. Просто, черт, посмотри на все это, — Лиам разводит руками, — Мне ничего из этого не нужно. Мне не нужен этот дом, когда в нем нет моего сына. Я каждый день просыпаюсь с мыслями о том, что я просто ужасный отец.
— Нет, вы… — Зейн делает первые шаги навстречу к мужчине, но тот выставляет руку вперед, и парень останавливается. Впервые он отвергает Малика, и это отдается тихой болью в груди, но брюнет не отступает, продолжая говорить, — Вы прекрасный отец, мистер Пейн. Знаете, я сегодня говорил с Луи, — мужчина тут же поднимает на парня взгляд полный надежды, и Зейн мягко улыбается на это, — Да, он в порядке, если вы хотите это знать. И… он все понял, как вы и говорили. Он не против нас и дает добро, — Малик улыбается шире, — А еще он потребовал огромный торт и пир для него на завтра, — парень делает еще несколько маленьких шагов, уже смотря на Лиама серьезнее, — Мне кажется, вы с самого начала знали, что так все и будет. Я все это время не понимал, почему вы так спокойны, почему не отталкиваете меня, но сейчас я понял, что вы знали… Вы знаете своего сына, как никто другой. Я его так не знаю, как знаете его вы. Вы воспитали прекрасного сына, мистер Пейн. Вы не можете быть ужасным отцом. И я могу говорить так бесконечно, пока вы не поцелуете меня.
Мужчина прикрывает глаза, облегченно выдыхая. Зейн будто телепатически чувствует его, ощущая какую-то легкость во всем теле. Он искренне радуется почти всем собранным осколкам, но остался один последний, чтобы завершить картину.
Лиам наконец раскрывает веки и смотрит в глаза Зейна, который терпеливо ждет его действий. Мужчина медленно подходит к парню и разглядывает его лицо. Его рука мягко ложится на щеку брюнета, и тот прикрывает глаза, подставляя щеку под ласки. Лиам улыбается этому и берет голову Малика уже в обе руки, продолжая изучать его лицо так близко. Зейн слабо раскрывает рот, готовый уже почувствовать этот желанный поцелуй на губах и горячий язык на своем. Пейн не медлит и наклоняется, прижимаясь губами к губам парня. Он сминает и засасывает их с такой нежностью и мягкостью, что Зейн млеет. Он тихонечко умирает в этих сильных руках, сжимающих его щеки, и когда горячий язык мужчины проталкивается в его рот, Малик умирает окончательно. Он готов растаять на этом полу прямо сейчас, поэтому хватается за талию Лиама, как за спасательный круг. Мужчина целует его так трепетно и жадно, что губы и сжатые щеки в его руках начинают болеть. Плевать. Это приятная боль. Он нуждается в ней прямо сейчас.
— Боже, не могу поверить, что ты мой, — судорожно шепчет Лиам парню в губы, продолжая целовать их и хватать ртом воздух. Зейн чувствует, как мужчина зарывается в его волосы на затылке, и от этого по телу парня пробегается табун мурашек.
— Я твой, только твой, — задыхается Малик в его губы и тянет мужчину к себе крепче, сильно сжимая его футболку в кулаках. Лиам требовательно целует его, издавая чмокающие звуки. Он так напирает, что Зейну приходится согнуться в спине. Господи, как долго он ждал этого момента.
— Мой, — снова шепчет шатен, не отстраняясь ни на миллиметр от губ парня. Он переводит руки Зейну на талию, прижимая его к себе ближе некуда, пока Малик кладет свои ему на затылок.
— Я не помню ни дня, когда не был твоим, — шепчет парень в ответ и смотрит в эти глаза полные заботы и любви. Они оба застывают так на мгновение, пока Лиам не начинает улыбаться. Что это с ним?
— Торт, говоришь? — мужчина улыбается шире, разглядывая Зейна, который начинает тихо смеяться и кивать.
— А еще накрыть на стол, — Малик прикусывает нижнюю губу, оглаживая затылок Лиама, — Так что у нас сегодня полно работы.
— У нас еще есть время? — мужчина выгибает бровь.
— Смотря сколько времени нам требуется, — Зейн улыбается, заранее понимая о чем идет речь.
— Где-то час, — Малик поднимает на это брови, удивляясь такому ответу, но не выходит из игры.
— Тогда у нас есть время, — шепчет Зейн, и мужчина снова припадает губами к его. Парень сжимает его волосы на затылке, когда Лиам подхватывает его под бедра и несет наверх, где им обоим не нужно будет скрываться и отталкивать друг друга. Есть только они, их разгоряченные тела и их искренняя любовь, пережившая весь этот хаос.
Примечания:
*Фильм рассказывает о любви умной и любознательной девушки Мэдди, не способной в силу болезни выйти за пределы комнат своего дома, и её соседа Олли, который хочет ей помочь.